Хорошо,сказал Куу, поднимая снаряжение.Буду как штык, точняк.
Криид смотрела, как Куу уходит, пока тот не скрылся за траверсом.А он та ещё "головная боль",сказал ДаФельбе.Точняк,ответила она.
В следующем огневом кармане Криид обнаружила Позетина, Мосарка и Нессу Бура, которые ютились в нише под протекающим парапетом и играли в кости. Она была уверена, что их мысли заняты чем-то другим. Она быстро осмотрела всю троицу, поскольку они были нормальными солдатами, которых не нужно было лишний раз подгонять, и поинтересовалась, есть ли у них какие-то проблемы.
Только ожидание,сказал Позетин. Это был невысокий, коренастый вервунец с перебитым боксёрским носом, бывший боец Вервун Праймари и чертовски умелый стрелок. Фактически, он стал бы снайпером, если бы не его прискорбное отсутствие выдержки. Он волновался, он ёрзал. Совсем не как снайпер.
Ожидание всегда убивает,проговорила Криид.
Позетина кивнул.Это то, за что я ненавижу окопы, сардж,сказал он. Пальцами он вертел кубики, заставляя их нырять туда-обратно между костяшками. Явный и слишком навязчивый тик.
Ждите своего часа,напомнила ему Криид.
То, что я всё время ему говорю,кивнула Несса, демонстрируя спокойствие.
Легко было сказать. Ни одному солдату не нравились часы ожидания. Ожидание всегда усиливало страхи и подтачивало нервы. И это сказывалось на Позетине сильнее, чем на остальных.
Займи себя чем-нибудь,предложила Криид.Я могла бы найти тебе работу. Сортиры, вот
Гак с ними,прорычал Позетин. Мосарк рассмеялся.Тогда смени наблюдателя.
Я предлагал, но он счастлив на своём посту. «Он», упомянутое Позетином относилось к Колеа, который сидел в дальнем конце кармана. Он неподвижно прильнул к стереоскопу, который выглядывал над краем парапета.
Криид подошла к нему по дощатому настилу.Колеа?
Он не шелохнулся. Сержант аккуратно положила руку ему на плечо, и тот, наконец, поднял глаза. Ему потребовалось время, чтобы сообразить, кто она такая.
Ты в порядке? Ты давно на посту.
Не обращайте внимания. Я могу и дальше наблюдать.
И он действительно мог. Если Позетин слыл самым нетерпеливым во взводегак, да во всём полкуто Колеа стал самым сосредоточенным и спокойным.
Она точно знала, что он управлял стереоскопом уже как минимум два часа, медленно водя им из стороны в сторону по дуге в сто восемьдесят градусов. Ему не было скучно, он не уставал. Она бы давным-давно заменила любого другого из опасения, что усталость сделает его невнимательным. Но только не Колеа.
Криид не знала, что именно снаряд локсатлей сделал с мозгом Колеа. Хирург Курт пыталась объяснить ей это, но медицинские термины были за пределами понимания Криид. Что-то относящееся к памяти и личности. Пострадало и то, и другое. Гол Колеа, герой повстанцев, мудрый, умный, сильный пропал, осталась лишь его физическая оболочка. На него по-прежнему можно было положиться, но теперь это выражалось лишь в необычайной концентрации внимания.
Или, по крайней мереутешала себя Криидв способности не скучать, выполняя повседневные задачи. Колеа часами мог зорко наблюдать за линией фронта. Но стоило начать с ним разговор, спустя пять минут после этого, и он не вспомнит, о чём вообще идёт речь.
Криид никому в этом не признавалась, но самой большой проблемой в её взводе был именно Колеа. Гаунт предполагал, что это будет Куу, но она твёрдо знала, что сможет справиться с этим гакнутым. Нет, это был Колеа. Для начала, Десятый был ЕГО взводом. Он выковал это подразделение. Если бы его не стало, это была бы другое дело, но он всё ещё был здесь, и постоянно напоминал о своём умственном бессилии, о пустоте, которая пришла на смену его вдохновенному руководству.
Но хуже всего было то, что он стал таким как раз из-за неё. Её подстрелили во время боя за Уранберг. Колеа отнёс её в безопасное место и в результате получил пулю в голову. Криид до сих пор не понимала: зачем. Варл сказал, что просто таков был его путь. Он никогда не оставлял солдат в опасности. Может быть и так. Но тут было что-то ещё. Как будто Колеа решил спасти её по какой-то причине, а не из-за одной лишь верности долгу.
