Но вот я понимаю, что всё ещё чувствую себя. Подо мной твёрдая поверхность. Кажется, лежу на спине. По крайней мере, у меня ещё есть спина! Набираюсь смелости, делаю одно движение, второе, третье, и понимаю, что у меня есть ещё и руки, ноги и голова. Вот что значит счастье!
Смех вырывается из моей груди.
Никита? слышу неподалёку. Где ты?
Голос Сумрака напряжён и взволнован.
Где-то здесь! всё ещё нервно посмеиваясь, отвечаю я.
Гдездесь? Что с тобой?
Я встал на четвереньки и пополз на его голос.
Темнота резко рассеялась, и я понял причину её внезапного нападения. Оказывается, я упал прямо на колумбарий, а как дух бестелесный, не врезался в него, а пролетел насквозь и оказался внутри.
Поднявшись на ноги, осмотрел фотографии своих «соседей» и мысленно извинился за невольное вторжение в их обители.
Нормально всё со мной, сказал молча негодующему Сумраку. Упал вдруг прямо в колумбарий, а там темно, вот и не понял, где я. Так что с ритуалом? Ты закончил? Что дальше?
Некромант был в неистовстве. Книга тряслась в руке, а кость едва не выскользнула между пальцами.
Почему ты упал? выпалил он. Ты не должен был выходить из круга! Как так вышло, что ты всё время стоял спокойно, а в самый важный момент вдруг упал?!
Да не знаю я! Как будто валуном огрело, я сам ничего не понял! кинулся я на свою защиту, так как Сумрак грозился сорваться на крик. Что ты на меня-то орёшь? Сам-то всё сделал правильно в этом своём ритуале?
Он уже открыл рот, чтобы текстануть в ответ, стиснул зубы и сдержался. С видом человека крупно облажавшегося, кинул дневник на сумку, поднял шкатулку и почти уже спокойно проговорил, убирая в неё кость:
Мало подготовки. Всего одна ночь, этого очень мало! Ритуал сложный, заклинания нужно произносить строго определённой интонацией и в определённой громкости. Определённые мысли, определённое состояние души и даже эмоций. Одно слово, одна неверно произнесённая буква, лишняя мысль, случайное движение и и ничего.
Неудача сильно подкосила его. Как ни пытался он казаться невозмутимым и вполне готовым к нулевому результату, уязвлённое самолюбие оставляло явственные следы на его лице и в каждом движении. По старой памяти я хотел было мысленно позлорадствовать провалу заносчивого «чёрного мага», но тут вдруг ощутил необъяснимое желание уйти.
Меня тянуло куда-то вдаль, к соседнему ряду колумбариев и почему-то обязательно к другой их стороне. Не понимая и не пытаясь понять этой тяги, я оставил некроманта собирать свои пожитки, доверился манящему зову и через минуту встретился лицом к лицу с тем, кто звал меня.
Абраменко Глеб Васильевич, ушедший в декабре минувшего года. Отец Леры.
С лёгкой улыбкой он смотрел на меня с керамической фотографии, живой, полный сил и обеспокоенный. Не знаю, отчего вдруг на меня нашла мысль о его тревоге, возможно, последствие внезапной моей суеверности, но но я отчётливо видел в его добродушных глазах отчаянную скорбь и мольбу.
Обжигающей волной на меня нахлынул поток образов. Я увидел страдания Леры и Катерины. За секунду их сегодняшняя перепалка пронеслась в моей голове ускоренной съёмкой, а под конец до боли в глазах замерцали двое. Суровый Роман и Глеб Абраменко, разражающийся немым криком.
Я бросился прочь и подлетел к Демиду.
Ты должен упокоить дух Лериного отца! выпалил я.
Некромант удивился, но продолжил складывать в сумку свой арсенал.
С чего ты взял, что ему нужна помощь?
Я нашёл его могилу и почувствовал, что Короче, он не может обрести покой, пока его семья страдает из-за Лериного отчима, Романа.
Закрыв сумку, Демид расправил плечи и устремил вдаль холодный взор.
Это их семейное дело, и ни мне, ни тебе в это вмешиваться не нужно, холодно отрезал он. Её семья страдает от её же упрямства, и помочь надо не мёртвому, а ей это упрямство обуздать.
А ты помочь не можешь?
Здесь поможет психолог, а не некромант. Максимум, медиум, через которого её отец сам вправит ей мозги.
Аопешил я. А поддержку неравнодушного друга кто-то отменил?
