Достав рапиру, положил её на палубу в паре метров от пленника. Отошёл и взялся за меч. Подвижное, жилистое тело, без лишних бугров мышц плавно поднялось, взяло оружие и замерло напротив меня. С каждым боем, с каждым днём Кса набирается опыта. Он уже не походит на дикого зверя, как это бывало в первые наши сражения. Он выжидает, смотрит за противником и только потом действует. Все навыки, которым я учу его, идут на развитие ловкости. Движения плавные и отточенные, а в голове при этом строятся тактики и планы на бой. Он развивается и становится заметно сильнее. Но у всего в этом мире есть придел.
Сражаясь, я уходил мыслями к словам капитана. Элементальсильное и могущественное существо. У зверолюда передо мной есть предел. Он не сможет бесконечно развиваться, рано или поздно его кто-то остановит. Его могу остановить я, закончив его путь здесь и сейчас. Может остановить Воорен, когда буйный раб попытается сбежать. Могут остановить убийцы, нанятые чужим кланом, чтобы убить слишком развившееся существо. Рано или поздно его кто-то остановит, а если это не случится, то Система сама не допустит бесконтрольного развития.
Удар рапиры в плечо заставил сбиться с мысли. Пленник задел меня, но новый доспех выдержал. Отшатнувшись, парировал следующий удар и, не церемонясь, нанёс контр удар на опережение. Кровь брызнула на палубу, но бой не остановился. На арене это обычное дело и опытные гладиаторы подавляют боль, переводя её в ярость, чтобы продолжать сражение.
Человек или зверолюд, это не важно. Мы живые существа с ясной оболочкой. Мы ограничены в развитии. Если развиваться так, как это делают бурлаки или гребцы, то граница развития может наступить и на пятидесятом уровне. Тело не сможет совладать с тем, что даёт ему мир. Оболочка попросту не выдержит. Тело сломается от чрезмерной нагрузки при завышенной силе, ловкости или скорости. Может перестать гнуться при запредельном телосложении или постареть за пару недель до трухлявого старика из-за живучести. Могут пропасть зрительные и слуховые чувства, не справившись с завышенным восприятием и точностью. О психах, безумцах и бешенстве среди магов тоже не стоит забывать. Рано или поздно что-то одно произойдёт, и оболочка не выдержит бесконтрольного однобокого развития.
Высокий уровень это не только большое могущество, это так же большие риски и ответственность. При самом благоприятном гармоничном развитии, тело человека могло бы выдержать сто пятидесятый уровень или что-то вроде того. Зверолюд далеко не уйдёт по этому показателю. Дальше нужно менять природу, снимать ограничения живых. И вот с этим есть множество проблем. Среди магии, относящейся к живым, можно перечислить стиль хитрости, порядка, жизни и боевой магии. Стили смерти, хаоса, демонологии выбиваются из рамок человечности. Они уже несут в себе изменение для живых существ. Такое меняет саму природу. Это чуть отдаляет рамки. Так друиды, отдающие себя жизни и смерти, рыцари порядка и хаоса, боевые демонологи и те, кто отдаляют границы, могут достигать двухсотых уровней или близких этому. Но даже так тело рано или поздно не выдержит. Если оно не из адаманта. Адаманцыдалёкий народ, который не любит войны, хотя и может всегда постоять за себя. Их тела способны выдерживать высокие уровни, так как они с рождения являются порождениями хаоса.
Кончик рапиры блеснул у самого глаза, едва не лишив меня важного органа. Каштак был собран и намеревался драться всерьёз. Я, понимая, что показываю не образцовый поединок, продолжал думать о границах развития. Если человек хочет продолжить развиваться, он должен перестать быть человеком. Нежить, как возможное продолжение эволюции человека. Но даже собранное тело может не выдержать, если продолжать развиваться до бесконечности. Есть возможность стать порождением хаоса, например превратиться в уродливого хаосита. Этим иногда занимаются маги хаоса, достигая своего естественного предела. Но ещё дальше идут демонологи. Становление им через победу и подчинение демонато ещё испытание. Но стать частично демоном, или переродиться полностью, на такое способны не многие. Это заметно раздвигает границы развития.
При первой же возможности стоит расспросить информаторов о походе Дикой Стаи. Главное только выжить после своих вопросов, о чём предупреждал Блек.
Летящий в висок кулак пропускаю над головой. Мечи при этом уже скрещены. Кса использует мои уловки в виде нанесения ударов всеми доступными частями тела. Не зря Брахим обучил его савату.
