Я не умела петь или читать стихи. Не умела танцевать. Мне не хватало грации, очарования или хитрости. Но я умела шить. Небеса тому свидетели, я умела шить.
Это должна быть я.
Когда отец вернулся к молитве, я макнула палец в уголь из камина и намазала им брови. Рядом с рабочим столом лежали ножницы. Я взяла их, но замешкалась. Мои руки никогда не дрожали, срезая ткань, я могла провести ровную линию даже во сне, так почему же они тряслись сейчас?
Я коснулась кончиков своих волос, которые даже заплетенные спускались ниже талии. Развязала ленты и расплела косички. Пряди волнами легли на спину, щекоча поясницу.
Затем опустила руку с ножницами. Моя задумка была чистым безумием. В таких ситуациях нужно быть рациональным, обдумать все последствия своих действий. Но в голове звучали слова министра Лорсы, говорящего, что я не могу поехать. И слова отца.
Всю жизнь мне твердили, чего я не могу делать, потому что я девушка. Что ж, это мой шанс узнать, на что я гожусь. Единственное, что можно сделать, это воспользоваться им.
Я расслабила руку и прижала лезвия к задней части шеи. Затем одним быстрым движением отрезала волосы по плечи. Те посыпались по спине и приземлились у ног кругом из черного атласа, пока ветер из окна не разметал пряди с той же легкостью, что и перья.
Руки перестали дрожать, и я собрала волосы в пучок, как Кетон и все юноши его возраста. После этого меня охватило странное спокойствие, будто я отрезала мои страхи вместе с волосами. Это не так, но паниковать было уже поздно. Теперь мне была необходима подходящая одежда.
Я принесла к кровати Кетона поднос с простым супом из зимней дыни и рыбу на пару. Раньше он делил комнату с Финлеем и Сэндо. В те времена дом казался тесным, а теперьслишком просторным. Половина моей спальни служила в качестве склада для тканей, бусин и красок а комната Кетона полностью перешла в его владение.
Брат спал. Его губы скривились в гримасе, пока он храпел, хотя Кетон заверял нас, что не чувствует боли, даже несмотря на сломанные ноги.
«Как я могу чувствовать боль, если не чувствую собственных ног?» пытался отшутиться он.
Я поставила поднос с ужином и натянула одеяло на плечи брата. Затем потянулась к его ящику и достала штаны. Повесив их на руку, начала тихо красться к двери.
Майя. Кетон заворошился.
Я быстро развернулась.
Я думала, что ты спишь!
Ты ошибалась. Он устроился головой на подушке.
Я присела на край его кровати.
Проголодался? Я принесла тебе ужин.
Ты крадешь мою одежду, подметил он, кивая на вещи на моей руке. В чем дело?
Я отодвинулась в тень, чтобы он не видел моих волос, и поджала губы.
Чуть ранее этим вечером в нашу лавочку заходил императорский чиновник. Он хочет, чтобы отец поехал в Летний дворец и шил наряды для императора Ханюцзиня.
Кетон закрыл глаза. Война искоренила мятежность из моего брата, и он стал выглядеть куда старше своих девятнадцати лет.
Отец уже давно перестал шить. Он не может поехать.
Верно, подтвердила я. Это сделаю я.
Кетон уперся руками в матрас и приподнялся.
Демоново дыханье, Майя! Ты совсем с ума сошла? Ты не можешь
Даже слышать ничего не хочу.
Ты не можешь поехать, закончил он, повышая тон. Ты девчонка!
Уже нет. Я коснулась своих волос и стиснула зубы. Я устала, что мне вечно твердят, будто я недостойна!
Дело не только в том, достойна ты или нет, ответил Кетон, кашляя в рукав. Это вопрос традиции. Кроме того, девушке ни за что не позволят снимать мерки с императора.
Я невольно покраснела.
Я поеду под видом тебя, Кетон Тамарин.
Отец никогда не согласится на это.
Ему и не нужно знать.
Кетон покачал головой.
А я-то всегда считал тебя послушной девочкой. Он лег обратно и смиренно вздохнул. Это опасно.
Кетон, прошу тебя Я должна это сделать. Ради нас. Ради
Именно поэтому ты и не должна ехать, перебил брат. Хватит пытаться меня переубедить. Если будешь прикидываться парнем, то не можешь думать как девушка. Не смотри постоянно в пол. Смотри мужчине в глаза, когда говоришь с ним, и ни в коем случае не смущайся.
