Подвернувшийся под ногу табурет полетел в стену. Эйнар едва перевязал рану, помогая зубами, потом рухнул на матрас. Нож прошёл по предплечью и локтю, теперь всё это дико болело.
За окном послышался смех, тупой рыцарь кадрит девку с её сраной кошкой. Если бы не его заскоки, они бы уже пришли в Лефланд.
Давай им поможем, прошипел Эйнар и пнул табурет ещё раз, Они же беззащитные. Да иди в жопу, говнюк!
Боль не успокаивалась, повязка пропиталась кровью. Нужно делать сначала.
А чего ты тут всё ломаешь?
Дурацкая улыбка рыцаря ушла, и он подскочил поближе, при этом наступил на ногу и задел коленкой.
Эйн, что с тобой? Ты ранен?
Нет, мать твою, я в полном порядке, проговорил Эйнар, пытаясь зубами развязать узел.
Что же ты не сказал? Я не видел
Пока ты там играешь с девкой и строишь глазки кошке, я руку перевязать не могу!
Мысль, что не надо было вести себя, как обиженная плакса, а сразу позвать на помощь, обозлила ещё больше.
Я не видел, сказал Людвиг. Прости. Давай перевяжем ещё раз. Говори, что делать, я буду твоими руками.
Он улыбнулся. Прикончил несколько человек, даже не поморщившись, а теперь лыбится. Но глупая злость проходила. И в самом деле, зачем устроил истерику?
Ты хорошо держался, Эйни. Молодец. Если бы не ты
Он наложил мазь на ткань и крепко перебинтовал рану. У парня такой участливый вид, что даже раздражает.
Болит?
Угу.
Я не только про руку, Людвиг смотрел в глаза. Сам знаю, каково тебе. Если нужно поговорить
Нет.
Если захочешь, я рядом, рыцарь похлопал по плечу и подошёл к сумке, роясь в содержимом. Даже не спросил разрешения. Я возьму твою запасную рубашку?
Угу.
Спасибо, брат. У меня просьба к тебе. Несколько человек ранено. Ты поможешь?
В моём состоянии?
Больше некому, Эйни. Посмотришь? Людвиг натянул рубашку и набросил сверху ремень с мечом.
Ладно.
Спасибо. Столько дел сегодня, а я даже не уснул, рыцарь вышел и придержал дверь, чтобы не хлопнула.
Этому лесорубу досталось. Топор раздробил локоть. Вряд ли бородач когда-нибудь сможет согнуть руку. Но он не издал ни звука, пока Эйнар чистил рану и делал перевязку, лишь слёзы текли на бороду. Жена, здоровенная бабища, держала мужа за плечи.
Вы её не отрежете? спросил лесоруб.
Посмотрим, буркнул Эйнар. Если к вечеру будет вонять, то кх, он провёл ребром ладони по столу.
Резать точно не придётся, но пришлось помазать рану средством Берны, чтобы не было гноя. Но нечего их радовать. Бородач и жена обнялись, настало время следующего. Парень, который едва начал бриться, рыдал, обхватив выбитое из сустава плечо. Это легко, было много практики.
Кто тебя так?
Стрелял, отдача сильная, сквозь слёзы сказал пострадавший. Будет больно?
Чудовищно больно, заверил Эйнар.
Парень обмяк, но сознание не потерял. От усилия заболела собственная раненая рука. У остальных раны легче, в основном ушибы и царапины. Бандиты настолько истощены, что не могут бить в полную силу. Тем лучше. Можно, наконец, идти спать.
Едва он лёг, как началась пальба. Вот и уроки стрельбы, теперь об этом знают все. Но, может, разбойники испугаются и больше сюда не сунутся? Спать невозможно, Эйнар то и дело возвращался мыслями к прошедшей ночи. Он ждал, когда придёт раскаяние и жалость к мёртвому парню, но ничего не было.
Он вышел наружу и немного прогулялся. Священник читал проповедь нескольким собравшимся, в основном раненым. Лучше обойти злыдня как можно дальше, но рядом с ним сидел поводырь. Откуда бродячий священник знает погонщика боевых машин? И как паренёк открыл дверь, которую сделали в Райдзин Технолоджи? В армии Левиафана и его Детей все машины из Риттер Инкорпорейтед, это известно каждому антруберу.