Говорил это я уже в его спину. Демид закончил свои дела и направился к кладбищенским воротам.
Что ж ты за друг такой? догнал я его. В чужой квартире её с ментами бросил, и пальцем не повёл, её мёртвый отец просит помощи, а ты!.. Зачем ты вообще с ней водишься, если тебе так на неё наплевать?!
Тот сержант понял, с кем имеет дело, и падчерицу следователя оформлять бы не стал
Тебя надо было оформить!
А если мёртвые не могут найти покоя, они сами обращаются за помощью к медиумам или некромантам.
Его безразличие напустило на меня неподдельное бешенство. Последний вопрос он проигнорировал так спокойно, будто бы он и не был задан.
Я вот не обращался. Даже не знал, что вы существуете.
Я уже говорил, что твой случай особенный, а в силу своего статуса я только такими и занимаюсь.
Статуса?!
Пока я не разберусь в твоей ситуации и не проведу успешный ритуал, остальным мёртвым лучше подождать или обратиться к другому магу. Даже обитателям загробного мира приходится вставать в очередь. Это в твоих же интересах, Никита!
Он был непреклонен. Уговорить его помочь или хотя бы выслушать меня до конца я уже не пытался. В этом не было никакого смысла. Усопший обратился не к профессионалу загробных дел, а ко мне, неизвестной ошибке природы или тайного замысла Господа. Стало быть, мне необходимо разобраться. Для начала в том, что же я такое.
С этими угнетающими мыслями я и вернулся не солоно хлебавши в дом страдающих душ.
Глава 5 «Welcome to Hell»
Ещё на первом этаже я услышал знакомые голоса и поторопился узнать, в чём дело.
С привилегией использовать лифт в одиночку по известным причинам пришлось попрощаться, и на шестой этаж я поднимался по лестнице. Благо, моя призрачная плоть больше не ведает физической усталости.
Лера стояла спиной ко мне, скрестив руки, и заметить меня не могла. Я и не собирался сразу заявлять о себе. Так можно узнать больше всяких сокровенных гадостей и много чего интересного.
Лёш, иди домой, а! Ну поздно уже, устало пыталась она вразумить известного мне типа.
Никуда я не пойду, пока ты мне не объяснишь всю эту хрень! Хеллсинг возбуждённо дёрнул лохматой головой, чтобы откинуть с глаза приставучую чёлку. Почему этот мёртвый явился именно к тебе?
Потише, нас могут услышать.
Парень завопил на весь подъезд, что ему это, как бы так сказать, безразлично, и продолжил нападение:
Что ему надо от тебя, ты можешь мне сказать?
Я вчера уже говорила, и сейчас в десятый раз тебе повторяюон сам не понимает, что ему нужно. Вроде как попасть в рай, или куда там нужно уйти после смерти. Но он не знает, как это сделать, и что
Почему он именно к тебе пришёл?!
Потому что я единственная, кто его увидел!
Почему ТЫ его видишь?!
Да не знаю я, Лёша, не знаю! теряла терпение Лера.
Хеллсинг выматерился и с размаху треснул кулаком по стене. Его так трясло от ярости, что я начинал всерьёз опасаться, не кинется ли он с кулаками на Леру. Она, судя по нервным, беспорядочным движениям, боялась того же.
Наберись терпения, героически спокойно произнесла она. Хеллсинг метался по лестничной клетке, ругался себе под нос и тряс разбитой рукой. Дёма во всём разберётся. Он, наверное, уже провёл ритуал
Дёма то, Дёма это, недобро оскалился неформал и остановился против неё. Чёлка опять упала ему на глаз. Сучка ты неблагодарная, Лерка! Да если бы не я, не познакомилась бы ты со своим Дёмой, и о магах бы никогда не узнала. Так бы и сидела, как дура, одна и ныла, что у тебя нет друзей, и из дома слинять некуда. Я тебя и в компанию привёл, и тайну нашей общины раскрыл, чтобы тебя, готичку хренову, чёрной магией порадовать! И вот твоя благодарность! Дёмочка у нас крутой, богатенький, предводитель некромантов! Будто волк среди овец! Не какая-нибудь там грязь из-под ногтей, как я! Вот только нахрен ты ему не сдалась, это все видят!
Я тебя бросила, потому что ты стал слишком много пить, Лёша! с чувством воскликнула Лера. А то, что ты употребляешь в последнее время, вообще ни в какие ворота не лезет!
Самой-то понравилось! осклабился Хеллсинг.
