Ткущие мрак - Пехов Алексей Юрьевич 4 стр.

Она едва расслышала тихое шипение. Но голос гостьи остался таким же ровным и дружелюбным:

 Я осознавала последствия выбора. Это того стоило.

 Кем она была?  Герцогине очень хотелось подойти поближе и убить эту гадину, но женщине прекрасно было известно, что ничего не выйдет.

 Не понимаю, о чем ты.

 Та, что стала твоим вместилищем, шаутт.

Рукавичка не стала отрицать ее догадку.

 Тебе и вправду есть до нее дело?

 Нет,  призналась Захира.  Хотя ее немного жаль.

 Пожалела бы себя.

 О. Я уже прошла этот этап.

Смешок.

 Неплохо. Думал, ты вцепишься мне в глаза. Ах да. Их же пришлось вырезать. Ну, не важно.

 Что с моим слугой?

 Не интересуюсь мясом, если оно не нужно для пользы дела.

Он мог лгать. Или действительно не знать, если ее принес обратно кто-то из других шауттов. Захира мысленно попрощалась с телохранителем. Надеялась, что он ее не предал.

 Выходит, я нужна для пользы.  Герцогиня рассеянно потрогала большой палец, на котором все еще оставалось ее кольцо.  Зачем?

Шаутт мотнул головой в сторону выхода:

 Спроси сама.

Наконец-то ее спокойствие дало трещину, и черты исказились от боли. Эрего стоял у входа в зал, спокойно глядя на нее.

Он вырос за те месяцы, что она не видела его. Вытянулся и окреп, и меч на поясе уже не казался ему велик. Такое знакомое лицо, с течением времени все больше похожее на лицо ее мужа.

 Мать,  поприветствовал ее Эрего, чуть склонив голову.

Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы посмотреть ему в глаза. Холодные и совершенно чужие.

 Я не твоя мать, кем бы ты ни был.

 Можешь не верить, но мне жаль,  сказал тот, кто теперь был владетелем Горного герцогства.

 Твоя жалость никак мне не поможет, чужак.  Она отвернулась к окну, родной и в то же время незнакомый образ доставлял ей боль.  Выходит, предсказание для этой семьи оказалось верным. Один из да Монтагов всегда должен оставаться в Шаруде, иначе род потеряет право на власть. Когда пришла Рукавичка, мы нарушили правило. Столицу покинули и муж, и сын. Вот результат. Никого не осталось. Лишь чудовище с той стороны.

 Ты просто хочешь верить в пророчества,  произнес незнакомец.  И я не чудовище.

 Ну тогда посмотри в окно. Пройдись по столице. Отправься на восток или запад. Загляни на юг, где ты ведешь войну. Послушай, что говорят на севере. Тысячи уже погибли, и десятки тысяч даже не знают о том, что их ждет смерть в ближайшее время. Так поступают чудовища.

 Так поступают люди,  последовал спокойный ответ.  Войны были и до меня. И гибли десятки тысяч. Даже сотни. И все пролили много крови: некроманты, таувины, короли, доблестные воины, изменники, мерзавцы, герои и прекрасные девы. Этими смертями можно выложить лестницу в небо и подняться так высоко, что уже и забудешь, как выглядел наш мир. А уж если мы с тобой вспомним волшебников. Впрочем хочешь считать меня чудовищем, считай.

 Зачем все это?

Рукавичка негромко хмыкнула за спиной, но Эрего ответил. Захира слышала, что он подошел близко, так, что, если обернуться, можно коснуться его щеки.

 Ни одно поле не может быть плодородным вечно. Время пшеницы проходит, и начинают расти лишь сорняки. Из года в год. Из века в век. Тысячелетие за тысячелетием. Они все больше, все выше, все опаснее, и их яд проникает в саму ткань бытия.

 Опаснее для тебя? Или демонов?

 Для мира,  мягко ответили ей.  И, чтобы избавиться от сорняков, поле следует поджечь, а после, когда пожар стихнет и оно остынет, вспахать, удобрить, засеять, полить и ждать всходов.

 Пшеница выйдет со вкусом крови.

 У нее всегда вкус крови. Просто мы не желаем его ощущать.

 Уничтожить память о прошлом, чтобы создать новое будущее,  усмехнулась Захира.  Мой дед говорил то же самое. Уничтожить Дагевар, чтобы Кариф стал более велик. У него не получилось, не получится и у тебя.

