К превеликому облегчению, они тоже меня игнорировали. Но с помощью обрывков разговоров я узнала, что стала последним портным, прибывшим на испытание, и это объясняло, почему мне достался худший столпосредине зала, где вся моя работа будет чуть ли не выставлена на всеобщее обозрение.
Мне также удалось кое-что выяснить о своих соперниках. Помимо Лонхая, никто из портных мне не представился, но я услышала несколько знакомых имен. Как и Лонхай, они были мастерамия изучала их стили с детства и пыталась им подражать. Эти мужчины шили задолго до того, как я родилась.
Мастер Тарахэ и мастер Иньди обучались разным школам рукоделия, но оба считались гениями: первый специализировался на цветах, а второй на двусторонней вышивке. Мастер Бойень шикарно вязал, мастер Дэлунь ткал парчу, как никто другой. Мастер Норбу был фаворитом среди знати.
А я? Когда мы жили в Гансуне, отец просил навещавших его друзей научить меня своим региональным стилям и ремеслу, а в Порт-Кэмалане я перенимала технику у каждого купца и портного, которые соглашались со мной говорить.
Но у меня не было ни звания мастера, ни репутации.
Эй, ты! рявкнул мужчина, прерывая мои тревожные мысли. Смазливый!
Волоски на моей шее встали дыбом, но я повернула голову. Мастер Иньди был тучным, хоть и не так, как Лонхай, и с носом картошкой, который постоянно отчего-то морщился. А еще лысым, не считая седых бакенбард, спускающихся по щекам. Довольно иронично, если учесть, что его борода доставала почти до колен.
Слушай, можно забрать твой шелк? Ты все равно скоро отправишься домой, так почему бы не отдать его тому, кто сумеет использовать его с умом?
Все прыснули от смеха. Казалось, никто не сомневался, что меня первой отошлют обратно. Мои губы сжались в тонкую линию.
Оставь мальчишку в покое, подал голос Лонхай. Если вы все такие умелые мастера, то вам не нужен дополнительный шелк.
Водишь дружбу со сбродом, а, Лонхай? спросил Иньди. Ничего иного я от тебя и не ожидал. Вновь повернулся ко мне и продолжил насмехаться: Уверен, что не уколешься иголкой? Мой подбородок не был таким гладким с тех пор, как я был ребенком.
Что случилось с твоей ногой? встрял еще один портной.
Чернила на бумаге размазались. Я перевернула страницу и начала рисовать эскиз заново. «Люди видят только то, что хотят видеть, напомнила я себе. Лучше пусть считают меня женоподобным парнем, чем мужеподобной девушкой».
Ты глухой, симпатяга?
Или только хромой?
Тут уж я перестала рисовать.
Я сражался на войне. И сломанная нога не означает, что я не могу работать руками, дерзко огрызнулась я. Держу пари, что шью быстрее любого из вас!
Мастер Иньди рассмеялся.
Это мы еще посмотрим. Когда я был в твоем возрасте, то по-прежнему стирал рубашки своего учителя. Он и близко не подпускал меня к ткацкому станку. Мужчина фыркнул. Дай-ка взглянуть на твои руки, симпатяга. Я могу отличить портного от юнца, занимающегося стиркой.
Я растопырила пальцы, чтобы показать мозоли. Братья часто дразнили, что мне никогда не найти мужа, потому что у меня руки грубые, как у мужчины.
Ну? спросила я. Портной или юнец?
Иньди хмыкнул и, потягивая бороду, вернулся на свое место.
Ко мне подошел Лонхай, берясь рукой за ширму.
Не волнуйся из-за Иньди. Он лает, но не кусается.
Мастер Лонхай говорит мудрые вещи, вмешался Норбу, к моему удивлению. Портной был тихим, и я не заметила, как он подошел к моему столу. Мы ничего не успеем, если будем тратить время на придирки к мальчишке. Он показал на статуи Трех Мудрецов. Боги слушают нас, мастера. Вы хотите пробудить их гнев?
Один за другим все покачали головами. Даже Иньди, чей стол украшали амулеты от демонов и невезения, нахмурился.
Тогда возвращайтесь к работе.
Норбу имел большое влияние, поскольку владел собственной лавочкой в столице, Цзяпуре, где под его началом было более ста портных. Среди нас он был самым богатым и могущественным. Его дочь вышла замуж за важного чиновника, так что он сам стал чуть ли не представителем знати.
