Я мысленно усмехнулся.
Следак решил подстелить соломки и сделал вид, что он тут не при делах и что эту бучу затеяли милицейские. Хитрый, однако. Понял, что всё может окончиться не в их пользу, а отвечать за чужие проколы он не намерен. Мне, в общем и целом, без разницы. Хочет заранее соскочить, пусть соскакивает. На мои ближайшие планы это никак не влияет.
Вчера всю вторую половину дня прикидывал варианты. Начал с того, что во время прогулки разглядывал небо в клеточку и вспоминал всё, что когда-либо слышал или читал об удачных побегах из тюрем и, в частности, из Бутырки.
Знаю, что в 90-е заключенные дважды бежали именно из прогулочного двора, подняв потолочную решётку и выбравшись на крышу тюрьмы, а оттуда на крыши соседних строений. Пару раз зэки менялись местами с сокамерниками и их просто выпускали из зданий суда по условному приговору. Кое-кто сбежал из комнат свиданий, воспользовавшись сходством с родственниками. Был ещё громкий случай, когда трое сидельцев ложками (!!!) подрыли бетонный пол и скрылись через подземный коллектор. Много в своё время говорили и о банде Банзая, умудрившейся в полном составе сбежать из перевозившего их автозака
В моём случае все эти способы не годились. По разным причинам.
Требовалось придумать свой собственный.
И я его «изобрёл»
На выход меня вели двое конвойных. Руки за спиной, но без наручников.
Наручники, насколько я знал, должны были надеть на улице, пристегнув к одному из сотрудников. Так же, по всей вероятности, меня водили бы по месту предполагаемого преступления. Поэтому промежуток времени для побега ограничивался десятком секунд, между выходом из тюремного корпуса и посадкой в машину
Машина, как выяснилось, ждала у северо-западной башни. Обычный УАЗ-буханка с зарешеченными окошками. Рядом стояли два ГАЗа с конвойнымине по мою душу, но тоже неплохо. И вообщечем больше массовка, тем лучше.
Лицом к стене! Руки за голову!
Сигналом, что пора действовать, стали оброненные кем-то не то ключи, не то обыкновенная авторучка.
Кувырок назад вышел на загляденье. Подбив ногой ближайшего конвоира оказался тоже сюрпризом для всех. Никто просто не ожидал, что клиент пойдёт на рывок прямо из тюремного дворика, да ещё и в положении лёжа.
Впрочем, по земле я катался недолго.
Подскок с разворотом, толчок от стены с опорой на «малые архитектурные формы»привычные элементы паркура. Кто видел, тот знает. Но для милиции и конвойных такое в диковинку. В начале 80-х по телевизору это ещё не показывали.
Стой! Куда?!
Конечно, происходи дело в чистом поле или на зоне, меня вполне могли подстрелить. Но здесь и сейчас, когда рядом люди, можно лишь рвать из кобуры пистолет и, в лучшем случае, палить предупредительным в воздух.
Между зданием и забором тридцать шагов.
К забору я не бегу, бросаюсь чуть в сторону, к стоящему около арки мусорному контейнеру.
Крышка закрыта. Отлично.
Выше контейнеракапот автозака. Дальшепустая кабина и кузов.
Потом жёлтая газовая магистраль. Качнуться на нейраз плюнуть.
Ухватиться за решётку окнаещё проще.
Крыша пристройки.
Грохочет кровельное железо.
Обрезок водопроводной трубы. Длина подходящая.
Разбег. Упор.
Импровизированный шест утыкается в заграждение.
Прыжок.
Ух, ты! Круто! Бубка и Исинбаева обзавидуются.
Колючая проволока позади. Под ногами крыши гаражных боксов.
Сторожа не видать Вниз
А теперьпросто вперёд
В узкий проезд между жилым домом и мебельной фабрикой вбегаю секунд через двадцать. В глубине двора за деревьями белеет трансформаторная подстанция, за ней новый проулок и выезд на Новослободскую. По идее, надо бежать туда, нозачем? Помню, через дорогу там магазин «Соки-Воды», рядом пивная, проходные дворы ини одного зелёного насаждения. Голый асфальт по три полосы в обе стороны. Любой бегущий как на ладони. Можно прямо из здания Следственного Управления погоней руководить без всяких биноклей. Поэтомурешено. На этой улице мне делать нечего.
