Следуя за Черным, они вышли из здания штаба и свернули к ближайшей казарме. Дневальный роты на первом этаже сидел за столом и не подумал вскакивать и звать дежурного. Он просто окинул каждого хмурым взглядом и придвинул руку к автомату, лежащему перед ним на столе. И то, только тогда, когда заметил чужаков.
Капитан свернул влево. Они прошли мимо хорошо обставленного кубрика. На кожаных креслах сидели все те же спецназовцы. Все занимались, чем хотели, кто расписывал пулю, кто просто читал. Но возле ноги каждого стоял автомат. Бойцы с интересом осмотрели новобранцев, но от замечаний воздержались. Чёрный открыл дверь кабинета магнитной картой. Артём шагнул за ним. Остальные не отстали.
Кабинет обставлен как средней руки зал для совещаний с большим телевизором на стене. Чуть в стороне стол с компьютером, мягкое кресло, сейф в углу, диванчик у стены. Светло-синего цвета стены завешаны картами, таблицами и распечатками. Напротив экрана даже пара дюжин стульев для проведения брифингов.
Присаживайтесь, капитан махнул рукой на стулья, занимая место за столом.
Зажужжал, загружаясь, компьютер. Минут десять никто не нарушал тишины. Чёрный просматривал, по-видимому, их личные дела на мониторе, время от времени бросая на одного из них взгляды поверх экрана. На Артёма он смотрел с долей уважения, на майора задумчивые, а на их безымянного спутника недоверчиво-оценивающие. Да и остальным ребятам достался свой взгляд. Интересно, что такого Котов на них накопал?
Закончив читать, Чёрный пересел с кресла на край стола. Ещё раз окинул их толпу взглядом, достал из кармана маленький брелок. Артём напрягся и почувствовал, как заёрзал Назарук. Таким же в ангаре, перед посадкой на цеппелин, пользовался Котов. Остальные остались относительно спокойными.
Вижу, вы поняли, что это такое, поэтому советую держать эмоции в узде. И слушать внимательно. Значит так. Мы с вами находимся в другом мире земного типа. Первопроходцы назвали его Коммуной. А этот городок носит гордое название Новый Сталинград, капитан замолчал, чтобы оценить реакцию слушателей.
Артёму показалось, он ослышался, но отпавшая челюсть майора развеяла сомнения. Даже их спутник приподнял бровь. Остальные выразили эмоции по-разному, в основном матом. Видимо, довольный эффектом, Чёрный продолжил.
Раньше на планете существовала высокоразвитая цивилизация. По крайней мере, наши яйцеголовые так считают. Что они учудили, нам до сих пор непонятно. Но мы нашли много прекрасного, включая кучу нелицеприятных монстров. Однако советская власть не терпит поражений, тем более, когда Гитлер стучится танками в двери Москвы. Поэтому появился ещё один фронт. Армию собирали из зэков концлагерей, а патриотизм развивали с помощью похожих ошейников. Но сильно не продвинулись. Создали плацдарм огромной кровью и поняли, что людей не хватит. Проект засекретили и стали разбираться, что к чему. Разобрались лет через двадцать. Монстры эти и есть аборигены, заражённые каким-то странным вирусом. Вирус, попадая в клетку, порабощает ее и начинает активно размножаться. К тому же, он генерирует ещё не изученное поле, объединяя себя в единый организм и создавая невероятные способности. В псевдоразумную колонию. Подробнее сможете узнать на теоретической подготовке во время КМБ. А пока могу показать, с чем мы имеем дело, Чёрный взял пульт и включил видеозапись.
Качество ролика оказалось слабеньким. Видимо, снимала камера телеметрии на шлеме. Но рассмотреть монстра удалось хорошо. Человекоподобное существо с сероватой кожей и каким-то неестественным телосложением, абсолютно голое, с атрофированными мужскими признаками. Двигалось оно поразительно быстро и смертоносно. Оружия Артём не заметил. В эфире раздались отрывистые приказы вперемешку с пулемётными очередями. Ролик резко замер, запечатлев монстра, так что можно рассмотреть во всех подробностях. А может, это просто последний кадр, перед тем как оператору оторвали голову вместе со шлемом. Мощное тело с пятипалыми руками, увенчанными длинными когтями. Но больше всего Артёма поразили глаза. В них отсутствовала даже тень эмоций. По сравнению с ними глазок видеокамеры был взором, полным теплоты.
А мы здесь при чём? хрипловатый голос принадлежал их невозмутимому незнакомцу.
