Позавтракав, Идаши бросил на стол мелкую монету для девушки-служанки, а затем покинул гостиницу. Народу на площади к этому времени уже немного прибавилось. Идаши знал, что в полдень здесь будет практически не протолкнуться. Во многих домах, узких и высоких, будто бы их растянули вверх, с шиферными треугольными крышами и круглыми окошками на фронтонах уже отворили ставни. Открылось и большинство лавок, и торговцы лениво потягивались, наслаждаясь недолгими минутами утренней тишины, пока еще не начался дневной наплыв покупателей. Идаши скользнул в ближайший проулок, такой узкий, что здесь вряд ли разошлись бы два человека, не прижмись один из них спиною к стене. В Иритаске таких улочек было очень много, наверное, половина города была испещрена такими вот узкими переходами, недоступными для экипажей, а местами, как та по которой сейчас пробирался Идаши, и для портшезов и паланкинов. Правда существовали объездные пути и, если кто-то не желал идти пешком, он всегда мог воспользоваться одним из вышеперечисленных способов передвижения, ведь широких улиц и площадей в Иритаске было также достаточно. Идаши же предпочитал передвигаться пешком. Во-первых, так было намного быстрее, во-вторых, он не любил душные экипажи, а передвигаться на медленных, использовавших человеческий труд портшезах и паланкинах и вовсе не видел смысла. Он наслаждался городом, хотя должен был признать, что Иритаска явно уступала в красоте и помпезности портовому Лаидсу и в величественности и статности белокаменному Кадрису. Тем не менее Иратаска оставалась одним из городов-государств и была по-своему красива и неповторима. Дома были выкрашены в разные цвета начиная от совершенно обыденных тонов и заканчивая такими расцветками, что начинало пестрить в глазах. Дома все как один высокие и узкие, теснились друг к другу, создавая невообразимый каскад красок. И у каждого дома за очень редким исключением на фронтоне имелось круглое окно, частенько стекленное цветастой мозаикой, некоторые из которых могли по праву считаться настоящим произведением искусства. В общем Иритаска была по-своему уникальна и привлекательна, конечно, стиль ее приходился по душе не каждому, но Идаши здесь нравилось. Может быть, потому что в Иритаске любила бывать она?
Правда город был таким не весь, а лишь его половина, считавшейся чем-то вроде старого города, более же новая часть Иритаски находилась во власти западной окраины величественного леса Шепот Садвики. Здесь не было места ярким краскам, лишь строгие темные тона как правило серый или темно-зеленый, попадались здесь и дома синих и небесно-голубых цветов, но таких было много меньше, чем первых. В основном эта часть города, утопавшая в зелени, соответствовала тем сумрачным оттенкам, что царствовали в Шепоте Садвики. Вообщем-то эту часть Иритаски можно было считать городом в лесу, что так оно, впрочем, и было, но многие жители предпочитали считать, что это район на чьих улицах просто росло много деревьев. Некоторые из них даже устраивали меж собой споры, каждый отстаивая свою точку зрения, хотя лично Идаши не видел в том никакого смысла. Для него было важно лишь одно, особая атмосфера этого места. Высокие деревья с тонкими стволами и пышными кронами, чьи листья имели светло-зеленый оттенок, назывались коеле и росли только в Шепоте Садвики. Насколько было известно Идаши нигде на материке они больше не встречались. Именно под их сенью ютились дома старой Иритаски. Сам город находился у подножия Венца Садвики и зеленый массив уходил вверх по склону величественной горы. Иногда Идаши нравилось любоваться на заснеженные пики. Это напоминало ему о его родном городке Эваре и горе Пик Дохане, а также о доме, матери и младшем брате. И об отце. Хотя о нем то как раз Идаши вспоминать не хотелось. Все они уже были мертвы, а дети его брата, которые не знали Идаши в лицо, были стары и немощны. Такова была их судьба, а что до него, то он следовал своему пути, по крайней мере вернулся на него сейчас после столь долгих лет бездействия.