Лера от возмущения стала заикаться.
Т-ты из-здеваешься, да?!
Хочешь ещё? У меня есть.
Он полез в карманы, а Лера испуганно ахнула и стала отдёргивать его руки.
Ты что, совсем с ума сошёл?! в панике взвизгнула она сквозь зубы.
Хеллсинг схватил её за запястья.
Да я тебе всё отдам! Траву, деньги! Сколько хочешь, достану, украду, убью, если надо! как одержимый, прошипел он ей в лицо. Только скажи мне, Лера, скажи! Почему этот мёртвый пришёл к тебе?! Что в тебе такого, чего нет в самых крутых некромантах, что?!
Я не знаю! отрывисто прошептала она. Лёша, пожалуйста, иди домой! Ты же неадекватный, у тебя глаза стеклянные!
В какой-то момент мне показалось, что сейчас он заревёт бешеным зверем и швырнёт её с лестницы, настолько парня распирала злость и беспомощность, настолько зловещим было затишье. Как я сейчас проклинал своё проклятье быть бесплотным духом, который не в состоянии прийти на помощь, когда на его глазах происходит подобное.
Очень медленно, будто ржавые тиски, Хеллсинг разжал пальцы, и Лера отлетела от него как можно дальше. Наши взгляды скрестились, и я увидел, насколько сильно она напугана.
Внезапно раздавшиеся шаги заставили её от страха буквально схватиться за сердце. Прикрытая общая на четыре квартиры дверь ржаво скрипнула, и на площадку выглянул Роман.
Комендантский час в разгаре, сурово сообщил он Лере и стал внимательно изучать Хеллсинга острым офицерским глазом.
Парень таращился на него, как баран на новые ворота, а потом разулыбался и попятился к лестнице.
Понял, товарищ командир, ухожу! вскинул он руки ладонями вперёд.
Вы в каком состоянии, молодой человек? заподозрил неладное майор.
В самом что ни на есть адекватном. Никакого криминала! с растянутым до ушей оскалом заверил его Хеллсинг и принялся боком спускаться по лестнице, держась за перила обеими руками. Спокойной ночи, Роман Сергеич! Спокойной ночи! Приятных вам снов и тёплых объятий Морфия!
Когда парень проходил мимо меня, я поймал на его лице самодовольное, коварное выражение диснеевского льва, убивающего своего брата, и ещё долго не мог избавиться от необъяснимого предчувствия.
* * *
Двери, двери, этажи, квартиры Коридоры, комнаты, люди, двери Одну за другой, одну за другой я открываю, захожу и всё ищу, но никто не хочет со мной разговаривать. Одни игнорируют, другие смотрят с презрением, а кто-то раздражённо отмахивается от меня и кричит:
Не мешай нам жить!
И мне приходится искать дальше. Лестничная площадка, следующий этаж, квартира, за стёклами окон сплошная чернота, снова двери, коридоры, сжатые челюсти, косые взгляды и злость в ответ на вежливое обращение. Никто не хочет меня даже выслушать.
Извините, пожалуйста
Не мешай мне жить!
Я только хотел
Я живу! Убирайся!
Иду в следующую квартиру. Семья за столом резко умолкает, как только я появляюсь на пороге кухни. Один взор устремляется к потолку, другой в тарелку, третий во тьму за окном, четвёртый пронзает меня так, что в грудной клетке становится больно от обиды и страха.
Я мчусь в другую квартиру.
Господи, ну кто-нибудь! Кто-нибудь!!!
Я дёргаю дверь так сильно, что глаза режет от сильного ветра. Меня это не останавливает. Я найду! Найду!
Несусь вперёд и вдруг замираю от изумления.
Ведь я знаю эту квартиру. Я уже ходил по этому длинному коридору, бывал на этой кухне и в одной из спален. Но почему я опять здесь?
Ноги несут меня в зал. Там на мягком угловом диване сидит женщина с ребёнком на коленях. Они так крепко цепляются друг за друга, так тесно их объятие, что, кажется, им совсем нечем дышать. Лицо женщины до неузнаваемости опухло от льющихся слёз, а растрёпанные волосы седы как снег. Лицо мальчика прижато к материнской груди.
Всё хорошо, мой маленький! Всё будет хорошо, вот увидишь! как одержимая, чеканила женщина, гладя ребёнка по светлым волосам и спине.
Мама, мне страшно
Я с тобой, малыш, мы вместе! Всё у нас будет хорошо, только потерпи, родной, потерпи
Не в силах выдержать их боль, я плотно закрываю двери и захожу в комнату.