Его вопрос вывел Артёма из ступора. Чёрный кивнул, видимо, ожидая такого вопроса.
Каждый из нас, включая и меня, сильно нагрешил на родной планете. А здесь вам предлагают нечто большее, чем камера зоны строгого режима. Конечно, поначалу война с инопланетными монстрами кажется гораздо худшей участью.
Капитан жестом остановил уже готовую сорваться с языка гневную тираду Назарука. Он явно вёл такие разговоры не впервые и мог предсказать реакцию слушателя.
Но все не так плохо, как кажется с первого взгляда. Зары без сомнения очень опасны, но лишь на близких расстояниях и для не обученных и не дисциплинированных малых групп. У нас потери несут, в основном, в пехотных ротах, и только если поднимется паника. А вас, как ценных и квалифицированных спецов, определили в группу особого назначения. Ваш психопрофиль указывает, что вы свободно и безболезненно адаптируетесь в новых условиях, а также у вас характер авантюристов. Родственников и очень близких друзей нет. Идеальный вариант для нашей ситуации.
Чёрный оглядел хмурые физиономии новобранцев и ободряюще улыбнулся.
Почти восемь лет назад я сидел на вашем месте и думал, что мне снится кошмарный сон. Но за эти годы кошмар превратился в скучную обыденность. Заставить пойти в отряд я никого не могу. Это должно стать осознанным решением, так как в бою каждый должен быть уверен в надёжности тыла. И вы можете отказаться. У нас есть мастерские, где нужны рабочие, есть гарнизонный караул, сидящий на пулемётных точках. Отрабатывать свой хлеб можно где угодно. Но сами понимаете, льготы у них слабенькие. А мы стоим на ступень ниже учёных. Живём в отдельных квартирах, а денег хватит удовлетворить все свои потребности.
А если я хочу вернуться до на Землю, подальше от этих симбионтов?
Николай задал вопрос с такой кислой миной, как будто знал, что ответ окажется неприятным. Артём уж точно знал, а Чёрный лишь озвучил его мысли.
Мы лишь маленькие пешки в одной большой игре спецслужб. Секретность превыше всего. Тем более, здесь о демократии и прочей ерунде давно не слышали.
Чем занимается ваш отряд? хладнокровие одного из прибывших просто поражало.
Он даже не обратил внимания на внешний вид монстров. Это явно люди, но изменившиеся. Мутанты. Но все же люди.
Сопровождением ученых на кластеры городов и важных караванов на иные базы, ещё спасательными операциями и рейдами зачистки территории. Работы, как и приключений, хватает.
Я согласен, где подписать? третий поднялся со стула.
Подписей нам не требуется, но советую вам хорошо все обдумать. Повторяю, для нас важен надёжный тыл. Сейчас у вас начнётся адаптационный период с обучением необходимым вам навыкам. После него вы дадите свое согласие, а ребята отряда свою оценку вашим действиям. К нам рвётся много людей из пехоты, но проходит крайне мало. Кстати, голова не болит? Не подташнивает? Это местное действие атмосферы. Вас на некоторое время изолируют в карантин. Для адаптации. Обычные тюремные камеры. Но уж простите. Вы и так немного заключённые. Надеюсь, отнесётесь с пониманием. После будем работать вплотную.
А как же это? Артём потрогал свой крылатый обруч.
Его снимут с вас, как только внутренний отдел сочтёт вас благонадёжными. Вам нужно уяснить, что в этом мире важна надёжность человека, как личности и как воина. Тогда у вас появится возможность продвинуться вверх по служебной лестнице и получить соответствующие привилегии. Самые достойные из нас, старожилов, часто бывают во внешнем мире. Но что бы заслужить такую честь, нужно пролить немало крови за наше дело. Я носил браслет доверия, как у нас называют эти штуки, два года. И только от вас зависит, когда вас припишут к благонадёжным. И мой вам совет, отнеситесь серьёзно к вашей службе. Сейчас вы не в состоянии понять, что вам повезло, но со временем все вокруг станет привычным. И вы поймёте, что здесь и есть настоящая жизнь для настоящих мужчин. За много лет я повидал много новобранцев, но с вами мы сработаемся. Я это нутром чую.
С этими словами Чёрный достал трубку коммуникатора и вызвал некоего Прохора.
Ещё одно, добавил капитан, пока Прохор не ввалился в кабинет. Ваше прошлое это ваше личное дело. Ребятам из отряда скажете только то, что сочтёте необходимым. Они будут судить вас, какими вы есть, а не кем вы были. Ваш авторитет начинается с порога этого кабинета. Удачи!