Каффран считает, что это из-за детей. Колеа иногда называл двух сирот, которых Криид спасла из Улья Вервун, «частичкой добра». Каффран полагал, что тот проявлял почти отеческую заботу, присматривая за ним и Криид, ведь они заменили детям их настоящих родителей.
Неважно. Она никогда не узнает. Теперь Колеа бесполезно спрашивать, потому что он не мог даже вспомнить Уранберг, не говоря уже о мотивах, которыми когда-то руководствовался в жизни.
Если устанешь, свисти,сказала она.
Не волнуйтесь, сержант.
Если что-нибудь увидишь, ты тоже свисти.
Он полез своими толстыми пальцами за шиворот шинели, вытянул оттуда жестяной свисток и просиял.
У меня тут свисток.
Хорошо,сказала она.Продолжайте, рядовой Колеа.Она собралась уходить, но его следующие слова одёрнули её. «Дети».
Что?
Что?переспросил он.
Что ты сказал, Гол? Только что.
Хмподумал он.Дети. Они будут в порядке? С ними всё хорошо?
Они молодцы,ответила Криид. Её сердце колотилось в груди. Казалось, что прежний Гол Колеа стоял сейчас перед ней на расстоянии вытянутой руки.
Они молодые,сказал он.Да, совсем молодые. Но я думаю, они справятся. Если Вы говорите, что с ними всё в порядке.
Они справятся.
Он кивнул.Такие молодые. Наверное, войнаэто всё, что им известно. Но большинство из них так молоды. Мальчишки. Даже не бреются ещё. А ведут себя как солдаты.
Солдаты Альянса Айэкса. Вот о ком он говорил. Все в полку были потрясены: почти все здешние солдаты и правда были пугающе молоды. «Дети»,сказал тогда Лубба.
Слава Богу-Императору. Он имел ввиду совсем не её детей. Она заметила искру всего на секунду, но это была ложь.
Продолжай,сказала она.
Вы в порядке, сардж?спросил ДаФельбе.
Ага. Песок в глаза попал,отмахнулась Тона Криид.
Тачка из полевой кухни прошла вдоль траншеи к северу от станции 290 примерно пятнадцать минут назад, подавая солдатам одиннадцатого взвода кусочки сухого ржаного хлеба и водянистую похлёбку из твёрдых корнеплодов на рыбном бульоне. Теперь рядовой Гутес шёл под дождём с ведром для грязной посуды, собирая котелки солдат, чтобы забрать их в окоп снабжения и ополоснуть под краном за станцией.
Это был регулярный наряд, и сегодня он выпал Гутесу. Он не ворчал, хотя работа считалась грязной.
К тому времени, как он соберёт все котелки, ведро будет уже полным. Пит Гутес был одним из старейших солдат Танитского, измученный и усталый. Он страдал не от физической усталости. Он устал влачить гвардейскую жизнь. Эта безнадежная борьба, которую предстоит продолжать день за днём, зная, что счастливый конец их в любом случае не ждёт. Их родного мира больше нет. Нет семейных объятий, в которые можно было бы вернуться.
В день гибели Танит дочери Гутеса Финре был двадцать один год, а её дочери, Фуне, всего четыре месяца. Оставить их было трудно, но его призвал Император. А Император есть Император.
Пит Гутес иногда вскакивал на постели посреди ночи, и Танит последней вспышкой догорала перед его мысленным взором. Врезавшийся в память судорожный спазм огня и света, который возвестил о смерти мира, где он вырос. Это была всего лишь мелочь, искра в ночи. Он видел это через иллюминатор военного корабля. Просто крошечная бесшумная вспышка.
Он часто задавался вопросом, как вообще Танит могла умереть. Поверхность раскололась. Океаны обратились в пар. Континенты надвинулись друг на друга и распались на части. Обширные наловые леса были сожжены дотла стеной белого жара. Ядро, разваливаясь на части, изверглось и выкипело в вакууме. Пит Гутес был убеждён, что любое переживание, даже самое важное и глубокое в его собственной или чьей-либо жизни, могло показаться не более чем крошечной беззвучной вспышкой, если взглянуть с достаточно большого расстояния.
Порой он задумывался об этом, смывая жир с кастрюль, сортируя силовые зажимы, пришивая обратно пуговицы на своей тунике. Галактика была большой, и всё в ней было маленьким, и он тоже был маленьким. Император мёртв! В самом деле? Да всего-то крошечная вспышка, не более. Видел? Империум пал! Фес святый, ты шутишь? Нет лишь ещё одна маленькая вспышка. Вы, должно быть, и не заметили.
