Потому что у тебя нет другого выхода, улыбнулся дознаватель. И потому что сотрудничать со мной выгодно. Напомню: официальная причина моего нахождения здесьопределение степени искренности свидетелей. Я, можно сказать, ходячий детектор лжи. И я решаю, были ли вы откровенны с полицейскими. А имя моё тебе знать не нужно.
Вы одарённый?
Других на такую работу не берут.
А как Вы догадались, что это мы его убили? косвенно сознался я.
Не хочу тебя расстраивать, но твою подружку прочитать легче, чем рекламный щит на трассе. Она во время разговора только и думала, чтобы не расколоться.
Я тоже об этом думал.
Но тебя я не смог прочитать. Ты поставил сильную защиту, заметив моё удивление, мужчина пояснил:Ты это сделал неосознанно. Но сделал! И мне нужно, чтобы ты её снял.
Хотите покопаться у меня в голове?
Есть такие планы.
А если я не соглашусь?
Я всё рано это сделаю. Но это уже не будет считаться сотрудничеством, со всеми вытекающими последствиями.
Но если Вы так хорошо прочитали Милу, почему Вы не хотите копаться у неё в голове?
Молодой человек, одно дело перехватить транслируемые на полной мощности мысли и совсем другоевытащить из головы информацию. Первое можно сделать незаметно, второенет. У тебя я буду копаться в голове или у неёвы заметите. Но твоя подружка сейчас находится в состоянии крайнего стресса, она, можно сказать, на грани срыва. Если узнает, что мне всё известно о совершённом вами убийстве, то может не выдержать и что-нибудь вытворить. А если и не вытворит, то это будет для неё постоянным раздражителем, и рано или поздно она всё-таки сорвётся. Давай пожалеем девочку.
Вы сказали, она на грани срыва? переспросил я. Но по ней этого не скажешь.
Вот здесь соглашусь. Выдержка у девчонки просто невероятная. Но поверь, там совсем немного осталось до срыва.
Я не мог выяснить, говорил ли дознаватель правду относительно состояния Милы, но в одном был с ним согласеней не стоило знать, что кто-то в курсе того, что мы убили бандита. Ни к чему ей было это всё. Но и пускать в голову первого встречного мне не хотелось.
Что я должен делать? спросил я. Как это всё должно происходить?
Ты должен снять защиту и пустить меня в голову. И я соберу там всю необходимую мне информацию.
Извините, но не могу, ответил я, немного подумав. Я за свою жизнь узнал много информации, в том числе о моей семье. Я не могу позволить, чтобы кто-то её вытащил из моей головы.
Выходит, будем расстраивать твою подружку? ухмыльнувшись, спросил дознаватель.
Почему-то мне кажется, что есть ещё вариант, сказал я и почему-то вдруг понял: так оно и есть.
Скажи мне, парень, дознаватель неожиданно стал очень серьёзным. С чего ты решил, что есть ещё вариант?
Я почему-то знаю, что Вы не собираетесь лезть в голову к Миле, признался я. Не знаю, почему именно, но я это знаю.
Потрясающе! воскликнул дознаватель и хлопнул ладонью по столу. Но как? Ты активировал дар?
Вы же видите, что нет.
Вижу, согласился мужчина. Но ты считал мои намерения!
Оно как-то само.
Ладно, не будем терять время. Закрой глаза и представляй перед собой лица всех бандитов, кого видел.
Я первым делом представил Егораотчётливо со всеми подробностями.
Охренеть! воскликнул дознаватель. Я ничего не вижу!
Ну, извините. Я представил.
Хорошо, давай попробуем по-другому. Глаза не закрывай! Смотри на меня и представляй, что этот человек стоит между нами. Держи меня в поле зрения и представляй его. Постарайся как бы наложить его на меня. Давай попробуем!
Мы мучились так минут десять, пока дознаватель вдруг не крикнул:
Вижу! Пацан! Примерно твой ровесник. Кто это?
Это тот, кого они заслали к нам. Он был с нами в автобусе и по дороге выспрашивал, у кого есть Дар. Потом он всех одарённых и показал, когда нас остановили.
Таким образом, минут за пять я показал дознавателю всех преступников. И оставалось лишь надеяться, что больше ничего он из моей головы не выудил.
Я всё равно не понимаю, сказал я после того, как мы закончили. Полицейские подробно всё расспрашивают, Вы в голову лезете. Почему вы просто не посмотрите записи камер с дороги?
