Люди зароптали.
Я хочу, чтобы он видел, с кем сражается.
А второй?
Второй безобидный и не причинял вам вреда, ответил Эйнар. В отличие от меня.
Васур так и сидел, озираясь по сторонам.
Пусть он тоже посмотрит, сказал Скуле. Как твоё имя, брат?
Эйнар Айварсон.
Иди за мной, Эйнар Айварсон. Ты не ответил на вопрос. Почему ты убиваешь нас? Что плохого мы сделали тебе?
Ничего. Но мой друг сказал, что хочет защитить эту деревню. А я хотел помочь ему, как он помогал мне.
Скуле остановился.
Похвальный поступок, ведь для этого и нужны друзья. А я поклялся спасти этих людей, но нарушил слово. У нас разные цели, брат Эйнар, совсем разные.
И какие у тебя цели?
Скуле поднял руку, приглашая идти дальше.
Когда меня изгнали, я пришёл в южные земли. Как навигатор, я хорошо разбирался в древней технике и стал антрубером. Но теки хранятся в руинах, где полно радиации. Или как её тут называют, проклятие Старого мира.
Он засмеялся.
Я спускался в очередную дыру в земле, где меня чудом не уничтожал какой-нибудь Страж или ловушка, поставленная каким-нибудь шутником пятьсот лет назад, а потом блевал кровью от заражения. Наконец, мне надоело и я пришёл в эти леса, где живу уже несколько лет. Поэтому я такой красавчик.
Скуле опять засмеялся. Слишком часто он смеётся.
Не лучшее место для жизни, сказал Эйнар.
А кто говорил о жизни?
Вожак хохотал так долго, что закашлялся. Изо рта летели сгустки крови, но бывший навигатор вежливо отворачивался.
Всё смотришь на свой межер? спросил Скуле. Я и сам знаю, что тут нельзя долго жить. В деревне лучше, есть чистая вода, а ветер не доносит ядовитую пыль, всё остаётся здесь. Там жили хорошие люди. Лесорубы иногда давали мне еды и воды, чтобы моё тело протянуло ещё немного. Я не заслужил быстрой смерти и должен был сполна насладиться агонией. Деревенские жили к югу от ущелья, а на севере начинались земли Детей Левиафана. Впрочем, когда я пришёл сюда, они и были детьми. Вот только генералы почему-то забыли, что дети растут. Добро пожаловать, брат. Это теперь наш дом.
Это место не походило на стоянку бандитов. Слишком много женщин, сидящих на скудных пожитках. Дети, которые играют друг с другом. Старики и раненые. Некоторые умирают. Очень мало тех, кто способен к бою. Это место похоже на лагерь беженцев, пропитанный страхом, отчаянием и вонью. Они не выдержат долго.
Вот и мои соседи с юга, Скуле обвёл рукой вокруг. А как и все люди в этих местах, они очень упрямые и своевольные. Они забыли далёкого короля Пепла, но он сам пришёл к ним. Ангварену нужны леса, чтобы поддерживать огонь своих мануфактур и фабрик. Люди отказались рубить деревья для короля, тогда он прислал других лесорубов, которых охраняли аниссары. А кочевники из диких пустошей не из тех, с кем можно спорить. Они прогнали старых жителей.
Но ведь они говорили Эйнар замолчал. В эту ложь он легко поверил и даже не задумался, зачем обычным людям уходить с родных земель.
Их прогнали в ущелье, сюда. И они попросили меня о помощи. Только великая нужда заставила просить о помощи столь гордых людей. Я хотел им отплатить за добро и провёл их на север, в Лефланд, в шахтёрский городок рядом с границей. Это место во владениях Маленького Левиафана, там добывают то, что нужно жестокому мальчишке. Мы стали работать в шахтах. Тяжёлая жизнь среди людей, готовых на рабский труд ради глотка Дыма, ради одной секунды счастья, после которого наступает тяжёлое похмелье. Но мои друзья привыкли к трудностям. И они приняли меня, я наконец-то обрёл дом после стольких лет. Своё собственное пристанище. Друзья, которым ты нужен, вот это важно. Не место, а люди, ради которых живёшь. Ты изгой и понимаешь, что это значит.
Да.
Мы верили, что это ненадолго. Даже в Лефланд поступают новости из внешнего мира, о том, что островной герцог начинает войну против короля Пепла. Мы не интересовались политикой, но верили, что вернёмся, когда островитяне разгромят пепельников. Ангварен всегда проигрывал Эндлерейну, Скуле присел возле дерева. Люди даже молились Спасителю, чтобы тот помог красным плащам победить.
Он отложил в сторону щит и сильно закашлялся.
