Лестница оказалась длинной, и, тщательно обследуя каждую ступеньку, соратники потратили немало времени на спуск. Они постоянно натыкались на свежие, недавно оставленные отпечатки чьих-то подошв, и не знали, радоваться этому, или наоборот. Если орки посещают это место, здесь, вероятно, неопасно. Но ведь могло быть и иначе: какие-то некрепкие умом соотечественники залезли сюда, и больше их никто не видел. И оба соратника невольно склонялись к последней, мрачной, версии. Потому что древние подземелья просто не могут быть безопасными. Не на пустом же месте насочиняли столько вгоняющих в трепет страшилок. И недаром же лазать в подобные места запрещал закон, а входы в них нарочно заваливали камнями, дабы исключить возможность проникновения внутрь страдающих патологическим бесстрашием субъектов.
Лестница закончилась новой аркой входа, за которой протянулся длинный коридор. Он был довольно узок, широкоплечий Ухряк то и дело цеплялся за стены руками, но при этом высок. Стены были выложены все теми же каменными блоками идеально правильной формы. На полу, в толстом слое пыли, отпечатались следы прошедших здесь орков. Притом, как заметил Ухряк, судя по следам, орки прошли в обоих направлениях. Может, сходили вглубь и благополучно вернулись?
От этого места веет смертью! прошептал Эгур, обхватив руками свой торс. Легкая рубаха почти не защищала от могильного холода, царящего в этих глубинах. А ведь этот холод был здесь всегда. Даже когда в подземелье обитали те, кто построил его. И что за существа могли терпеть столь кошмарные условия? Отсюда бы сбежали даже гномы. Те хоть и живут в поземных городах, но хорошо их отапливают. Ничто живое не любит холод и сырость. В отличие от мертвого.
Ухряк ничего не ответил соратнику, поскольку внимательно осматривал пол под ногами, дабы случайно не пропустить искомый медальон. Чем дальше они заходили, тем больше его охватывали сомнения в том, что Гролла, будучи ребенком, могла забраться так далеко. Тут даже у взрослого волосы дыбом стоят, будто узнал, что твоя сестра встречается с эльфом, что уж говорить о детях. Хотя, если посмотреть с другой стороны, дети, по глупости и в силу отсутствия воображения, бывают весьма бесстрашны. Ровно до тех пор, пока не столкнутся нос к носу с чем-то действительно ужасающим.
Коридор закончился, выведя их в довольно большой подземный зал, разделенный натрое двумя рядами массивных колонн. Соратники долго стояли на входе, не решаясь ступить в большое, скрытое тьмой, помещение. Затем, набравшись храбрости, медленно вошли.
На колоннах, а так же кое-где на стенах, они обнаружили выбитые в камне символы. Те были незнакомыми, сложными, и, возможно, являлись письменностью древнего народа. Одним духам предков было ведомо, что за гадости понаписали вымершие нечестивцы на своих стенах. То могли быть тексты хулительного свойства, или черные заклинания, относящиеся к самым отвратительным разновидностям магии. В любом случае, Ухряк и Эгур лишний раз порадовались тому, что вообще не умеют читать. Так-то оно надежнее. Еще, чего доброго, прочтешь такой вот текст со стеночки, а у тебя возьму, да эльфийские уши вырастут. И что тогда делать? Останется только с собой покончить. Не жить же до старости в состоянии нескончаемого позора.
Они потратили много времени на то, чтобы осмотреть весь пол разделенного колоннами зала, все больше жалея о том, что не выпросили у Гроллы второй светильник. Будь он у них, дело продвигалось бы гораздо быстрее. А так приходилось ходить рядом, прижавшись друг к другу плечами, да периодически останавливаться, замирать и внимательно прослушиваться. Потому что то Ухряку, то Эгуру мерещились какие-то звуки, но стоило застыть и напрячь слух, как в подземелье вновь воцарялась липкая непроницаемая тишина.
Они обшарили весь зал, стараясь не смотреть на омерзительные надписи на стенах и колоннах, дабы случайно не навлечь на себя проклятие. Медальон Гроллы так и не был найден. И все указывало на то, что они вообще никогда не найдут эту вещицу. Едва ли девушка, будучи маленькой девочкой, забралась так глубоко в подземелье. А если и так, медальон могли забрать другие. Те, чьи следы соратники видели повсюду, и в коридоре, и на лестнице, и в зале с колоннами.
