Если ты и услышал пару грубых слов, это не означает, что ты можешь их когда-нибудь повторить.
Я молчал, но не по той причине, которая лишила меня дара речи у пруда с кои.
Иона? Ты меня слышал?
Да, мэм.
Тогда повтори, что я сказала.
Нельзя использовать грязные слова.
Ты понимаешь, почему я их использовала?
Ты говорила с этими парнями на их языке.
Значит, говорила?
Чтобы они лучше тебя поняли.
Она улыбнулась, достала руку из сумки, закрыла ее.
Как насчет ланча?
Я за.
С этой стороны к Прибрежному парку подступали только дорогие жилые дома, поэтому нам предстояло пройти минут десять, чтобы попасть в район магазинов и кафе.
А что такое тампон? спросил я, когда мы отшагали квартал. Этот парень сказал, что пистолета у тебя в сумке нет, разве что тампон.
Да ничего, что-то вроде губки.
Вроде той, что лежит в раковине на кухне?
Не совсем.
Вроде той, какими пользуются на автомойке на Седьмой улице?
Нет, не такая большая.
А с чего он решил, что у тебя в сумке губка?
Лучше подготовиться заранее.
Подготовиться к чему? Что ты что-нибудь прольешь?
Совершенно верно.
Тебе эта губка когда-нибудь требовалось?
Случалось.
Ты у нас такая чистюля. Я постараюсь брать с тебя пример.
Мы как раз проходили мимо автобусной остановки, и она сказала, что ей надо присесть. А как только села, начала хохотать, да так, что из глаз полились слезы.
Сидя рядом с ней, я оглядывался, но не находил ничего особо веселого.
Что тебя так рассмешило? спросил я.
Она покачала головой, достала из сумки бумажную салфетку, принялась вытирать глаза. Наконец смогла мне ответить:
Я просто подумала об этих двух идиотах.
Мне они смешными не показались, мама. Скорее страшными.
Конечно, они страшные, согласилась она. Но еще и тупые. Может, я смеялась от облегчения, что мы оба остались целыми и невредимыми.
Как же ловко ты их провела.
И ты молодец, хорошо держался.
Вытерев глаза, мама высморкалась и бросила бумажную салфетку в урну у скамьи.
Тебе и раньше удавалось провести таких идиотов, как эти, потому что тампон-губка формой напоминал пистолет?
Тут она снова расхохоталась, и я решил, что ей в рот просто попала смешинка. Так иногда бывает, ты смеешься и смеешься, не можешь остановиться, хотя ничего смешного вроде бы и нет, но тебе кажется, что очень смешно, пока, наконец, смех не переходит в икоту.
Сладенький говорила она, продолжая смеяться, тампон это не плохое слово. Но тебе все-таки лучше обходись без него.
Обходиться? Но почему?
Этому слову не место в лексиконе маленьких мальчиков.
И сколько я должен прожить лет, прежде чем оно войдет в мой лексикон?
Двадцать пять, ответила она и залилась смехом.
Ладно, но губкой мне его называть можно?
У нее из глаз вновь покатились слезы.
Вскоре к остановке подошли какие-то люди, мы встали, чтобы уступить им скамейку, и пошли дальше. Прогулка излечила маму от смеха, и меня это только порадовало. Я опасался, что эти два хулигана появятся вновь, и точно знал, что больше маме их не напугать, потому что улыбка не сходила с ее лица.
Мы не могли позволить себе часто обедать вне дома, а если уж обедали, то шли в «Вулвортс», потому что Сильвии делали там скидку как сотруднице. Но в этот день мы пошли в настоящий ресторан, мама сказала во французский, и я испытал огромное облегчение, когда выяснилось, что там говорят на английском. Когда мы вошли, по одну руку я увидел длинный бар с большим зеркалом за стойкой. На полу в черно-белую клетку стояли черные стулья и столы, но с белыми скатертями. В черных кабинках и сиденья были из черного винила. Солонки и пепельницы выглядели хрустальными и были такими тяжелыми, что я боялся ими воспользоваться: вдруг выроню и разобью, а стоили они, наверное, целое состояние.
Ресторан предлагал и детское меню, включая чизбургер, который я и заказал, с картофелем фри и кока-колой. Мама остановилась на салате с куриной грудкой и стакане «Шардоне», закончили мы нашу трапезу блюдом, которое я назвал лучшим пудингом в истории мира, а мамакрем-брюле.