Я быстро подняла взгляд.
Я не пытаюсь тебя переубедить! И не всегда смущаюсь.
Затем я снова потупила взгляд, и Кетон застонал.
Прости! Ничего не могу с собой поделать. Это привычка.
Тебе никогда не сойти за парня. Ты закусываешь губу и смотришь в пол. А когда не смотришь в пол, то поднимаешь взгляд к небу.
Я возмущенно вздернула подбородок.
Вовсе нет!
Продолжай в том же духе, поощрил меня Кетон. Кричи громче. Парни злые и заносчивые. Им нравится быть лучшими во всем.
Думаю, это только ты такой, Кетон.
Жаль, у меня нет времени, чтобы нормально тебя натренировать
Я выросла в доме с тремя братьями и прекрасно знаю, как ведут себя мальчишки.
Неужели? Кетон нахмурился. Ты из деревни, Майя. Мало что знаешь об окружающем мире. Всю свою жизнь ты шила в уголке нашей лавочки.
А остаток жизни буду шить в уголке дворца.
Он скривился, будто я лишь подтвердила его точку зрения.
Просто старайся говорить как можно меньше. Не привлекай к себе внимания. Кетон убрал руки за голову. Люди видят только то, что хотят видеть.
Мудрость в его печальном голосе напомнила мне об отце.
Что ты имеешь в виду?
Именно то, что сказал. Ты шьешь лучше всех в этом мире. Сосредоточься на этой мысли, а не на том, какого ты пола. Брат поднялся на локти, изучая меня. Финлей был прав. Со спины ты действительно похожа на парня. А учитывая веснушки, ты не такая бледная, как большинство девушек Отец слишком много времени позволяет тебе проводить на солнце.
Кто-то же должен собирать шелкопрядов, раздраженно ответила я.
Ты не особо фигуристая. Кетон прищурился. И голос у тебя не мелодичный. Петь ты никогда не умела.
Я чуть не швырнула в него одежду от обиды.
Я не пытаюсь стать наложницей!
Кетон цокнул языком.
Не морщи нос и старайся не улыбаться.
Вот так? спросила я, копируя гримасу, с которой он спал.
Уже лучше. Он отклонился, на губах заиграла легкая улыбка. Но она исчезла так же быстро, как появилась. Ты уверена, что хочешь этого? Если император узнает если вообще кто-либо узнает
Меня убьют, закончила я за него. Понимаю.
Но это была моя лучшая возможность позаботиться о семье. Мой шанс стать настоящей портнихой, лучшей во всей Аланди.
Это хороший заработок, твердо произнесла я. Все деньги я отправлю домой. Кроме того, выдавила улыбку, я уже отрезала волосы.
Кетон вздохнул.
Не могу поверить, что говорю тебе это, но будь осторожной.
Буду.
Я жду историй о придворных дамах по твоем возвращении, простодушно сказал брат. И об императоре Ханюцзине. Напрягся. Возможно, ты даже увидишь шаньсэня.
Обещаю, ласково ответила я. Вернусь с кучей историй.
Я посмотрела на трость, которую купила Кетону, как только он вернулся домой месяц назад. Брат к ней даже не притронулся. Чем она поможет, если он едва мог шевелить ногами?
Возьми ее, сказал Кетон, наблюдая за мной.
Дерево было шероховатым и впивалось в ладонь. И хорошонемного боли будет напоминать мне, что нужно постоянно быть начеку.
Обещаешь, что постараешься ходить? спросила я. Хоть по чуть-чуть каждый день.
Я буду делать по шагу каждый день, пока тебя не будет.
Этого было достаточно, чтобы укрепить мою решимость. Я поцеловала его в лоб.
Тогда надеюсь, что я буду отсутствовать очень долго.
Пока отец спал, Кетон просвещал меня, как вести себя по-мужски. Как басовито смеяться, чтобы звук будто вырывался из глубины живота, как довольно кряхтеть после вкусной трапезы, как кривиться после глотка крепкого вина. Научил меня, что не нужно просить прощения за отрыжку, выпускать газы, не скрывая этого, и сплевывать каждый раз, когда кто-то осмеливается оскорбить мою честь.
В конце концов, когда Кетон слишком устал, чтобы продолжать урок, я пошла к себе в комнату и начала мерить шагами пол, обдумывая все, что может пойти не так.
