- Кто-то сюда идёт, - с тоской в голосе сказал Доминико. Он стал ещё более блеклым, тонким, как вязальная спица.
Вдоль улицы тянулись нити тумана. Глядя на них, Денис подумал, что это, должно быть, вытекший отовсюду вокруг цвет. И ещё: нити эти до ужаса напоминали туман вокруг муравейников, едва не доведших в прошлый раз малыша Максима до нервного срыва.
Максима трясло, будто с ним, как с куклой, игрался не очень аккуратный ребёнок: дёргал за руки и за ноги, тыкал в живот и хохотал так, что волосы на затылке мальчика шевелились.
- Брат, возьми себя в руки, - как взрослый, сказал Денис. Он говорил ласково, тихо, стараясь не напугаться собственного голоса и слов, которые он произносил. - Не знаю, кто убил толстяка Мо, но пока здесь никого нет, нам нужно бежать. Сидр, наверное, можно оставить прямо здесь. А мы выйдем в эти ворота и уйдём так далеко отсюда, как только сможем. Можно переплыть реку. Ты умеешь плавать?
Макс как будто не слышал. Губы его шевельнулись, и Денис услышал:
- Сиу никогда бы не напали на этих людей.
- Понимаешь, - Денис вспоминал всё что знал и слышал когда-то о колонизации Америки: из детских книжек, мультиков и от отца, который пусть и знал историю довольно паршиво, но зато был отличным рассказчиком... конечно, когда из него удавалось вытащить эти рассказы. - Они же хозяева здесь, а англичане и испанцы приплыли на своих кораблях, и... стычки же были, с того самого момента, как первый корабль бросил якорь у этих берегов...
Говорить это и вспоминать улыбчивую, приторно-сладкую мадам Сивуху было трудно, но Денис старался держать себя в руках.
Максим поднял глаза на брата, и слова встали у того поперёк горла. Натуральный ужас, словно разволновавшееся море на скалистый берег, накатывал на его глаза, заполнял их полностью и отступал, чтобы вернуться.
Он молчал, глотая слёзы; вместо малыша ответил Доминико:
- Мы сейчас находимся в форте "Надежда". Таких, как этот форт, много разбросано по побережью и в глубине континента. Их около десятка, и ни один из них не закрывает на ночь ворота. Человеческие поселения окружили стенами, ещё не зная, что их никто никогда не будет штурмовать. Год выдался очень спокойным - сиу, даже самые воинственные племена, разобрали свои землянки и откочевали вглубь континента. И этот год повторяется снова и снова... - старик беззвучно свёл ладони и поправился: - Повторялся до сих пор. Этим счастливым временам не должен был прийти конец, и знаешь почему? Просто потому, что этого не может быть. А теперь хватай брата и бегите. Если бы я мог раздать вам подзатыльников, вы, два глупых малька, кубарем скатились бы по лестнице к воротам прямо сейчас.
Волокна тумана колыхались у первых ступеней лестницы, переползали друг через друга, будто копошащиеся в гнилом полене личинки. Денис вспомнил бесконечно вкусную сладкую вату, которой он угощался, когда его водили в парк аттракционов. Только здесь, конечно, это была не вата.
Призрак проявлял сегодня чудеса выдержки, и, глядя на него и на своего брата, которого хоть и бил мандраж, но отнюдь не разбил паралич, Макс неожиданно взял себя в руки.
- Я знаю, кому принадлежат эти стрелы - сказал он, выдернув одну, застрявшую в низком навесе. Мальчик брезгливо вертел её в руках. - Оперение знакомое. Сиу Грязного Когтя. Этот народ старается держаться обособленно. Последний раз их якобы видели десятилетие назад, когда они, собрав вигвамы, женщин и детей, откочевали в пустыню.
- Значит, теперь они вернулись, - сказал Доминико. - Для какой цели?
Пока они разговаривали, Денис почувствовал: некто и вправду приближается оттуда, из-за угла, дальше по улице. Может, это дядюшка Опи только что очнулся после солнечного удара и, сняв мокрую тряпку со лба, отправился выпить сидра? Или растяпа-цирюльник, который случайно нарезал ножницами время и теперь ходит, неприкаянный, пытаясь найти пропавший лоскут, тот, который они с братом так неосмотрительно перешагнули, истратив прорву времени буквально за секунду.