Демонсовершенное создание для этого мира, рождённое в пепле Бездны. Оно создано для господства над миром. Но ещё больше приспособлены пришедшие Элементали. Ещё в гильдии я изучал историю мира. Около двухсот лет назад миром последний раз правили Тени. Они были крайне могущественны. Их артефакты были абсолютными, и никто кроме демонов не мог дать им отпор. Но даже демоны не всегда могли совладать с ними. Два века назад в наш мир пришли Элементали. Существа из пространства между мирами. Они принесли за собой большую силу, погубив половину мира в виде мёртвого континента и убив большинство Теней. Позже артефакты теней стали называть мифическими предметами, а редкие вещи, падающие при смерти Элементалей, стали называть элементальными. Так изменился мировой порядок.
Как известно магам по всему миру, Элементали не ограничены в развитии уровней ничем, кроме среды существования. Они способны развиваться до тех пор, пока их могущество не начнёт рушить саму структуру мироздания и мироустройство Системы.
Лезвие остро укололо в щёку, пустив несколько капель на палубу. В последний момент ушёл из-под удара. На этом стоило заканчивать что-то одно из двух. Либо побеждать зверолюда, либо же переставать витать в облаках истории. Я выбрал более приземлённый вариант и продолжил упражняться в бою.
Глава 13 Прибытие [Красиал]
Громадные стены Толя замаячили на горизонте ещё под вечер. Но близость их была обманчива. Бывалые путешественники говорили, что в подзорную трубу их видно за шестьдесят два километра до самого Толя. Так и оказалось. Решившись плыть ночью, несмотря на претензии капитана, мы сбились с цели. Приплыли ранним утром, описав небольшой круг и поборовшись с каким-то прибрежным течением.
Стены достигали высоты в сто метров, либо же как любили выражаться знатные купцы из Толя: «Непреступная твердыня из камня в высоту пятидесяти мужских ростов». Фраза не была какой-то особенной. Она всего лишь позволяла неграмотному населению представить себе реальные размеры фортификационных сооружений торговой столицы Бестреара. Такие стены были не случайно, ведь город был очень ценным для королевства.
Когда-то давно его построили купцы, оценив преимущества этого места, ведь по реке Пограничная шли судна во все королевства в глубине материка. Те, кто сюда прибыл, не прогадали. Обосновавшись, они начали торговать. Всем приезжим стали предлагать стоянку, ночлег и даже торговое место. Выгода оказалась столь большой, что через несколько лет тогдашний король Ильтазяр Первый перенёс столицу на берег Таркаса. Для сохранения торгового пункта от набегов начали строить стены. Но достроить их удалось только при Втором Ильтазяре. Имперцы, захватив Сестдар, совершили массовый набег на Толь, полностью разграбив его. Город тем не менее отстроил стены и вновь стал приносить баснословные прибыли. Было решено тратить до половины суммы казны на охрану главной столицы королевства. Затем Империя падёт, а Сестдар восстановит торговые отношения с Бестреаром.
Ещё три года назад, когда я был бедным портовым работником, Диеро Ильтазяр совершил самое выгодное приобретение за всю историю Толя. Он приобрел монумент кровавого голема. Купить его удалось за сумму, превышающую пол миллиона золотых монет. В те времена я не понимал значение этого числа, но при этом я прекрасно видел вереницу телег, загруженных одними золотыми монетами, которая тянулась от королевского дворца. Позже появится легенда, что судно того торговца сильно просядет из-за веса золота, наскочит на мель и затонет где-то в прибрежных водах Таркаса.
Пока сотни глупцов мчались искать затонувший корабль, я лишь качал головой им в след, наблюдая, как возводятся кровавые пески арены. Золотая лихорадка позволила мне заработать денег, забирая места тех, кто отправился в поисках быстрых денег. Когда люди возвращались ни с чем, или уже не возвращались, я отправился в гильдию магов для прохождения обучения. Умение стихии земли сопутствовало поступлению. И вот, я вновь возвращаюсь в Толь, каждый раз вспоминая его историю и мои бедные дни в качестве портового рабочего. Сейчас я могу позволить жить себе в гостинице, хотя пару лет назад снимал самую нищенскую лачужку.
Судно медленно входило в гавань города. Здесь уже кипела работа. Во время осады гавань перекрывалась длинной золотой цепью, которая прекрасно проводила магию холода и молний. Сейчас цепи не было, значит всё спокойно и город никто не осаждает.
