Что, даже платформу впереди не прицепили? В таком положении паровоз был бы менее уязвим. Чистые идиоты! Как говорят французы: " Дурака озолоти, а он все то же будет нести". Но мне же лучше.
Опасный момент Все прошло штатно. БАМ! Трах! Пламя и свет, грохот и жар оглушительного взрыва докатились даже до нас. Когда раздался взрыв то паровоз съехал с рельс и завалился набок, окутав все вокруг клубами раскаленного пара, кубарем вниз посыпались вагоны, ломались доски, гнулось железо, сыпались тела во все стороны, похожие на переломанные куклы. Деревянные вагоны, рассыпаясь, покатились вниз под уклон, отделенные от поезда, как хвост от тела ящерицы.
Крушение поезда в чистом виде! Жуть страшная Слышны были крики и стоны, и где-топотрескивание пламени
Сразу идут по горячим следам мои китайцы и начинают работать штыками. Желтые лица искажены, хищные рты широко раскрыты в похожем на волчий вое. Некоторые явно соревнуются между собой в искусстве резьбы штыком по мясу. Шэн Сю-Чен, важно ходит и распоряжается своими бойцами, иногда кричит на них.
Маленького роста, с коротко остриженными, начинающими седеть волосами, в пенсне в простой оправе. В его облике не было ничего зловещегоон выглядел как обычный служащий за привычной работой.
Вначале работапотом сбор трофеев. Пусть большевики почувствуют на своей шкуре участь китайских жертв, для них это будет полезным опытом. Не все же своих соотечественников поставлять азиатам для расстрелов. Пока китайцы работают по выпавшимчто там твориться в мешанине поломанных вагонов, из которых вытекают кровавые ручьи, не представляюкровавый фарш из парного мяса, не иначе. Семь деревянных вагонов по сорок человек это как минимум 280 красногвардейцев. Лошадей красные явно с собой не взяли. А фактически в этом месиве может находится и вдвое больше людей, ехать то не так уж далеко и по нормам сейчас никто по железной дороге не ездит. Набивают вагоны до отказа. Но это меня не касается. Я ничего не хочу знать. Войнаэто убийства, а не следование тайному рыцарскому кодексу.
До темноты мы управились. Китайцы, заляпанные кровью как хирурги или мясники, заработали себе неплохую премию, а я сэкономил для себя на мелочах почти 300 грамм золота, а считая трофейное серебро так и все четыреста. Если у большевиков имеются еще лишние люди, которых не жалко, то милости просим к нам.
К утру власть большевиков в городке рухнула. Сначала они долго терзали телеграф в поисках пропавшего эшелона с подмогой. Потом откуда-то (возможно мои агенты постарались) возник устойчивый слух, что эшелон красной гвардии уничтожен полностью и ни один человек не уцелел. Это был шок! Этот слух рос как лавина, пока к полуночи не превратился в уверенность. Часть "товарищей" ночью разбежалась. Наверное или по окрестностям затихарились или драпанули в станицу Великокняжескую, где еще пока стоял красный гарнизон. Что же, кто убежал из городкатому повезло, мы за ними бегать не будем.
В здании вокзала ж/д станции Торговой к полуночи осталось всего семь десятков отмороженных на всю голову большевиков. Но подобно тому, как таяли словно вешний снег их ряды, так ободренные жители, почуяв своим звериным чутьем куда ветер дует, стали пополнять наши отряды. К нашим партизанам присоединились еще два десятка человек из местных. Всю ночь мы делали бутылки с самодельным напалмом. Частенько, вместо дефицитного мыла приходилось использовать топленый свиной жир, а вместо бензинакеросин и самогон. В час "собачьей вахты", перед рассветом, мы перебазировались ближе к станции, полуокружив ее. Установили на позициях оба наших пулемета, распределив сектора обстрела. А потом мои пластуны калмыки забросали здание вокзала бутылками с самодельным напалмом. Разгорелось знатно, большевики прыснули на улицу, как тараканы на свету, и попали под кинжальный огонь наших пулеметов и винтовок. За полчаса все было кончено. Если кто и сбежал пользуясь плохой видимостью, то не больше трети красноармейцев. Все же "золотой мост" для выхода сзади мы им оставили, чтобы друг друга не перестрелять. Да и мало нас было для полного окружения, прорвались бы они все равно.
Затем, проспав немного до одиннадцати часов, я выступил на организованном митинге.