Полагаю, теперь они оставят тебя в покое, сказал мужчина, когда болтовня затихла. А затем улыбнулся, и у меня сложилось устойчивое впечатление, что теперь я перед ним в долгу.
Спасибо.
Он начал возиться с нитями, разложенными у меня на столе. Норбу напоминал мне раздутую ящерицу: длинное и худое тело, но при этом круглый живот; веки наполовину опущенные, из-за чего создавался обманчиво сонный вид. Портной не казался таким злым, как Иньди, но мне все равно хотелось, чтобы он перестал трогать мои вещи.
Мы слышали, что ты занял место отца в испытании, сказал он. Как благородно. Мой отец умер еще до моего рождения, но мастер Хуаньпоследний портной императорабыл мне как родной.
Я сложила руки, которым не терпелось приступить к работе, и изобразила вежливую заинтересованность.
Я не знал, что он был вашим учителем.
Очень давно, ответил Норбу, шмыгнув. Но меня все равно ранило в самое сердце, когда в прошлом месяце его тело обнаружили в реке Цзинань.
Я сглотнула.
Мне очень жаль это слышать.
Знаешь, он работал в этом самом зале, с десятками своих подмастерьев. Даже я иногда приходил ему помочь. Норбу помедлил. Служанки клянутся, что его призрак до сих пор бродит ночами по дворцу.
По мне прошла дрожь.
Я не верю в призраков.
Как и я. Портной наклонил голову, изучая меня своими глазами цвета мрамора. Насчет остальных не беспокойся, юный Тамарин. Я буду присматривать за тобой.
Когда он наконец-то ушел, я расслабилась и накинула шаль себе на руку. Шелкматериал легкий и приятно ощущается на коже. Поэтому он такой востребованный и дорогой.
Как и мастер Лонхай, я хорошо умела рисовать, но моей сильной стороной была вышивка, как у мастера Иньди и Тарахэ. Посему я решила нарисовать сад и расшить его цветами: пионами, лилиями и хризантемами. А еще даму, держащую стрекозу на пальце. Мне уже сотни раз доводилось расписывать эту сцену, да и краска быстро высохнет. Поскольку на шаль нам дали всего день, сейчас было не время для неоправданного риска.
Шли часы. Благодаря рисованию мой разум и руки оставались занятыми, но на заднем фоне постоянно галдели остальные портные.
Это работа для слуг, проворчал один. Мне не приходилось вязать узел кисточки с тех пор, как я был мальчишкой.
Красить еще хуже.
И все это для того, чтобы стать портным дочери предателя. И какая в этом слава?
Достаточно и привилегии служить его величеству, отрезал Лонхай. Еще немного чести, и нам придется стать священниками в Великом храме.
Так они и болтали, пока не перевалило за полночь. Глаза слипались. Я не высыпалась с тех пор, как уехала из Порт-Кэмаланя.
«Нет, нужно сосредоточиться. Мне ни за что не закончить работу, если пойду спать сейчас».
Я размяла пальцы и потерла задеревеневшую мышцу в шее. Тело постоянно находилось в напряжении. Для меня было привычно часами напролет горбатиться над работой, но не в окружении одиннадцати других портных. Соблазн подсмотреть за прогрессом соседей увеличивался с каждой секундой, а из-за всеобщего трепа было невозможно сосредоточиться.
Покрутив плечами, я взяла иглу, чтобы расшить края шали, стараясь не смазать рисунок.
Я создал плащ для леди Баньдэй, расшитый тысячей пионов, говорил мастер Тарахэ. Он так ей понравился, что она заплатила наипрекраснейшим нефритовым ожерельем. Моей дочери повезло с отцом. Я подарил ей его как часть приданого.
Я лично знаком с леди Сарнай и знаю ее предпочтения.
Не представляю дочь варвара в таком роскошном шелке. Какая потеря!
Я завязала узел и оторвала нить от катушки. Если бы только они перестали болтать!
Что насчет тебя, Кетон Тамарин? крикнул Иньди с другой части зала. Ты такой тихий. Почему ты хочешь победить в маленьком состязании его величества?
Я замерла. Что сказать? Я действительно пришла за славой, но моя главная цельпомочь семье.
«Не скромничай, предупреждал меня Кетон. Мужчина гордится своим ремеслом. Если он этого не показывает, то выглядит так, будто стыдится».
Я сказала со всей заносчивостью, на которую была способна:
Потому что я лучший портной в Аланди.
