Это была старая женщина в простой тунике с длинными, совершенно седыми волосами. Её кожа стала похожа на дубовую кору, глаза цвета холодной стали взирали безжалостно.
Перед ней стоял кувшин и чаша для вина. Но к вину госпожа Статира пока не притронулась.
Когда Лик пошёл в дворик, на её лице не шевельнулся ни один мускул. Это хорошо.
Ей, конечно, не впервой видеть голых парней. Но приятно, что она даже не попробовала рассердиться.
Мир вам, госпожа Статира! произнёс невриец, Я пришёл
Садись, сказала она, Ешь. Пей. Рассказывай.
Лик подчинился. Каменная скамья неприятно холодила яички. Ничего, сейчас согреется.
Еда была такая: кусок отварной телятины, ячменные лепёшки с козьим сыром, свежие оливки. Лик окончательно убедился, что сегодня боги к нему благосклонны.
Даже если его выгонят из поместья, он убежит с полным брюхом.
Вы позволите мне принести благодарность моим богам? спросил он, стараясь не смотреть на еду, Перед трапезой, как это принято.
Делай, что полагается, сказала госпожа Статира.
Когда я закончу, я поблагодарю и ваших.
Нет нужды. Мы всё уже сделали.
Привратник подошёл к госпоже, и встал по правую руку. Это был достаточно красивый, высокий мужчина, скорее фригийского типа. Лик предположил, что он служит ей не только по хозяйствуи чудом удержался, чтобы не захихикать.
Нет, не время для непристойностей. Сейчас он будет делать нечто важное. Может быть, самое важное, что делает человек в этом мире.
Он выбрал для жертвоприношения самое красивое, что было на столе глиняную миску с оливками. Они были чисто вымыты и сверкали, как драгоценные камни.
Подношение предназначалось Луне. Она была его проклятием и она же его хранила. Невриец обхватил чашу двумя руками, поднял над головой и замер, бормоча молитву.
Молитва была на древнем, совершенно непонятном языке. Жрецы советовали не задумываться, что она могла значить, а вместо этого читать её как можно внимательней. Вдруг ошибёшься и жертва пролетит мимо Луны? Это никуда не годится.
Всё, конец.
Он поставил миску на стол и положил в рот сразу три штуки. На вкус оливки были такими же прекрасными, как и на вид.
Почему ты ешь жертвенную еду? вдруг спросила госпожа Статира.
Но я уже сделал подношение, и
Если ты его съешь, то богам ничего не останется.
Нет, всё правильно. Боги своё уже съели.
Съели? А что тогда в миске?
Остатки. Мы делим с ними одну трапезу
По остаткам не заметно, чтобы их кто-то ел.
Разумеется! Часть боговона невидимая!
Интересно рассуждаешь, госпожа Статира наклонила голову, Значит, часть боговневидимая. А что случится, если какой-нибудь нечестивец не даст богам эту часть? Получается, боги будут обманут.
Не будут они обмануты! Такое сразу увидят!
Как это можно увидеть? Ты сам сказал, что часть еды, предназначенная для боговневидимая.
Боги увидят! Они своего не упустят. А нам Лик развёл руками, чтобы показать сложность теологической проблемы, Нам, простым людям, на это и смотреть не положено.
Почему ты так уверен, что богам нужна именно невидимая часть еды?
Ну, боги же сами обычно невидимы.
Лик по прежнему не понимал, какой смысл в этом допросе. Это же очевидные вещи. Из даже дети знают, ещё до инициации
Говоришь, боги невидимы, старая женщина хмурила брови, Интересные у вас боги А как насчёт Солнца? Или вы, скифы, солнце не почитаете?
Ну. я вот, не очень почитаю. Мы, неврийцы, Луне поклоняемся. Таков наш болотный обычай.
Солнце, Лунане важно. По твоему, эти богиневидимы?
Да! Это каждому очевидно!
И каким же образом Солнце, госпожа Статира кивнула в сторону светила, или Луна могут быть невидимыми.
Солнцепо ночам, с готовностью ответил Лик, А Лунаднём. Не всегда, конечно. Вы же знает, что Луна и днём бывает?
Ты удивишься, но знаю.
Так вот, а ещё бывает так, что Луны не бывает и ночью. На нашем языке так и называетсяНевидимая Луна. В такие ночи
Надо же! старая женщина уже не слушала. Она откинулась на спинку скамеечки и качала головой, У вас, скифов, похоже, есть своя варварская логика.