Дознаватель искренне и громко рассмеялся.
Если ты не в курсе, после событий две тысячи двадцать четвёртого года в России запрещено любое вмешательство в частную жизнь граждан и любой сбор информации о них, в том числе и установка камер видеонаблюдения. Их можно ставить только в жилищах и офисах, то есть, на частной территории. Хотя, признаюсь, мои друзья полицейские каждый раз, раскрывая очередное преступление, проклинают этот запрет. Они бы с радостью увешали камерами каждый куст. Но нельзя.
Но у нас в Петербурге камеры стоят на каждом углу, удивился я.
Дознаватель снова рассмеялся.
Петербург, как и Москва, это не Россия! Забывай, мой юный друг, всё, к чему привык в Петербурге. Чем раньше забудешь, тем легче будет жить.
После этого сотрудник неизвестного мне отдела «Д» ещё раз уверил меня, что нам с Милой нечего опасаться, поблагодарил за сотрудничество и передал полицейским. Двое из них взялись отвезти нас с Милой в Череповец прямо до реабилитационного центра, с двумя другими уехал дознаватель. На вопрос Милы, о чём мы с ним разговаривали, я сказал почти правдучто описывал преступников. Просто не уточнил, каким образом.
До Череповца мы доехали быстро, около одиннадцати часов утра уже были в городе. Но там нас ждал ещё один сюрпризоказалось, что мы должны проехать через отделение полиции и написать там заявление на получение наших вещей из найденного в лесу автобуса. Полицейские сгрузили нас в участке и сразу же уехали. И до самого обеда к нам никто не подошёл. Хорошо, что мы захватили с собой сумку с продуктами, которую Мила накануне предусмотрительно собрала в дорогу.
После обеда вернулись те, кто нас привёз, очень удивились, что нам ещё не дали бланки заявлений и устроили небольшой разгон тем, кто должен был это сделать. После этого бланки нам выдали в течение пяти минут. Мы быстро описали свои сумки и чемоданы, и получили обещание, что уже завтра их доставят в реабилитационный центр. После подачи заявлений мы поинтересовались, когда нас самих отвезут в центр.
Однако утренние полицейские опять куда-то уехали, а тот сотрудник, что занимался бумагами, этот вопрос решить не мог. Но он посоветовал нам не терять время и отправиться в центр пешком, так как до него от полицейского участка было не более семи-восьми километров. Мы с Милой решили воспользоваться советом, так как уже устали сидеть в участке.
Выяснив адрес реабилитационного центра, мы отправились в путь. По дороге я сравнивал работу полицейских Вологодской губернии с полицейскими Петербурга, и выводы были не в пользу вологжан.
Добрались примерно за полтора часа и к окончанию пути почувствовали, что сильно устали. Видимо, сказывался стресс. В центре нас встретил заместитель директора, который тут же заявил:
По правилам с вами должен побеседовать директор центра, ответить на все ваши вопросы и объяснить, чего вам здесь ждать и как долго вы здесь пробудете. Но Мирон Савельевич позавчера отбыл в столицу, в командировку. Завтра с утра он будет на работе и примет вас. Моя же задача в его отсутствиелишь разместить вас и объяснить, куда идти на ужин.
Нас с Милой это очень даже устроило. Меньше всего в тот момент хотелось с кем-то беседовать. Желание было только однолечь на кровать и проспать до ужина, а может, и сразу до утра.
Чуть не забыл! воскликнул заместитель директора. Полчаса назад ваши вещи привезли! Пойдёмте, они в приёмной у секретаря!
Это было неожиданно и приятно и добавило плюсов полицейским Вологодской губернии.
Спальные комнаты для девушек и для парней находились на разных этажах, после того как мы забрали вещи, мне велели идти на второй этаж и искать двадцать седьмую комнату, а Миле на третийв тридцать четвёртую. Мы договорились встретиться за ужином и разбрелись по своим этажам.
Нужную комнату я нашёл быстро, на втором этаже их было всего восемь: с двадцать первой по двадцать восьмую. И признаться, спальня меня удивила. Я полагал, что это будет комната на двух в крайнем случае на четырёх человек, но в большом помещении площадью не менее пятидесяти квадратных метров стояло десять кроватей. Почти все они были заняты моими новыми соседями. Ребят оказалось семеро, я прошёл на середину комнаты и поздоровался:
Всем привет! Я Роман!