А после мы стояли и смотрели, как остатки армии островитян переправляются через реку. Тогда люди пали духом. А бандиты, что правят городом, две семьи, ненавидящие друг друга, становились всё наглее. От нас требовали работать всё больше и больше, а те крохи, что нам платили, заставляли тратить так, как им надо. Это рабство, а я и мой новый клан не рабы! Мы сбежали оттуда, но не знали, куда идти. Через реку мы переправиться не могли, как не могли и пересечь пустошь. Оставался только один путь и я, как единственный воин, дал клятву, что проведу свой новый клан на юг.
Он засмеялся, но совсем тихо.
Но получилось вернуться только сюда, где я умирал годами. На месте старой деревни была новая, в которых жили изгнавшие нас люди. А их охраняли воины и рыцари. Слабые и израненные после битвы, но это слишком опасная цель для отчаявшихся лесорубов. Мы начали болеть. Здесь даже воздух ядовит, не говоря о воде и еде. Не все такие крепкие, как я, Скуле прохрипел, он уже не мог смеяться. Мы оказались в ловушке. Везде нас ждала смерть. На севере от пустыни и рук бандитов. На юге от копий и ружей. Или здесь, долгая и мучительная.
Васур присел возле тощего ребёнка и протянул ломоть хлеба. Ребёнок взял еду, но даже не удостоил странного парня и взглядом.
Вы хотите вернуть деревню? спросил Эйнар.
Мы хотим, чтобы дети прожили чуть дольше нас самих. Нет смысла захватывать то место. Если не будет леса, придут солдаты и убьют всех. Люди хотят на юг, чтобы не умирать здесь. И завтра мы заплатим за это.
Что вы собираетесь делать?
Те из нас, кто может держать оружие, пойдут в последний бой. Мы заплатим своими жизнями, чтобы отвлечь вас хоть ненадолго. Остальные, кто ещё может идти, прорвутся через ваши укрепления и пойдут дальше, сколько хватит сил. Кто-то умрёт в бою, кто-то от жажды и голода, кого-то убьют разбойники или дикие звери. Или тот яд, что мы вдыхаем каждый день. Но если хоть кто-то выживет, то это будет не напрасно. Мы пойдём дорогой смерти. Завтра ты увидишь атаку мертвецов.
Его трясло от смеха, так сильно, будто он сейчас умрёт.
Так если вам нужно пройти, почему вы не договорились с новыми жителями? Вы ведь даже не пробовали!
Мы верили в переговоры до последнего. Когда гарнизон ушёл, я и несколько человек пошли без оружия к пепельникам на поклон. Мы просили их пропустить нас, дать еды и воды. Мы клялись, что не причиним зла. Но они боялись нас и нашего гнева. И с ними остался рыцарь. О, это славный воин. Он живёт войной и чужими смертями. Для него мы враги, а своих врагов он привык убивать, будь это беззащитный старик или пятнадцатилетний мальчишка. Я позавидовал боевой ярости, но не позавидовал погибшим. Рыцарь так быстро вышел из себя, что мы даже не успели договорить.
Он уже стонал от смеха, с уголка рта побежала струйка крови. Сидящая неподалёку женщина приставила палец к губам и Скуле тут же замолчал. Эйнар пригляделся к ней. У неё что, младенец? Ледяной кулак сжал сердце.
Отойдём подальше, пока я всех не разбудил, вожак с трудом поднялся. В этом самое смешное, брат. Мы ненавидим их, потому что они изгнали нас с родной земли и мы хотим справедливости! А они ненавидят нас, ведь теперь это их земля и они хотят справедливости! Воистину, ненавистьэто дитя справедливости!
Ты безумец, сказал Эйнар, слушая жуткий хохот Скуле.
В этом сумасшедшем мире стать безумцемзначит очнуться, он застонал и взялся за живот. Но и тогда мы не потеряли надежду на благополучный исход. Мы хотели драться, но не убивать. Один бой, который показал бы нашу решимость. Нас было больше, мы хотели убить одного лишь рыцаря, тогда остальные стали бы сговорчивее. Победа малой кровью. Но так не бывает. Появился ещё один рыцарь, молодой и не ведающий жалости. Он жалил своим клинком без сострадания, убивая одного за другим. Этого человека ты называешь своим другом, брат Эйнар?
Да. Он думал, что исправит этим свои ошибки, а я хотел ему помочь. Если бы он знал правду. Мы же считали вас разбойниками.