 У меня не получалось,  согласился Эрего.  Не раз. И не два. Может, не выйдет и теперь. Неудача  это лишь способ оценить свои ошибки и сделать чуть по-другому. Но сейчас все сложится как надо.

 Кто ты?

Ее вопрос, казалось, удивил его.

 Я? Осколок. Фрагмент. Который пытается обновить поле и дать всем то, что утрачено.

 А эти твари?

 Они мой огонь. Знаешь, что здесь было «до»?

 До чего?  Ей не хотелось продолжать разговор.

 До всего. До замка твоего мужа. До Катаклизма. До Калав-им-тарка. До того как бледные равнины Даула скрылись в море. Изначально. Именно здесь, на этом самом месте, Шестеро открыли дорогу на ту сторону. Здесь все когда-то началось, здесь все и закончится.

 Мне все равно, незнакомец. Для меня все давно уже закончилось. Зачем я тебе?

 Посмотри на меня. Посмотри!  Теперь в голосе звучал приказ, и она подчинилась против своей воли. И ей не понравилось, сколь легко и просто это произошло.  Ты напишешь брату, моему любезному дяде, письмо.

Ее поразила эта просьба, но она нашла в себе силы устало покачать головой:

 Нет.

 Я не прошу. Ты напишешь.

 Нет. Не напишу. И ты не сможешь меня убедить. Или заставить.

 Я могу написать и за тебя,  пригрозила Рукавичка и замолчала, стоило лишь Эрего раздраженно дернуть плечом.

 Напишешь и сообщишь, что соскучилась по родине и желаешь приехать.

 И что потом? Привести во дворец еще одного шаутта?  горько поинтересовалась Захира.

 Принести слово Вэйрэна и сражаться с демонами, разумеется. Как мать истинного асторэ, ты способна на это.

Она ощутила в словах незнакомца улыбку.

 Полагаю, шауттами и победами над ними я буду обеспечена. Во славу Вэйрэна.  Эти слова герцогиня произнесла с ненавистью, но ответ последовал спокойный и чуть насмешливый:

 Без сомнения.

 Ты болен, тварь, если считаешь, что я соглашусь стать твоей очередной проповедницей. Я не принесу на свою родину семя смерти. Найди кого-нибудь другого.

 У другого нет крови Стилета Пустыни. За ним не пойдут.

 Прекрасно. Значит, люди не станут убивать друг друга, превращаться в тварей, и синий огонь не захватит оазисы и караванные пути.

 А еще ты посетишь коллекцию, которую твоя семья собирает много лет. Ту, куда мало кого пускают, если в нем не течет ваша хм наша славная кровь.

 Отправь туда шаутта. Мне все равно.

 Я отправляю тебя, ибо не все подвластно лунным людям. Ты найдешь среди вещей старый большой желудь и заберешь его. Отдашь человеку, который придет в нужное время.

 И снова нет.

 Ты спешишь отказаться, не зная, какую плату я тебе предлагаю.

Она наконец-то посмотрела на него, со смесью презрения и ненависти:

 У тебя нет ничего, что заставит меня передумать.

 И даже твой сын? Когда поле будет выжжено и прополото, мне не понадобится больше быть здесь. Я отдам его тебе.

Из ее глаз текли злые слезы.

 Отдашь мне мою кровь? Мою плоть? Последнего из да Монтагов? В обмен на целую страну, которую моя же кровь, мои же предки поднимали из песков Катаклизма. Руками, ломая ногти, рыли оазисы. Строили государство. Ты вправду считаешь, что один человек, даже если это мой сын, достоин такой жертвы? Потери Карифа? Темной веры и темных лет?  Она наклонилась ближе, к знакомому чужому лицу, и ее голос теперь едва шептал, но ни от кого не скрылась угроза:  Ты правда считаешь, что из-за жалкой подачки, обещания, которое ты не выполнишь, я принесу мрак на родину? После того, что шаутты сделали тут, тварь? Я потомок Халита Аль-Даби, Второго клинка Гвинта. Мой дед Стилет Пустыни. Я не заключаю сделок с демонами. Моя верность Карифу сильнее моей верности даже сыну.

Эрего усмехнулся. Было понятно, что время переговоров закончилось:

 Я заставлю тебя. Так или иначе.