Большевики полагают, что есть два сорта людей в России: те, кто за них, и те, кто против них, и нет человека среди вас, который мог бы остаться в стороне от этого выбора, энергично вещал я толпе собравшихся людей. Или вы воюете за большевиков, или вы сражаетесь с ними, и это не мое решениеэто то, что решили красные "товарищи". Если большевики опять придут, то, черт побери, я буду драться с ними так, как я хочу, и побью их, как мне нравится, и я не буду нуждаться в вашей помощи!
«Говорил, говорил и обделался», подумал я, удрученный банальностью своего заключительного напутствия. Смазал впечатление
Как я уже упоминал, Сальск не был административным центром Сальского округа (им была станица Великокняжеская). Но я все равно, при помощи своих солдат, продавил резолюции об избрании меня, любимого, атаманом этого степного округа. А то как жестолько личных денег на эту авантюру потратил. Впрочем, местные авторитеты, заправлявшие тут при царском режиме, мне в этом не препятствовали, так как я сразу объявил им, что собираюсь быть "свадебным генералом". То есть номинальным руководителям. Управлять они будут по старинке, но вот налоги мне нужны для содержания армии. А так мое место в руководстве восстанием в Области. Теперь судьба казачества будет решаться под Новочеркасском и Ростовом. Если проиграем там, то и здесь не удержимся. Медлить нельзя. Можно проигрывать битвы и, тем не менее, выигрывать войны.
Все же пришлось мне задержаться в городке до следующего утра. Большевики разбежались, и многие отсиживались на чердаках или в погребах тут же, в городке. Кроме того, здесь было множество людей, сочувствующих Советской власти. К счастью, они нам были известны практически поименно. Нельзя оставлять недобитого врага за спиной, чревато. Китайцыкаратели у меня есть, так пусть отрабатывают свои повышенные оклады. Как у красных палачами работали, так пусть и продолжают. Пусть большевики сами вдоволь хлебают заваренную ими стряпню, им просто идет обратка.
Сталин все равно этих "красных бешеных собак" к стенке поставит, так что мы просто выступим "по заветам вождя" с опережением графика. Раз народ так жаждет расстреловзначит будут расстрелы! Что до меня, то я за поддержание порядка среди простого люда, и если тумаки идут ему на пользу и делают жизнь лучше для всех, вы не найдете меня среди тех, кто прыгает между тираном и его жертвой, крича: "Остановись, жестокий деспот"!
Нельзя выделятся на фоне местных, как гласит пословица: "Среди слоновнадо трубить, среди петуховкукарекать, а следи козловблеять!" Кроме того, как любил говорить И.В. Ленин: " Сейчас каждая наша победа в первую очередь должна быть победой политической". Так что мне необходимо вбить клин и посеять рознь между китайцами и большевиками. Пусть смотрят друг на друга с подозрением. Разделяй и властвуй! Для этого никаких денег не жалко. Кроме того, меня изрядно бесит чрезмерная мягкотелость и гуманизм, пока проявляемые белыми к своим противникам. Милосердие до хорошего не доводит.
Иногда красные главари (тот же Голубов, Подтелков и Кривошлыков) по несколько раз оказываются в руках белых и те, вместо того чтобы поставить их к стенке, их просто отпускали, втайне надеясь, что если судьба к ним будет неблагосклонна, то к ним в ответ будет такое же гуманное отношение. Как бы не так! Сразу как военное счастье переменяется, так красные без особых сантиментов расстреливают своих спасителей, памятуя, что "нет человеканет проблемы" а "мораль, совесть и милосердие " Советская власть давно отменила. Излишнее благодушие всегда заканчивается кровью твоих людей. Так что уж лучше чужую проливать, чем свою. Так что этих подлых негодяев щадить нельзя, ничего человеческого в них нет, они сами себя поставили за грань добра и зла. Вы знаете, какое главное оружие большевиков? Этоужас, чистый ужас, и значит, я должен быть ужаснее, чем мой враг, а мой злобный враг в этом краю поистине ужасен.
Кроме того, мои китайцы должны сами себя обеспечивать, так что грабежи неизбежны, и пусть они будут узко направленными. До вечера солдаты Шэн Сю-Чена ликвидировали в городке более сотни большевиков и два десятка их пособников. А мне еще минус двести грамм золотых изделий с суммы долга долой, китайцы сами их нашли в имуществе погибших. А те в свою очередь видно уже успели награбить где-то. В веселое время мы живем, популярный ныне лозунг "грабь награбленное" подразумевает, что если есть какое лакомое имущество у другого, то оно явно приобретено грабежом, и отобрать его для себя не только можно, но и необходимо.
