За сырьём для марганцовки, пиролюзитом, ездил сам на карьер на своей «шишиге» и потом отвёз в электролитический цех в Береговой. Общественное мероприятие. Соседи проплатили, а я съездил, на всех привёз. Пытался подобную инициативу и раньше, в Москве, проявлять, но не находил поддержки. А ведь можно было на оптовке закупать продукты и распределять потом между соседями по себестоимости или с минимальной наценкой. При желании, наладив и развив такую систему, можно даже на выборы идти беспроигрышно. При наличии честных выборов, конечно.
Переехал по «своему» мосту через Амазонку. Дальше в сторону гор, к карьеру. Когда-то здесь было мелководное море. До того, как Амазонка натащила свои гигантские по площади наносы, создавшие равнину, на которой теперь наша страна. Реки, стекая с гор и размыв древние месторождения, тащили в своих водах соединения марганца в виде взвеси (коллоидные растворы). Оказываясь на прибрежном мелководье, взвеси, встречаясь с солями морской воды, укрупнялись (коагуляция) и выпадали в осадок. И вот теперь мы их раскапываем. Рудные слои мощностью в несколько десятков сантиметров перемежаются слоями других осадочных пород.
В современной России марганец, столь нужный в больших количествах промышленности, стал дефицитным, месторождения остались за границей. Самое большое в мире месторождение, Никопольский бассейн, теперь принадлежит Украине.
Пиролюзит, смешанный тут и с другими видами руды, выгребают из карьеров и везут на фабрику, делать батарейки и многое другое. Например, дополнительные гопкалитовые патроны к противогазам, защищающие от угарного газа. И, конечно, много марганца понадобится восстанавливаемой металлургии.
Рядом с карьерами обогатительный комбинат. Собственно, там и набирал сырья. Поглядел заодно, что там и как. Всё оборудование под открытым небом, лишь на сезон дождей кое-где собирают навесы. Поневоле, глядя на это, вспоминается «библия» Паршева «Почему Россия не Америка». Северные страны не могут конкурировать с южными в условиях свободного рынка, ибо их промышленная продукция окажется со слишком дорогой себестоимостью. Завод, фабрика на юге, это лишь навес от дождя, на севере приходится строить капитальные здания, утеплять их, делать отопление, всякие тепловые завесы и пушки. Рабочему на юге можно меньше платить, при этом он всё равно будет лучше жить, чем северный. Ему надо банально меньше еды, не нужна тёплая одежда и обувь, не нужно тёплое жильё. Капиталист не вложит свой капитал в производство в северной стране, если можно сделать это в южной. В случае с Россией добавляются ещё и проблемы с транспортной логистикой, слишком большие расстояния и проблемы климата.
На комбинате куски чёрной руды, прежде чем попасть для просеивания на сито (грохот), проходят аж через три дробилки. Сначала через щековую, крушащую породу сжатием плит-щёк. Потом дробилка среднего дробления, ворчащая прочным конусом в бункере. И дальше через центробежно-ударную, в которой камни сыпятся на вращающийся ускоритель, швыряющий их о другие такие же камни.
Грохот сортирует получившиеся камешки, крупные отправляет на повторное дробление, а трёхмиллиметровые идут в магнитный сепаратор, отделяющий магнитящийся металл от «отвальных хвостов».
Хорошо, что сохранилось не пострадавшее во время войны производство алюминия, совместное с бразильцами. Шихту (порошок), содержащую алюминий и прокалённый пиролюзит, поджигают и таким образом восстанавливают марганец алюминотермическим методом.
Значительная часть добытого пока не идёт в дело, а складируется в надежде на скорое полноценное восстановление нашей чёрной металлургии. Надо будет в первую очередь много рельсовой стали, для которой так нужна добавка марганца. Старые, довоенные рельсы, снимаемые со ставших не главными направлений и укладываемые на новые пути, кончаются. Надо делать новые и тянуть дороги к новоосваиваемым районам. И алюминиевая промышленность тоже будет помогать в прокладке этих путей. Термитная смесь, запасённая для войны как всепрожигающее оружие, здесь будет использована для сварки рельсов, для получения из них бесстыковых плетей, «бархатного пути». Алюминотермитная сварка рельсов хорошо проработана и не требует сложного оборудования. Из-за отсутствия стыковых соединений экономится несколько тонн металла на километр пути, уменьшается сопротивление движению поездов, износ.