С последними словами капитана раздался короткий стук в дверь и на пороге появился невысокий мужичок лет шестидесяти с лукавым выражением лица. Пышные усы под носом картошкой и прищур серых глаз придавали ему плутоватый вид.
Разрешите, товарищ капитан, Прохор говорил с ярко выраженным западно-украинским акцентом. Вызывали?
Вызывал, Прохор, вызывал, откликнулся Чёрный. Вот пополнение прибыло, с Большой Земли. Прошу любить и жаловать. Проводи ребят в их апартаменты и заодно обрисуешь обстановку. У них наверняка тьма вопросов. В общем, не мне тебя учить детей строгать.
Будет сделано, ваше благородие, с ухмылкой козырнул Прохор. Пошли, ребята. И не переживайте так. Не вы первые, не вы последние.
Когда за их группой закрылась дверь, оказалось, что вокруг них собралось с десяток бойцов. Артёму кто-то всунул в руки эмалевую кружку.
Держи, браток, поможет собраться, произнёс незнакомый старлей с понимающим взглядом.
От кружки исходил запах самогона. Такие же кружки он заметил у своих товарищей. Артём зажмурился и влил в себя стопку жгучей жидкости. Жар рванулся по жилам, растапливая ледяной комок где-то в районе живота. Раньше Тропов его и не замечал. Приятное тепло ударило в голову, снимая напряжение.
Ладно, ребятки, пошли, покажу ваши апартаменты, а заодно погутарим о житье-бытье. У вас, наверное, от вопросов языки чешутся.
Погутарить не получилось, потому как за их спинами хлопнули с железным лязгом массивные двери карантинного карцера. За каждымсвоя дверь узкой камеры. Зачем все это, непонятно.
Да и разбираться нет никакого желания. Голова гудела растревоженным ульем пчёл и тошнило, как на каком-то там месяце беременности. Хотя беременный капитан ВДВта ещё хохма. Артём упал на откидную койку камеры, не задумываясь о странностях. Утро вечера мудренее. Даже если хрен поймёшь, где тут утро, а где вечер.
Глава 3
Разбудил Артёма железный лязг окошка на двери. Стандартная камера, стандартные порядки, хоть многое и выбивалось из понятия «нормально». Например, завтрак. Поднос уставлен парой тарелок и пиал с салатами. Хоть и не деликатесы, но на питании тут не экономили. Мясо, каша, салаты, чёрный кофе, колбаса, сыр. Даже чекушка коньяка стояла на подносе. Прямо Новый год какой-то. Будто последний завтрак расстрельника, а не обычного заключённого. Смущала лишь маленькая пластиковая бутылочка из-под сока с мутной жидкостью.
Это что за хрень? спросил он, игнорируя остальные блюда.
Голова болит? хмыкнул Прохор. Это местное лекарство. На основе самогона. Сам готовил. Ну ты жук, снова хмыкнул Прохор, глядя в полные скепсиса глаза капитана.
Он споро открутил крышку и сделал полноценный глоток. Лихо ухнул, скривился и занюхал все это дело кусочком огурца с тарелки Артёма.
Гадость! Уже семь лет прошло, а все никак не привыкну.
Ты семь лет тут? удивился Артём, борясь с приступами голода и позывами рвоты.
Что, тошнит, болезный? улыбнулся старшина. Ты живчик выпей, полегчает.
Живчик?
Местное название этой дряни. Наши яйцеболваны зовут его так, что хрен выговоришь, не сломав язык об задницу, но местные в такие дебри не вникают и все зовут своими именами. Так что и мы, народ простой, больше у них лексикон перехватываем, чем своих задротов в очках слушаем. Те при слове «топтун» морды кривят так, что очки на брови залезают. Зато любят за чашкой кофе покидаться умными фразами, типа: «Э-16 не подвержен энтропии кластеров энергопитания», Прохор на последней фразе, кривляясь, сорвался на фальцет, изображая нечто среднее между мартышкой Крылова и проституткой с окружной.
Местные? Топтун? Ты о чем? Артём насторожился.
Всему свое время, солдатик. Ты только пей эту дрянь регулярно, но не много. Глоток раз в два-три часа. Не больше. Обо всем остальном узнаешь после карантина, поморщился Прохор.
И долго мне тут сидеть?
Что, надоело? Не боись. Через три дня покинешь это уютное гнёздышко. Зуб даю.