Так что покинули мы освобожденный Сальск только утром 23 марта 1918 года. По старому стилю. Мы не говорим никому, что мы делаем или куда идем, мы просто идем туда и делаем то, что хотим. И опять у меня почти нет людей. Деньги я решил придержать, больше их не мотать как китобой, вернувшийся в порт, не оплачивать установление белой власти в крае из своего кармана. А значит, чтобы охранять Сальск, я в помощь местным партизанам оставил отряд калмыков Джа-Батыра численностью в 40 человек. И то это очень мало. Но взять бойцов больше негде.
Пять калмыков ранено, оставили их выздоравливать, как и двоих китайцев. Конечно, одного остолопа легко заменить другим, потеря невелика, но зачастую убитый или раненый солдатэто еще и пропавшее снаряжение, а оружие и амуниция стоят немало монет. Так что у меня под рукой теперь всего трое конных калмыков, китайский отряд Шэн Сю-Чена из менее трех десятков солдат (хотя признаться вояки они никакие, просто палачи для экзекуций) и двое из задонских партизан для поддержки. Кроме того, лихая тачанка с пулеметом хорунжего Гульного. В общем, боевая мощь моего отрядапросто никакая. Кроме того, китайцам я еще в ближайшие две недели должен отдать 0,4 кг золота, плюс на мне оклад пятерки калмыков. Отряд Джа-Батыра удалось пока посадить на шею Сальским обывателям. Они пока до ужаса боятся возвращения власти красных, так что обещают золотые горы и реки полные вина.
Как всем понятно, освобождение Сальска дело скорее символическое. Судьба Дона будет решаться не здесь, и в одиночку я это дело не потяну. Но я так и распланировал свое выступление, чтобы подобно серфингисту скользить на волне народного возмущения большевизмом. Скоро здесь начнется такая катавасия, что кровавые Сальские события покажется мирной встречей престарелых дам за чашкой чая. Так что наш отряд направляется в маленькое местечко под названием станица Заплавская, неподалеку от Новочеркасска, победа казачьего оружия над красными пришельцами начнется оттуда.
Обстановка пока такая. Как я уже упоминал уже, то тут, то там по казачьим станицам проносится огонек восстаний, но пока все это разрозненные выступления. Казакам нужно объединится и организоваться. А сделать это нелегко в условиях когда большевики плотно контролируют всю информацию.
Красная цензура весьма ревниво охраняет Советскую власть. В большевистских "Известиях" каждый день говорится лишь о мире и спокойствии на Дону, о благодеяниях, оказываемых народной властью трудовому казачеству и о непоколебимом его решении до последней капли крови защищать рабоче-крестьянскую власть.
Чрезвычайно характерно то обстоятельство, что когда гонец от восставшей 19 марта Суворовской станицы сумел отыскать генерала П. Попова и стал просить его прибыть в мятежную станицу, то оказалось, что Походный Атаман уже настолько потерял веру в успех борьбы с большевиками, что даже 1 апреля отдал приказ о роспуске своего отряда и часть партизан уже успела разъехаться. Только настойчивые просьбы делегатов восставших станиц побудили атамана отменить этот приказ.
Но как ни сильна была большевистская цензура, стоустая народная молва все же оказывается сильнее и делает свое дело. Минуя красные рогатки и запреты, она несет слухи о том, что местами казаки уже поднялись, что "фронтовики" прозревают, примиряются со стариками, составляя значительный процент среди восставших, и стремятся кровью искупить свои недавние грехи. Что на берегах Тихого Дона и в донских привольных и широких степях, оживают тени славных казаков и старых атаманов, зовущих славное победами казачество дружно отстоять свою честь и казачью свободу.