Мы ждали десерта, когда я наклонился над столом и прошептал:
Можем мы себе все это позволить?
Нет, прошептала в ответ мама. Мы и не платим.
А что они с нами сделают, когда узнают? спросил я, вцепившись в край стола.
Платим не мы, а твой отец.
Он не вернется? в тревоге спросил я.
Ты помнишь квартовую майонезную банку, в которую он каждый вечер бросал мелочь? Когда я собирала его вещи, банку в чемодан не положила.
Может, он за ней вернется?
Не вернется, уверенно ответила она.
Но это неправильно, брать его деньги.
Нормально, это был его залоговый депозит.
Его что?
Владельцы квартир требуют залоговый депозит, некую сумму, которую ты вносишь, въезжая в квартиру, на случай, что ты причинишь урон перед тем, как съедешь. То есть у них остаются деньги для ремонта и нет нужды гоняться за тобой и требовать, чтобы ты этот ремонт оплатил. Твой отец не платил свою долю арендной платы с тех пор, как перебрался к нам, и вчера он причинил урон. Точно причинил. Поэтому я оставила его банку с мелочью как залоговый депозит, и сейчас он оплачивает нам ланч в ресторане.
Прошло много лет, прежде чем я снова поел крем-брюле и понял, что лучшим пудингом в истории человечества то блюдо стало благодаря обстоятельствам. Нет ничего лучше, чем дорогой ланч, оплаченный деньгами отца, который своим присутствием не мог все испортить.
Во второй половине дня мы посмотрели смешную комедию с Питером Селлерсом, а вечер я провел с мистером и миссис Лоренцозаснул на их диване, крепко зажав в правой руке медальон, подаренный мистером Глаком. Время от времени почти просыпался и чувствовал, как трепещет перышко. Когда мама вернулась после полуночи, отработав четыре часа в «Слинкис», мистер Лоренцо отнес меня в нашу квартиру. Я был такой сонный, что мама уложила меня в трусах и майке, не переодевая в пижаму. Хотела убрать медальон в ящик прикроватного столика, но я очень крепко держался за него.
Мне приснилась белая птица, огромная, как самолет, и я мчался у нее на спине, не боясь упасть. Мир сверкал внизу: леса, поля, горы, долины, моря с белыми кораблями, а потом город, наш город. Люди поднимали головы, указывали, махали руками, я тоже махал, и только когда птица начала петь, до меня дошло, что птица не такая большая, как самолет, и вообще это не птица, а моя мама, одетая в белый шелк, с крыльями, более прекрасными, чем у лебедя. Она несла меня на спине, и я чувствовал удары ее сердца, ее чистого сердца, бьющегося мерно и сильно.
11
В следующее воскресенье, двенадцатого июня, бабушка и дедушка приехали в центр города на своем черном «Кадиллаке» модели «Серия 62 клаб-купе» выпуска 1946 года, который купили девятнадцатью годами раньше, и с тех пор дедушка Тедди поддерживал автомобиль в идеальном состоянии. Он напоминал большой корабль, несмотря на стремительную форму, с огромными пулеобразными передними и задними крыльями и плавно спускающейся к заднему бамперу крышей. После этого «Кадиллаку» так и не удалось сделать более крутую модель, особенно с появлением «плавников». Тедди и Анита отвезли нас в свой дом, чтобы отпраздновать мой день рождения, и событие это стало знаменательным.
Их удивила моя эйдетическая память к музыке, которая только крепла, благодаря моим занятиям с миссис ОТул. На своем рояле, стоявшем в большой гостиной, дедушка Тедди сыграл мелодию, которую я раньше слышать не мог, «Глубоко во сне», написанную Уиллом Хадсоном и Эдди Деланжем, оркестр которых просуществовал несколько лет в тридцатых годах прошлого века. Сыграл он превосходно, а потом я повторил, конечно с учетом моих ограниченных возможностей, и, хотя я сам чувствовал разницу в исполнении, меня потряс сам факт, что я могу сыграть то же самое. Дедушка проверил меня еще на паре мелодий, а потом мы сели, чтобы сыграть вместе. Он взял на себя левую руку и педаль, мне досталась правая, и мы исполнили мелодию, которую я хорошо знал, «Лунное сияние» Хадсона и Деланжа, от начала и до конца, не допустив ни одной ошибки в темпе или аккордах.
