Площадка, где прошлым вечером стояли машины, сегодня оказалась пуста. Припарковавшись, Марк хотел было выбраться из джипа, но, как только босая пятка коснулась раскаленного песка, замешкался. Слишком уж горячо, чтобы ходить босиком
Минуту поколебавшись, он надел на левую ногу уцелевший ботинок, а правую сунул в мокасин навахо с приборной доски. Как ни странно, размер подошел.
Оставалось понять одно: что делать с башмаком, приносящим несчастье? Поразмыслил Марк и решил отнести его назад, к тому самому источнику, где нашел купавшуюся девушку. Может, вспомнил, как я советовала вернуть башмак, а может, и нет.
У Койотовых Ключей не было ни души. Казалось, скалы по ту сторону нижнего озерца мерцают, дрожат в горячем мареве, поднимавшемся над водой.
Идти наверх, к той небольшой впадинке, было жарко. В двух разных башмаках Марк чувствовал себя глуповпрочем, не более чем во время погони за койотом в одних трусах. Добравшись до нужного источника, он присел отдохнуть в тени валуна, похожего на морду воющего койота.
От горячей воды во впадинке валил пар, будто над ванной. «Глупо было сюда приходить», подумал Марк. Но, раз уж он здесь, отчего бы не погреть усталые ноги, прежде чем ехать в город?
Снял он непарные башмаки, снял одежду, сложил все это в тени валуна и погрузился в горячую воду.
Впадинка оказалась как раз ему по росту, и формой была очень похожа на ваннус покатым дном, на котором так удобно лежать. Улегся Марк на спину, расслабился, прикрыл глаза. Ощущениялучше некуда. «Ничего, подумал он. Вот съезжу в город, куплю новые башмаки» Затем он начал размышлять о том, чего бы такого наплести Наске с Таней, когда вернется в лагерь одним словом, жизнь понемногу налаживалась.
Вдруг шум позади заставил его встрепенуться. Разом забыв обо всех мечтах, Марк открыл глаза. Мокасин навахо, оставленный возле одежды, исчез. Ботиноктоже.
Марк сел, выпрямился и снова услышал тот звук, что потревожил егорезкое, хриплое тявканье.
Взглянув в сторону гребня холма, он увидел койотиху. Лежа на брюхе в тени, она внимательно, пристально глядела на него. Шкура ее была рыжевато-бурой, с темной полосой вдоль хребта, а между передними лапами лежал его ботинок.
Эй, обиженно сказал Марк, это мое.
Койотиха склонила голову набок, свесила из пасти язык и насмешливо осклабилась.
Марк удивленно поднял брови.
Нельзя! Не тронь мой ботинок!
Ухмылка койотихи сделалась шире прежнего. Облизнув губы длинным красным языком, она снова осклабилась и, как ни в чем не бывало, продолжала пристально смотреть на него. Сидеть голышом под этим взглядом было очень неуютно.
Это уже совсем невежливо, сказал он. Отчего бы тебе не оставить меня в покое?
Койотиха подхватила зубами ботинок и поднялась.
Нет-нет, постой, запротестовал Марк. Ботинок не забирай!
Койотиха села, поставив ботинок на землю между передних лап.
Ну, ладно тебе, сказал Марк. Отдай ботинок.
Койотиха зевнула, вновь облизнула губы и ухмыльнулась, свесив длинный язык набок.
Под ее пристальным взглядом, голый и мокрый, Марк выбрался из воды. Натягивая трусы и футболку, он отвернулся, но все равно знал: койотиха не сводит с него глаз.
Одевшись, Марк повернулся к ней лицом. Койотиха поднялась на все четыре лапы. Ботинок стоял перед ней. «Может, удастся отогнать ее и схватить ботинок?» Но прежде, чем Марк успел хотя бы шевельнуться, койотиха метнулась к нему, в три прыжка преодолела разделявшее их расстояние и сильно толкнула передними лапами в грудь. Марк пошатнулся, споткнулся и с маху уселся на землю. Морда койотихи оказалась в нескольких дюймах от его лица. Перед глазами блеснули ее клыкидлинные, острые, желтые клыки. В нос шибанула вонь ее дыханияболее скверного запаха псины, густо отдающего падалью, себе и не вообразить!
И тут она его поцеловала. Вот этот самый длинный, мокрый, воняющий падалью язык прошелся по подбородку Марка и скользнул ему в рот, коснувшись его собственного языка.