Но орк на то и орк, чтобы идти до конца. Конец, правда, у орков, всегда печальный, но идут они к нему смело и решительно, не сворачивая с пути. Эльф бы назвали это тупостью. Орк бы, сломав тому эльфу челюсть, поправил бы неразумное существоне тупость, а благородное упрямство и священный фатализм. Чему быть, того не миноватьвот по какому принципу жила вся Вдребезгария. Ухряк с Эгуром не были исключениями. Они тоже считали, что если уж на роду написано утонуть в море, то всего остального можно не опасаться. К сожалению, что именно написано на роду, того заранее не знали, но разве это повод осторожничать да мешкать? Или, хуже тогозадумываться.
Идем дальше! решительно произнес Ухряк.
Да! согласился с ним Эгур.
За залом с колоннами начинался настоящий лабиринт из коридоров и небольших помещений. В этих помещениях не было ничего, ни мебели, ни сокровищ, ни каких-либо артефактов, оставшихся с древних времен. Вообще все подземелье выглядело так, будто в нем никогда никто не обитал. Ну, или же его создатели, съезжая, забрали все имущество с собой.
Когда стало ясно, что впереди раскинулся настоящий лабиринт, в котором есть все шансы заблудиться успешно и навсегда, Ухряк остановился, и предложил как-то отмечать маршрут, дабы затем найти выход.
Можно ломать лепешки и бросать крошки, сказал он неуверенно.
Может, будем просто оставлять царапины на стенах? проворчал Эгур, которому сама идея пустить весь запас еды на создание путеводного следа, показалась глубоко кощунственной.
Можно и так, не стал настаивать Ухряк, и попытался поцарапать острым краем лопаты камень стены. Тот был прочным, но его внешний слой, за минувшие века, стал мягким и легко поддавался воздействию. Ухряк без труда начертил на стене крест, который своей белизной хорошо выделялся на общем сером фоне, и сразу бросался в глаза.
Вот, так-то лучше, заулыбался Ухряк, повернувшись к соратнику. Тот, вопреки его ожиданиям, смотрел на товарища довольно злобно.
Может, ты стрелочки будешь чертить? спросил Эгур. От крестиков проку мало. Так хоть будем знать, в каком направлении идти.
Да, точно, смущенно произнес Ухряк. Извини, не подумал. У меня в этом месте вообще голова не варит.
И рядом с крестом он начертил стрелку.
Коридоры сменялись один другим, от однообразия крошечных комнат рябило в глазах. Соратники, осматривая пол и чертя стрелочки, вскоре потеряли ощущение времени. Ухряку стало казаться, что они бродят по подземелью уже очень долго, и на поверхности, скорее всего, давно настала ночь. Тем не менее, голода он не чувствовал, да и от Эгура не поступало предложений остановиться и перекусить, но это ничего не значило. Оба они были напуганы, каждую секунду ожидая встречи с каким-нибудь здешним кошмаром, а потому им элементарно было не до еды. А вот что действительно начало тревожить Ухряка, так это холод. Орку казалось, что серый камень стен высасывает из него тепло вместе с жизнью. Пальцы рук так замерзли, что ему то и дело приходилось отогревать их своим дыханием. К тому же холод усугублялся высокой влажностью, царящей в подземелье.
Зря мы вообще сюда полезли, чуть слышно пробормотал Эгур, когда они вошли в очередной коридор. Ничего мы здесь не найдем.
Ухряк и сам уже так думал. Вся затея с самого начал не выглядела перспективной, а теперь, после стольких блужданий и тщетных поисков стало очевиднодаже если медальон Гроллы где-то здесь, им ни за что его не обнаружить. Он уже хотел предложить соратнику возвращаться, но тут коридор, по которому они шли, продолжая внимательно осматривать пол, вывел их к еще одной лестнице.
Каменные ступени уводили вниз, еще глубже во тьму, все дальше и дальше от тепла, света и жизни. И на их поверхности четко просматривалась цепочка следов. Притом, судя по отпечаткам, здесь прошел всего один орк. И прошел только в одном направлениивниз.
Ну, что думаешь? спросил Ухряк, с опаской поглядывая во тьму, что раскинулась за кругом образованного лампой тусклого света.
