Нет, но у меня есть подозреваемый.
Под подозрениями находился некий породистый красавчик-брюнет китиарских кровей, с которым Алекс не поделил девушку. Потому что ни он, ни Виктор делиться своим не умели. А китиарцы, как уже точно знал детектив, не прощают обид. Для мастера уровня Майера сгенерировать телефонный разговор голосом Коллингейма на один щелчок пальцев.
Вот и отлично, Брукс дружески похлопал детектива по плечу. Найдете Томаса, определитесь со своими подозрениями Глядишь, к тому времени уже и Джереми успокоится. Уокер всегда был вспыльчив.
Тут до Алекса дошло, что «Джереми» и «Дж. Дж. Уокер» одно лицо.
Но отходчив, закончил Неукротимый Ронни.
И неуверенно покачал растопыренными пальцами в жесте «so so».
Такой изящный намек, что если Коллингейм будет хорошо себя вести, за него замолвят словечко. Или хотя бы снимут бирку «волчьего билета».
Я буду искренне благодарен за помощь, ответил на щедрое предложение детектив, без задней мысли протягивая руку для пожатия.
И лишь спустя секунду подумав, захочет ли сам сенатор Брукс лишний раз мараться об его руку. Но он пожал. Крепко и уверенно. Вот такой он, Неукротимый Ронни, которого не могут остановить на пути к победе ни летний зной, ни зимняя вьюга. Только мелкий белобрысый полубой. Которого Алексу надлежит выцарапать из норы, в которой тот засел. Или куда его засадили. Про «засадили» можно было бы продолжить, но детектив не любил эту тему.
И еще, тихо произнес сенатор, отпуская руку Коллингейма, пожалуйста, никому не говорите. О происшедшем знаете только вы, я и Глен. Для всех сотрудников Томас Шуз вынужден уехать в дальний рабочий поселок, чтобы поухаживать за тетушкой.
Тетушка, видимо, согласно легенде, прячет под подушкой миллион. Иначе с чего бы Томас Шуз, окрещенный в народе подходящим случаю прозвищем «Блуберри», сорвался бы в разгар избирательной кампании своего босса в Дальние Кренделя с корзинкой, полной пирожков?
Понял, кивнул Алекс.
Сказали «к тетушке», значит «к тетушке». Всё равно теперь менять легенду уже поздно.
Сенатор кивнул в ответ и вышел из кабинета.
Глава 3
На месте Блуберри хозяйничала рыжая девица. Огненно-рыжая молодая особа со вздернутым носиком ковырялась в ящиках стола. Судя по тому, что при звуке открывающейся двери она не подпрыгнула и не завизжала она имела на это право. Что сразу подтвердил сенатор:
Это Вивьен Марлоу, детектив, она временно замещает Томаса, пока тот вынужден нас бросить по семейным обстоятельствам, уведомил Брукс.
Вивьен резанула по Алексу острым, как джапанизская катана, взглядом и решила, что большего он не заслуживает. Сенатор, видимо, тоже решил, что Ванесса не та фигура, которая требует долгого рассмотрения, поэтому решительно направился вглубь здания. По тем самым коридорам, которыми Коллингейм шел в приемную.
Вот мы и пришли! гордо сообщил сенатор и решительно дернул дверь, из-за которой детектив минут десять назад слышал спор. Знакомьтесь: Мозг и Сердце нашего офиса! Это детектив Алекзандер Коллингейм, о котором я говорил, сообщил Брукс Мозгу и Сердцу.
А это, теперь сенатор говорил для Алекса, прошу любить и слушаться: Энтони Парсон, менеджер избирательной кампании
Высокий, солидный мужчина в дорогом костюме оторвал пятую точку от подоконника, на который опирался, и сделал шаг навстречу вошедшим. Он был рослым, на вид под пятьдесят. Коротко отстриженные волосы были припорошены сединой. Лоб рассекали глубокие морщины. Из-под темных еще бровей прямо смотрели серые глаза, от которых разбегалась паутинка мелких бороздочек. Прямой, довольно широкий нос. Волевой, четко очерченный подборок. Приветственная улыбка на губах.
Добро пожаловать, приятным баритоном произнес Парсон.
и Барбара Ожешко, руководитель избирательного штаба, продолжил представление присутствующих Брукс.
Алекс не совсем понял, кто из пары был мозгом, а кто сердцем, но то, что Барбара Ожешко была Твердой Рукой этого офиса, было ясно с первой минуты знакомства.