Мы могли бы так играть часами, но, думаю, я просто раздулся от гордости, а никто не хотел потворствовать мне в том, чтобы законная гордость за достигнутое перешла в недопустимое зазнайство. Мои бабушка и дедушка учили мамуа она меня, что все и всегда надо делать хорошо не ради похвалы, но испытывая внутреннюю удовлетворенность от сделанной на совесть работы. Я только-только открыл в себе талант и по молодости возгордился невероятно, чем, видимо, вызывал некоторую антипатию.
Дедушка резко поднялся.
Достаточно. Сегодня я не работаю, поэтому мы с Ионой прогуляемся перед ланчем.
День выдался теплым, но не удушающе жарким. Уличные клены, по осени красные, сейчас зеленели, легкий ветерок шевелил листву, и на тротуаре тени подрагивали, как темные рыбы, напоминая кои в пруду Прибрежного парка.
Дедушка Тедди возвышался надо мной как гора, и на фоне его баса я не говорил, а пищал. Он продвигался вперед, словно океанский лайнер, тогда как я напоминал суетливую моторную лодку, но при этом он давал мне понять, что янеотъемлемая часть его жизни и в данный момент он предпочитает быть со мной, а не где-то еще. Мы поговорили с ним о многом, но целью нашей прогулки стало желание дедушки Тедди высказать мне свое мнение о моем отце.
Твоя мать дала тебе новый ключ от квартиры?
Да, сэр, дала. Я достал из кармана брелок с ключами и продемонстрировал новенький, от которого отражался солнечный свет.
Ты знаешь, почему поменяли замки?
Из-за Тилтона.
Не следует тебе называть отца по имени. Скажи: «Из-за моего отца».
Нет у меня такого ощущения.
Какого у тебя нет ощущения?
Не чувствую я, что он мне отец.
Но онтвой отец, и ты должен относиться к нему с уважением.
Мне кажется, что тымой отец.
Это приятно, Иона. И я каждый день благодарю Бога за то, что тычасть моей жизни.
Я тоже. Я хочу сказать, что тымой дедушка.
Твой отецне первый кандидат на уравновешенное отношение с твоей стороны. Слово «уравновешенное» тебе понятно?
Да, сэр, без крайностей.
С ним не так просто не впасть в крайность, но ты должен всегда относиться к нему уважительно, потому что онтвой отец.
Когда мы проходили мимо людей, которые сидели на крыльце, они здоровались с дедушкой Тедди, а он здоровался с ними и махал рукой. Иногда водители проезжающих автомобилей нажимали на клаксон и выкрикивали его имя, и он в ответ приветственно махал им рукой. И мы встречали пешеходов, которые прогуливали собак или тоже решили пройтись в такой хороший день. Они заговаривали с ним, или онс ними. Но, несмотря на все это, он продолжал возвращаться к главной теме.
Ты должен его уважать, Иона, но при этом соблюдать осторожность. То, что я собираюсь тебе сказать, Иона, не должно убавить твоего уважения к отцу. Если это произойдет, я очень огорчусь. Но огорчусь еще больше, если не скажу тебе всего этого У меня появится причина сожалеть о том, что оставил все при себе.
Я понимал: к тому, что он собирался мне сказать, я должен отнестись серьезно, так же, как ко всему, услышанному в церкви. Так я это воспринимал: дедушка в роли пастора, только речь пойдет не о значении какого-то церковного псалма, не о Вифлеемской истории, а о моем отце.
Твоя матьудивительная женщина, Иона.
Она идеальная.
Почти. Идеальных людей в этом мире нет, но ее отделяет от идеала что-то ничтожно малое. В свое время наши с ней мнения о твоем отце разделяли мили, а теперьдюйм или два. Но это важные дюйм или два.
Он остановился, вскинув голову, долго смотрел на дерево, и я тоже посмотрел, но не мог понять, что его заинтересовало. Не увидел ни белки, ни птицы, никого.
Заговорил он, когда мы двинулись дальше.
Я надеюсь, что нашел правильные слова. Твоя мать даже сейчас исходит из того, что изначально твой отецхороший человек, у которого добрые намерения, который хочет все сделать правильно, но в детстве с ним обходились плохо, его это испортило, а еще он слабак. Насчет слабака я с ней полностью согласен. И нет никакой возможности узнать, правда ли случившееся с ним в детстве, потому что других доказательств, кроме его слов, нет. Но даже если все это и правда, в детстве плохое случается со всеми, и это не означает, что мы можем причинять боль другим, поскольку когда-то ее причиняли нам. Ты понимаешь, о чем я?