Я вас не понимаю.
Это нормально.
Что?
Не пониматьэто нормально для варвара.
Я рос в городе! не выдержал невриец.
Но это был варварский город, по-прежнему спокойно произнесла госпожа Статира.
Лик понял, что самое время приниматься за еду. Пока его и правда не выгнали за неуважение к богам и неспособность к философии. Или не напоили уксусом. Он слышал, бывают и такие наказания.
За что тебя выгнали? спросила Статира.
Лик проглотил кусок, отпил разбавленного вина и ответил:
Я ушёл сам.
Почему ты спешил, если ушёл сам?
Потому что зло идёт, ответил Лик, Я должен был бежать очень быстро. Иначе я не смог бы его опередить.
Госпожа Статира снова посмотрела куда-то в небо.
Говоришь, зло идёт произнесла она. Надо же!.. Что за зло?
Царь Палак собирается укрепить царство удачными войнами.
Разве его отец не занимался тем же самым?
Да. Но Палак решил укреплять по-новому. Он обрушил свой гнев на нас, неврийцев. Увидите, скоро вслед за мной побегут и другие.
Чем ему угрожали нервиийцы?
Мы ему не угрожали. Поэтому он решил разгромить нас заранее.
Вот как госпожа Статира замолчала.
Лик подумал, что такой способ укреплять царство ей прекрасно знаком.
Скажи, госпожа Статира снова перевела на него взгляд, а разве неврийцыне скифского рода?
Да, мы все одного рода. И неврийцы, и авхаты, и тавры
Не продолжай. Хватит с меня географии.
Лик подчинился. Было обидно, что она не интересуется его знаниями. Ладно, не важно. Меньше словбольше влезет.
Приятное тепло заполняло желудок.
5
Закончил? спросила госпожа Статира.
Да. Благодарю вас за прекрасную трапезу.
Лик заметил, что чаша вина перед хозяйкой так и осталась нетронутой.
Хватит слов, ты сказал достаточно.
Лик почтительно поклонилсянасколько это было возможно за столом.
Ты ищешь себе работы, скиф? продолжала хозяйки.
Да, госпожа Статира. Моё имя
Твоё имя мне ни к чему. Тех, кто на меня работает, зовут так, как я этого хочу. Понятно?
Я понимаю, госпожа.Статира. Дело в том, что я знаю кое-что, что может быть вам интересно.
Старая женщина молчала.
Смотрите, продолжил Лик, Царь Палак укрепляет своё царство. И он непременно захочет его расширить, по примеру отца. Захватить всю Таврию, Киммерию и Меотию. И начнётс Херсонеса! Разве можно оставить богатый вольный город в двух днях пути от столицы? Я уверен, война начнётся через несколько месяцев. А ваше прекрасное поместье стоит прямо возле дороги
Когда мне понадобятся твои советы, я тебя спрошу, госпожа Статира поднялась и двинулась прочь из дворика, За мной, скиф.
Ходила она с трудом, припадая на левую ногу. Привратник шёл за ней, готовый в любую секунду прийти на помощь.
Почему она такая странная? Лик поразмыслил и решил, что она слегка помешанная. Со стариками такое бывает.
Он помнил, что безумие безумию рознь. Священное безумие охватывает человека и рвётся наружу по воле богов. Человек словно пронзён страшным знанием. Для этого есть специальные церемонии.
А есть безумие другого рода. И это уже не знание, а глупость. Человек ведёт себя так, словно на голову ему надели чугунный горшок и лупят по нему палками. Безумец что-то говорит, прыгает, машет руками, но всё без толку. Он больше не видит мира и слышит только гул. От таких безумцев никакого толку нет, им даже церемонии не помогают.
Лик надеялся, что в горшке госпожи Статиры ещё достаточно трещин и дыр, чтобы хоть что-то соображать.
Они вышли за дом, в тесный садик. Там тоже было душно. Наверное, приближалась гроза.
За деревьямивысокий, в полтора человеческих роста, частокол. По левую руку можно разглядеть невысокий деревянный помост со ступеньками.
Знаешь, что это? спросила госпожа Статира
Загон для быков?..
Сейчас ты узнаешь, что это.
Привратник открыл калитку, неотличимую от основного частокола. Лик зашёл внутрь и огляделся.