Далеко. Вот где он хотел бы оказаться. «Далеко в горах», как в старой песне. Теперь это стало единственным, чего он хотел. Быть настолько далеко, чтобы всё казалось маленьким и незначительным.
Котелки! Котелки!орал он, продвигаясь вниз по огневому сектору и держась обеими руками за дужку большого жестяного ведра. Гаронд бросил свой, затем Феникс и Токар.
Премного благодарен,отвечал Гутес каждому, но в его голосе было столько сарказма, что они рассмеялись.
Он забрёл в дот, где Кейл и Мелир сгорбились возле своего орудия поддержки. Кейл бросил ему свой полупустой котелок, а Мелир всё ещё собирал последние капли подливы куском хлеба, который не доел Кейл.
Фес, тебе что, нравится эта дрянь?
Хорошая еда, если проголодался,сказал Мелир.
Гутес любил Мелира. Крепкий, серьёзный, ас в обращении с автопушкой или ракетницей. Но видеть его на этом месте было невыносимо. Брагг был в Одиннадцатом спецом по тяжёлому вооружению. Харк перевёл Мелира из Двадцать седьмого, когда Брагг был убит. Это было почти надругательство. Кейл, по мнению Гутеса лучший заряжающий в полку, едва не был женат на Брагге. Теперь он подносил ящики и заправлял патронные ленты для кого-то другого.
Времена меняются. Приходится приспосабливаться. Стоит отойти подальше, и ничто из этого не покажется достаточно крупным, чтобы не потерять важность.
Мелир закончил, одобрительно причмокнул губами и бросил свой котелок в ведро Гутеса.
Мои комплименты шеф-повару,сказал он.
Мелир, чувак, ты фесов лунатик,сказал Гутес.
А теперь представь,сказал Кейл,мне приходится сидеть рядом с этим фесоголовым.
Отсядь подальше, и это перестанет казаться таким уж трудным,предложил Гутес.
Чего?
Гутес покачал головой. Он был рад, что Кейл сработался со своим новым партнёром. Вот что действительно имело значение. Он знал, что Кейл всё ещё подавлен. Он оставил Брагга, и побежал за свежими боеприпасами, а к тому времени, как вернулся, Брагг был уже готов. Три флетшетта локсатлей в упор, вот что слышал об этом инциденте сам Гутес. Бедняга словно ракету проглотил. Его так разметало, что им всем пришлось потрудиться, чтобы найти достаточно для похорон, а ведь Брагг был здоровенным парнем.
Фесово дерьмо случается, подумал Гутес.
Он споткнулся, пригнувшись под балкой на входе в следующий огневой сектор, и пожалел, что у него не было свободной руки, чтобы отогнать кусачих мух, которые жужжали перед лицом. Логлас рассказывал ему об одном солдате: тот сначала позволял этим тварям садиться на него, а потом проснулся с выжранным мозгом. Личинки постарались.
Пит Гутес даже не стал это представлять. Однако ему показалось странным, как кому-то, чей мозг был съеден личинками, вообще удалось проснуться. Неувязочка в рассказе. Может, Логлас и разыграл его тогда.
Всё в порядке, Пит?окликнул его сержант Обель, поднимаясь по траншее со своим посыльным.
Да, сэр.
Мой уже у тебя,добавил Обель.
Я знаю,сказал Гутес. На каждом котелке Призраков была выгравирована фамилия и личный код. Самым забавным во всём этом было вернуть правильный котелок правильному человеку.
Самым забавным. Да, точно. В том, чтобы собрать, отмыть и распределить жестянки нет ничего такого, что можно было бы счесть забавным.
Продолжай, Гутес,сказал Обель.
Гутес остановился в конце секции и поставил ведро. Жирные капли окропили стенку траншеи.Эй, Ларкс?
Безумный Ларкин медленно отвернулся от бойницы, в которой покоился его лонг-лаз. Он слабо улыбнулся, когда увидел Гутеса. Они стали хорошими друзьями с момента основания. Было приятно видеть его улыбку. Последнее время Ларкин казался более резким, чем когда-либо. Они с Браггом были особенно близки.
Твой котелок?поросил Гутес.
Ларкин огляделся и в конце концов достал свою миску с полки на облицованной стороне окопа. Похлёбка была нетронута, в ней плавал размокший кусок хлеба.
Эх, Ларкс, ты бы поел, а?
Я не голоден, Пит.
Тебе нужно поесть, ведь
Ларкин пожал плечами.
Гутес поднял котелок.Ты уверен, что не хочешь?