Барбара сидела за столом, откинувшись в кресле и сложив руки на груди. Ее точеное лицо стервы транслировало лишь одну мысль: «Подчинись или умри». Возраст по лицу или фигуре было определить невозможно. То и другое могли принадлежать только фарфоровой куколке. На такое совершенство не способна даже генная инженерия Китиары. Только шприц и скальпель пластического хирурга. Это была блондинка с осанкой профессиональной балерины. Темно-карие глаза, длиннющие черные ресницы, темные брови и яркая красная помада в дополнение светлым волосам создавали потрясающе яркий, но каким-то чудом не вульгарный образ. Красные губы были поджаты, а взгляд карих глаз выражал неодобрение. У Алекса мелькнула мысль, что возможно несколько минут назад здесь обсуждали именно его.
Барбара (Алекс был готов поклясться, что между собой ее называли не иначе как «Барби») поднялась с кресла, подошла и тоже по-мужски протянула ладонь для крепкого рукопожатия. Рука у кукольной блондинки действительно была твердой. Похоже, она дружила с физическими нагрузками.
Надеюсь, вы окажетесь полезны, процедила она, осматривая Коллингейма придирчиво, как породистого рысака на аукционе.
Я тоже на это надеюсь, произнес детектив, почтительно склонив голову.
Барбара кивнула с видом королевы, принявшей клятву верности у рыцаря.
Я провожу Алекзандера к Рэттлу и объясню правила, ровно, без капли подобострастия, сообщила она сенатору.
Вы моя палочка-выручалочка, расплылся в улыбке Брукс.
Королева одобрила комплимент и указала Алексу поворотом головы, чтобы он следовал за ней. Сзади Королева была тоже без изъянов. Она не вызывала, как Тайни, щемящей нежности в сердце детектива и необузданной жажды ниже. Но она была красивой женщиной, а Коллингейм был мужчиной и отдавал должное ее пигмалионам в белых халатах.
Мы лицо кампании, произнесла она голосом учительницы начальных классов, позволив детективу ее нагнать. Мы все должны выглядеть безупречно.
Барбара еще раз прошлась по Алексу беглым взглядом.
У вас неплохие природные данные, поставила она диагноз. После юриста я провожу вас к нашему стилисту, он выдаст вам что-нибудь приличное.
Я в состоянии приобрести что-нибудь приличное, не выдержал Коллингейм.
Королева остановилась и развернулась к нему:
Почему же вы тогда ходите, как бомж?
Потому что в этом состояла моя работа, может быть? осклабился Алекс. До позавчерашнего дня, выдал он уже тише.
Простите, детектив, неожиданно легко признала свою неправоту Королева. Я не подумала об этом. Но теперь ваша работа будет состоять в том, чтобы выглядеть безупречно. И обеспечивать безопасность сенатору Бруксу, разумеется.
Судя по интонациям, для Барбары Ожешко приоритеты стояли именно в таком порядке.
Она развернулась, как крейсер на рейде, вновь оказавшись к детективу кормой, и двинулась вперед, рассекая килем офисное пространство. Алекс, выдернув себя из прострации, поспешил следом. Кабинет начальника службы безопасности сенатора оказался на самом входе. Вроде, открытость и демократия, но бодигарды не дремлют. Они с Барбарой застыли на пороге. В кабинете сидели четыре человека в боевых хамелеонах. На первый взгляд, бездельничали. Но расфокусированные взгляды и, казалось, беспорядочные движения пальцев говорили, что стражи работали через гарнитуры.
Один, массивный, как Себ, поднялся с кресла и подошел ко входу. В отличие от китиарца, он не был красавцем. Могучий торс венчался бычьей шеей, в которой утопал ушастый шар головы. Левую щеку начальника службы безопасности, как он представился, пересекал глубокий шрам лазерного ранения. Наверняка Рэттл имел финансовые возможности удалить его с кожи. Но без него лицо начбеза казалось бы рыхло добродушным: плебейский нос картошкой, разлапистые уши-лопухи, полные губы-вареники. Шрам и серьга перманентной гарнитуры придавали ему грозно-пиратский вид. Стрижка у Глена Рэттла была по-военному короткой. Барбара смотрела на него сочувствующим взглядом. Скорее всего, ее эстетствующая натура не могла вынести подобное безобразие. Но была вынуждена мириться.