Это честный ответ, брат. Я тоже хочу исправить свои ошибки, но пока только повторяю их. Нам не хватает доверия друг к другу, но теперь уже поздно. Мы готовились к новой атаке, но вы взяли мушкеты, чем окончательно убили наш боевой дух. Никто не хотел идти сражаться, и мы ждали смерти. Но нас не бросили. Наши друзья в шахтёрском городке сбежали оттуда, несмотря на все трудности, и пришли к нам на помощь. Это не воины, но им тоже нечего терять. Мы пошли в бой, прямо в дождь. Жаль только, что мы проиграли. Но мы не сдались.
Он замолчал и почесал руку, отчего разбередил пару язв на коже.
Для меня не осталось ничего в этом мире, как и для большинства людей в моём клане. И по ту сторону тоже нет ничего. Там нет вечного пира, нет бесконечной войны и предков, нет ни рая, ни ада. Ничего. И нам остаётся только надеяться, что хоть кто-то переживёт резню. И я прошу, что ты дал шанс хоть кому-то прожить ещё немного. Теперь уходи, ты видел всё.
А может Эйнар потёр голову.
Шальная мысль казалась слишком радостной для этого места и он сдержал улыбку. Но это был выход.
Что ты задумал?
Может, завтра никому не придётся умирать?
Даже если ты уговоришь своих пропустить нас, мы не поверим вам и резни не избежать. Слишком сильна ненависть между нами.
Есть другой вариант.
Глава 7.15
Жители деревни замерли, услышав лай собак, но охотничий рог молчал. Людвиг всматривался в северный проход, пока не различил в сумерках знакомый силуэт.
Долго же тебя не было
Ты чего не в постели, Эйнар запыхался. Где Дитрих?
Где-то в деревне. Как сходил?
Я он задумался. Доверься мне.
О чём ты?
Нордер побежал дальше, а следом мчался парень-поводырь. Он-то откуда взялся?
Людвиг чувствовал себя лучше, но всё равно не мог идти быстро и опоздал к началу разговора. Возле дома старосты собралась небольшая толпа.
Всадники, в броне, около десятка, Эйнар даже не отдышался. В красных накидках. Там что-то нарисовано было, не разглядел. Будто огонь.
Дитрих вскочил с лавки, роняя палку. Староста осенил себя кругом, остальные зашептались.
Спаситель, помилуй. Красные плащи пришли.
Это вторжение или разведка? спросил рыцарь Пепла. Ох, чуял я недоброе.
Людвиг пытался поймать взгляд Эйнара, но тот отводил глаза. Откуда здесь Огненная? Она должна быть с остальной армией в Стурмкурсте. Или отец решился на отвлекающий манёвр? Но почему тогда северянин не сказал сразу? Что-то здесь не так.
Но их всего десять, возразил кто-то из лесорубов.
Даже десяток перебьёт нас! рявкнул Дитрих. Вы можете сражаться с бандитами, но против рыцарей, а тем более красных плащей, вы бессильны. Нужно отходить.
В руины, где вы укрывались в прошлый раз, подсказал Эйнар, почти не раздумывая. Туда влезут все.
И нам придётся бросить деревню? запричитал староста. Они же тут всё сожгут! А если они решат сломать те двери?
Даже с оружием Старого мира это невозможно.
Нордер утёр пот. Селяне начали спорить, а Людвиг поймал встревоженный взгляд Ханны и улыбнулся. Она успокоилась. Поводырь со священником тоже здесь, паренёк что-то нашёптывал старику. Слепец слушал не перебивая. Нордер глядел на них с тревогой, правая рука вцепилась в топор, чтобы не дрожать.
Эйнар врёт. В ущелье нет красных плащей. Он посмотрел на Людвига виноватым и умоляющим взглядом.
Нужно прятаться, сказал Дитрих, пристукнув булавой по заборчику, чтобы все замолчали. А я прослежу, что ублюдки собираются делать. Если выживу, расскажу нашим.
Я смогу проследить, торопливо выпалил Эйнар. В лесу они меня не заметили, не заметят и сейчас. Затаюсь где-нибудь, мне проще, чем вам.
Да, спасибо, господин Губерт, Дитрих поднялся, собираясь отходить, но остановился и внимательно посмотрел на северянина. Старый рыцарь сомневается, это легко понять даже одним глазом. Что вы думаете, сэр Эммерик? Выполнит ли он эту задачу?
Дитрих верит Людвигу и спрашивает на самом деле другое. Не обманывает ли нордер?
Да, Губерт справится.
Рыцарь-предвестник кивнул и ушёл. Вряд ли сомнения его покинули. Уходили и остальные, Эйнар тоже собрался уйти, но Людвиг преградил ему дорогу и схватил за руку.
Что ты, Вечный на твою голову, задумал?
Помоги им спрятаться и пусть сидят там, выдавил из себя нордер. Я знаю, что делаю. Так будет лучше.
