Парень облегченно тянет вниз молнию своего дурацкого панциря на груди. Упрел, Маугли?
With Russian? So fifty-fifty неопределенно машет в воздухе рукой, не очень ка-ра-шо I`m Я есть Я учуздесьрусскисейчас. Здесь плохознать английски. Мнене помогатьOh! I`m Richard! Glad to meet you, very glad![8]
Виктор! протягиваю ему руку, You can call meВитёк! [9]
Вить-йокВитьйокВитьок!
А ты как думал? Это тебе не наших советских крабов истреблять безнаказанно.
Парень встает на ноги и с удовольствием потягивается. Да! Потрудился на славу. Добыть такое количество здоровенных камяхэто нужно не один десяток раз нырнуть на приличную глубину. В хорошей форме интурист.
Oh, super! What a gorgeous freshness! Listen, Вить-йок! I`ve a great idea! Let`s go with me! Realy! Over there! To Мик-калыч. Будь-ем куш-ать крап-пы! Come on![10]
Давай так, Ричард! Я так понял, ты со мной дружить собираешься? You`re going to be friends with me aren't you?
Парень расплывается в стандартной импортной улыбкеот уха до уха. Кого-то он мне из артистов точно напоминает. Вот только не могу понять кого. Звезда Голливуда, заблудившаяся
It would do well![11]
Ну, если ду вел, тогда не будете ли вы столь любезны, уважаемый мистер, общаться со мной по-русски?
Excuse me?
По-русски учись разговаривать, чурбан иностранный!
Чур-бан?
Yeap! That`s means a bad speaking in a foreign language guy.[12] Практиковаться со мной будешь!
I agree! Замь-ётано!
Ну, вот! Совсем другое дело.
Я беру сетку с крабами.
Помогу донести. Варите этих зверей без меня. Мненекогда. Дела у меня тут.
Стараюсь говорить простыми, короткими фразами.
Its so bad. Oh, sorry-sorry! Я сказатьжалко!
у пчёлки Не заморачивайся. Так говорят здесь учись.
Let`soh Давай тогда кино tonight вечер. In the cinema, sorry Побь-ед-да. Я жить тамне-поу-дау-ле-ко! Come on! Будь-ем прэк-тис. По русски. Please!
А, давай! Во сколько?
Вось-емpast middayкак етодвад-цат ноул. О-кей?
Идет, Ричард! Ну, я пошел. Давай лапу. Да, нет! Вот так! Да, это и называется «давать лапу». Растешь.
Я пожал руку импортному краболову и направился к пирсу.
Так, Олег уже на своей плоскодонке
[1] «Камяха»каменный краб на слэнге прибрежной шпаны.
[2] О, спасибо! Я не справился бысам.
[3] «Бархатные лапки прячут острые когти»английская пословица, аналог нашего «волка в овечьей шкуре».
[4] С такой добычей можно и без пальцев остаться.
[5] О! Да Вау! Ты говоришь по-английски? Да? Это очень удачно! Нет, правда!
[6] А я то, как рад
[7] А как у Вас с русским языком?
[8] Меня зовут Ричард! Рад знакомству, очень рад!
[9] Можешь звать меняВитёк!
[10] О, супер! Какая потрясающая свежесть! Слушай, Витёк! Есть отличная идея! Пойдем со мной! В натуре! Вон туда! К Михалычу. Будь-ем куш-ать крап-пы! Давай!
[11] Не плохо бы!
[12] Да! Это означаетнеумеха, плохо знающий иностранный язык.
Глава 27
Вблизи яхта «Орион» выглядит еще внушительней. С легким трепетом я поднимаюсь по трапу на это чудо, спустившееся с верфей Бремена без малого сорок лет назад.
Красавица. Ну и здорова! Метров двадцать в длину, не меньше. Хищные обводы узкого, выкрашенного в черный цвет корпуса создают ощущение легкости и стремительности пантеры, «бегущей по волнам». Парусное вооружение типа «иол»: две огромных мачты, как вызов всем морским стихиям. Паруса аккуратно свернуты на штагах и забраны в темно-синие чехлы.
Возле ходовой рубки топчется капитан Гришко в оранжевых брусках непотопляемого жилета и плавочках цвета легкомысленного аквамарина. Светится гостеприимством. Глядишь-ты, оно еще и радуется
Давай-давай, поднимайся! Приветствую, что называется, на борту моего судна. Чувствуй, как говорится, себя как дома. И не забывай, соответственно, что ты в гостях. Давай, не тушуйся!
Здоров, Кочет!