Она провернула кольцо на большом пальце левой руки, и раздался щелчок.

Эрего отшатнулся, Рукавичка совершенно не по-человечески вскочила на ноги, но не успела помешать Захире да Монтаг.

Маленький плоский клинок, величиной с ноготь, выбросила из кольца пружина, и женщина провела им себе по горлу.

Быстро и решительно.

Рукавичка подскочила, хрустнула кость в сломанной руке. Захира, чувствуя, как горячее течет у нее по шее, хотела плюнуть в ненавистное слепое лицо, но подавилась кровью, захлебнулась и, чувствуя слабость в ногах, осторожно села прямо на пол.

Больше она не смотрела на них. Лишь на крутящиеся над головой балки и кроваво-алый месяц, который ее теперь не пугал.

 Нашему соглашению уже много лет.  Эрего смотрел на мертвую женщину с бледным спокойным лицом.

 Все так.  Ноздри Рукавички трепетали от тяжелого запаха крови, разлившегося по всему помещению.

 Ты мог ее остановить.

 Такое в соглашение не входит. Я не обязан спасать каждого, кто хочет отправиться на ту сторону. Смерть ей была дороже. Не желал отнимать у госпожи столь сладкую вещь и лишать себя завтрака.

 Это тело меняет тебя. Ты становишься другим.

 Больным. Оболочка недотаувина хуже ядовитой рубашки.

 Ты сам выбрал.

 Чтобы у тебя была эта,  плотоядно усмехнулась Рукавичка.  И как тебе? Лучше старика или асторэ?

Вопрос был проигнорирован.

 Найди того, кто отправится в Эльват и разберется с желудем. И твои братья допускают ошибки.

 Мы не всесильны.

 Девчонку унесли.

 И ладно. Мы знаем, где она. Пусть. Когда потребуется, вернем. Зато лес эйвов уничтожен, как и было задумано.

 Желудь

 Дался тебе этот пережиток прошлого.

 В Пубире вас постигла неудача. И один волшебник жив, его клинок опасен для тебя. А значит, и меня. Вы не нашли его до сих пор.

 Мы ищем.

 Как и таувина из Пубира?  Усмешка.  Поле не выжжено. Таувин и волшебник все меняют. Ищите лучше.

 А то поле не даст новые всходы. Я помню.

 Помни.  Эрего посмотрел на тело Захиры да Монтаг.  Ты не тронешь ее плоть.

Рукавичка хмыкнула:

 Ничто человеческое тебе не чуждо. Хорошо. Найду кого-нибудь другого. Вам пора на юг, ваша светлость. Война не станет ждать.

Глава втораяГолоса

После скоротечного дождя сотни легендарных башен Рионы казались умытыми и обновленными. Словно выточенными из хрупкого хрусталя. В солнечных лучах их грани ярко сияли, впитывая начало дня, в то время как внизу, в городе, в сиреневых садах и величественных парках все еще оставался бледный призрак медового утреннего тумана. Он неспешно просачивался между деревьев на узкие улочки района Погребальных Слов и полз по нему в объятия моря, ослабевшего после отлива.

Радуга крутым мостом перекинулась над столицей Треттини, но даже ее чистые, яркие цвета не могли затмить грандиозные постройки прошлой эпохи.

Остроиглыми шпилями башни грозили небу, вытягиваясь в струнку, словно солдаты на параде, возвышаясь над многоликим городом, который обожали легендарные герои прошлого. И таувины, и конечно же волшебники. В том числе Лавьенда, Войс и Тион. До сих пор три из четырех центральных районов носили их имена, и там находились самые высокие башни, относящиеся к герцогскому дворцу Каскадов, который во времена Единого королевства был резиденцией рыцарей-таувинов.

Воины давно сгинули, а постройка пережила все перипетии истории, Войну Гнева, Катаклизм, ничуть не растеряв прекрасного очарования.

Впрочем, не только центр Рионы сохранил свои башни, но и районы Соловьев, Пьяниц, Фехтовальщиц, Медовых Снов, Последних Песен, Свирелей, Пепельной Кучи, Фонтанов, Пьяных Садов, Соли, Мостов, Сгоревших Листьев, Погребальных Слов, Ниток, Трещоток, Клинков, Стилетов, Удавки, Сладкого Шепота.