Денис бросился бы на шею любому из этих ребят. Но наступает пора для каждого ребёнка распрощаться со сказками о всесильных взрослых, и мальчик почувствовал, что его время пришло как раз сейчас. Эти шаги... как стук стариковского сердца. "Тук.... тук... тук..." Как бормотание сумасшедшего в тесной лесной хижине, куда уже больше двадцати лет никто не заглядывал. Как музицирование пересыхающих болот, костяной хруст сухого тростника, кашель лягушек, последних в этом лягушачьем клане... Нет, Денис не хотел со всем этим встречаться. Он хотел быть дальше... как можно дальше отсюда.
Максим тем временем соскочил с последней ступеньки и дёрнул Дениса за одежду: мол, уходим.
- Подожди! - сказал Денис. Кое-что вдруг пришло ему в голову. - А как же Варра?
- Кто?
- Ну Варра, дочь Бренны. Вдруг она и её подружки всё ещё на дереве? Тогда нам нужно их спасти.
- Их там больше нет, - сказал Максим. Очки его были как донышки пыльных стаканов, долгие годы простоявших на верхней полке. - Никого не осталось - разве ты не видишь?
Но Денис не слушал. Денис уже бежал. Столбы, обозначающие ворота, свистнули где-то над ухом; ахнув, Денис перемахнул овражек с луковой шелухой, очистками от репы и сломанным колесом от телеги на дне, и что есть духу понёсся вниз, к берегу, к реке, которая сейчас, в бесцветном мире, выглядела так, будто ей отчаянно тесно в своём ложе.
Денис встал под ивой. Приложил ладони рупором ко рту и закричал:
- Э-э-эй... Варра! Ты там? Спускайся, мы пришли за тобой!
Но, похоже, никого и вправду не было. Налетевший непонятно откуда ветерок зашевелил длинные ивовые плети, на миг показалось, будто вся объёмистая крона стала головой девочки на шее-стволе, со слегка растрёпанными волосами, и она смотрит на него, Дениса, с надеждой и немой мольбой...
- Братец!
Денис обернулся.
Максим и Доминико стояли бок о бок в десятке шагов от него, а за их спинами из распахнутых ворот, как из глотки умирающего, отчаянно хватающего воздух и не знающего, какой из вдохов станет последним, выползало нечто... нечто, похожее на почерневший от прилива крови язык. Там, внутри, кто-то шевелился и протягивал руки. Этот язык - будто пыльный мешок, внутри которого барахтался, играл и резвился разом десяток детей. Всё, с чем он соприкасался, чернело и скукоживалось, как бумага от жара поднесённого к ней пламени, всё вокруг обвешивалось плетьми белесого тумана. При взгляде на эту СКВЕРНУ, Денис понял, что её надо именовать не иначе как большими буквами, произносить не иначе как шёпотом, а лучше вообще молчать, не то услышит, придёт, сначала проникнув в твои сны, потом запустив лапки тумана в чашку с остатками напитка недельной давности, а потом...
Ветки дерева вдруг зашевелились. Сначала из густой кроны показались ноги - худые девчачьи лодыжки; сандаль был только на одной ступне, другая же похожа на птицу, выпорхнувшую из клетки и теперь кружащую вокруг по-прежнему пленённой товарки. Потом показалось платье, нежно-васильковое, нет, пронзительно-васильковое, потому что всё остальное было представлено сейчас только в строгой чёрно-белой расцветке, и это казалось невозможным и восхитительным одновременно.
Варра повисла на руках, беспомощно болтая ногами. Денис видел, как блестят зубы, закусившие нижнюю губу, как косы хлещут по щекам.
- Я тебя поймаю! - заорал он что есть мочи.
Конечно, он её не удержал. Вот Митяй бы, наверное, смог, а такому неуклюжему парню, как его лучший друг, удержать что-то больше кошки (или меньше футбольного мяча) можно даже не рассчитывать. Если бы он смог сплести ловчую сеть из, скажем, знаний о жизни тигров в восточной Африке или конструкции двухподвесного горного велосипеда, Варра приземлилась бы как будто в перину, но Максим не объяснил доходчиво, как пользоваться словесной магией, иначе Денис давно и вдохновенно бы что-нибудь декламировал. Так что он просто рухнул под её весом, снова переживая вспышку боли в ободранном локте и пытаясь восстановить сорванное дыхание. Что-то хрустнуло - ветка ли, кость? Чья-то боль вытекла сквозь сжатые зубы из прокушенного языка.
- Не ушиблась? - с отчаянной надеждой спросил мальчик. Он уже стоял на ногах, перепуганный, как стайка зайцев в лодке у доброго деда из сказки.