Ответили мне только двое. В принципе меня это не сильно расстроило, мало ли какие у ребят на это были причины. Возможно, пребывали в депрессии. Да и у меня желания ни с кем общаться не было, поздоровался я исключительно из вежливости. Хоть мне и предстояло провести какое-то время с этими ребятами, но заводить с кем-либо дружбу в перевалочном центре я не собирался.
Я огляделся в поисках свободной кроватитаких оказалось три. Одна стояла сразу у входа, и её расположение было крайне неудачнымдверь, если её открыть настежь, била по изголовью. Вторая находилась у входа в туалетную комнату, а третья у окна. Я направился к третьей. На ней лежала чья-то куртка, но судя по тому, что кровать была заправлена, на ней никто не спал.
Я подошёл к кровати, положил на неё сумку, поставил рядом чемодан и обратился ко всем присутствующим в комнате:
Это место свободно? Кто-нибудь спит на этой кровати?
Ты что слепой? довольно грубо ответил мне парнишка, лежавший на соседней кровати. Не видишь, что она занята?
Я вижу лишь, что на ней лежит чья-то куртка, а я спросил, не спит ли на ней кто-нибудь.
Ну вот моя куртка на ней и спит, парнишка рассмеялся, встал с кровати и огляделся, желая рассмотреть, как на его шутку отреагировали окружающие.
Двое ребят, что сидели возле него, отреагировали очень бурнорассмеялись во весь голос, правда, довольно натужно.
Судя по всему, этот шутник был здесь заводилой. Он вёл себя исключительно вызывающе, и не сомневался, что может себе это позволить. И на то были причиныпарнишка был огромным. Он страдал от лишнего веса и был на голову выше меня, притом что я был для своего возраста довольно крупным.
Ребята, выдавившие из себя смех, видимо, были чем-то вроде его свиты. Я тоже через силу улыбнулся, показывая, что оценил шутку и миролюбиво сказал:
А твоя куртка не может поспать на вешалке? Я был бы очень признателен ей за это, ну, и тебе тоже.
Не хотелось сразу по приезде на новое место идти на конфликт, и я рассчитывал, что удастся это всё перевести в шутку. А вот здоровяк, судя по всему, был вовсе не против конфликта.
Моя куртка привыкла спать на кроватке возле меня, сказал парнишка, нагло ухмыляясь. Я ей на ночь рассказываю сказки.
Двое из свиты опять расхохотались, я ценой невероятных усилий тоже смог улыбнуться.
И вообще, эта часть комнаты для орков! неожиданно заявил здоровяк.
Парнишка, видимо, прибыл из Московской губернии, и, несмотря на то, что был отбраковкой, всё равно продолжал считать себя орком. Такое бывалоне все могли сразу принять такие серьёзные изменения и осознать свой новый статус.
Так что поищи себе место в другой половине комнаты! сказал здоровяк. Можешь кинуть свои кости на кроватку возле туалета! Хорошее местотебе подойдёт!
Парнишка рассмеялся, свита его поддержала. Оставшиеся ребята с интересом наблюдали, чем это всё закончится.
Мне очень не хотелось конфликтовать, но как выйти из этой ситуации без конфликта я не представлял. Послушать здоровяка и пойти спать к туалету я не мог. Нет, если бы изначально в комнате были только мета у входа и у туалета, я бы выбрал одно из них. В конце концов можно было немного оттащить кровать от туалета в сторону. Но место было. И какой-то толстяк, продолжающий считать себя орком, не давал мне его занять.
Я уже понял, что ты шутник, но шутка затянулась. Давай ты уберёшь свою куртку, и мы закончим этот разговор, предпринял я ещё одну попытку решить вопрос миром.
Здоровяк подошёл ко мне вплотную и посмотрел на меня сверху вниз.
Ничего ты не понял! рявкнул толстяк так, что аж слюни полетели в разные стороны. На этой кровати спит моя куртка! А ты будешь спать у туалета!
Выбракованный орк схватил мою сумку и отнёс её к туалету. Один парнишка из его свиты подхватил мой чемодан и поспешил за заводилой. Здоровяк сначала хотел поставить сумку на кровать, но передумал и швырнул её на пол, прямо у входа в туалет. Его друг не рискнул проделать подобный трюк с чемоданом и просто поставил его возле кровати.