Жаль только, что нельзя сделать сплошной путь, совсем без регулирующих стыков, так как его в таком случае покорёжит при перепаде температур. Из отдельных стандартных рельсов свариваются «плети» в несколько сотен метров длиной.
Не только на рельсы нужен металл с добавкой марганца, он нужен на траки гусениц и многое другое. Сталь Гатфильда хорошо наклёпывается при ударах, чем больше она ударяется, тем прочнее становится. В тюрьмах было принято делать «садистские» решётки из такой стали, чем больше её стараются перепилить, тем она становится крепче, в конце-концов прочней пилы.
Ну а нам пока нужна марганцовка для томатов.
Помнится, в прошлой жизни наловчился засаливать помидоры в банке с цветами бархатцами. Вкус оригинальный, хоть и достаточно тонкий, не для огрубевшего языка. Главное, никаких других пряностей, кроме соли и сахара не добавлять. И выглядит шикарно, эффектно уложенные по краям банки цветы отлично, подарочно смотрятся. Вкус, правда, не столько сами соцветия дают, сколько зелёная часть растения.
Вяленые томаты тоже здорово, и хранятся долго. А уж готовить их на здешнем солнце проще простого. Главное, сочетание специй правильно подобрать, на свой вкус.
Под эти воспоминания наш Бомбардье долетает, куда положено, и приводняется. Пока летели, вникали ещё в детали операции, получали дополнительное снаряжение, к той снаряге и бк, что выдали раньше, на учениях.
Дали четыре английские гранаты, причём лишь две из них одинаковые. Граната Миллса, оборонительная, похожая на Ф-1 своим корпусом, но менее технологичная в производстве. Оружие-долгожитель, самая массовая граната Первой Мировой войны, изготовлялась в Англии до 1972 года, пока её не заменили на L-2. В конце двадцатого века таких гранат было ещё полно на складах разных стран. В отличии от Ф-1, запал вставляется снизу, и, пройдя сквозь всю гранату, фиксируется сверху предохранительной скобой, которая, в свою очередь, фиксируется чекой. С небольшими изменениями использовалась и как винтовочная.
В 1952 году появилась новая система маркировки, и название каждой гранаты стало начинаться с «L».
L2A2 дали парочку. По происхождению это американская M26, принятая на вооружении во многих странах. Овальный корпус собран из двух половинок, внутри для создания осколков витки проволоки диаметром 2,4 мм с насечкой через 3,2 мм.
Новая Е105 в цилиндрическом корпусе. У неё 2000 готовых стальных осколков и электромеханческий запал с батарейкой.
Среди того, что надавали, не только изготовленные в Великобритании вещи. Для питания дали российские рационы, картонные коробки в водонепроницаемых пакетах маскировочной окраски. Видно, купили дёшево в современной земной России, эти ИРПы и в коммерческой продаже не дороги, легко найти в Интернете, и их пищевая ценность выигрышна относительно магазинных цен. Внутри на удивление много всего вкусного, правда, консервные банки по старинке, в современных зарубежных вместо металлических банок мягкие пакеты.
Вообще, сейчас можно много неплохих вещей купить недорого с армейских складов. От военных кроссовок до лыж. Лыжи собрался было купить такие незадолго до того, как сюда попал, да так и не собрался, эх. Ностальгия по зиме начала появляться, хоть и не был особенным фанатом зимних видов спорта. А лыжи те очень нравились, с хорошо выдержанными размерами и весом, в меру широкие, не беговые, чтоб по целине ходить, вдали от толпы, как я люблю. Крепления универсальные, на любую обувь, с забавной металлической пружиной, охватывающей каблук. В носах дырочки, это чтобы делать можно было сани-волокуши и всякие-другие штуки, иногда за привязанные верёвки лыжи руками подтягивают вверх, это когда по всякому бурелому лезть приходится, или даже резинку затылком натягивают. Посередине на нижней поверхности насечки, их на многих моделях лыж делают, чтоб назад отдачей меньше откатывались. Правда, помогают эти насечки на лыжах часто плохо, известный способ помочь наматывать верёвку, что легко регулировать по-потребности. Эти современные лыжи уже совсем не те, что были в армии раньше, они хоть и деревянные внутри, но сверху полностью покрыты пластиком.
Волнения практически нет, всё спланировано грамотно. Опять грузимся в наши надувные лодки. Опять инструктаж, повтор. Мы тут не одни. Здесь место встречи нескольких транспортных средств. И судов, и гидросамолётов.