Обогнув тэпушку, я резко поворачиваю налево и несусь чуть ли не обратную сторону. Кусты, деревья, собачьи площадки, дома, стоящие у подъездов машины
Быстрый бег заканчивается минут через десять.
Погони не слышно.
Перехожу на шаг.
Успокаиваю дыхание.
Фух Красота
И это сладкое словосвобода
[1] Камера предварительного заключения. ГГ путает: в 1982-м уже использовалась аббревиатура ИВСизолятор временного содержания.
[2] Фраза Лёлика из к/ф «Бриллиантовая рука».
[3] Председатель КГБ и глава МВД соответственно.
[4] Следственный изолятор. «Бутырская тюрьма»СИЗО 4
[5] Заместитель начальника изолятора по режиму и оперативной работе.
Глава 2
Разрешите, тащ генерал?
Генерал-лейтенант оторвал взгляд от бумаг и хмуро посмотрел на вошедших.
Есть новости?
Так точно. Новости есть.
Рассказывайте.
Подчиненные переглянулись.
Свояк нашёлся, сообщил Ходырев.
И снова пропал, продолжил Смирнов.
Присаживайтесь, указал начальник на стулья. А теперь то же самое, но подробно.
Вместо ответа Ходырев выудил из папки бумажный листок и положил на столешницу.
Пётр Сергеевич ознакомился с документом, после чего откинулся в кресле и сцепил пальцы в замок. Он уже не раз клял себя последними словами за то, что «пустил дело на самотёк» и не взял Фомина под плотное наблюдение и опеку.
Хотя сделав это, он мог, наоборот, только усугубить ситуацию.
Во-первых, Свояк, скорее всего, воспринял бы это как недоверие, поскольку и так, по собственной воле, начал сотрудничать и уже много чего рассказал. А во-вторых, неизбежно появились бы те, кому стало бы интересно, кто он такой, этот странный студент, и зачем его так опекают? Ведь в свете того, что генерал-лейтенант узнал о предателях в собственном ведомстве, такой интерес мог привести к неприятным последствиям. В том числе, и в отношении самого генерала. Поэтому и действовать в деле со Свояком приходилось весьма осторожно. Более того, доступ к полученной информации требовалось ограничить по максимуму. А иначе не стоило и огород городить
Значит, его отправили сразу в Бутырку. Так?
Именно так, товарищ генерал-лейтенант.
Пётр Сергеевич тихо вздохнул.
А мы, выходит, прошляпили.
Ходырев и Смирнов молчали
Кто курирует это дело от МВД?
В справке этого нет, но, по информации от источника, лично первый зам Щёлокова.
Чурбанов?
Он самый.
Понятно.
Хозяин кабинета расцепил пальцы и чуть подался к столу.
Значит, так. Ситуацию отслеживать постоянно. Отменить розыскные мероприятия по линии МВД мы не можем. Забрать его дело тоже. Это означает: аподтвердить интерес, бподставить его перед нашими. Но, если Свояк не соврал, всё изменится после 12-го. Где-то в течение месяца. Надеюсь, к этому времени его ещё не найдут.
А свой розыск мы организовать можем?
Официальнонет, покачал головой генерал. Только в самом крайнем случае, если станет понятно, что на него уже вышла милиция.
А если на свой страх и риск? предложил Константин.
Петр Сергеевич смерил его тяжёлым взглядом.
Мы потихонечку, поддержал коллегу Смирнов.
Знаю я ваше потихонечку, дёрнул щекой генерал. А вообще ладно. Можно попробовать. Но учтите! Если найдёте, дальше никакой самодеятельности. Выяснилисразу докладывайте. Решать будем по ситуации
Вторник. 9 ноября 1982 г.
Как успехи?
Семёныч бросил на скамью рукавицы и подошёл к верстаку.
Я снял защитные очки и кивнул на ящик:
Восемь болтов, как заказывали, и два калибра.
Бригадир заглянул внутрь, хмыкнул.
А что с шаблонами?
Заканчиваю. Только собирают пусть сами. Моё дело пластины слепить, и я их слепил.
Сейчас проверим.
Путеец взял в руки готовую пластину «шаблона 940» и принялся измерять её штангенциркулем. Примерно через минуту он покачал головой, отложил в сторону инструмент и принялся «на глазок» сравнивать шаблон с образцом.