«Если меня разоблачат, то убьют».
«Но Кетон с отцом нуждаются в том, чтобы я это сделала».
В глубине души я также знала, что сама нуждаюсь в этой возможности. Если останусь здесь, то стану женой Цалуженой пекаря, и мои пальцы забудут, как шить.
Посему, откинув сомнения, я собрала все необходимые вещи. Запасную одежду Кетона, свои лучшие нити, вышивальный шелк, шило и иглы, вышитую тесьму, игольницу, мелок, кисти, баночки с краской, блокноты для набросков и перья.
Солнце будто спешило поскорее взойти на небосвод, ну, или же мне так казалось. Свет выбелил звездный покров над моей головой. Я наблюдала, как утро медленно крадется по морю, пока не коснулось моей улицы и дома.
Все было готово, мои пожитки аккуратно сложены в узелок, закинутый на плечо. Я уверенным шагомкак Кетон однаждынаправилась к двери, прихрамывая, чтобы довершить образ, и опираясь на трость для поддержки.
Подожди, хрипло окликнул меня отец из-за спины. Подожди!
В моей груди набухло чувство вины.
Прости, папа.
Он покачал головой.
Я ждал этого. Ты всегда была самой сильной среди нас.
Нет, тихо ответила я. Финлей и Сэндо были сильными.
Финлей был храбрым. Сэндо, по-своему, тоже. Но ты, Майя, по-настоящему сильная. Как твоя мать. Ты укрепляешь нашу семью.
У меня подкосились колени.
Отец
Одной рукой он схватился за дверь, а другой протянул какой-то тканевый сверток.
Возьми это.
Сверток был сделан из столь качественного шелка, что будто таял при касании. Я развязала золотую шнуровку. Внутри оказались
Ножницы.
Я недоуменно посмотрела на отца.
Они принадлежали твоей бабушке, сказал он, вновь заворачивая ножницы, словно их вид причинял ему физическую боль. Мы с ними никогда не могли сработаться. Они ждали тебя.
Что мне
Ты поймешь, когда они тебе понадобятся, перебил мой вопрос отец.
Я открыла рот, чтобы попросить его позаботиться о себе и о Кетоне. Но Финлей с Сэндо ушли с такими же прощальными словами и больше не вернулись. Так что я ничего не сказала и просто кивнула.
Майя. Отец положил руку мне на плечо. В его глазах загорелся огонек, которого я не видела годами. Будь осторожна. Во дворце может быть опасно.
Обещаю, папа.
Тогда иди. Покажи им, на что ты способна.
Я оперлась на трость и заковыляла к карете, волоча за собой правую ногу.
Солнце уже ярко светило в небе, но из-за занятых рук я не могла прикрыть глаза от его сияния. Мое лицо сморщилось. Увидев меня, Лорса хмыкнул.
Кетон Тамарин? спросил он, рассматривая меня с головы до пят. Вы с сестрой необычайно похожи.
Все мое тело скрутило, как плохо смотанную веревку. Я выдавила из себя басовитый смешок, который больше напоминал кашель.
Надеюсь, это единственное, в чем мы схожи. В конце концов, я умею шить, а онанет.
Евнух согласно что-то крякнул, после чего кинул моему отцу мешочек с цзенями.
Садись в экипаж, приказал он мне.
Кетон прав. Люди видят только то, что хотят видеть.
Бросив прощальный взгляд на отца и брата в окне, я забралась в карету, не имея ни малейшего представления, что ждет меня впереди. Только зная, что я должна преуспетьлюбой ценой.
Глава 3
Дорога от Порт-Кэмалана до Летнего дворца заняла пять дней. Меня немного разочаровало, что мы не отправились вплавь, поскольку, хоть моя юность и прошла в портовом городке, я никогда не путешествовала на корабле. Впрочем, как и в карете, по крайней мере так долго. Ноги и спина затекли от долгого сидения на месте, но жаловаться я не смела. Меня переполняла радость. И волнение.
Достаточно ли я хороша, чтобы шить для императорского двора? И увижу ли я в Летнем дворце императора Ханюцзиня? Наверняка, если буду его портнихой. Я не знала, какие чувства испытывать по этому поводу.
Мне мало что было известно о нашем правителе. Он родился в год Дракона, как Финлей, а значит, ему двадцать три. Поговаривали, что он свирепо сражался во время Пятизимней войны, мог завоевать преданность воина кивком головы и что его красота могла ослепить само солнце. Все, кто встречался с ним, приходили от него в восторг.