Некоторые мужчины фыркнули.
Да у тебя едва молоко на губах высохло!
Молодостьсама по себе талант, заметил Норбу, успокаивая их. Я доверяю суждению его величества.
Но Иньди не унимался:
И почему же ты лучший портной, юный Тамарин?
Я сглотнула, но дерзко ответила:
Я быстрый и могу прясть, ткать и завязывать узлы. Изучал все четыре школы вышивки. Могу наложить сотню разных стежков во сне.
Кто-то шмыгнул.
Великолепность кройки зависит не только от скорости или изящества стежков.
Знаю, продолжила я, она также зависит от композиции. И цвета
И ты думаешь, что знаешь о цвете больше, чем я? Иньди шумно выдохнул. Что ж, симпатяга, посмотрим, что ты придумаешь. Держу пари, завтра твой последний день.
Полагаю, он может сузить и подшить штаны с закрытыми глазами, пробормотал Бойень достаточно громко, чтобы я услышала. Но тогда почему он пришел в деревенской одежде?
Мое эго дало слабину, но я заметила ободряющую улыбку Лонхая.
Увидите, вот и все, что мне удалось выдавить.
«Не привлекай внимания, предостерегла я себя. Они и так думают, что в тебе есть что-то странное».
Мои руки дрожали. Впервые за всю жизнь у меня не получалось продеть нить в ушко иглы.
Проблемы, Тамарин? насмехался надо мной Бойень. Может, попробуешь облизать нить? издал причмокивающий звук. Так детей учат.
Больше я этого терпеть не могла. Взяв трость, заковыляла к двери.
Ты же еще не устал, юный Тамарин? спросил Норбу, когда я проходила мимо его места. Почему бы тебе не выпить чаю?
Идея была хорошая, и я кивнула в знак благодарности. Запасы чая хранились в комнатке перед залом, и, налив себе чашку, я сделала щедрый глоток.
Но, вернувшись к столу за шалью, не смогла сдержать крик. Кто-то вылил чай на мою работу! Краски расплылись по всему шелку. Дама, которую я усердно рисовала по подобию леди Сарнай, превратилась просто в сгусток чернил.
Кто это сделал? Я посмотрела на портных, но они меня игнорировали.
Закусив губу, смяла испорченный шелк. На глаза накатились слезы, но я отказывалась доставлять своим соперникам удовольствие и показывать, что они меня задели.
Ну что, начаевался, симпатяга? крикнул Иньди.
Норбу хлопнул в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание.
Юный Тамарин, если тебе нужен дополнительный шелк, можешь взять мои обрезки. Я иду спать.
Спасибо, прошептала я. Но я справлюсь.
Норбу, загалдели остальные, ты уже на боковую?
Лучше всего мне работается в одиночку, ответил он, зевая. И по утрам.
Я сердито спрятала испорченный шелк в узелок и последовала за Норбу на выход, лицо пылало от усилий подавить слезы.
В коридоры, тускло освещенные лунным светом и фонариками на стенах, свободно проникал благоухающий ночной воздух. Я считала серые двери с латунными защелками, пока не дошла до своей комнаты.
Затем рухнула на кровать. У меня был единственный шанс стать кем-то больше чем швеей, штопающей штаны и пришивающей пуговицы в Порт-Кэмалане. Единственный шанс стать императорской портнихой, лучшей во всей Аланди, чьи наряды вызывали бы восхищение по всей стране и носила бы королевская чета.
А теперь?
Я с трудом втянула воздух. Финлей бы не хотел, чтобы я так просто сдавалась. Как и Сэндо. А Кетон «Мне необходимо получить эту должность, чтобы позаботиться об отце и Кетоне. Чтобы они не оголодали и мне не пришлось выходить замуж за Цалу. Чтобы не стать неудачницей».
Я вытерла глаза краем рукава, а затем встала и зажгла свечу, чтобы изучить степень урона, нанесенного шали. Цветы, которые я рисовала весь день, расплылись. Даже если их промокнуть, дизайн все равно будет испорчен. Единственный способ скрыть ущербэто начать заново, может, вышить что-нибудь поверх пятна от чая и размазанной краски. Сложная задача, учитывая, что для ее выполнения осталась всего одна ночь.
Сев со скрещенными ногами, я вздохнула, достала пергаментную бумагу и начала устало рисовать набросок.
«Не спи!»