Варра сидела на земле, баюкая левую ступню. Из глаз её лились слёзы. Подбородок был испачкан в чём-то сером.
- Денис!
Судя по приближающемуся топоту, Макс и Доминико были уже рядом. И тогда, будто делая одолжение, Девочка отпустила свою многострадальную ступню и поднялась на ноги.
- Не ушиблась, - глядя прямо в глаза Денису, ответила она.
- Так нужно бежать! - возвопил Денис, тыча за спину и не оглядываясь. - Там...
- Вижу, - сказала Варра. - Вы обманули меня с потопом. Это совсем не похоже на кита.
- Не похоже, - признал Денис. - Но оно раздавит нас не хуже этого кита. Растопчет! Расплющит! Вон, даже наше приведение его боится, а у кита оно бы каталось на хвосте, как в кресле! Так что умоляю, бежим, если ты можешь бежать. Это мой брат придумал про потоп, чтобы посмотреть, как вы лезете на дерево.
Максим был уже здесь. Он смотрел снизу вверх, поверх очков, и переводил взгляд с Дениса на Варру и обратно, словно карлик, которому неуклюжие взрослые случайно наступили на ногу и даже не извинились.
И, глядя над его плечом на ТЕНЬ, что вываливалась из ворот, Денис понял, что убежать они уже не успеют. Она росла с чудовищной скоростью, как мыльный пузырь, из тех, что выдувают на арене цирка.
- Лес! - завопил Максим и схватил Дениса за полы рубахи так рьяно и с такой мольбой, что мальчик чуть не бросился себя оглядывать в поисках этого самого леса. - Лес, такой, что достаёт до самого неба! Знаете, где он растёт? Между грядой Монтгомери и врат Надежды. Сотни гектар непролазных кущ. Птицы пролетают над верхушками тамошних деревьев за один раз и нигде не останавливаются, потому как стоит сесть на какую-нибудь ветку, они уже не смогут выбраться из леса. Теряют направление и само понятие верха и низа. Они летят вверх, к небу, но не видят неба, а видят только новые и новые деревья. Так что обитают там только кукушки, которые давно уже распрощались с самой идеей полёта.
Варра смотрела на него раскрыв рот, а потом вдруг спросила:
- Ты что нам, сказки рассказываешь?
Потом она посмотрела на селение и спросила:
- Что это?
Это почему-то очень взволновало Доминико. Он сделал вокруг девочки полный круг, разглядывая её со всех сторон, как будто искал, где у неё кнопка выключения. Максим сделал паузу в своих словесных излияниях и топнул ногой так, что на голову Денису и его новой знакомой посыпалась древесная труха.
- Помогай! Придумай что-нибудь. Помнишь про магию слов?
- Я ведь там ни разу не был, в этом твоём лесу...
- Неважно! Я рассказал всё что знаю, теперь ты должен дополнить. Кроме тебя никто не справится, прошу, братец, сделай что-нибудь! Я умею только рисовать, да и то, совсем чуть-чуть, а ты... ты же хотел стать писателем! Что может быть в лесу?
- Ну, звери, например. Лисы, ежи, волки и медведи...
Макс занервничал и кинулся поправлять:
- Волки и медведи там водятся, но обитают чуточку южнее. Возле реки. Да, там отличная рыба, и ходят на водопой дикие лани. Что бы им делать в густом лесу?
Денис послушал, как завывает над ухом призрак (иногда ему казалось, что у Доминико это получается непроизвольно; вроде как каждое уважающее себя приведение должно уметь выть, как дышать; в смысле, как человек умеет дышать), и сказал:
- Целыми днями там только и слышно, как падает вниз хвоя и хрустят ветки.
Первая проба слова была удачной; лицо Максима просветлело. Денис вдохновенно продолжил:
- Иногда, когда никого нет, камни переворачиваются с одного бока на другой и слизняки лениво ползут вниз, к земле. Иногда там проходит олень - такой огромный, что в расстояние между его следами укладывается с десять человеческих шагов, и можно идти следом и собирать с земли шишки, которые он стряхнул с высоких крон рогами. А зачем тебе...
Максим больше не слушал. Он закрыл глаза. На губах его появилась дрожащая улыбка, будто бы кричащая: "Мы выкарабкаемся!"
- Я вижу его, братец. Вижу, как скользят по траве яркие солнечные пятна, о Господи! Мы не здесь. Мы - там! ТАМ!