Не все корабли приплыли сюда прямо сейчас. В староземной Германии в 2017 году стали вводить во флоте концепцию «двух экипажей». Корабль находится на дежурстве в выделенном для этого секторе постоянно, а экипажи сменяют на нём, не загоняя в порт. Для своих четырёх новейших фрегатов типа «Баден-Вюртемберг» немцы формируют восемь экипажей, которые даже не закреплены за одним конкретным кораблём. Предполагается несение ими службы на корабле по 120 суток. Вот и у нас англичане перенимают эту схему, и тут, в предположительно опасном пиратском районе теперь постоянно находится один из стерегущих кораблей. Лишь в период зимних штормов он будет укрываться в какой-нибудь дружественной бухте поблизости.
И мы понеслись! Загоризонтная высадка десанта. На нескольких наших передовых укреплённых каркасом надувнушках экипажи десанта из РА. Расходимся веером от места рандеву, каждая лодка к своему объекту атаки. Вскоре я без ПНВ (а ПНВ лишь у рулевых) вижу только фосфоресцирующие буруны от соседних бортов, постепенно и они теряются из виду. Мы идём в паре со следующей за нами ещё одной лодкой. Звук движка тихий, специальная конструкция, выхлоп в воду.
Земной шар (и здешний шар тоже) имеет естественный изгиб, поэтому береговые радары не могут заметить то, что находится за этим самым изгибом. То есть, наши большие посудины и гидросамолёты. Наши лодки малозаметные. Во всяком случае, надеюсь на это, как и на то, что планировщики операции всё учли и правильно просчитали.
Приблизившись во тьме к берегу, выключаем топливные движки и включаем электромоторы. Звук становится ещё тише, а буруны из-за снижения скорости ниже, малозаметней. Вскоре и эти двигатели выключаем. Садимся на вёсла. Слышу тихий рокот низких валов прибоя, гладящих прибрежный риф. Глянув через плечо, вижу и белые с фиолетовым мерцанием планктона барашки мелких волн.
Этот риф прикрывает нас от взоров с берега, ежели кому-нибудь захочется понаблюдать. На самом рифе нет постов, его мы просмотрели при подходе в тепловизионную камеру. Правда, можно и замаскироваться так, что тепло человеческого тела не будет выделяться на общем фоне, но надеюсь, что здешние работорговцы не настолько насторожены.
Нам предстоит перелезть через этот риф, чтобы добраться до цели атаки нашей группы. Мы крайние с фланга, поэтому полезем по прямой, а вторая лодка сначала пойдёт под прикрытием рифа к центру, к своему объекту. На риф взбирается наблюдатель с приборами. Всё спокойно, всё идёт по плану. Переползаем риф по-пластунски, через удобную, маскирующую расселину в полметра глубиной. Соскальзываем в воду со стороны берега. Лодка останется с той стороны, а мы натягиваем ласты. Гидрокостюмы обеспечивают положительную плавучесть, гермомешки с оружием тоже не тянут на дно. Бултыхаем так потихоньку, стараясь не плеснуть громко. Неуютно так. Неуютно, потому что вдалеке сбоку на фоне неба просматривается смертельно опасная для нас вышка. Это там установлена автоматическая пушка, простреливающая бухту, вход в бухту, небо над бухтой и морской простор на подходе к бухте. И местность, прилегающую к бухте.
Ежели у сидящих там есть хорошие ночные приборы (а они наверняка у них есть) и они посмотрят внимательно сюда, вдаль, нам крышка. Для такого риска и нужна англичанам плывущая, аки дерьмо в ластах, русская пехота.
К счастью, всё проходит незаметно для врага. Берег, приближаясь, постепенно скрывает обшитую железом вышку. Соседняя группа, пошедшая вдоль рифа, ударит позже по этой вышке, это и будет сигналом к общей атаке. Всё рассчитано по времени, действуем в режиме радиомолчания, ибо известно, что у шизанутого принца налажен режим сканирования радиочастот.
Мы пока взбираемся на берег и маскируемся. Основная задача нашей группынейтрализовать находящуюся тут небольшую казарму. А потом отбивать возможную атаку из расположенного дальше населённого пункта, выросшего возле принцевой резиденции. Ждём рассвета и удара по вышке.