Надеюсь на это. Но ты
Ты доверяешь мне, Виги? Если да, то помоги. Пожалуйста. Я всё объясню, но потом.
Людвиг выпустил руку.
* * *
Эйнара била дрожь, но не от ночной прохлады. Он надеялся, что лесорубы уберутся из деревни до рассвета. Весь план казался совершенным и непродуманным дерьмом. Даже обычно доверчивый Людвиг понял, что что-то не так. Нужно было ему рассказать, что после того, как лесорубы спрячутся, беженцы пройдут на юг, без боя. И, может быть, выживут.
Куда ты с коровой? заорал Дитрих. Сказано же, хватай самое ценное и бегом в пещеру.
Так это и есть самое ценное.
Оставь её здесь, идиот!
Людвиг шёл вслед за остальными. Нужно его окликнуть и спросить совета. Что сказать потом, когда выяснится, что деревня целая и никаких красных плащей не было? Что сказать про внезапно исчезнувших людей, которых считают разбойниками? Ничего из этого Эйнар не продумал, как всегда. Это дело не для одного.
Но ведь парень всем растрепал, что с ним нордер. Сказал Анхелю про Сеть. Людвиг не думает, что говорит и слишком быстро выходит из себя. А ещё он доверчивый и непременно спросит совета Дитриха, с которым сдружился за последнее время. Или проговорится девке. Тогда этот безумный план закончится бойней.
Эйнар расскажет ему потом, когда всё закончится. Рыцарю будет тяжело узнать, что они убивали не бандитов, а обычных людей. Лучше сказать потом, когда уйдут на сервер. Вдруг он выйдет из себя и убьёт кого-нибудь из местных? Пусть лучше узнает, когда всё закончится.
Людвиг ушёл и шанс на его помощь исчез. Островитянин понял, что красных плащей там нет, но пока ничего не сказал. Лишь бы молчал и дальше.
Где-то вдали прогремел гром.
* * *
Кота не нашла, пожаловалась Ханна, поправляя висящий на плече мушкет.
Никто ничего ему не сделает, ответил Людвиг.
Селяне шли бесформенной толпой, неся пожитки и носилки с ранеными. Не забыли про собак, но оставили коров. Оружие не бросили. Людвиг шёл следом, постоянно запинаясь. Без второго глаза даже идти сложно, а о фехтовании теперь можно забыть навсегда. Оставшийся глаз обманывает и не даёт верно оценить расстояние.
А эти рассказы о красных плащах правда? спросила Ханна.
Почти всё, признался он. Кроме совсем уж невозможных вещей.
А правда, что они не горят в огне? спросил навьюченный сумками староста.
Папа, это сказки, Ханна фыркнула. Как человек может не гореть в огне?
Так это и не люди.
Горят, сказал Людвиг.
Ханна чуть сбавила шаг и подождала, когда отец уйдёт вперёд.
Ты был со мной честен, а я с тобой не до конца.
О чём ты?
Это расплата за то, что мы совершили, за наши ошибки.
Какая расплата? Людвиг чуть повысил голос и она зашипела, приставив палец к губам.
Мы так и не сказали вам. Здесь раньше жили другие люди.
Дитрих говорил.
Этих людей прогнали в ущелье. Мы думали, что там они погибли, но они остались в живых, и мы боялись мести. Вот мы и собрали оружие.
Погоди, то есть
Мы позвали сэра Дитриха на помощь. Они пришли к нам безоружными, просили воду и разрешение пройти. А рыцарь не знал правды. Когда он начал их убивать, мы не остановили его, думали, что после этого старые жители испугаются. Мы, даже стыдно сказать, обрадовались этому. Но всё стало только хуже. И расплата наступила.
Людвиг едва устоял на ногах. Что же он натворил? Как они они солгали. Сколько же он убил? Всё это время руки затряслись. Он прислонился к дереву. Он думал, что убивал разбойников, тех, кто заслужил смерти, тех, кто хочет напасть на мирных людей. А ведь стоило задуматься, что жертвы не похожи на бандитов. Но нет, в порыве искупления одного зла совершено другое, более чудовищное.
Они лжецы.
Полузабытое чувство ярости вновь вернулось. То чувство, когда он прикончил друга Эйнара, когда убил тех молокососов, когда убивал роботов, которые хотели его защитить. Ярость, про которую Людвиг думал, что она никогда не вернётся.
Они обманули его.
Тебе плохо?
Да.
Если бы хоть кто-то сказал раньше. Получилось бы это предотвратить? Теперь уже не узнать. Знает ли Эйнар? Может быть, из-за этого он так себя ведёт? Что задумал нордер? Вопросов становилось слишком много, а раскалённый гвоздь в голове проворачивался, не давая думать.