Нужный ему дом, особняк чья территория была окружена невысокой стеной, облицованной плитами из белого песчаника, Идаши нашел без труда. Ограждение, как, впрочем, и стены дома поросли лозой неизвестного ему растения, имевшего ярко сине-красные листья. Высившиеся коеле скрывали дом тенью и вкупе с лозой создавали впечатление того, что дом заброшен. Некогда белый мрамор, из которого был сложен небольшой фонтан во дворе, пожелтел, а вода в нем похоже не струилась уже давно. Идаши отворил железную створку ворот, некогда покрашенную в белый цвет, но теперь она облупилась и имела довольно плачевный вид. Створка издала печальный жалобный скрип. Ее не мешало бы смазать, подумал Идаши, впрочем, вряд ли это волновало хозяина поместья. Его никогда не интересовали такие мелочи. Идаши прошел сквозь заброшенный сад, который похоже рос по воли своей прихоти, и вошел в дом. Его никто не встретил. Если здесь и были слуги, то они похоже были заняты более важными делами, чем встреча гостей. В большой гостиной, находившейся за длинным коридором, по которому проследовал Идаши, в плетеном кресле-качалке стоявшим напротив потухшего камина сидел седовласый мужчина. Когда Идаши вошел тот даже не повернулся к нему, хотя прекрасно слышал приближающиеся шаги. Тем не менее Идаши отметил, что руки мужчины покоившие на подлокотниках кресла дрогнули. Он узнал его.
А вот и ты, сказал пожилой мужчина, не поворачивая головы. Спустя столько лет ты решил объявиться. Цитадель уже знает о твоем возвращение? О, конечно же нет, что за глупые вопросы я задаю. Что же, стоит сделать скидку в счет моего возраста. Старики часто говорят то, что не следовало говорить или то, что вообще не имеет места быть.
Ты даже в молодости никогда не мог держать языка за зубами, усмехнувшись, заметил Идаши. И не надо ссылаться на свою старость. Надеюсь, ты помнишь, что всего лишь на пару лет старше меня?
Еще бы, насмешливо фыркнул мужчина. Но ты-то себя старым не считаешь, не так ли? Главное не то, как мы выглядим, а то, как себя чувствуем.
А ты я смотрю нисколько не изменился, Идаши, так и не дождавшийся приглашения сесть, пересек гостиную и остановился у большого окна, занавешенного тяжелой однотонной шторой цвета расславленного золота. Он сдвинул чуть в сторону ее край и выглянул в окно, выходившее на еще один большего размера сад, который сейчас находился в довольно плачевном состояние. Состоятельные иритасцы несмотря на то, что половина города находилась в черте лесного массива, любили разбивать на территории поместий сады, для этого вырубая коеле, чтобы те не затеняли садовые деревья. Правда позволялось это не каждому, а тот, кто желал разбить сад, должен был запросить разрешение у ассамблеи. И чем большим влиянием и состоянием обладал подавший запрос, тем больше было у него шансов получить положительное решение членов ассамблеи. Сад, на который сейчас взирал Идаши, умирал. Половина деревьев засохло, вторая половина были в столь плачевном состояние, что с первого взгляда можно было понять, их ждет та же судьба. Некогда аккуратно подстриженные кустарники разрослись меж мертвых и чахнущих стволов деревьев.
Сад требует ухода, как бы невзначай заявил Идаши отпуская тяжелую штору.
А, брось, мне некогда заниматься подобной глупостью, раздраженно заявил пожилой мужчина. Да признаться и желания я такого тоже не имею.
Не обязательно заниматься им самостоятельно. Для этого достаточно нанять садовника.
Нанять!? хмыкнул мужчина. Да я уволил этого бездельника лет этак с десяток назад, как, впрочем, и большую часть остальной прислуги, а теперь ты предлагаешь мне нанять новых проходимцев? Чтобы они слонялись без дела по дому и раздражали меня своим галдежом? Ну уж нет! Мне и оставшихся то нечем занять. Когда была жива Франческа она приглядывала за всем этим сборищем. Ей нравилось руководить ими и следить за этим проклятым домом. Мне же нет до него дела.
Мне жаль. Франческа была замечательной женщиной, Идаши отошел от окна к небольшому столику, на котором стояла уже початая на половину бутылка красного лаидского вина. В Иритаске тоже были свои виноградники, да и вино здесь производили не хуже, чем в Лаидсе, но хозяин этого особняка Байнс Тэхиси предпочитал вино из родного города.