Плюясь и задыхаясь от отвращения, Марк резко откинул голову назад. Койотиха прыгнула в сторону и поскакала вверх, к гребню холма. Длинный красный язык свешивался из ее пасти так, словно она смеется. Прыжок, еще прыжоки зверь исчез, скрывшись среди валунов.
Марк прополоскал рот водой из источникаи раз, и другой, и третий. Какой только заразы не подхватишь от койота, поцеловавшего тебя взасос! С чего вообще зверю могло прийти в голову такое?
Может быть, в эту минуту ему вспомнилось, что он сказал той девушке. «Остался последний башмак, сказал он. Отдам за один поцелуй». Может быть, он сообразил, что койотиха поступила с ним так же, как собирался поступить он.
Может быть. Но вряд ли. Вспомнить-то мог, но вряд ли подумал о том, что ситуацияточь-в-точь та же самая. Но, о чем бы он там ни подумал, по крайней мере, ботинок остался при нем. Хотя бы один.
Надев его на ногу, Марк направился вниз. Нелегко же ему пришлось! На миг опуская босую ногу на землю, он поскорей делал шаг, а после удерживал равновесие на ноге в ботинке, чтобы босая пятка хоть немного охладилась. Спуск затянулся надолго, но в конце концов до джипа он доковылял.
В пыли возле джипа обнаружился его второй ботинокслегка пожеванный, провонявший койотом, но в остальном вполне целый. Обувшись, Марк поехал в лагерь. Башмаков у обочины на обратном пути не видел. О том, что случилось, старался не думать. Ботинок нашелся, а остальное неважно.
В тот же вечер, за ужином, подсел он к Наске и принялся заговаривать ей зубы.
Очень не хотел бы, чтоб ты на меня сердилась, начал он с самой искренней миной на лице.
Наска с сомнением взглянула на него.
Я что угодно сделаю, чтобы
Он собирался сказать, что сделает все, что угодно, только бы наладить прежние отношения, но в этот самый момент правый ботинок зверски защемил ему ногу. Как будто голодный койот впился клыками в пятку!
Ай! вскрикнул Марк, схватившись за ногу.
Как видите, Койотихазверь непростой.
В чем дело? спросила Наска.
Хватка разжалась.
Да вот, ботинок, ответил Марк, опасливо потирая ногу.
Так что ты хотел сказать?
Я хочу сделать так, чтобы
Он собирался сказать, будто хочет сделать так, чтобы она была счастлива, но ботинок снова сдавил ногу, не позволяя вымолвить ни словечка.
Лето для Марка прошлохуже некуда. Всякий раз, как он пробовал подольститься к девушке, ботинок больно впивался в ногу. Хочешь не хочешь, а приходилось умолкать.
И, знаете, не только этот ботинок. На следующих же выходных отправился Марк в город и купил пару кроссовок, но и с ними начало твориться в точности то же самое. Как только решит Марк соврать, правый кроссовок кусал его за пятку, будто голодный койот.
Так он к Тане в трусы и не залез. И с Наской у него ничего не вышло. Правду сказать, и у всех остальных девушек он тоже до самого конца лета никакого успеха не имел.
Что вышло из Марка дальше? Даже не знаю. Может быть, выучился говорить правду. Но этовряд ли. Может быть, ограничил все ухаживания пляжами, где можно врать безнаказанно, пошевеливая пальцами ног в песке. Но ведь большинство девушек рано или поздно задумается: с чего этот тип никогда не надевает башмаков?
Как говорил тот этнограф, дело Койотанаводить в мире порядок. Может, способы, которыми он меняет мир к лучшему, вам и не по нраву, но это уж проблема не Койотова, а ваша.
Ну, а насчет башмаков в придорожной пыли Что ж, теперь вам известно: не стоит их трогать. Видимо, кто-то где-то затевает недоброе, и Койот решил восстановить справедливость. Так что лучше езжайте себе мимо. А знаки эти оставьте тем, кто в них нуждается. Надеюсь, это не вы.
Пэт Мэрфи
* * *
Произведения Пэт Мэрфи удостоены множества наград, включая премию «Небьюла», Всемирную премию фэнтези и премию «Сейюн» (последняяза лучший научно-фантастический роман, переведенный на японский). Работает она в широком спектре жанров, от твердой научной фантастики до психологического фэнтези и магического реализма. В свободное от фантастики время Пэт специализируется на поисках интересной работы: пишет книги о науке для сан-францисского «Эксплораториума», интерактивного музея науки, искусств и человеческого восприятия; а какое-то время проработала директором по маркетингу в «Крусибл», некоммерческой школе промышленного искусства и искусства работы с огнем (любой, от кузнечного дела до пожирания огня). В настоящее время она редактирует книги для «Неумех»издательства, начавшего свой путь в 1977 г. с книги «Жонглирование для полных неумех», а в наши дни выпускающего руководства по ручному труду для подростков. Последний роман ПэтThe Wild Girls. Ее веб-сайт: www.brazenhussies.net/murphy. Ее любимый цветультрафиолетовый.