Находящуюся в ней девушку тоже узнаю сразу, и скорее, интуитивно. Она одета не в привычное чёрное, а ослепительно белоснежное, длинное до пят платье, и похожа на бескрылого ангела. Пирсинга нет, волосы натурального русого цвета. Здесь она настоящая. Её также душат слёзы, но, забившись в угол, она страдает в одиночку.
Её пальцы сжимают то собственные плечи, то локти, то тянутся за спину и стараются обхватить лопатки. Она вся трясётся и громко всхлипывает.
Кто-нибудьбормочет она. Пожалуйста, ну кто-нибу-у-удь!
Лер? еле выговариваю я, и голос дерёт мне глотку. Лера, ты не одна.
Она вскидывает голову и обжигает меня отчаянным взглядом. Одна слеза течёт за другой, губы трясутся в истерике. Взъерошенные волосы и цепкое самообъятье придают ей сходство с душевно больной в длинной смирительной рубашке, а вот в глазах больше рассудка, чем у всех встреченных мною жильцов этого дома. И в них нет ни презрения, ни злости.
Я пячусь спиной к двери, нащупываю ручку и выхожу. Не могу так больше. Не могу Это невыносимо!
Боюсь поднять глаза, но понимаю, что на меня смотрит и так и ждёт противоположная дверь. Она знает, что я должен открыть её, знает, что мне нужно войти. Ну что ж
Малиновые обои на стенах согревают взор. Здесь находится застеленная бордовым пледом двуспальная кровать, на ней большие и маленькие подушки и мягкое красное сердечко с надписью «I Love You» посередине. За окном, как и везде, стоит кромешная тьма.
На краю кровати, точно скромный гость, которого здесь не ждали, сидит мужчина в пляжной рубашке и шортах. Локти его упёрты в колени, пальцы тесно переплетены, а лысеющая голова низко опущена, как в молитвенном покаянии. Дверь захлопывается за моей спиной, и мужчина медленно поднимает глаза.
В них тоже нет презрения, нет и слёз. Нет абсолютно ничего. Я смотрю будто бы в окна сгоревшего дома, где трагически погибли его обитатели, и чувствую всю въевшуюся в обугленные стены боль.
Как вот уйти? измученно шепчет он. Как их бросить в этом страдании, скажи? Не могу. Я не могу их бросить, понимаешь?
Послушайте
И никто не поможет!
Он опускает голову так низко, что чуть не касается лбом колена, и начинает трястись в тихом плаче.
Помоги Прошу, помоги им! Ведь ты можешь это сделать, раз он не хочет! молил он непонятно кого. Я виноват, да, это всё я, но Катя!.. Помоги же Помоги Лера! По помо
Голос его надрывается, то крепнет, то угасает, и вот, пропадает совсем. Мужчина продолжает трястись и качаться всем телом, грозясь с минуты на минуты свалиться на пол.
Внезапно мне в спину приходится такой удар, что я едва не падаю на пол. Это решительным шагом в спальню врывается майор, бегло глядит на меня, как на пустое место, и устремляет грозный взгляд на мужчину.
Нет, умоляюще протягивает несчастный. Прекрати это, не надо!
Довольно с тебя. Теперь они под моей опекой.
Но ты ты не понимаешь! Так же нельзя Лера!..
Это больше не твоя забота. Тебя уже нет, а вот я ещё здесь.
Тут из ниоткуда возникает женщина в чёрном платье. Своей тонкой длиннопалой рукой она начинает гладить мужчину по плечу и горестной голове, как заботливая мать своё дитястолько любви и нежности в её тёплых глазах. Мужчина замирает и больше не подаёт признаков жизни, а она поднимает на меня ничего не выражающие глаза и чего-то ждёт.
Я больше не могу здесь находиться.
С измученным стоном срываюсь с места с неведомой раньше скоростью, и через секунду лечу в чёрную пропасть, окружённый осколками разбитого стекла.
* * *
Не мог бы и подумать, что дух мёртвого может спать и видеть сны, а хорошо это или плохо, жизнь ещё покажет.
Проснулся я в кресле, на котором уселся глубокой солнечной ночью, когда все уже спали. Одетая и накрашенная, Лера лежала на заправленной кровати и, глядя в потолок, слушала музыку. Под депрессивный синтезаторный аккомпанемент высокий загробный голос ведал нам о зыбкой грани между адом и раем и о том, что антихрист уже среди нас.