Из-за начавшейся распутицы передвигаться по дорогам области было нелегко, дороги немедленно превратились в грязь, так что в Заплавы мы смогли добраться (верхом и на сменных наемных тройках с бубенцами) только через четыре дня с хвостиком. По пути я щедро платил за все бумажными ассигнациями. Шли тихо, не шалили, чему весьма помогали наши документы "красных казаков" и "краснокитайцев". К счастью, большевикам пока не до нас, не до восставшей станицы Суворовской, и не до восставшего Сальска. Сейчас у них главная забота уже захваченный большевиками Новочеркасск и жесточайшая борьба за власть друг с другом. В поход на Новочеркасск из Ростова формируют карательный отряд Я. Антонова, чтобы он выправил все местные отклонения от генеральной линии партии. Будут грабить и убивать
Станица Заплавскаяглубокая дыра, расположенная рядом с рекой Дон, такая глухая, что никакой Советской власти здесь не ощущается. Станицу окружали отмерзающие широкие полосы илистых наносов и топей, от которых исходил тяжелый мерзкий запах. Можете себе представить, какие тут стояли ароматы Тут без дураков надо остерегаться холеры. Никаких восставших не видно, все вокруг тихо и спокойно, чинно и благородно. А между тем, сегодня 27 марта, скоро полдень, и до Новочеркасска отсюда по прямой всего 15 километров. Странно. Прядется еще раз тряхнуть мошной, разместить свои отряд на постой и ждать. Одного из своих казачьих спутниковвахмистра Татаринова, я отправил за свежими вестями километров за десять отсюда, в станицу Кривянскую, расположенную почти рядом с городом. Политику партии я ему растолковал, что говорить в различных обстоятельствах он знает. Мое терпение должно вознаградиться.
Между тем, убаюканные провинциальным покоем и тишиной, мы не знали что обстановка вокруг уже накалилась до взрывоопасного предела. Рвануть должно было с минуту на минуту.
Как я уже упоминал, в конце марта месяца 1918 года в разных частях Донской области начались разрозненные, но местам удачные, восстания донцов против красных. В первый момент большевики, как будто бы растерялись, но затем они быстро сорганизовались и приняли ряд спешных мер, чтобы в корне подавить вспышки казачьего негодования. В столицу ДонаНовочеркасск, все еще расцениваемую большевиками гнездом "контрреволюционеров", прибыл из Ростова карательный отряд Яшки Антонова, нового незадачливого Наполеона, обладающего кровожадностью и коварством вождя каннибальского племени. Ему было приказано возобновить красный террор и беспощадно задушить всякое проявление недовольства и протеста против советского режима.
Опьянённые злобой палачи толпами прибывали на городской вокзал и грозились повесить Голубова и Смирного на яблоне и бахвалились, как пройдут по улицам Новочеркасска, выкурив мятежников из нор, как крыс из амбара. Новочеркассцы снова пугливо прятались в норы, с тревогой и трепетом, ожидая новых издевательств и новых ужасов.
Сегодня, пока мы размещались в Заплавах, уже с утра каратели-большевики объявили в Новочеркасске новую регистрацию офицеров. Вновь начались повальные обыски, глумление над беззащитным населением, аресты и расстрелы. Значительную часть времени идут подвальные расстрелы в основном ни в чем не повинных людей с последующей погрузкой голых тел в грузовики. Ростовские большевики, кипя внутри дерьмом, прибывшие карать казаков за их "вольнодумство" на это раз не ограничились только городом, а опрометчиво зарвались и перенесли свою преступную деятельность и на ближайшие к Новочеркасску станицы.
Пока мы стояли на отдыхе, то провели в станице Заплавской агитацию. Я мужчина, и настал мой звездный час! Как говорила английская королева Елизавета: "Когда надвигается буря, каждый действует так, как велит ему его природа. Одни от ужаса теряют способность мыслить, другие бегут, а третьисловно орлы расправляют крылья и парят в воздухе". Я мечтал о захваченном большом городе, о охлажденном шампанском, о широких постелях и накрахмаленных белых простынях. Мечтал о жареных осетрине и супе из раковых шеек, бифштексах и отбивных из телячьей вырезки, о персиковых пирожных, и что все это будет съедено за компанию с красивыми женщинами с золотистыми волосами.
Станичный сход, собранный под нашим напором, постановил восстать, мобилизовать казаков и идти на выручку Новочеркасска, освобождать его из красной оккупации. Пока это просто слова, еще одна крикливая резолюция, от которой всегда можно отказаться. Но уже вечером нарыв все же прорвался, лавина сорвалась, рвануло по полной! Красные вляпались!
Вечером 5 конных вооруженных матросов, как обычно вечно пьяных, въехали в станицу Кривянскую, расположенную всего в трех с половиной километрах от Новочеркасска. Они начали там стрелять, затрагивать станичников, а затем сдуру набросились на казаков, ехавших из Новочеркасска и стали отнимать у них личное оружие. На выручку станичников прибежало несколько стариков казаков, работавших в поле. С их помощью матросов быстро обезоружили. Казаки изрядно побитых пленников отпустили, а о случившемся буйстве пьяных матросов, быдловатых аристократов революции, донесли в станичное правление.