Брось, прошло уже тридцать лет, проворчал Байнс, как раз тогда, как Идаши наполнил себе бокал. Тем более я сам виноват, когда решил связать себя узами брака с женщиной, не имеющей дара. Ты вот такой глупости не совершил. Так зачем ты здесь? Не думаю, что спустя столько лет ты объявился только для того, чтобы указать мне на то, как отвратительно я обращаюсь с деревьями в своем треклятом саду.
Разве я просто не могу навестить своего старого друга?
Идаши сделал глоток и невольно причмокнул языком. Вино было терпким и имело неповторимый аромат, напомнивший Идаши о прошлом. Когда-то он сам любил такое, когда жил в Лаидсе. Казалось, это было в другой жизни.
Когда ты пятнадцать лет тому назад неожиданно заявил, что уходишь из Высшего совета и покидаешь Цитадель я решил, что ты тронулся умом. Лишить себя таких привилегий и самолично выйти из борьбы за право стать Первым Говорящим надо думать, что у тебя что-то не так с головой. Конечно, ты сделал это потому, что тебя попросила Карише. Нет, я понимаю после того, что она пережила ей хотелось уединиться, но неужели ты не смог найти способа уговорить ее остаться. А? Конечно, ты ведь ее даже и не упрашивал. Просто поддался ее прихотям. Что же, это был твой выбор, хотя ты должен знать, что я до сих не одобряю его. Если бы не твой глупый поступок, то мы оба сейчас занимали бы положенные нам места в Цитадели. Ладно, это уже в прошлом. Так зачем ты здесь? И ах да невежливо с моей стороны было не поинтересоваться о том, как там дела у Карише. Она в конце концов согласилась отпустить тебя? Или она прибыла в Иритаску вместе с тобой?
Идаши до боли в суставах сжал ножку бокала. Имя, которое уже дважды произнес Байнс, отдалось болью в его голове. Нет, он не поддастся тоске и отчаянию, ведь прошло уже столько лет. Несмотря на то, что ее не было рядом, она не отпустила его до сих пор, как бы он не пытался освободиться от ее уз. И почему она с ним так поступила?
Она что не знает о том, что ты здесь? похоже Байнс истолковал его молчание именно так. Зная Карише ей это определенно не понравиться.
Она мертва, глухо ответил Идаши, а затем залпом осушил бокал. Теперь вино казалось горьким на вкус и соленым словно кровь.
Идаши судорожно взял бутылку и наполнил свой бокал. Ему нужно было взять себя в руки. Не стоило так реагировать, ведь он уже смирился. Почти, смирился.
Мертва!? похоже Байнс был удивлен этому известию. Когда это случилось? вместо соболезнования, как это делали многие в таком случае, спросил он. И Идаши был ему благодарен. Нет ничего хуже, чем бессмысленное сочувствие. Того что случилось уже не изменить, сколь бы слов сожаления не было произнесено. Идаши тихо вздохнул и отпил немного вина. Незачем было скрывать это, тем более перед Байнсом.
Она покончила с собой через месяц после того, как мы прибыли в Эдшару, ответил он и голос его не дрогнул, чему Идаши был несказанно рад. Ей не удалось справиться с тем, что случилось.
Э-э-эх, женщины, протянул Байнс. Слабые существа. Вечно мы попадаем из-за них в передряги. Взять хотя бы мою Франческу Ну ладно что уж там. Кстати, я всегда думал, что Карише невозможно сломить. Скорее уж проще было согнуть голыми руками столетний дуб, чем эту женщину. А оно вон как все вышло
Я тоже так думал, вздохнув ответил Идаши. И это было моей ошибкой. Внешне она держалось хорошо и все время говорила, что все в порядке. Заверяла меня что вместе мы справимся. Все что ей хотелось тогда, это вернутся домой в Эдшару.
Скверно то, что она потянула тебя за собой, а потом, Байнс замолчал, даже он, кажется, понял, что может перегнуть палку. И тебе потребовалось пятнадцать лет на то, чтобы решиться вернуться?
Нет. Мне потребовалось пятнадцать лет на то, чтобы смириться с ее смертью.
И вот ты здесь.
Да, и вот я здесь.
И что же спустя столько лет заставило тебя покинуть твою излюбленную Эдшару? О, дай угадаю тебя призвали ко двору кериси и поручили вернуться в Цитадель. Нет-нет, я не лезу в дела твоей расчудесной страны. Ни в коем случае. Я еще помню тот день, когда ты мне в очень доступной форме объяснил, что дела эдшарцев касаются только их самих и тот, кто попытается сунуть в них свой нос, может его лишиться. Керише же тогда выразилась в еще более грубой форме. Ты даже не сделал скидку на то, что мы друзья. Кстати, хотел спросить, мы все еще дружим или как?