Да, сэр. Думаю, да.
Твой отец собирается развестись с твоей матерью.
Я чуть не запрыгал от радости.
Хорошо. Это хорошо.
Нет, малыш. В разводе ничего хорошего нет. Это грустно. Иногда без этого не обойтись, но это нехорошо.
Ладно, раз ты так говоришь.
Говорю. И сейчас для этого не требуется доказывать чью-то вину. Если нет необходимости делить собственностьа такой необходимости нет, если ему не нужна опека над ребенком и даже право видеться с тобойа ему ни то ни другое не нужно, суд обходится без согласия твоей матери.
Она бы согласилась.
Развод он получит и без ее согласия. Знаешь, когда распадаются семьи, некоторые люди очень озлобляются и пытаются максимально навредить недавно близкому человеку.
Только не моя мама.
Это точно. Но когда люди злятся, они ведут себя глупо. Устраивают свару из-за детей, один пытается наказать другого, возводя стену между ним и детьми.
В тревоге я остановился.
Но ты же сказал, что я ему не нужен. А если так, я у него и не окажусь. Не пойду к нему. Никогда.
Дедушка Тедди положил руку мне на плечо.
Не волнуйся, малыш. Ни один судья в этом городе не отнимет тебя у такой женщины, как Сильвия, и не отдаст твоему отцу.
Правда? Ты уверен?
Я уверен. И он говорит, что ты ему не нужен, но у такого человека, как он, слова совсем не обязательно совпадают с мыслями. Иногда люди ведут себя безответственно, Иона, они не хотят оставить решение спора суду, они сами вершат правосудие, согласно собственным взглядам на проблему.
Он может это сделать? Как он может это сделать?
Мы уже подходили к церкви Святого Станислава.
Давай посидим на ступени у входа в церковь, предложил дедушка Тедди.
Мы сели бок о бок на ступени, он достал из кармана упаковку «Джуси фрут» и предложил мне пластинку, но я так перепугался, что брать не стал. Возможно, он тоже чуть напугался, поскольку последовал моему примеру и убрал упаковку в карман.
Допустим, как-нибудь ты идешь из общественного центра домой и твой отец сворачивает к тротуару, останавливает автомобиль и предлагает тебя куда-то отвезти. Что ты сделаешь?
А куда он захочет меня отвезти?
Скажем, в такое место, куда ты с удовольствием бы поехал, может, в кино или в молочный бар.
Он никогда не предложит мне поехать туда. Раньше такого не случалось.
Может быть, он скажет, что у него возникло желание наладить с тобой отношения, извиниться за все, что он делал не так.
У него может возникнуть такое желание? Сомневаюсь.
Он может такое сказать. Возможно, он даже купит тебе подарок, и тот, завернутый в блестящую бумагу, будет лежать на переднем пассажирском сиденье. От тебя потребуется только сесть в машину и развернуть бумагу по дороге в кино или молочный бар.
В теплом воздухе, на теплых от солнца ступенях меня прошиб холодный пот.
Как я понял из твоих слов, мне надо будет проявить к нему уважение.
Так что ты сделаешь?
Ну скажу, что мне надо спросить маму, не возражает ли она против моей поездки с ним.
Но твоей мамы рядом не будет.
Тогда я попрошу его заехать в другой раз, после того, как я с ней поговорю, но, даже если мама разрешит, я все равно не хочу никуда с ним ехать.
Три вороны приземлились на тротуар и запрыгали, склевывая зернышки риса, оставшиеся после прошедшей ранее свадебной церемонии, каждая настороженно поглядывала на нас, блестя черными глазами.
Какое-то время мы наблюдали за ними, а потом я спросил:
Может Тилтон может мой отец причинить мне вред?
Я не верю, что причинит, Иона. Есть в нем дыра, пустота, которой в человеке быть не должно, но я не думаю, что он способен поднять руку на ребенка. Забрав тебя, он попытается причинить боль твоей матери.
Я не допущу, чтобы такое случилось. Не допущу.
Поэтому я и хотел поговорить с тобой. Чтобы ты постарался этого не допустить.
Я подумал о двух плохишах, с которыми мы несколькими днями раньше столкнулись в Прибрежном парке.