Внутри это место было намного меньше, чем казалось снаружи. Просто квадрат, земли, двадцать на двадцать, огороженный частоколом и присыпанный светлым песком. Похож на миниатюрную крепость, но оборонять здесь нечего.
Госпожа Статира поднялась на помост и уселась на мягкую скамеечку. Оттуда, сверху, весь белый квадрат был как на ладони.
У нас есть работа для волков, произнесла она всё тем же негромким голосом, Вот увидишь, есть.
Потом госпожа Статира повернулась к привратнику.
Выпускай.
Тот спустился вниз. Некоторое время Лик слышал только скрежет цикад.
Потом на другой стороне частокола открылось ещё одно потайное окошко.
Лик решил, что надо осмотреть частокол повнимательней, чтобы найти все тайники. Но он не успел даже додумать эту мысль до конца.
Серый мешок пролез в окошко. На полпути он лопнул пополам и на песок вывалилась овчарка.
Выглядела она паршиво. Покрасневшие глаза слезились. Мышцы чуть дрожали, словно в горячке. В оскаленной пасти пенилась слюна.
Болезнь была даже в запахе.
Бешеная. Та болезнь, которую гераклейцы зовут лисса, а скифыстрах воды. Она поражает людей, волков, медведей, львов, барсуков, но и тех животных, в которых метаморфоза невозможна. Например, нетопырей. Рассказывают, царь Харасп умер, заразившийся от бешеного воробья.
Лечения от неё нет. Укус заражает кровь, и она начнёт нагреваться, бить в голову, подталкивать несчастного к смерти. Кровь закипит и человек станет безумней госпожи Статиры.
В конце концов укушенный задохнётся в конвульсиях и удушье. Если не сложит голову раньше.
Интересно, помогает ли метаморфоза от бешенства?.. Отравленную кровь, конечно,не заменяется, но тело же проходит через огонь. К сожалению, Лик не мог вспомнить ни одной легенды об этом.
Даже если помогаетпроверять на себе не хотелось.
Собака зарычала и поднялась на лапы. Неясно, опознала ли она волка. Даже если и не опозналау бешеных с головой всегда плохоэто мало что значило. Собака учуяла врага и собиралась на него накинуться.
Лик бросил взгляд на помост. Госпожа Статира продолжала смотреть. Привратник уже занял место возле неё.
Развлекаются Милые развлечения у этих гераклейцев!
Собака приближалась. Под чёрным лбом горели больные безумные глазки. Голова уже не держалась прямо, а свалилась набок, так, что слюна капала на песок.
Мышцы задних лап напряглись. Всё, сейчас бросится
Лик действовал, не задумываясь, положившись на память мускулов. Он много раз был собакой, пусть большой и дикойа значит, тело помнит, как ведут себя собаки, и умеет нападать и защищаться.
Бросок! Он увернулся и нырнул вправо. Человеческие руки были мучительно длинными и беззащитными. Влажные челюсти собаки клацнули в пустотеа Лик уже ухватил её за хвост и швырнул в частокол.
Овчарка, попыталась вцепиться в беззащитную руку. Но было поздно, она уже катилась по песку. Хрусь! Прямо в ограду.
Дальше Лик действовал как человек. Он подскочил к собаке, опять увернулся от сверкнувших белых зубов, подхватил её за шкирку и прижал к частоколу мордой.
Овчарка была тяжёлая, как бурдюк с вином. Но даже сейчаснамного опасней.
Прости меня, прошептал он по-скифски, Ты умираешь. Я дам тебе лёгкую смерть.
На дне слезящихся алых глаз сверкнуло пониманиекрошечная искорка в потоке безумной злобы. Белые зубы бессильно царапали дерево, высекая щепки.
Лик набрал побольше воздухаи рванул собачью голову на себя.
Тонкой, еле слышно хрустнула позвонки. Тело собаки продолжало трепыхаться, когтистые лапы били по воздуху. Лик тянул всё дальше и дальше. Глотка продолжала скулить, а парализованные лапы обвисли, словно тряпичные. Сильные пальцы неврийца сдавили горло и не отпускали, пока тяжёлое, пахучее тело не перестало конвульсировать.
Ядовитая слюна капала изо рта на побелевшие от напряжения запястья.
Лик оттащил собаку от ограды и швырнул её под помост. Потом наклонился, зачерпнул песка и начал стирать с запястий следы проклятой слюны.