В голосе Байнса появились издевательские нотки. Когда Идаши принял решение уйти из Высшего совета и покинуть Цитадель, они сильно разругались. У Байнса были далеко идущие планы, но они не имели шанса на успех без поддержки Идаши. Тогда они наговорили друг другу много неприятных слов, но время сгладило их, превратив в пыль. По крайней мере Идаши вспоминая о дне их разлада больше не испытывал ни обиды, ни огорчения. Он был просто рад видеть своего старого друга.
А как хотел бы ты сам? ответил он вопросом на вопрос.
За пятнадцать лет твоего отсутствия я понял лишь одно, монотонно, словно читал лекцию для слушателей Цитадели, произнес Байнс, что с тобой Идаши Месика лучше дружить, чем враждовать. Впрочем, это я знал и раньше. Но это не означает, что кто-то не должен иногда вправлять тебе мозги, чтобы ты слишком уж не зазнавался и не принимал нелепых решений.
Идаши рассмеялся. Смех был чистым и непринужденным, Байнс, хоть и более сдержанно, засмеялся в ответ. Наконец-то с момента своего прихода в это поместье Идаши смог расслабиться. Он не знал, как воспримет его визит Байнс Тэхиси, после их не совсем дружеского расставания и пятнадцатилетнего отсутствия Идаши, но похоже его старый друг тоже отпустил свое прошлое, по крайней мере смирился с тем, что произошло.
Ну и чего ты там маячишь у меня за спиной, резко переставая смеяться гаркнул Байнс. Пододвинь свободно кресло и садись рядом со мной. Нечего сверлить глазами мою спину. Я этого не люблю.
Идаши не заставил себя ждать. Прихватив со стола уже почти пустую бутылку, он пододвинул свободное кресло к другому, в котором развалился Байнс, и сел. Кресло под ним тут же стало качаться, и он чуть было не пролил на себя вино. Все же Идаши предпочитал сидеть на чем-то более устойчивом, чем в кресло-качалка.
Смотрю ты уже уничтожаешь мое вино, насмешливо фыркнул Байнс, косясь на Идаши.
Его давний друг сильно постарел с их последней встречи. Уже тогда он не носил маску молодости, но наделенные даром старели медленнее, так что Идаши запомнил статного мужчину в годах. Теперь же перед ним сидел пожилой мужчина чье лицо были искрещено сетью морщин, а некогда голубые глаза потускнели и приобрели светло-серый оттенок. Волосы его были седы и лишь в некоторых местах пробивались золотистые волоски. И только по ним можно было догадаться какого цвета волосы были у Байнса раньше.
Никогда не понимал почему ты так упорно отказываешься использовать маску молодости, заметил Идаши. Неужели тебе нравится выглядеть так как сейчас?
А я никогда не понимал почему самовлюбленные глупцы вроде тебя используют ее, парировал его замечание Байнс. Годы прибавляют мудрости по крайне мере внешне. Даже если человек законченный идиот, многие будут относиться к нему уважительно увидев перед собой пожилого человека. Это же образ, Идаши. Да, пусть во многих случаях ошибочный, но тем нее менее для простого человека, не блещущего особым умом, уважение к старости является чем-то вроде закона. Ведь тебя скорее всего тоже учили уважать старших. Не так ли? Наверняка ты считал своего деда одним из мудрейших людей в этом мире, но ведь на деле это было далеко не так. Извини, если обидел твоего старика.
Ничего. Он уже давно мертв, улыбнувшись ответил Идаши. Он признаться даже не помнил его. Дед умер, когда ему не было еще и четырех, но говорить об этом Байнсу он не стал. Тем более, что когда-то давно они поднимали тему родственников, и он рассказывал об этом своему другу, но тот похоже или забыл тот разговор, или же просто сделал вид что ничего не помнит.
А вот теперь представь, если бы твой дед выглядел молодым мужчиной вот как ты сейчас? Стал бы ты уважать и чтить его так же, как пожилого умудренного годами старца? А? Можешь не отвечать, конечно же нет.