Войдя в гавань, я поднялся на капитанский мостик и замер, любуясь знакомым видом. Синие воды Таркаса рассекали рыбацкие лодки и мелкие судна, огибающие наше. Поднимая взгляд выше, были видны каменные пристани справа и слева для мелких кораблей и рыбацких лодок. Прямо по среди пристаней было четыре больших моста, далеко уходящих в глубь гавани. С нашими размерами корабля швартоваться следовало у одного из мостов, куда и направил судно капитан.
Сразу за портом виднелся купол аукциона. Громадное здание с белокаменным куполом и множеством разноцветных витражных стёкол на фасаде. В лучах восходящего солнца аукцион блестел особо притягательно. Не удивительно, что большинство приезжих сюда первым делом идут посмотреть на торговое сооружение. Возле аукциона виднелись две башенки-шпиля, скорее, декоративного характера, нежели практического.
После аукциона начинали проступать жилые здания из белого камня. В центре города они достигали двух и трёх этажей, редко достигая высоты аукциона. Ближе к окраинамлюди из бедных семей, которые не могли потянуть себе белокаменный дом, вынуждены были окрашивать свои бревенчатые и глиняные дома белой краской, чтобы соответствовать отличительной особенности города.
Левее от аукциона виднелся ещё более гигантский купол дворца. К резиденции короля от порта вёл специальный канал, перекрываемый сторожевыми фрегатами и цепями. По нему можно добраться до самого дворца, где имелся небольшой порт для короля и его важных гостей. А гигантский дворец, с мраморным куполом и четырьмя башенками, возвышающийся над всеми городскими постройками, можно было увидеть из любой точки города. Если аукцион был высотой с высокое трехэтажное поместье какого-нибудь богача, то дворец был в иной высотной категории. Строили его от части те же люди, что и возводили колоссальные стены, поэтому купол резиденции короля возвышался бы даже над десятиэтажными домами. А шпили остроконечных башенок, берущих дворец в квадрат, не дотягивали всего двадцати метров, чтобы возвыситься на уровень защитных стен. В каждой из этих башенок дежурило по два придворных мага, чьей обязанностью было сохранение дворца и живущих в нём людей.
За двумя главными постройками едва различался шпиль менее величественной гильдии магов. За ней тянулся только город, который отсюда было не разглядеть во всей красе. За городом была широкая полоса стены, закрывающая горизонт. А дальше только голубое небо, облепленное мелкими пушистыми облачками. Картину омрачал только чёрный столб дыма, поднимающийся откуда-то из далека. На фоне стены чёрный дым был плохо заметен, скрываясь в тени, но вот край небесного полотна окрасился уродливой кляксой черноты. Видимо где-то случился пожар. Должно быть скоро с этим разберутся, ведь город пронизывает множество мелких канав с водой, идущей как от канала, так и от гавани.
Корабль пришвартовали с помощью подошедших рабочих. Солидная делегация привычно выстроилась напротив моста с корабля. Брахим спустился первым и, обогнув ожидающих свою команду грузчиков, направился к распорядителю. Более жадного до монет барыгу, чем Брахим, представить сложно, поэтому я без зазрения отправил его торговаться. Смуглый бородач долго торговался, жестикулировал руками, кричал что-то. В конце-концов грузчикам надоело ждать, а распорядитель сдался, уступив скидку в разгрузке. Корабль начали разгружать, складывая все трофеи в тут же подъезжающие по широкому мосту телеги. Рабов грузили чуть иначе, там были телеги с клетьми и парой охранников на непредвиденный случай.
Сойдя с разгруженного корабля, я снизу вверх посмотрел на капитана. Суровое лицо моряка ничего не выражало и было сложно понять, о чём он сейчас думает. Показав раскрытую ладонь на прощание, я развернулся и запрыгнул на последнюю телегу. Пути с этим старым мореходом расходятся, и, учитывая наше обращение, вряд ли сойдутся вновь.
Стоило нам только выехать с порта, как я приказал вознице остановиться. Впереди виднелась интересная картина. Тройка телег стояла посреди улицы, а Брахим бегал и раздавал тумаки облепившим телеги детям. Мелкие и юркие, они проскакивали под телегой и сбивчиво тараторили что-то внимательно слушающим бойцам из остатков моей банды.