Это ваш новый сотрудник, сообщила она. После инструктажа и юриста пусть подойдет ко мне.
И всё. Никаких тебе: «Знакомьтесь, Алиса, это пудинг!»
Глен Рэттл, начальник службы безопасности, нисколько не смущаясь, представился здоровяк.
Алекс Коллингейм, до недавнего времени детектив отдела убийств.
Да, мне рассказали эту байку с твоим звонком. Тебе когда сообщили? поинтересовался Рэттл, не сомневаясь, что это подстава. Впрочем, нужно быть Уокером, чтобы не сомневаться в обратном.
На работе.
И как, Уокер не распял? хохотнул начбез.
Я быстрее, ответил Алекс, не уточняя обстоятельства. Лучше самому дать невинный повод для насмешек, чем на тебя накопают что-то реально серьезное.
Про твое участие в захвате базы нирванщиков не врут? Глен глядел в лицо детектива испытующе.
Коллингейм пожал плечами:
Понятия не имею, под каким соусом это было преподнесено вам.
Давай на «ты». КаДе фарева? он протянул руку кулаком.
Алекс привычно воспроизвел связку. Почувствовал в душе горечь. Теперь, после Парадиза, этот жест для него ничего не значил и ничего не обещал.
Прости, ввести в курс дела смогу только после того, как ты подпишешь все бумаги, сообщил начбез.
Неразглашение? скорее констатировал детектив.
Глен кивнул:
Мы здесь постоянно на осадном положении. Поэтому да. Никакого выноса материалов за пределы офиса. Никаких снимков и диктофонов. Никаких левых аппаратов будешь пользоваться только защищенным коммом. Прозрачные линии связи. Предупреждаю сразу, чтобы потом не было никаких: «А я не знал». Всё, что происходит внутри этих стен секретная информация. Я доходчиво объяснил?
Коллингейм кивнул. Да уж куда доходчивее?
Юрист оказался образцовым клерком чуть моложе Алекса, но в пять раз зануднее. Коллингейм по его требованию дважды прочитал договор, один из них вслух. Под галозапись. Чтобы потом не было никаких «А я не знал», припомнились ему слова начбеза. Оплата по договору была в четыре раза выше зарплаты в управлении. В четыре раза! Плюс подъемные на «дресс-код». Можно жить.
После юриста Алекс вернулся в каморку СБ, где Рэттл также, под галозапись, заставил детектива прочитать штук двадцать инструкций на всевозможные случаи и коды и предупредил, что еще двадцать его ждет завтра. А потом тренировки в «поле». Хотя Алекса наняли не для этого, функции бодигарда с него никто не снимает.
С полной кашей в голове Коллингейма отправили на расправу к Королеве. На его счастье, Барбару вызвал Биг Босс, и блондинка лишь сообщила имя стилиста и его внутренний номер. Остальное сделали светящиеся указатели.
Если детектив думал, что самое страшное позади, то глубоко ошибался. Он познал прелести эпиляции: в носу, под мышками и в зоне бикини. Алекс пытался отстоять поросль у плавок. Но стилист был беспощаден.
Мы лицо кампании, процитировал он Барбару.
При чем тут мои ноги? возмутился Коллингейм.
Вот пойдет сенатор в бассейн, а вы как орангутанг с волосатой задницей, занудно сообщил стилист, собрат юриста. Про задницу он более грубо выразился. А по виду не скажешь, что он такие слова знает.
Задницу не дам, твердо сказал детектив, готовясь отвоевывать свою волосатость в интимном месте.
Очень жаль, печально ответил стилист, видимо, и собрат Блуберри тоже.
Потом была щипучая маска для лица, оформление бровей эпиляция, только когда хвост рубят по частям. Потом стрижка. Потом Коллингейма измерили. Везде. Ну почти везде, хотя Алексу показалось, что подлюга-стилист очень настойчиво рассматривал неизмеренную часть тела. Потом детектив был готов материться, но его неожиданно отпустили на все четыре стороны, сообщив, что костюм придет на дом. На новенький комм (старый заставили тут же сдать) прилетело сообщение от Рэттла, что его ждут завтра, в восемь ровно. Алекс привычно мазнул взглядом по зеркалу и встал, как вкопанный.