Ладно тогда. Гутес оставил ведро для помоев рядом с огневой ступенью Ларкина и пошёл в соседний окоп.
Мелир с радостью принял дополнительный паёк.Ты должен вымыть это сам и вернуть Ларксу,предупредил Гутес.
Он вернулся за ведром.
Что ты делаешь, Ларкс?спросил он.
Ларкин ковырял отвёрткой прицел, настраивая оптику.Калибрую,сказал он.
Каждый снайпер калибрует свой прицел. Это данность. Обычно всё ограничивалось подстройка кольца с накаткой на прицеле, отвечающего за момент, когда прицельный сканер считывал сетчатку и выставлял прицельную сетку. Но Ларкин пошёл гораздо дальше. Он снял смотровую крышку в обход сканера и откалибровал своё оружие с учетом нюансов скорости ветра и наклонения, которые были за пределами возможностей автоматики. Гутес слышал, как он иногда говорил, что видит правду через свой прицел. Это было той реальностью, которой Ларкин доверял.
Смотри, чтобы техножрецы не поймали тебя за этим делом,предупредил Гутес.Они тебя на костре сожгут.
А ты не говори им,предложил Ларкин.
Не скажу,заверил Гутес. Ларкин был лучшим стрелком в полку, и Гутес не собирался указывать, как ему выполнять его работу, даже если копаться в устройстве военной техники было строго запрещено. Это была территория техножрецов, ревностно охранявших свои секреты. С другой стороны, если Ларкин должен стать чуть-чуть еретиком, чтобы продолжать так же хорошо стрелять, что ж Гутеса это вполне устраивало.
Гутес подхватил своё хлюпающее помойное ведро и двинулся дальше. Подобрав последние котелки, он направился на запад, в траншею снабжения.
Привет, Ларкс.
Ларкин оторвался от прицела, думая, что за чем-то вернулся Пит Гутес. Но это был не Пит Гутес.Как поживаешь?спросил Лайджа Куу.
Какого феса?Ларкин отпрянул в угол огневой секции, пытаясь нащупать рукоять ножа.Какого феса ты здесь забыл?
Ой, как грубо.Куу присел на огневую ступень, положив локти на колени.Просто зашёл, чтобы поздороваться с другом, а ты будто и не рад меня видеть.
Нет,пробормотал Ларкин.
Да, точняк.
Чего ты хочешь?
Куу выпрямил худые ноги и сел на ступень спиной к парапету.Как я уже и сказал, просто поздороваться.
Тебя не должно быть здесь,сказал Ларкин.
А кто узнает, скажи-ка мне? Я должен был показаться доку. Кто меня хватится? У кого вызовут подозрение два приятеля, решивших поболтать?
Я тебе не приятель,храбро сказал Ларкин. Его рука, наконец, нашла нож. Теперь он держал его за спиной.
Куу задумался.Может и нет. Может и нет.
Он наклонился вперёд и вперил своё пересечённое шрамом лицо в лицо Ларкина.Друзьянеподходящее слово, да, танитец? У нас есть счёты, не так ли. Ты продал меня, продал комиссарам на Фантине. Ты и этот здоровенный болван.
Не называй его так!
Здоровенный болван? Почему, гак, я не должен называть этого здоровенного болвана здоровенным болваном? Он был здоровенным болваном, точняк!
Заткнись!
Эй, я просто веду себя вежливо и пришёл поздороваться. Голос Куу упал до хриплого шёпота.У нас есть счёты, танитец. Ты это знаешь, и я это знаю. И нам придётся это уладить. Благодаря тебе у меня вся спина теперь в шрамах от кнута. Я вспоминаю о тебе по ночам. О тебе и о том самодовольном большущем болване. Рано или поздно ты заплатишь.
Ларкин попятился ещё дальше. Он знал, что у него едва ли получится достать лонг-лаз из амбразуры. Он хотел закричать, но вокруг никого не было.
Что значит, заплачу?
Рано или поздно, точняк. Войнанепредсказуемая вещь, танитец. Суматоха и прочее дерьмо. Посреди боя всякая хрень летает туда-сюда. Кто заметит, если я получу назад свой должок? Просто в списке станет ещё на один труп больше.
Ты не посмеешь!
О, а если бы посмел? Ты получишь своё, как и тот здоровенный болван.
Хлейн Ларкин окаменел. Со времён Фантина он всё время оглядывался, ожидая этого момента. И вот Лайджа, фес его, Куу, напала на именно тогда, когда он меньше всего был к этому готов. И эти последние несколько слов ужалили сквозь накативший ужас.