Примечание автора
Писателей часто спрашивают, откуда они берут идеи. Но на самом деле спрашивающие неизменно хотят знать: откуда берутся сказки? Ответ прост, и для спрашивающих совершенно бесполезен.
Сказки рождаются из жизненного опыта писателя целикомиз всего того, что писатель сделал, увидел, услышал. Откуда взялись «Непарные башмаки»? Из автомобильного путешествия в Бишоп, штат Калифорниядолгой поездки через пустыни и горы, с множеством времени для раздумий в пути. Из лета, проведенного мной на археологических раскопках неподалеку от Флагстаффа, штат Аризона, за просеиванием почвы в развалинах древнего пуэбло ради глиняных черепков и кусков обработанного камня. Из вида башмаков, лежащих у обочин дорог. Из знакомств с молодыми людьми (и девушками), которым следовало бы быть поумнее. Из любви к трикстерам, из ночного воя пустынных койотов, из источенных ветрами столбов песчаника в Долине Гоблинов, штат Юта, где я побывала многие годы назад. Из всякой всячины, собранной воедино, и родилась эта сказка. Вот так, проще простого.
Койотиха
Из глубины холмов,
из черной сырой
земли,
под солнцем гонимой
луной,
в каплях дождя и росы,
сверкая, мчится она.
Летит среди диких сенн,
кедров, дурмана,
полыни.
Он ее кличет
в последний раз.
Не ответить она
не может:
этов ее
крови.
Женщина,
так-то он кличет,
да слышишь ли ты
меня?
Смеется она,
скаля клыки,
несется горящим небом,
укрывает черную землю
рыжим хвостом.
А сказку расскажешь?
шепчет,
так, что один он
слышит
шепот ее в отголосках
буйств
вечернего пира.
Сказку?
он говорит,
Сказку
о женщине-псице,
что не идет
на зов
того, кто ее
приручил,
голосомдля начала,
после
прикосновеньем,
ну, а потом
и песней?
Сказку,
шепчет она,
сказку степей
и пустынь,
и вожделенья,
и ветра,
веющего
над кручами,
мчащегося
по равнинам,
того, что несет
безумие
из нашей родной
земли.
Наши миры
бесформенны,
зыбки,
но там, в груди,
в сердце моем
моя сказка,
которой тебе
не отнять.
Я умираю,
он говорит,
и ничего не останется,
только ивняк,
да пальмовый луб,
да голоса
за деревьями.
Что станешь петь,
когда кости мои
рассыплются
прахом
в земле?
Спою я луне,
отвечает она,
о ветре,
что жгучим дыханьем
кожу вдруг
обдает.
Спою погребальную песнь
тебе,
кто мой голос смирил
касанием
бледной руки.
Но голос мой
волен,
не сдержат его
ни воск,
ни шнур,
ни оттиск печати.
С ветром летит он
над тихою тьмой
каньонов,
средь сосен
и чапараля.
Вовек не оставит
он этой земли,
огнем
устремится,
водой потечет
отсюда
к твоей
душе.
Кэролин Данн
* * *
Кэролин Даннпоэтесса, драматург, музыкант и мать, автор трех сборников стихов и книги Coyote Speaks, написанной в соавторстве с Ари Берком. Ее стихи и проза публиковались в многочисленных антологиях, а кроме этого она принимала участие в составлении двух антологий произведений современных индейских писателей.
Драматург и актриса, оначлен Mankillers, чисто женской барабанной группы, исполняющей музыку в северном стиле, а также принимает участие в программе «Голоса Предков» Национального Центра Отри, лос-анджелесского музея американского Запада, посвященной индейскому национальному театру.
Хотите узнать о ее деятельности больше? Милости просим на ее веб-сайт: www.carolyndunn.com.
Примечание автора
В большинстве индейских сказок Койот изображается трикстером мужского пола, но иногда принимает и образ Койотихи, что часто попадается мне на жизненном пути. Это стихотворениео ней, о вольной Женщине-Койотихе, которая бродит сама по себе. Мне нравится воображать ее гуляющей теплыми пустынными ночами среди скал Южной Калифорнии, подбирающей заблудившихся одиноких щенят и даруя им новый дом.