Ловлю на себе быстрый досадливый взгляд и, действительно, тушуюсь. Чего я на него взъелся? Хорошо ли, плохо, но мужик делает свое дело.
Извините, Степан Андреевич. Здравствуйте.
Старик! Какие извинения? Хорош выкать. Одно дело делаем. Кто старое помянет, как говорится
тому глаз примирительно поддакиваю и тут же снова не удерживаюсь от «гадостей», натягивают наспину.
Ха-ха-ха! Точно! Именно туда. Ну, давай-давай, проходи. Показывать буду что тут, да где
Я с любопытством оглядываюсь вокруг.
Значит-ся, так. Первое правило: на палубе особо не светиться. Здесь ты как на ладошке, Гришко постепенно седлает менторского конька, Если есть необходимость подняться на палубу, одеваешь жилет. В плане, хм, маскировки. Вот смотри, под этой банкой кой-какие пустяки для твоих размеров. Сан-Саныч подбирал. С Ириной
Я поднимаю тяжелую крышку сидения и вижу набор для подводного ныряния, спасательный жилет, спецовку и еще с десяток мелких и удобных предметов под мои габариты. Особенно мне понравились миниатюрные ласты зеленого цвета. С резиновыми ремешками, аккуратными ребрышками жесткости на глянцевой поверхности и кокетливыми отверстиями напротив предполагаемых пальцев ног. Заметно длиннее стандарта, но под размер моей мелкой ступни. И лёгонькие. Здорово!
Здесь капитанская рубка. Под ней машинное отделение, с заметной важностью продолжает экскурсию Гришко, Тут, если под парусами, человек шесть надо. А если на движке, можно и одному управиться. Покатаю тебя как-нибудь. Если хорошо вести себя будешь. Здесь коридорчик в трюм. Там две пассажирские каюты, камбуз, санузел. На баке знаешь, что такое бак? Ага, знаешь Там подсобки разные, такелаж
Степан Андреевич! Можно я сам посмотрю? Не хочу Вас отвлекать.
Ну давай-давай. Осваивайся. В правой каюте глянешь, там для наблюдения кое-что есть. Разберешься.
Мнется. Чего хочет то?
Вам надо куда-то?
Да, видишь ли в том то и дело, Гришко постоянно посматривает на берег, Объект у меня здесь. Ты, кстати, крутился возле него. Американец. Кучерявый такой.
Ричард, что ли?
Ого! Познакомились, значит? Ну, да. Ричард. Так. Ничего особенного. Что называется«чистый объект», ведем для профилактики. Для галочки.
А кто он вообще?
Сынок толстосума одного иностранного. «Золотая молодежь» буржуазного мира. Весной была регата. Международная. Он участвовал на «Звездном». Понравилось ему у нас, попросился остаться на лето. Папаша ходатайствовал, выступал за сотрудничество с СССР, делал серьезные взносы в детский туризм. Контора сынка проверила и разрешила остатьсятак и таскаем его пятый месяц. Пустышка
Понятно.
А о чем вы там говорили? спрашивает Гришко с деланым равнодушием.
Профессиональный интерес? Да ни о чем. Крабов он меня звал откушать. К Михалычу, коменданту здешнему.
Ну, да. Он у сторожа тут и околачивается все время. Михалыч мужик правильный. Воевал. К себе врага не подпустит. Ричард весь день у него крутится, если не болтается по городу. А ночью на съемной квартире. На Володарского. Снимают там вдвоем с соседом. Нашим, разумеется, подсадным. Да! досадливо машет рукой, Время только с ним теряем зря.
Так, Вы идите, Степан Андреевич. Идите. Я здесь огляжусь и по своему плану. Вы же наши дела знаете?
Откуда? делает круглые глаза Гришко, Ваши дела под другим грифом. Я только у истоков стоял, да помог пару раз по текучке. Нам чужого не надо. Своих орденов хватает. С антисоветчиками
Ну-ну.
Вот ключи. Отдашь потом коменданту. Ну, я пошел?
Идите, товарищ капитан. Я Вас больше не задерживаю.
Зыркает на меня с легким испугом и в замешательстве ныряет в трюм переодеваться. Он что, шуток совсем не понимает?
* * *
С уходом Гришко я по-хозяйски облазил всю яхту.
В крохотном машинном отделении немецкие корабелы умудрились впихнуть огромный дизель, занимавший добрую половину пространства. Зверообразного вида двенадцати-цилиндровый Зульцер казался чрезмерно мощным даже для такой крупной яхты, как «Орион». К тому же, выглядел он довольно стареньким и пошарпанным. Ну, да! Возраст, все-таки. Латаный-перелатанный. Он хоть, работает вообще?