Ночную оптику мне не выдали, а свою я не потащил сюда, так как моя с фонарями инфракрасной подсветки, и это меня могло бы превратить в добровольную мишень. Казарму, нашу цель, мне пока не видно, но я и так знаю, что она в 200 метрах отсюда. Это выкрашенный в цвета окружающей местности бывший морской контейнер, с добавленной ещё сверху крышей для меньшего нагревания на дневном солнце. Но наверное он всё равно сильно нагревается, и те, кого там заставляют находиться, мучаются. Что-ж, мы их избавим от мучений. Английский чёрный юмор.
Наблюдение в темноте ведут те, у кого есть ПНВ, а я пока могу расслабиться. Стараюсь не взвинчивать себя напряжением, а наоборот, успокоиться. В таких случаях помогают воспоминания. Вот еду недавно на «шишиге», возвращаюсь домой. Въехал уже на участок, чувствую, что-то не то. Дети не вышли встречать, заслышав звук машины. Сердце ёкнуло. Дальше, гляжу, из окна будки торчит длиннющий ствол моей винтовки. Дети сели в оборону. Ну, хорошо хоть меня не подстрелили. Начинаю расспрашивать, что да как.
Узнаю страшную историю. Посреди ночи, прямо на крыше домика, где спало всё семейство, внезапно раздалось адски-громкое скрежетание, как-будто какой-нибудь маньяк орудовал неисправной бензопилой. Ну, мне всё сразу становится ясно, что это за скрежетание. Встречался, знаю. Но спавшие в домике с таким раньше не сталкивались. Началась паника. Младшие дети заревели. Рекс залаял, котик повис на занавеске, хомяк воткнулся головою в вату в клетке, как страус в песок. Старшие дети вооружились, кто чем мог, и заняли оборону на остаток ночи. Жуткое скрежетание раздавалось вокруг, по участку, то тут, то там.
Всё понятно. Пилюкан завёлся, кузнечик-переросток. Надо принимать какие-то меры. Хоть он и безопасный, но жить с таким соседом не выйдет, спать не даст.
Объясняю детям, что к чему, успокаиваю. Лезу в будку с хламом, там где-то есть купленная про запас рыболовная сеть. Буду ловить.
Устроил ловушку и, хоть и не с первой попытки, поймал. Самка его, которую он привлекал своим скрежетом, удрала. Держу его в руках, замотанного в сеть. Глаза то разгораются мерцанием, то гаснут. Рекс норовит голову откусить, кот спину выгибает. А самка вокруг перепархивает, переживает. Дети что-то захлюпали.
Не убивай его пожалуйста.
Во, блин. Я и сам не хочу, а что делать? Посадили пока его в ящик.
На следующий день в городе полез в интернет. Стал искать информацию о этом существе по тэгу «пилюкан». Ничего не находится. Эх, это слово ведь казак Женя придумал, его мало кто слышал! Стал по-другому искать. Нахожу рекламный слоган «Переделай адского кузнечика в романтического сверчка!» Что там такое? Ветеринарная клиника профессора Швондера. «Купируем хвостик вашему щеночку», «Оттачаем яички вашему котику», «Перекуём скрежетало вашему кузнечику». То, что надо.
Из краткого описания вида узнаю, что адским скрежетом кузнечик привлекает самку. И всё время бьётся за территорию, на которой обосновался, с другими самцами. Поэтому, если его просто убить, то опустевший участок просто займёт кто-то другой. И так будет продолжаться вечно. А если ему удалить скрежетало совсем, то он, как свойственно многим примитивным животным, отрастит новое. Поэтому и было найдено оригинальное решение проблемы ночного кошмара: хирургическая операция, уменьшающая звук и придающая звучание согласно пожеланию заказчика. Опытные ветеринары достигли значительных успехов, кому рокерские рифы делают, кому «Спартак чемпион». А кому и «Подмосковные вечера» налаживают. И вот теперь у нас на крыше будто кто-то тихонечко пиликает на скрипочке. Романтично, расслабляет, заснуть помогает.
Вдруг, глядя в сторону контейнера-казармы, вижу вспышку. Это часовой на посту вздумал закурить. Огонь зажигалки высвечивает его ладонь и небритое мурло. Хороши тут постовые, курящие на посту. Впрочем, это многогде так, когда долго всё спокойно. Произошедшее радует. Значит, нас не ждут.
Хорошо, что я успел успокоиться и расслабиться, а то сейчас дёрнулся бы нервно, мог бы нашуметь. А на душе становится муторно. Ведь мне скоро надо будет этого человека убивать. И других, впервые в жизни. Стараюсь опять отвлечься мыслями.