Можно, конечно, спуститься, поглядеть, нехотя произнес Эгур. Хотя по нему было видно, что сказать он желает иное. Но орк есть орк: думает, вроде, правильно, а делает абы что.
Давай спустимся, согласился Ухряк. Пока ведь ничего страшного не случилось.
Эгур хотел заметить, что ключевое слово здесь «пока», но решил не нагнетать. В конце концов, Ухряк был прав. Не съели же их до сих пор. Возможно, в этом подземелье им вообще нечего опасаться. Даже демонические сущности, или кто там вечно пожирал Ухвата заживо в детских страшилках, не существуют вечно. Истаивают, рассасываются, и исчезают бесследно. С тех пор, как орки заселили Вдребезгарию, прошло немало лет. За этот срок могло рассосаться все, что угодно.
И два соратника зашагали вниз, не забывая осматривать ступени на предмет искомого медальона.
Глава 9
Была, в числе прочих, одна история о неугомонном орке Ухвате, которая особенно запомнилась Ухряку еще с детства. Все истории об Ухвате были мрачны и безнадежны, их наполняла жуть и отсутствие даже намека на счастливый финал. Но одна история особенно впечатлила Ухряка, и всякий раз, когда ему рассказывали ее на ночь глядя, маленький орк едва ли не до самого рассвета лежал без сна, источая трусливый пот и вздрагивая от каждого шороха.
Суть истории сводилась к тому, что безрассудно отважный Ухват, по своему обыкновению, полез в какое-то древнее подземелье, с целью пошарить там и найти сокровища. И вот спустился он под землю, бродил по мрачным коридорам и залам, но с ним ничего не происходило. Он бродил и бродил, спускаясь все глубже во тьму, и с каждой минутой все больше убеждаясь в том, что бояться нечего. В подземелье было мрачно, холодно, жутко, но и пусто. В нем не обитали ни демоны, ни призраки, ни иные существа зловеще-сверхъестественной природы, имевшие склонность употреблять орков в пищу.
История была необычная, поскольку, как правило, силы зла набрасывались на Ухвата сразу, едва он переступал порог очередного подземелья. А тут ничего такого. И маленький Ухряк, слушая эту страшилку, начинал робко надеяться на счастливый финал. Вдруг хотя бы в этот раз многострадальному Ухвату повезет, и он не окончит свою жизнь в лапах чудовища, и не будет проклят каким-нибудь жутким проклятием, которое в сто раз хуже смерти? А Ухват спускался все глубже и глубже, не встречая в подземелье ничего ужасного. Нетипичный счастливый финал уже казался неизбежностью, и юный Ухряк уже представлял себе довольного Ухвата, который, живой и здоровый, выбирается из тьмы подземелья на свет, таща на плече туго набитый сокровищами мешок. Но внезапно, когда, казалось, ничто не предвещало беды, на самом темном и глубоком уровне подземелий Ухват сталкивался с чем-то запредельно кошмарным. То был не просто какой-то призрак или демон. Нет-нет. Там, внизу, в зловещем ледяном мраке, обитало настоящее матерое зло. И проделывало оно с несчастным Ухватом такое, что после данной страшилки Ухряку еще неделю снились сочные кошмары, заставлявшие его просыпаться с истошным криком.
Эта история была самой жуткой из всех сказаний об Ухвате, поскольку вначале успокаивала мнимой безопасностью и давала надежду на счастливый исход, а завершалась каким-то запредельным кошмаром, от которого многие дети орков, в комплекте с сильным характером, приобретали также проблемы с дикцией и преждевременную седину. Этот эффект был особо силен, если попадался талантливый рассказчик, который умел вначале усыпить бдительность малолетних слушателей, а затем внезапно ввергнуть их в пучину ужаса. В этом случае будущие обладатели крепкого, как гранит, характера, остаток ночи проводили в состоянии дикой паники, беспокойно ворочаясь на неизбежно мокрых лежанках.