Из зеркала на него смотрел незнакомый элегантный мужик, по ошибке одетый в отребья. Может, стилист и собрат Томаса Шуза по левой лиге, но дело свое знал. Коллингейм и так собирался вечером набрать Тайни. Но теперь у него просто руки обожгло от желания схватить комм. Разумеется, пользоваться служебным детектив не собирался. Совершенно понятно, что он не только «защищенный», но и контролируемый сверху донизу. А демонстрировать свои разговоры с Тай посторонним мужикам он не собирался. Поэтому, выбравшись из офиса сенатора, Коллингейм первым делом отправился в знакомый бар, где привычно приобрел неплохую подержанную модель. Чем ближе подлетал Алекс к дому, тем сильнее у него свербело. Добравшись до квартиры, он обнаружил уже доставленные дресс-кодовые комплекты и светозащитные очки со встроенной гарнитурой. И он не удержался примерил. Теперь из зеркала на него смотрел законченный пижон. Детектив, улыбаясь, перебил с нового комма позывной, подписанный «Гипер». Тайни сейчас должна быть в нем, скорее всего в анабиозе, и возможно не ответит. Алекс ждал, считая гудки. Досчитав до десяти, он собирался сбросить. Но Тайни неожиданно ответила.
Алекс?.. спросила она потрясенно.
Детектив сполна насладился реакцией Роул, прежде чем сознание начало собирать воедино «неправильности» в ее облике.
Тайни, что у тебя происходит?! прорычал он, понимая, что, увы, потрясение вызвано не его офигительным видом. А чем-то очень-очень страшным.
Глава 4
Алекс, я в гипере, тихо произнесла Тайни дрожащими губами.
Я догадывался. Потому и набрал тебя на этот позывной. Прости, что с левого комма
Алекс, у меня иллюминаторы открыты, прошептала Роул, перебивая.
У тебя что?! Ты с ума сошла?!
Благодаря твоему вызову совершенно случайно нет, чуть слышно прошептала китиарка.
Еще никому не удавалось сохранить рассудок при виде того, что происходит за бортом в гиперпространстве. Никому. Кроме Тайни Роул. Блин.
Тайни, ты стоишь? Алекс включил режим «переговорщика».
Она кивнула.
Сейчас медленно, спокойно, не отрывая от меня взгляда, ляг на пол.
Изображение над коммом затряслось, пока китиарка выполняла его распоряжение.
Легла? спросил детектив, когда лицо Тайни нависло над ним. Молодец. Не отрывай от меня взгляд. Ты в рубке?
Она кивнула.
Где у тебя есть помещение без иллюминаторов, желательно, с запасом еды и теплой одежды, но хотя бы просто без «окон»?
В трюме, уверенно произнесла Роул, автоматически поднимая взгляд, визуально представляя образ.
Не отрывай взгляд! Тайни, как туда можно пробраться, чтобы на пути не было опасных зон?
Я пришла в себя, Алекс, спасибо.
Я буду на связи.
Да, конечно, кивнула китиарка, начав путь по-пластунски.
Давно ты так? Нужно было поддерживать зрительный контакт, чтобы она случайно не зацепилась взглядом за образы открытого гиперпространства.
Нет, только проснулась.
А какого хрена ты иллюминаторы открыла? прорычал Коллингейм.
Не нужно было отпускать ее одну. Хотя бы еще неделю продержать здесь, на Атоване. Чтобы убедиться, что ее психикой после насилия всё нормально.
Алекс, только не говори, что решил, будто я с катушек слетела. Образ Роул дернулся, но она восстановила равновесие. Я не открывала их. И должна была спокойно спать до точки выхода. Но автопилот меня разбудил, и снаружи было
Красиво? не сдержал любопытства Коллингейм. Страшно?
Потрясающе. Алекс, это просто потрясающе, она повела взгляд вверх в сторону, на этот раз вспоминая.
На меня, напомнил детектив, и снова оказался в ее фокусе.
Это потрясающе. Правда. Но это затягивает, как Как черная дыра.
Черт подери! Набери детектив ее на полчаса раньше, ему бы никто не ответил, потому что Роул была бы в анабиозе. Набери на полчаса позже, ему бы тоже никто не ответил. Уже.
Я на месте.
Китиарка опустила комм на пол, чтобы оставаться зоне видимости, сползла на пол по стене и обняла себя руками. Качество изображение было не фонтан, но было заметно, что ее трясет.
Тай, укройся, попросил Алекс.
Ничего, проговорила она, постукивая зубами. Это постадреналиновый отходняк. Сейчас пройдет.