Что-то в интонациях Прохора настораживало. Нотка печали и некой тоски. Не все тут гладко. Артём за годы службы многое повидал. Сотни и тысячи призывников, оторванных от привычной жизни и силой втиснутых в рамки устава и приказов, заставляют учиться бытовой психологии. Ведь любой имбецил, оторванный от юбки матери, решивший повеситься в сортире назло дембелям или «шакалам», которые не уважают его «внутренний мир и врождённый индивидуализм» это огромная проблема для тех же сержантов и «шакалов». А уж про игры с оружием среди любителей шутеров и прочей ереси можно говорить часами. Все это тренирует внутренний компас настроения собеседника. Да что там говорить, Артём сам сорвался и попал за решётку только потому, что не прочёл, не понял, не принял. За дело попал, но ни о чем не сожалел.
Мужик не тот, кто яйца носит, а тот, кто поступает как должно. Невзирая на последствия, ранги и чины.
Что, все так плохо? Артём постарался добавить в голос нотки уверенности в себе, откровенности, доверия и толику панибратства.
Среди вояк это работает. Свой своего видит издалека.
Руку дай, нахмурился Прохор, что совсем не соответствовало ожидаемой реакции.
Артём вытянул руку в окошко, показательно ее расслабив в абсолютно мирном жесте.
Прохор не стал миндальничать, а тупо резанул своим свинорезом по ладони Артёма, предварительно опустошив кофейную чашку в свое нутро.
Жди, буркнул он, нацедив на дно чашки крови. И не злоупотребляй живчиком. Чревато. Поднос забери. Зря, что ли, ребята готовили?
Лязгнул засов с той стороны, отрезая Тропова от внешнего мира. Он так и остался стоять с располосованной ладонью, подносом с едой и капающей на пол кровью.
Сел на корточки возле двери, прислонив ухо к поверхности. Поднос не совсем удобно устроился на коленях, да и методичное шевеление челюсти мешало слушать, но все же кое-что проскакивало.
В коридоре было достаточно многолюдно и суетливо. Слышались приглушенные дверью возгласы и обрывки фраз. Знакомые термины чередовались с не совсем понятными словами типа «мут», «зар», «иммунный». Частенько слышался звук топота ботинок явно бегущих куда-то мимо двери людей. База жила своей жизнью, непонятной новобранцу, даже если он половину жизни посвятил службе в армии.
Слышались достаточно мощные удары, как будто кто-то телом пытался протаранить такую же дверь, какая ограничивала свободу Артёма. Это странно, по меньшей мере. С такой кормёжкой из камеры рваться не резон, а стоит выслушать заказчика. Конечно, в сладкой мышеловке и задачки не простые. Но если не требуют убивать женщин и детей, то есть резон обсудить варианты. Что может подвигнуть людей биться телом о двери камер, Артём не представлял.
Но точно знал, что убивать всех подряд ради выгоды толстых ублюдков он не станет. Как и биться о двери камеры. Настоящий солдат призван не убивать за свою страну и по приказу своих вождей. Настоящий воин должен умереть за своих людей, даже если ему придётся убивать врагов, прикрывающихся законами и правилами.
Понятие «преступный приказ» ещё никто не отменял. И тварь, отдающая приказ расстрелять колонну гражданских только потому, что они якобы могут быть врагами, должна тихо сдохнуть в уголке. Например, застрелиться, не вынеся чувства вины, при десятке свидетелей. Убивать и умирать должны только солдаты. Те, кто встал на тропу войны. Когда гибнут гражданские, это происки не солдат и не воинов, а тех же террористов, только облечённых властью и мандатами. Артём, как человек военный, понять и простить этих геев не мог и не хотел.
Суета за дверями то стихала, то начиналась по новой. Артём просидел под дверями часа два или три. Единственным постоянным звуком был монотонный тяжёлый удар, как будто долбили плечом в двери. Это упорство настораживало.
Артём попробовал гадость из бутылки, протестированную Прохором. На вкус, как и на вид, редкое гуано на спирту, но буквально через четверть часа тошнота отпустила, как и головная боль. Немного подумав, Тропов прикончил чекушку коньяка. Тот оказался на редкость отличным, а не бодягой из спирта и красителей. Он здраво рассудил, что просто так ее давать не станут. Да и общее состояние организма требовало отдыха, а вот мозг разгонялся безбожно, анализируя ситуацию без полных данных. А алкоголь способствовал разжижению сознания.