Почему-то именно эта история вспомнилась Ухряку, когда они с Эгуром миновали спуск, и оказались на очередном уроне древнего подземелья. Чем-то их нынешняя ситуация напоминала ту самую страшилку. Они, как и былинный Ухват, забрались в подземелье, бродят здесь уже довольно долго, и до сих пор не подверглись нападению со стороны потусторонних сущностей. Даже не видели здесь ничего такого, что могло бы испугать. Находиться в подземельях, конечно же, было неприятно, и здешняя обстановка заметно давила на психику, но объяснялось это тем, что орки, привыкшие жить на просторе, среди бескрайних степей, традиционно не любили тесных замкнутых пространств. Особенно, если те располагались ниже уровня земли. Но кроме этой потомственной неприязни к пещерам и подземным сооружениям рукотворного типа, Ухряк не чувствовал ничего. Он не ощущал чьего-то зловещего присутствия, не фиксировал на себе полных лютой ненависти загробных взглядов. Не было даже тошнотворного запаха гнили и разложения, который, согласно страшилкам, всегда сопровождал демонических обитателей подземелий.
И вот они бродят и бродят здесь, спускаются все глубже и глубже. Прямо как Ухват в сказании. Очень, очень похожие истории. И Ухряка охватывал липкий ужас, когда он только допускал мысль, что и финал у этих историй может оказаться схожим.
Следующий уровень, на который они спустились, миновав каменную лестницу, разительно отличался от всего того, что соратники уже успели повидать на верхних этажах. Первое, что бросилось в глаза, это очень плохая сохранность кладки. Блоки стен были выщербленными, многие из них растрескались, а кое-где куски камня вывалились наружу, обнажив глубокие дыры. Бледно-зеленого мха оказалось намного больше, в иных местах он покрывал стену сплошным толстым ковром. И запах, исходящий от этого растения, трудно было назвать приятным. То был слабый, едва уловимый, смрад гнили, будто мох разлагался даже будучи живым.
Пол был засыпан мелкими камешками, выпавшими из стен и свода. А в одном месте внимательный Эгур заметил торчащий из стены крюк. Тот был выполнен из какого-то неизвестного оркам металла, не подверженного ржавчине, и сумевшего просуществовать в сырости многие столетия. Крюк торчал из стены на высоте глаз Ухряка, будучи вбитым прямо в каменный блок. Трудно было понять, что это такое и для чего оно предназначалось. Возможно, здесь крепился факел, или свеча, или какая-нибудь магическая лампа.
Ухряк осторожно протянул руку и обхватил пальцами крюк. Его поверхность была холодной и влажной. Орк попытался вырвать крюк из стены, руководствуясь тем соображением, что диковинный нержавеющий металл удастся, возможно, кому-нибудь продать. Но вбитая в камень железка не шелохнулась, даже когда Ухряк потянул с такой силой, что его могучие мышцы вздулись буграми.
Оставив неподатливый крюк, они прошли дальше, и очутились в довольно большом помещении. Здесь их ждали новые находки, а именномебель. Нигде на верхних уровнях соратники не видели ничего подобного, а потому с безграничным удивлением уставились на высеченные из цельного камня стол и две скамьи подле него. Изделия, вне всяких сомнений, были древними, кое-где на них виднелись сколы и трещины, но, тем не менее, качество работы поразило последователей Вандала. В идеально ровных гранях, углах и плоскостях чувствовалось что-то глубоко чуждое каждому орку. Сами они так не умели. Даже бревно не могли распилить так, чтобы разрез получился строго вертикальный. Обязательно выходил перекос, причем, как правило, довольно значительный. Ни в Раздрызге, ни в Хрюмгорте нельзя было найти ни одной ровной стенывсе они были вкривь и вкось, заваленные то внутрь, то наружу. И вдруг они видят высеченные из твердого камня стол и скамьи, выполненные с ювелирной точностью. Как после этого не поверить, что строители подземелий якшались с темными силами? Потому что без помощи демонов и злых духов они бы такое никогда не сделали.
На полу, возле стола, рассыпались осколки того, что некогда являлось то ли чашей, то ли каким-то сосудом. Эгур хотел поднять один осколок, но вовремя передумал и отдернул руку, опасаясь замараться в черной магии. Кто знает, что хранилось в этом сосуде? Вдруг какое-то зловещее зелье, над коим черный маг прочел немало заклинаний. Такие вещи сохраняют свою губительную силу даже спустя тысячелетия.
Тут была трапезная, предположил Эгур.
Ухряк не согласился с соратником. Для того чтобы вкушать пищу, незачем зарываться глубоко под землю. Гораздо лучше и веселее заниматься этим на свежем воздухе, наслаждаясь теплом и светом. А в недра земные лезут лишь с одной цельюналадить контакт с обитающей в них нечистью.