Спрыгнув с телеги, я приблизился. Несколько ребятишек бросились ко мне. Привыкший следить за своими деньгами, я как бы невзначай обхватил кошелёк рукой и чуть пригнулся к мелкому парнишке лет четырнадцати, который с перепачканным лицом и рассаженной нижней губой протягивал мне чистенькую бумажку.
Богатый господин, испытайте удачу. Билет всего пятнадцать меди. Только сейчас, розыгрыш ста золотых монет. Заплатите сейчас медью, чтобы выиграть в тысячи раз больше.
Брахим нагнал улизнувшего мальчонку и схватил его за шею.
Брахим, отпусти, поднял я руку.
Помощник послушался, разжав хватку. Заскуливший было в хватке малец, как ни в чём не бывало продолжил сбивчиво бормотать выученную фразу.
Богатый господин, такого шанса может больше не предвидится. Только сегодня продаём, билеты уже последние. Завтра их не будет.
Я быстро дёрнул бумажку из руки мальца, так, что тот не сразу опомнился из-за пропажи. Это оказался листовой. Билеты были у парнишки в поясной сумке, рядом с увесистым по виду кошелем. Вчитавшись, я совсем быстро охладел к написанному в бумаге. Большую часть из написанного дети выкрикивали на улице, подбегая к проезжающим торговым телегам. Поглядев по сторонам, заметил, как некоторые охотно останавливаются, выглядывают из телег и, развесив уши, вслушиваются в выкрики молодёжи. А намётанный глаз при этом быстро нашёл среди листовщиков парочку карманников, умело работающих из-за спин прикрытия. Брахим такую публику быстро разогнал, поэтому здесь остались только безобидные рекламщики. Впрочем, безобидные ли?
Листовка стоила сущую мелочь, а грандиозные обещания о сотне золотых и розыгрыше их на главной арене Толя перед началом турнира мало кого оставляли в стороне. Тем временем мимо показался Воорен Блек, в своей непроницаемой вуали, на похожей телеге. Остановившись, он поглядел на меня, а его охранники быстро отпугнули набежавшую молодёжь. Показав раскрытую ладонь, бросил листовку на брусчатку и заспешил в сторону телеги.
Надо отдать должное тому, кто это придумал. Мало того, что такая акция заинтересовывала приезжих купцов, не знакомых с законами Толя, так ещё и безо всякого воровства такие махинации приносили прибыль. Бумага обойдётся в две медяшки, ведь это самый дешёвый низкокачественный листок, местами жёлтый с дрянными чернилами. Стоимость чернил на один листок может выйти в одну десятую меди или даже дешевле. Так же самому можно платить детям по одной медяшке, за десяток проданных листовок. Итого цена одной листовки вряд ли превзойдет две с половиной медяшки, это даже при условии аренды печатного станка, на которой наносятся чернила. Двенадцать с половиной меди с одного билета, а у своих людей я заметил таких по несколько штук, точно так же, как и у некоторых купцов на дорогих телегах, заинтересованно слушающих мелких листовщиков. Нужно бы узнать, кто такой умный придумал всё это. Найти и попытаться подмять под себя, пока кто-то влиятельнее не подумал так же.
Сколько можно содрать таким довольно хитрым способом? Обещанную сотню золотых? Две? Три? А может быть десять, пока других конкурентов нет на горизонте? Даже если обещанную сотню золотых и разыграют, то я сильно сомневаюсь, что у кого-то из бегающих то там то здесь листовщиков найдется победный билет. Тронувшись дальше, я уже никак не мог отделаться от идеи быстрых обещаний. Дети зарабатывают медные гроши, а многие купцы охотно расстаются с гремящей мелочёвкой. Главный вопрос оставался лишь в том, сколько ещё раз удастся провернуть такой трюк, не вызвав массовых негодований? Как бы там ни было, этот способ был более гуманен и интересен, нежели разбрасывать по городу попрошаек, как это делали раньше.
Отъехав от порта, мы попали в центральную часть города. Здесь бесчисленными рядами тянулись дорогие двух и трёх этажные белокаменные дома. В центре города дома прижимались друг к другу, оставляя узкие переулки между строениями. В восточной стороне города был участок земли, отданный богачам. Если купить двухэтажный дом в центре города стоило нескольких тысяч или даже десятков тысяч золотых, то покупка особняков в восточной части, с собственными бассейнами, тренировочными площадками, домашними кузницами, алхимическими лабораториями и собственными огородами, могла стоить сотен тысяч золотых. И то селиться в элитном районе можно было только с дозволения короля, что удавалось получить далеко не каждому богатому человеку.