К этому времени к туалету подошёл и я. Толстяк оглядел меня с ног до головы гордым взглядом победителя, ухмыльнулся и не спеша пошёл на своё место. Я смотрел ему вслед и морально готовил себя к тому, что моё пребывание в этом реабилитационном центре начнётся с хорошей драки. А ведь так хотелось просто прийти, лечь на кровать и проспать до ужина.
«Опять не срослось», подумал я и крепко сжал кулаки.
Глава 8
Вся комната ожидала продолжения шоу. Ребята гадали: попробую ли я что-то ответить здоровяку или молча начну располагаться у туалетаи то и другое было для соседей по комнате развлечением.
Внутри меня всё клокотало от ярости, мне захотелось пойти и сильно избить этого парня. Несмотря на его габариты, труда бы мне это не составилосколько я себя помнил, я тренировался рукопашному бою и выносливости. Лучшие специалисты обучали меня, как и моего брата, как их всех мужчин в нашем роду.
С раннего детства отец внушал мне, что сильный Дар не может проявиться у слабых и хилых, и что, вообще, в нашей семье не должно быть слабаков. И я тренировался на износ, утешая себя тем, что если Дара всё-таки не будет, то хорошая физическая форма и умение драться, тем более, пригодится в жизни. И вот, похоже, настал этот момент.
Я очень хотел избить выбракованного орка. И это чувство меня удивилоя никогда ранее не испытывал ничего подобного, никогда ранее я ни на кого так не злился. Дрался я прежде исключительно на ринге: либо на тренировках со спарринг-партнёрами, либо на соревнованиях. И ни разу за пределами ринга. В Санкт-Петербургской губернии почти не было преступности, я учился в элитной гимназии и жил в родовом именииу меня просто физически не было возможности с кем-нибудь подраться.
Приступ ярости я в себе погасилголова должна была оставаться ясной. И сразу вспомнил совет дяди Володи следовать правилу трёх «не»не выделяться, не расслабляться и не болтать лишнего. Но легко было советовать, а вот как было не выделиться в моей ситуации?
Я честно собирался соблюдать эти правила, я всего лишь хотел занять свободную кровать и лечь спать. И не хотел выделяться, и не хотел идти на конфликт. Но не получилось.
Глупый толстый бывший орк лишил меня такой возможности. После его выходки меня должны были запомнить в любом случаелибо как того, кто промолчал и лёг спать возле туалета, после того как его вещи бросили на пол, либо как того, кто устроил драку сразу по прибытии.
Выбор был невелик, но он был. Я вдохнул, спокойно поднял сумку, взял чемодан и направился к кровати возле окна. У всех ребят в комнате загорелись глазашоу продолжалось! Толстяк нахмурился и постарался сделать максимально страшное лицо.
Я спокойно подошёл к кровати у окна, снова положил на неё сумку и поставил рядом чемодан.
Непонятливый попался, с насмешкой сказал толстяк. Эльф, наверное.
Здоровяк хотел сказать что-то ещё, но не успел, я подошёл к нему и сильно ударил кулаком в нос. Парнишка упал на пол и закричал, из разбитого носа обильно потекла кровь, видимо, я его сломал. Свита здоровяка даже не дёрнулась, чтобы вступиться за своего вожака. То ли в принципе были трусливыми, то ли на них произвело сильное впечатление зрелище лежащего на полу и скулящего здоровяка.
Подумав, что всё равно буду наказан администрацией за драку, я решил немного добавить глупому бывшему орку, чтобы ему уже наверняка хватило и чтобы у него больше никогда не возникло желания со мной связываться, ну и заодно у всех остальных.
Я подошёл к лежащему на полу здоровяку и сильно пнул его в живот. Бедняга согнулся калачиком и заскулил ещё громче. Стало понятно, что парень вообще не умеет драться. Видимо, он всегда нападал только на тех, кто слабее него и брал размерами и наглостью. И ещё было видно, что пареньтрус. Скорее всего, за это он и попал в отбраковку. Трусость считалась у орков самым недостойным и позорным качеством.
Считай, что я тебя простил, сказал я скулящему здоровяку. Но на второй раз могу покалечить. На третий убью.
Сказав эти слова, я испугался. Говорил я их, просто чтобы напугать здоровяка, но когда произнёс, понял: действительно, могу и убить. После приключений в лесу и убийства бандита, я, казалось, был уже готов к чему угодно. И меня это не очень-то радовало, как-то слишком быстро я менялся, а ведь ещё толком даже не разобрался с Даром.