Теперь овчарка сама была похожа на лопнувший старый мешок. Передние лапы ещё дёргались, но глаза были мёртвые.
Что ты сделал? произнесла госпожа Стратрира. Её лицо было полно отвращения, Ты убил мою собаку. Ты понимаешь, что ты наделал?
Она была бешеная.
Ты убил мою собаку!
Вы сами её на меня натравили!
Ты убил мою собаку!!
Значит, вот как процедил Лик. Потом спохватилсяон сказал это по-скифски. Вскинул голову, встряхнул огненными волосами и повернулся к помосту.
Госпожа Статира смотрела на него с прежним презрением.
Вы, чтоне видите? закричал Лик на языке гераклейцев, Я не хуже собаки! Я лучше собаки! Я мог бы вам служить как десять, как сто собак! Разве не такой слуга вам нужен!?
Говорить было тяжело, ещё тяжелее, чем сражаться. Он почти задыхался от напряжения.
Госпожа Статира вскочила со скамейки. Её кулаки были сжаты. Сейчас она прикажет что-то ещё. Что-то страшное.
Но она не успела.
6
Лик бросился на ограду. Прыжок, захват, забросил ногуи вот он уже наверху частокола. Осмотрелся, оттолкнулся рукамии прыгнул обратно в сад.
Такие ограды не преграда даже для лесных скифов. Чтобы перемахнуть через простую стену, достаточно двух вдохов.
Мимо шли два работникав туниках из козьих шкур, с медными серпами. При виде Лика они замерли в удивлении. Невриец в один прыжок подскочил к ним и вырвал серп у того, что был ближе.
Госпожа Статира по-прежнему стояла на помосте и не отводила глаз от неврийца. Её привратник встал на ступеньках, расставив ноги, и достал из-за пояса широкий кинжал из бронзы. Он не знал, сможет ли защитить госпожу от этого рыжего волкано собирался это проверить.
Лик отступил к стене дома. В тени, накрытый камнем, стоял кувшин-пифос с облупленной красной росписью. Запах был едва заметный, но волчьего нюха было достаточно, чтобы его опознать.
Лик сорвал камень свободной рукой и швырнул его в частокол. Раздался глухой стук. А из пифоса потянуло знакомым кисло-солёным запахом винного уксуса.
Лик окунул серп в уксус. Поднял к солнцу и повернул так. чтобы отблеск пробежал по всему лезвию, от рукоятки до кончика. Всё хорошо, ни крошки земли не осталось. Мокрый серп сверкал чистой медью.
Лик царапнул по левой рукесовсем чуть чуть, как при заключении клятвы. Тонкая нить боли пересекла ладоньи по пальцам потекли капли крови. Лик сжал кулак, а потом махнул рукой, словно сеял просо.
Алые с золотом капли разлетались, словно пчёлки.
Потом он приложил ладонь ко рту и начал зализывать рану. Рука по-прежнему саднила, а но боль ушла в глубь.
Убрал руку и почувствовал, что рот перемазан кровью. Это хорошо.
И хозяйка, и привратник, и работники смотрели на него, не произнося ни слова. Если они и поняли, что происходит, то не подали вида.
Будь проклят этот дом! закричал Лик на родном языке, Потоп и бурю на его посевы! Огонь и меч на его постройки!. Чума и почечуй на его хозяев, их детей, родителей, слуг и батрак! Смерть этому дому! Смерть! Да будут прокляты святотатцы, поправшие обычай гостеприимства!
Он захрипел и откашлялся.
Можно было воззвать и к богам. Нозачем? Разве боги не видят, что здесь творится?..
И разве безумиеоправдание святотатству? Глупостьне оправдание, вот и безумие тоже.
Воцарилось тишина. Далеко, за холмом, бесшумный коршун скользил через небо.
Лик выдохнул, зачерпнул ещё уксуса и вытер губы.
Чего вы боитесь? спросил он уже на их языке. Это всего лишь кровь! Красный сок случайного гостя! Он ничего для вас не стоит! Не больше, чем сок вишни или овечки!
И невриец бросился прочь. Ноги сами вели его к Новой Дороге.
Первую сотню шагов Лик ждал, когда же за спиной послышится лай и топот лап собачьей своры. И мысленно приготовился убить всех собак, что пойдут по его следу, до одной. Овчарки, конечно, не виноватыа вот хозяева виноваты! Гостеприимные хозяева не травят гостей собаками Ни простыми, ни бешеными.