Игроки с Золотых гор
На полированной деревянной столешнице кружится в бешеном танце монета. Над ней, через стол, не отрываясь, взирают друг на друга двое. Две пары зеленых глаз, однацвета прозрачнейшего нефрита, другая дымчата, туманна, будто потускневшая медь, поблескивают в полумраке.
Ну, полно, м-дорогая, ты просто-таки обязана предоставить мне еще одну попытку снискать твою благосклонность.
Мужчина глубоко затянулся сигарой, дымок которой мог бы потягаться на равных с тончайшими из благовоний.
Женщина подхватила монету и стукнула по ее ребру отлакированным ноготком.
Ставка?
Может, любовь?
Снова любовь, скучливо вздохнула женщина. Куда подевались те старые дни, когда ты и слышать не желал ни о чем, кроме богатства?
Все это было до того, как я увидел тебя во всем разнообразии обличий. До того, как ты обучила меня кое-каким новым трюкам.
Значит, ты, Бурен, согласно поговорке собственной родины, пес не старый, а новый?
Мужчина по-волчьи осклабился и разразился лающим смехом.
Я рожден здесь, м-дорогая. Как и мы все.
Нет, никакой любви. Результатом ты все равно вечно недоволен.
Рукав шелкового халата женщины скользнул вниз, обнажая сливочно-белую кожу предплечья. Поставив монету на ребро, женщина щелкнула по ней ногтем, и монета вновь закружилась между игроками, посреди стола, оборачиваясь то золотым долларом, то бронзовым кругляшом с квадратным отверстием в центре.
Я знаю, что тебе нужно на самом деле.
Ну, это еще нужно поглядеть Мужчина склонил голову набок, точно прислушиваясь, но в комнате царила тишина, нарушаемая лишь едва уловимым звоном странствующей по столу монеты. Вот идет какой-то юнец. Его приход сулит честную игру. Он пыхнул сигарой и выпустил густой клуб дыма. Жизнь и смерть?
Уголки губ женщины, вдруг сделавшихся алыми, точно пролитая кровь, дрогнули в намеке на улыбку.
Идет.
Остановившись у небольшой витрины на Юнион Хилл, Юань Цзи окинул взглядом золотые буквы на стекле, совершенно незнакомые ему даже сейчас, после стольких месяцев жизни в Сан-Франциско. Остановить бы одного из прохожих американцев и спросить, та ли это лавка, да только смелости не хватает Земляки, работавшие на швейной фабрике рядом с ним, часто шептались о заведении, где можнопутем тройного коленопреклонения и девятикратного челобитьяснискать покровительство злых духов. Поначалу Юань думал, что все эти небылицы рассказывают только затем, чтобы дать усталой душе отдых от долгой работы иглой и нитью. Теперь оставалось только одно: надеяться, что в этих сказках имеется хоть толика правды.
На поиски духов он отправился вовсе не ради себя самого. Да, порой пустой желудок напоминал о себе ноющей болью, нередко ему стоило немалых трудов сохранять ясность зрения, когда от голода кружился перед глазами весь мир, но тревожился он только о брате.
Всякий раз, возвращаясь поздним вечером с работы, Юань напевал себе под нос моления Будде Амита, надеясь не увидеть посреди улицы перед ветхим домом, где оба ютились в крохотной комнатушке бок о бок с множеством остальных, тела брата. Конечно, никто из жильцов не станет терпеть мертвеца под самым носом, так что труп тут же выволокут наружу и бесцеремонно бросят, словно тухлую рыбу.
Брат почти не вставал с тюфяка уже не первую неделю. Его мокрое от пота тело терзала горячка. Из заработанных денег Юань не оставлял себе ничего. Что оставалось после расчетов с домовладельцем, шло на еду и лекарства для брата. Чень был так плох, что не мог жевать, и разжевывать пищу за него приходилось ему, Юаню. Как же ему было стыдно, когда он, поддавшись слабости, проглатывал немного риса или, того хуже, кусочек свинины! Сам он жил одним чаем, не обращая внимания на то, что одежда начала болтаться на теле мешком.
Потянув на себя массивную бронзовую дверную ручку, он вошел внутрь. Здесь, напротив витрин, стояли два прилавка, слеваиз тонкого бамбука, справаиз тяжелого мореного дуба. На дощатом полу между ними, деля лавку пополам, лежала шкура какого-то зверя. Увидев странные, напоминавшие ослиные, но с куда более густой гривой, головы с обоих концов длинного туловища, Юань присел на корточки и пригляделся к тупым, ровным зубам.