Вроде такой же, пробормотал он с сомнением.
Такой же, такой же. Допуск десять микрон. Фирма гарантирует, усмехнулся я, опуская в ящик очередную деталь.
Ладно. Пойду, вагонникам покажу. Если не забракуют, с меня магарыч.
Семёныч ушёл, а я продолжил работу.
Честно сказать, даже не думал, что у железнодорожников столько разнообразного инструмента и приспособлений. Многие«именные», названные по фамилии изобретателя. Ломик Гладуна, шаблон Басалаева, игла Сизоненко, шаблон Холодова
Всё, что было когда-то придумано путевыми работниками для облегчения собственного труда и проверено временем, становилось «классикой», после чего шло в серию и выпускалось фабриками и заводами. Причем, в каждом отделении, на каждой дистанции, в каждом депо и даже в каждой бригаде были свои предпочтения. Одни привыкли проверять автосцепки «калибром», другие «вилкой», третьи «ломиком»
А ещё у всякого запасливого осмотрщика всегда при себе имелось несколько штук шаблонов, кронциркули, толщиномеры, наборы для замера зазоров, два-три бородка́ и ещё куча всего, включая зубила, ключи, щётки и, наконец, самое главноемолоток для простукивания. Не меньше таскали с собой и путейцы (путевые монтёры), только у них инструмент был «малость» потяжелееломы, лопаты, кувалды, кле́щи для пропитанных креозотом шпал, топоры для затёски, подбойки, домкраты, разгонщики
И всё это рано или поздно старело, приходило в негодность, ломалось, а получить новый девайс было, увы, непросто. У каждого свои сроки эксплуатации, и если они не превышены, то хрен вам на рыло, господа железнодорожники, обходитесь своими силами, и вообще«экономика должна быть экономной», в планах этих поставок нет, с металлом в стране напряжёнка
Приходилось как-то выкручиваться: или всеми правдами и неправдами выбивать зажатые кем-то лимиты, или давать изношенному инструменту новую жизнь
Последним я как раз сегодня и занимался. Демонстрировал, так сказать, свои умения и таланты.
Ну а чего? Станки в мастерской, хоть и старые, но работоспособные, а если приложить к ним полученную при переносе во времени точность и мало-мальский опыт работы, то результат окажется положительным. Надо же как-то доказывать «приютившим» меня ремонтникам, что они не ошиблись и польза от меня, действительно, есть. По крайней мере, сортировку и приёмку вагонов можно теперь проводить, не задумываясь: хватит ли аварийной бригаде сил и оснастки для чего-нибудь срочного и как всегда неожиданного?
Например, как вчера, когда, сам того не ожидая, я вдруг оказался в нужное время и в нужном месте
На относительно оживленное место я выбрался минут через двадцать после побега, в районе Тверской заставы, на стыке Лесной и Бутырского, и это выглядело откровенной наглостью.
На одной стороне улицы районный суд, на другойздание прокуратуры, рядом сидят судебные исполнители. Когда из СИЗО везут сюда подсудимых и обвиняемых, автозаки проезжают ровнёхонько мимо той остановки, где я как раз присел отдохнуть и сообразить, что дальше
Прохожие на меня внимания не обращали. Пацан и пацан. Одежда цивильная, морда интеллигентная, реальной опасности не представляет. Но всё равносоображать надо было быстро.
Пропустив пару трамваев, я поднялся с пыльной скамейки, дошёл до ближайшего дворового проезда и принялся ждать.
Двое выезжающих оттуда водителей на поднятую руку внимания не обратили, зато третий не только остановился, но и приоткрыл боковое окошко.
Куда надо?
На улицу Космодемьянских?
А на метро не судьба что ли?
Я подземелий боюсь. Договорились с приятелем, а он не подъехал. А мне надо вот как срочно, провёл я ладонью по горлу.
За срочность пятёрку, ухмыльнулся шофёр.
Чёрт! похлопал себя я по карманам. У меня только трёшка есть.
Ладно. Трёха, так трёха, согласился водитель. Поехали
Никакой трёхи у меня, естественно, не было. Все деньги выгребли из карманов сразу по приезду в Бутырку. Поэтомуделать нечегопришлось вспомнить собственный опыт таксования в 90-х и отыграть кидалово на доверии.