В прошлой жизни до призыва в армию я четыре года учился на судомеханика. С Вовкой Микояном. Учились на мотористов, играли в ансамбле, один стал военным воспитателем, другойкоммерсантом. Вот такой вот жизненный «винегрет». Хотя, в движках я разбирался.
Почти так же как в нотной грамоте.
В одной из кают я нашел замечательный набор приспособлений для слежки на расстоянии. «Примочки» для «наружки». Перископы, подзорные трубы на штативах, бинокли. Особенно мне понравился небольшой цилиндрик, который оказался миниатюрной оптической системой сорокакратного приближения и легко умещался в моем кулаке. Недолго думая, я опустил этот микро-моно-бинокль себе в карман.
Не убудет от конторы.
Вообще, внутренний интерьер яхты выглядел внушительно. Врезки из красного дерева, горящая золотом латунь, декоративные полосы вороненного металлавсе создавало эффект сдержанной роскоши. И демонстративно-напускного аскетизма. Все строго, простоно только на первый взгляд. Такая «скромность» дорогого стоит. Для тех, кто понимает ее правильно.
А еще на яхте оказался серьезный запас продуктов и питьевой воды. На всякий случай, если я правильно понял. Объемистые топливные баки, судя по неаккуратному монтажунавешанные дополнительно на родные бачкитоже были залиты солярой до отказа. Контора была готова к любым неожиданностям. По крайней мерена море.
Наверняка тут есть и оружие. Недаром мой любопытный нос так и не смог проникнуть в некоторые подсобки, надежно прикрытые металлическими лючками.
Я с комфортом расположился в правой каюте и рассматривал через свой (уже свой!) моно-бинокль неспешную жизнь обитателей яхт-клуба.
Олег в стайке себе подобных с азартом гонял своего «Оптимиста» перед яхт-клубом. Круги нарезал по водной глади. За ним следить было скучновато. На берегу ребята постарше готовили к спуску на воду несколько более крупных яхт. Кто-то просто бездельничал, загорал или купался у пирса. По территории несколько раз проходили офицеры в черных штанах и кремовых рубашках, наверное, представители администрации данного заведения.
В дальнем углу у выхода я заметил Ричарда, который уже переоделся в шорты и курточку песочного цвета. Вместе с Михалычем они неспешно направлялись к одной из мастерской. Ричард изредка выразительно потряхивал головой.
«Русские слова выговаривает, догадался я с чувством глубокого удовлетворения, Я тебя научу нашу Родину-мать любить».
Из мастерской Ричард вывел за руль что-то двухколесное с мотором. Я спешно прибавил увеличение специальным колесиком. Фу-у! Я думал, как минимум, Харли Дэвидсон. А это оказался мопед! Да нет, даже не мопед, а обыкновенный «дырчик»велосипед с мотором. Разочаровал!
Я обратил внимание, как за штабелями спасательных плотов в панике заметался Гришко. Уходит объект! Капитан еще малость судорожно подергался, потом с нарочито деловитым видом вышел из укрытия и, демонстрируя крайнюю степень озабоченности, направился к выходу. Голову при этом держал так, чтобы Ричард не видел его лица. Ага! А про туфельки свои небесного цвета забыл? Такого разве с кем спутаешь?
Я перевел свой бинокль на воду. Где там Олег? Не понял!
Стайка яхтсменов продолжала кружить по бухте, но Олега среди них не было. Я метнулся на палубу: из каюты обзор был несколько урезан. Про маскировку в виде спасательного жилета, разумеется, благополучно забыл. Ну, конечно! Яхта Олега вместе с еще тремя суденышками носились уже в районе «Мартышки», миновав Александровский мыс и норовя скрыться за его выступом. Чего их туда понесло?
И опять «Мартышка»! А за следующим мыском, от которого скоро начнут строить южный мол, сразу начинаются загадочные «Скалки». С Херсонесом через бухту. И база торпедных катеров. Как-то стягивается все в одну точку
Ага! Яхта Олега с компанией вынырнула из-за мыса и направилась в сторону пирса, практически перед носом «Ориона». Я поспешно пригнулся на палубе. На причале что-то сердитое кричал тренер Олега. Достанется горе-путешественникам! Я спустился в каюту и стал через иллюминатор снова рассматривать сушу.
Ричарда уже не видно. Уехал, стало быть. Гришко тоже исчез. Из мастерской вышел Михалыч и свернул за угол в направлении своего домика. На территорию понемногу подтягивались взрослые яхтсменыдетское время заканчивалось. Детвора напротив, возбужденно гомоня, просачивалась наружу ограждения яхт-клуба. Дикий пляж постепенно пустел: с вечернего моря уже тянуло прохладой. Осень все-таки, несмотря на исключительно жаркий сентябрь.