Прислонив голову к стене, мысленно дала себе клятву, что сделаю лишь небольшой перерыв. Но когда я моргнула, свеча уже догорела, расплывшись восковой лужицей.
Демоново дыханье! выругалась я. Должно быть, я уснула.
Я зажгла еще одну свечу и посмотрела на луну, чтобы понять, сколько времени было утеряно.
Виски пульсировали, голову наполнил низкий гул.
Потянувшись к узелку, я начала копаться в поисках игл и нитей, но тут мои пальцы нащупали ручки папиных ножниц. «Странно». Мне казалось, что я спрятала их под матрас.
Я достала их вместе с остальными инструментами. Но что толку от ножниц, когда моя шаль испорчена?
«Успокойся. Что ты делаешь, когда попадаешь в такие ситуации? Определенно не паникуешь и не совершаешь новые ошибки. Ты успокаиваешься. Идешь на прогулку».
Прихватив фонарик, я вернулась в Зал Высшего Прилежания. Он опустел, и теперь у меня появилась возможность рассмотреть творения своих конкурентов. Драпировка мастера Бойеня была превосходной, бисероплетение мастера Гарадаизысканным. Лонхай вышил лебедя и деревья вокруг негоработа достаточно прекрасная, чтобы назвать ее произведением искусства. А Иньди впечатлил меня тем, что расшил практически всю шаль.
Послышался шорох страниц блокнотаслишком трепетный, чтобы его вызвал ветер. Встревожившись, я отложила его и подошла к ближайшему окну.
«Никаких призраков. Просто птица».
Вздохнув, я поставила фонарик на стол и начала вышивать.
Гул в голове усилился. Я опустила взгляд, почувствовав странную дрожь у бока. Поначалу казалось, что она исходит от ножниц, но это было невозможно, так что я ее проигнорировала.
А затем они засияли.
Я просто хотела отрезать свободную ниточку, но обнаружила, что не могу выпустить ножницы из рук. Внезапно в моем разуме возник образ законченной шалипрямо как я ее нарисовала. Но добиться такого результата за оставшиеся несколько часов было невозможно.
«Ты все сможешь», заверил меня голос. Мой, но только более уверенный.
Ножницы скользнули по шали, будто завладев моей рукой. Невидимые нити восстановили урон, нанесенный водой, даруя ткани новую жизнь, а цвета из баночек с краской впитались в шелк, в то время как размазанные пятна растворились и рассеялись, пока не вернулся первоначальный рисунок.
Как бы невероятно это ни звучало, ножницы не только резали, но и вышивали. Тонкие серебристые лезвия рассекали и собирали нити с вышивальным шелком, выплясывая на ткани, вышивая замысловатые цветы, птиц, деревья и горы с точностью и элегантностью.
С магией.
Магией, которой я не могла противиться. Рука отказывалась выпускать ножницы, как бы я ни старалась их снять, как бы ни хотела их отложить. Меня охватило заклятие, опьяняя своей силой.
Если бы не раздражение кожи между пальцами, я бы подумала, что все это мне снится.
Сделав последний надрез, ножницы поблекли, их сияние погасло.
Полностью изнеможенная, я плюхнулась на стол и уснула.
Глава 5
Что-то острое впилось в бок.
Мои веки дрогнули, но не открылись. Господи, если это Кетон будит меня тычками спицей
Злобный смешок.
Проснулся, симпатяга?
Стоп, это не похоже на Кетона. Ну разумеется! Я во дворце, а не дома с отцом и братом.
Я сонно заворошилась. В уголке губ засохла слюна, и когда я вытерла ее рукавом, надо мной нависло круглое лицо мастера Бойеня.
Он причмокнул губами.
О, мы прервали твой прекрасный сон, мастер Тамарин?
Мои глаза распахнулись. Почему он сделал такой акцент на слове «мастер»?
Неужели знает, что я девушка?
«Нет-нет-нет», подумала я, полностью приходя в себя. Должно быть, слух о том, что я не мастер, уже успел распространиться. Не нужно много вынюхивать, чтобы узнать, что никто из сыновей моего отца еще не получил это звание.
Бойень усмехнулся.
Тебе не помешало бы собрать вещи. Ты ведь отправишься домой, твоя шаль испорчена.
Я вскочила на ноги. Шаль! Где она?
Мне смутно помнилось, как мои ножницы сияли и резали словно в них вселился дух. Нет, нет. Это невозможно, наверняка мне все померещилось.