В той части города, где жил Вир, называемой Пепельной Кучей, выраставшие из старых парков, крепостных стен и жилых кварталов башни были приметных и необычных расцветок: амарантовая, шафрановая, маджентовая, кобальтовая, лиловая, индиговая и аквамариновая.

Лиловая  единственная из тех, что пустовала, высилась в сердце неухоженного, умирающего грушевого сада, столь дикого и непролазного, что никогда не знаешь, что или кого найдешь в его уголках на следующий день  влюбленную парочку, пьянчугу или шаутта.

 Дурное место,  сказал парню старый Нунцио, когда Вир принес ему жаренных в масле маленьких осьминогов, таких красных от острого соланского соуса, что на них больно было смотреть, не говоря уже о том, чтобы есть, любому нормальному человеку.  Не шастал бы ты там.

 Что с ней не так? Во всех остальных живут люди. Эта же  я не встретил ни одного человека в округе.

 Потому что ты глупый чужак.  У Нунцио от морских гадов градом катились слезы, но он даже не морщился.  Но-но! Не тяни лапы к моему обеду! Ты кормишь  я рассказываю о происходящем в Рионе. Таков уговор между хозяином конуры и тем, кто за нее платит. Раньше Лиловая принадлежала роду де Тельви, но род взял и кончился. Не перебивай! Кончился потому, что с десяток влиятельных семей моего прекрасного города, да хранят его Шестеро, решили устроить заговор против прошлого герцога.

 Судя по тому, что де Тельви больше нет, заговор не удался.

 А ты умный парень, хоть и не треттинец,  погрозил пальцем Нунцио.  Заговор почти удался, если уж честно. Герцога они убили, среднего сына тоже. И трех дочерей. Но младший сын, его милость герцог Анселмо, разогнал всю свору. Не пощадил никого, утопил площадь Роз в крови, казнил всех в родах смутьянов, даже дальние семьи, без жалости срезав самые слабые ветви, не желая прорастания сорняков.

 Почему же башню не заняли другие? Сторонники герцога, например?

Нунцио хотел вытереть слезы, но на пальцах остались частички соуса, который попал в глаза, и несколько минут раздавались вопли, проклятья и просьбы принести воды. Затем как ни в чем не бывало тощий старик с острыми коленками вновь начал жевать дармовой обед.

 Откуда я знаю? Ну, расстроен был наш нынешний герцог после смерти семьи. Сперва старший брат отправился на ту сторону, а через годик, вот, заговор  и никого из близких, кроме матушки, не осталось. Испытывал он по этому поводу не самые приятные чувства. Мы  треттинцы, парень. Если уж мстим, то так, что земля горит. Вот и с Лиловой башней подобное случилось. Он приказал засыпать землю вокруг нее солью и прахом тех, кто предал его. А двери залить свинцом. Еще говорят, его матушка прокляла там каждую пылинку. А в моей стране верят в силу проклятий. Не ходил бы ты туда. Болтают, там видели шаутта.

В лунных людей ученик Нэ не верил, а башня слишком сильно терзала его любопытство, чтобы он не пошел к ней. К тому же парень искал тихое место  звонить в колокольчик, как наставляла его Нэ. В комнатушке, которую он снимал, или на ближайших улицах звон привлекал бы к себе слишком пристальное внимание. Странный приметный чужак, да еще и сумасшедший.

Нунцио оказался прав. Земля вокруг строения до сих пор оставалась белой от соли, а двери залиты свинцом. Нижние окна располагались на высоте двенадцати ярдов, но Вир принял вызов и забрался туда, сперва по деревьям, а после перепрыгнув на стену.

Ловкость и высокий рост помогли ему достичь цели.

Как выяснилось, Вир далеко не первый, кто побывал здесь после того, как хозяев лишили собственности.

Город есть город, и в нем всегда найдутся те, кто не боится суеверий, но нуждается в крыше над головой в тяжелый жизненный период. Бездомные, беглецы, странники и преступники. На полу остались следы костров, а на потолке мазки копоти. В одном из залов Вир обнаружил солому, которую использовали в качестве лежанки. На стенах несколько надписей, в большинстве своем безграмотных, и множество неприличных картинок, сделанных углем.

Но люди тут являлись всего лишь гостями. Настоящими хозяевами были птицы  полы, лестницы и комнаты оказались изгажены слоями помета разной степени давности, многочисленными перьями да редкими трупиками и скелетиками голубей, умерших от старости или болезней.