Денис почувствовал в своей руке маленькую руку брата. Ладонь его была скользкой, и Денис сжал пальцы, опасаясь потерять её, думая о том, что глупо было, наверное, злиться на маленького мальчика из-за каких-то несчастных сластей. Пусть даже вкуснейших сластей на земле. Он вдруг подумал, что снова не понимает, кто из них младший брат. Наверное, братья - такие странные создания, и между ними постоянно идёт соревнование, кто окажется сильнее, кто умнее и находчивее... в этот раз он готов был отдать безоговорочную победу по всем номинациям Максу.
В другой руке внезапно тоже оказалась чья-то ладонь. Узкая девчачья ладонь с маленькими круглыми, как монетки, ногтями (Варра во все глаза смотрела на чёрный язык, уже подобравшийся к ним вплотную). Это совершенно расстроило мысли Дениса, разбрызгало и раскидало, как мяч грязную лужу.
Он успел испугаться, что теперь не случится того, чему так радовался Макс, тёмная материя пережуёт их и проглотит, не выплюнув ни очков, ни пуговиц с одежды, когда весь мир завертелся и пропал, как будто из воздушного шарика спустили воздух.
15.
Денис с перепугу потерял контроль над веками - они захлопнулись, будто жалюзи на окнах. Однако прочие чувства исправно донесли: всё пропало и появилось вновь, но только другое. И когда он открыл глаза, то увидел именно то, что ожидал.
Лес. Пятна света, скользящие по земле от кутающегося в кронах деревьев солнца.
Силы оставили Дениса, и он плюхнулся на колени, что мальчишка, увидевший в траве огромного жука. Только никакого жука не было. Да и не до жуков сейчас.
Максим в свою очередь тоже опустился на колени, превращая штаны в подобие ежовой шкуры: всё вокруг было устлано хвоей. Братья встретились носами, изумлённо поглядели друг на друга и расхохотались. Хохотали так, что казалось сейчас по миру, как по стеклу, побегут трещинки.
Возвращался цвет. Нет, не так, здесь он никуда не пропадал, он возвращался в глаза, или мозг, или где там для него подходящие сосуды? Вливался тонкой струйкой, будто ты - водоросль в пересохшем пруде, который дождик, прошедший впервые за много-много дней, вновь наполняет влагой.
- Что это у вас тут? - послышался над их головами тихий голос. - Волшебство? Неужели кто-то из вас сын Мерлина?
Денис, потупившись, смотрел на свою ладонь.
Он ещё ни разу не держал девочку за руку, и даже не задумывался, зачем это нужно. Некоторые девочки могут быть отличными друзьями. Митяй утверждал, что никогда не женится и навечно останется бродячим ковбоем и покорителем женских сердец, каждое из которых он непременно оставит позади, а когда неизведанные земли кончатся и круг замкнётся, уйдёт на другую планету, чтобы не встречаться второй раз с теми, кому он уже отказал. Денис был более осторожен в своих суждениях. В мозгу его давно уже крутилось подозрение, что люди женятся не просто так. "В этом, наверное, есть какой-то глубокий потаённый смысл, который сам собой раскрывается по прошествии времени".
- Мы братья, - сказал он, смущаясь.
Денис вдруг подумал про отца, вспомнил, какая у него была борода. У Мерлина - каким его знал он из книжек и фильмов - конечно, борода была шикарнее, да ещё седая, но ведь и папа не старик!
Девочка выпятила нижнюю губу.
- Я думала, сыновья Мерлина уже взрослые.
- Да мы, положим, не хотим взрослеть, - пробурчал Максим.
Он поднялся на ноги, бросил озабоченный взгляд по сторонам. ТЬМЫ нигде не было видно. В один момент Денис испугался: а где же ещё один их спутник? Но, конечно, призрак-испанец был здесь. Он кутался в тени и загадочно прорезал мерцанием глаз, будто маячками на крыльях самолёта, сумрак.
- Где мы, Доминико? - спросил Макс.
Вместо ответа дух завёл песенку, чудом попадая в такт стучащим веткам. В песенке говорилось о некой женщине, которая, заблудившись, устроила себе дом под шляпкой исполинского гриба. Песенка была не очень-то весёлая, и Денис ни за что бы не решился её воспроизвести. Однако в песне, как и везде вокруг, фигурировал лес. Непонятно было, где кончается лес из песенки, а где начинается настоящий. Возможно, этой границы и вовсе не было.