Я не спеша обошел помещения яхты, закрыл на ключ все, что положено было закрыть, и выбежал по трапу на берег, не забыв на входе накинуть на стойку символическую цепочку. Вот времечко! Даже воров не боятся!
Олег ждал меня на условленном месте.
Ну, что, досталось от тренера? спросил я, приближаясь.
За что?
За нарушение территориальных вод. Чего вас на «Мартышку» понесло?
Да, все туда шастают! Боцман так, для порядка шумит. В этом лягушатнике не интересноне развернуться и не погонять на скорость. Пойдем?
К Михалычу надо зайти, передать кое-что. Ты подожди меня у ворот. Я быстро.
Давай.
Я бегом заскочил за угол подсобных строений. В густой зелени чуть на отшибе стоял приземистый домик татарского типа, символически огороженный, где низким штакетником, где простозарослями ежевики. Над домиком угрюмо нависал скальный нарост, делая строение визуально еще пришибленней.
Михалыч! крикнул я, забегая на полустертые от времени ступеньки, Ключи возьми! Михалыч!
В комнате душисто пахло вареными крабами. Да они и были тут же, в алюминиевой миске на столе. Рядом с двумя полупустыми кружками пива и красно-белой горкой крабьих останков на обрывке газеты.
Михалыч сидел у окна на табурете. Его правая рука лежала на столе, левая свисала между ног. Казалось, старый моряк вздремнул, прислонившись к простенку.
На первый взгляд.
Только мне, почему то и первого взгляда было достаточно, чтобы отчетливо понять шестым чувствомэто не сон.
Михалыч был мертв.
Глава 28
У меня даже мысли не возникло об естественности этой смерти.
Не знаю, почему. Следов насилия не было. Вещи не разбросаны, мебель не поломана, кругомполный порядок. Причин ухода из жизни пожилого человека могло быть множествоинфаркт, инсульт. Да, крабами мог отравиться, в конце концов. Или пивом не свежим
Но подсознание подсказывалонет!
Не мог старый фронтовик загнуться от тухлого краба. Не такие это люди. Вопреки рассудку, я был убежден, что старику ПОМОГЛИ умереть. Смертью необъяснимой, неуместной и чудовищно несправедливой.
Оглушенный случившимся, я столбом стоял в дверях. В голове бешено крутились обрывки вопросов: Кто? Кто это сделал? Кому это понадобилось? С какой целью? Ради чего?
Ответов не было. Мысль еще не оформилась в слова, но в сознании уже остро звенелоне должно быть места под Солнцем этому чудовищу, которое походя, лишает жизни ни в чем не повинного человека. Здесь, в мире моего детства кто-то злобно и коварно ломает равновесие справедливости, громит основы мироздания и кружит свою мрачную замысловатую карусель. И почему-то именно я всегда оказываюсь в центре этой черной вакханалии. И значит, именно я сделаю все возможное, чтобы уничтожить эту гадину.
Именно я
Сделав над собой усилие, я развернулся и на ватных ногах побрел в сторону администрации яхт-клуба. Справа у ворот нетерпеливо топтался Олег, чего-то хотел спросить. Я коротко отмахнулся от него и направился в дежурку. Мое сообщение о смерти коменданта вызвало естественный переполох среди офицеров на вахте. Беготня, вызов скорой помощи, доклад по команде начальству, снова беготня для перепроверкиво время всех этих суматошных телодвижений я под шумок овладел телефонной трубкой и по экстренному номеру коротко назвал шифр.
В конторе переполоха не было.
Группа во главе с Пятым была на месте минут через десять. С ними приехал один из врачей-экспертов, знакомый мне по нашему медицинскому флигелю, и Гришко, обалдело хлопающий глазами. Своего подопечного он оставил на съемной квартире под присмотром соседа-подсадки.
Теперь спецы деловито проводили первичный осмотр места происшествия, стараясь успеть до приезда штатных медиков. На скорую руку выяснили, что смерть наступила минут за двадцать до того, как я обнаружил тело. По времени получается, что Михалыч вышел из мастерских, вошел в дом, сел за стол ичерез десять минут умер. На теле повреждений не было. Крабы, пиво и соль, рассыпанная по столу, были собраны для анализа. Теперь Сан-Саныч с Ириной аккуратно обыскивали домик, а Сергей Владимирович уточнял у Гришко хронологию прошедшего дня. По минутам.