Всю дорогу я развлекал водителя анекдотами и вообщетрепался без остановок. Поездка заняла около получаса, и к концу пути мы уже были на ты.
Слушай, Лёх, а тормозни-ка возле «Союзпечати», у меня там тётка работает, хочу у неё сигареты стрельнуть.
В долг что ли?
Ага. А не то тебе не останется.
Давай! Только по-быстрому, я тоже спешу.
Не бои́сь! Я мигом
Конечно, никакая тётка в «Союзпечати» у меня не работала.
Подойдя к киоску, я только сделал вид, что заглядываю в окошечко, а потом обхожу павильон, чтобы открыть дверь. Главное, чтобы клиент сразу не заподозрил неладное, а через пару минут будет уже слишком поздно. За это время, прикрытый от машины киоском, я успею слинять во дворы и ищи меня там потом хоть до морковкиного заговения.
Пусть обманывать ближнего нехорошо, но и «бомбить без лицензии» тоже неправильно. Люди должны помогать друг другу, а советские людитем более.
Того, что водила заявит на меня в компетентные органы, я ни капельки не боялся. Ему это не с руки. Формально частный извоз в нашей стране запрещён, поэтому доносить на самого себя будет только полный дурак. И даже если его вдруг прижмут товарищи из милиции, он наверняка будет всё отрицать. Стать невольным пособником подозреваемого в убийстветакого даже врагу не пожелаешь. Поэтому лучше прикинуться просто случайным прохожим, ничего не видевшим, ничего не слышавшим и забывшим всё что возможно. Меньше знаешькрепче спишь. Народная мудрость, она врать не будет. Проверено тысячелетиями
Улицу Зои и Александра Космодемьянских я выбрал не просто так. Именно здесь располагался объект, который мы с Лункиным, Рыбниковым и Барановым герметили месяц назад. Комнатка в полуподвале, которую мы использовали под раздевалку и склад, была: аотапливаемой, боткрывалась без ключа (если знать, как), вместные, по словам Мишани, проверяли её не чаще одного раза в месяц.
Перекантоваться в ней ночь или двесамое то. А пока суд да дело, подумать, где раздобыть пожрать, денег и более надежную ухоронку. Обращаться прямо сейчас к кому-то из старых-новых знакомых мне не хотелось. Сокурсников наверняка уже проверяет милиция, а как отнесутся к моему побегу из заключения друзья-чекисты, сказать сложно. Своим неожиданным появлением я их, скорее всего, просто подставлю, поэтому лучше какое-то время не возникать у них на горизонте, а подождать, пока утрясутся основные вопросы со сменой Генсека.
Сколько на это уйдет? Неделя, две, месяц?.. В любом случае, выходить на связь со Смирновым или, например, с Кривошапкиным, следовало не раньше, чем в тот момент, когда новый руководитель страны более-менее чётко обозначит свою позицию в партии и начнёт первые чистки. Ведь насколько я помнил, главу МВД Щёлокова сняли со своего поста уже в декабре, а ещё раньше в функции КГБ была передана борьба с преступлениями на промышленных объектах
В тайную комнату я проник без проблем. Видеть меня вряд ли кто видел. Вход загораживал короткий заборчик из двух бэушных бетонных секций, прямо перед ним ряд кустов, чуть дальшемусорные контейнеры.
Внутри мало что изменилось. Как было в середине октября, когда мы перебазировались на «Сокол», так всё и осталось. Несколько банок с засохшей краской, старые негодные кисти, прохудившееся ведро, сломанная лопата, ветошь в углу, справа доска-вешалка с гвоздями вместо крючков, на них чьи-то спецовки и один сигнальный жилет, слева три древних стула с ободранными сидушками, дальше некрашеная скамейка В дальней стене дверь в санузел. Судя по наличию воды в унитазе, комнату проверяли недавно, иначе бы вся вода на «тарелке» высохла. И это хорошо. Если уже проверили, значит, в ближайшее время никто сюда не заглянет.
Первым делом я хорошенько умылся. Хотелось как можно быстрее очиститься от тюремной пыли, которая всего за пять дней пропитала меня едва ли не до печёнок. Отсутствие мыла и горячей воды помехой не стали. Само ощущение стекающей между пальцев воды оказалось своего рода лекарствомбальзамом, очищающим мозг от всех неприятных воспоминаний и мыслей.
После помывки занялся более детальным обследованием помещения.