Но я сомневалась в правдивости этих историй.
Будь император действительно таким расчудесным, он бы не начал войну в Аланди, даже чтобы спасти страну от разделения на два лагеря. Даже чтобы спасти свой трон от предательского шаньсэня.
Хороший император не лишил бы меня братьев.
Я впилась пальцами в колени и скривилась. Боль помогала не распадаться на частиа это желание возникало каждый раз, как я вспоминала, чего стоила моей семье эта война.
«Парни не плачут», упрекнула я себя, после чего повернулась к окну и вытерла нос тыльной стороной ладони.
Нужно было сосредоточиться на чем-то другом. Безделье всегда меня нервировало, поэтому я заняла себя тем, что начала вязать свитер. Дело шло быстро, и, закончив, я распустила пряжу и связала еще один, после чего решила попрактиковать вышивку на лоскутке хлопка.
Министр Лорса ни разу не ответил на мои малочисленные вопросы и не пытался начать беседу. Он спал как медведь, вонял вдвое хуже и отрыгивал после каждой трапезы. Посему большую часть пути я высовывалась в окно кареты и наслаждалась меняющимися запахами местностей Аланди, пока шила.
На пятый день вдалеке замаячил Летний дворец. Отсюда он был размером с ноготок и ютился в большой долине между Поющими горами, идущей вдоль реки Цзинань. Я была наслышана о его величиипокатых золотых крышах, киноварных колоннах, стенах цвета слоновой костии трепетала от восторга, глядя на то, как его очертания постепенно увеличиваются и становятся более реальными.
Над нами парил черный ястреб, не считая кончиков крыльев, которые будто припорошило снегом. На его когтях блестело что-то золотоекак кольцо или браслет.
Какая странная птица, задумчиво произнесла я. Она принадлежит императору? Наверняка, с таким-то кольцом. Что она делает так далеко от леса?
Мой голос разбудил Лорсу, и он окинул меня недовольным взглядом.
Смотрите. Я показала в окно. Там ястреб!
Помеха, пробормотал министр, когда тот издал крик. Проклятая птица.
Ястреб спикировал и раскрыл свои большие крылья, подлетая к карете так близко, что я смогла рассмотреть его глаза. Они сияли желтым и казались удивительно умнымиптица смотрела так, словно изучала и запоминала мое лицо.
Я уставилась в ответ. Его глаза были почти как человеческие. Я завороженно протянула руку, чтобы погладить его по шее.
Ястреб резко дернулся и взлетел обратно к небу, после чего исчез за деревом на территории дворца.
Карета остановилась у основания холма. Глициния раскачивалась на легком ветерке, распространяя свой аромат вокруг восьмидесяти восьми ступенек, ведущих к служебному входу. Подъем, как я позже узнала, был способом напомнить о нашем месте, которое находилось гораздо ниже императора Ханюцзиня, Сына Неба.
Я размяла ноги и испустила тихий стонмои голени затекли от столь долгого сидения в карете.
Наверх тебя никто не понесет, усмехнулся Лорса.
Я не поняла, что он имел в виду, пока не вспомнила о трости Кетона.
О не беспокойтесь обо мне.
Лорса определенно не беспокоился. Он быстро пошел по ступенькам, оставляя меня позади.
Я кинулась следом. Хоть мои плечи и ныли от тяжести узелка, а ноги дрожали и подкашивалисья не знала, как пользоваться тростью Кетона, на передышку времени не было.
Здесь все и начнется. Я верну доброе имя семьи. И докажу, что девушка может быть лучшей портнихой в Аланди.
Летний дворец был лабиринтом из павильонов с золотыми крышами, извилистых мощеных дорожек и невероятно оформленных садов. Повсюду цвели бутоны всех оттенков розового и фиолетового, вокруг порхали бабочки.
Куда ни глянь, стояли мужчины в серо-синих туниках и с длинными жиденькими черными бородамислуги и мелкие чиновники. Они ходили слегка сгорбленно, словно в любой момент были готовы склониться в поклоне. В то же время евнухи в ярко-голубом ходили с прямыми, как игла, спинами, держа в руках сложенные веера. Некоторые приветствовали меня добрыми улыбками, пока Лорса на них не зыркнул, но дышать все равно стало легче. Возможно, не все в этом дворце такие же неприятные, как министр.