Все мы ошибаемся, у слепца сильный голос, его слышно издалека. Такова наша природа и мы обречены совершать ошибки, а иногда и повторять. Лишь Спаситель не может ошибаться. Он говорил, что если человек оступился, помоги ему, если он совершил ошибку, то поправь, но не обвиняй, иначе всё повторится. Спаситель велел людям не только прощать друг друга, но и себя. Чрезмерное раскаяние может превратиться в клетку, из которой нельзя выбраться.
Он откашлялся и громко харкнул на землю.
Спаситель любит всех своих детей и не желает им зла. Однажды Он предстал перед людьми воочию. Люди возрадовались, узрев Его, и начали возносить Ему хвалу, но Спаситель остановил их. Разве вы не видите, изрёк Он, что это я восхвалять вас должен. И начал Он восхвалять людей и возрадовались они ещё больше.
Поводырь посмотрел на Эйнара и что-то прошептал слепцу на ухо. Тот нахмурился.
А теперь идите, добрые люди. Идите с миром.
Редкие зрители разошлись. За деревней раздался ещё один залп, довольно жиденький.
Если ты храмовник, признайся сразу, сказал священник.
Я не храмовник, ответил Эйнар.
Значит, антрубер. Тем лучше, у грабителей руин есть хоть какая-то порядочность. Васур рассказал о вчерашнем.
Он умеет говорить?
У тебя память ещё хуже, чем у меня. А я точно помню, что упоминал об этом.
И что он рассказал?
О забытых людях в древнем бункере. О погибших ночью. Другие смертны, да. Но я не другой, я буду жить всегда.
Что?
Знает, от тупых вопросов люди тупеют, слепец нахмурился. Васур иногда говорит стихами. Мальчик расстроился. Этот мир несправедлив для таких, как он.
Не только для него.
Священник хмыкнул.
Так и есть. Я потратил всю молодость, говоря людям об ошибках Старого мира. Пока не понял, что никто не знает, что это за ошибки. Но они повторяются, а я видел слишком не смейся.
Я не смеюсь, сказал Эйнар.
А я видел слишком много трупов в своё время. Каждый из них считал, что прав именно он, но правда не всегда может спасти жизни. Те люди, что напали у них своя правда, раз они готовы умирать за неё.
Васур отворачивался и пялился в землю, как стеснительный ребёнок. И как он видит через эти заросли волос?
Он разбирается в руинах.
Ты тоже.
Он открыл дверь.
Это не преступление, слепец хохотнул. По крайней мере, до тех пор, пока она кому-нибудь не принадлежит.
Ты меня услышал. Вам надо быть осторожнее. Я рад, что ты не грозишь мне и ему костром, но твой поводырьпогонщик боевой машины. Если о нём донесут
А кто донесёт? Пепельники не боятся старинных теков, они живут с ними с детства.
Мог донести я.
Тогда бы он с тобой не пошёл, священник потрепал Васура по плечу. Он ходит только за добрыми сердцами.
Эйнар засмеялся.
Что-то он так себе разбирается в людях.
Ты заперт в клетке своей вины. Прутья настолько толстые, что даже я их вижу. А ты за ними не видишь ни хрена. Ты ещё больший слепец, чем я.
Несёт какую-то чушь.
Просто будьте осторожны, Эйнар поднялся и отряхнул штаны.
Мы и так осторожны, антрубер. Но спасибо за заботу.
Глава 7.8
Уши болели от ружейного огня, глаза слезились от дыма, но воспоминания о первом бое почему-то не возвращались. Но они вернутся, в самый неподходящий момент.
Лесорубы ощетинились копьями и изображали какое-то подобие фаланги, а те, кто мог попасть в сарай хотя бы с десяти шагов, стреляли из мушкетов. Нечего и думать о втором залпе, мало кто может перезаряжать оружие без ошибок: у большинства не получается отмерить нужного количества пороха на полку, они постоянно задевают друг друга локтями, а один так закинул в мушкет десять пуль подряд.
Ведут себя ещё хуже, чем ночью, пожаловался Людвиг.
Они с Дитрихом отошли в тень, поесть и отдохнуть. Одолженная рубашка провоняла потом и горелым порохом. Надо попросить кого-нибудь нагреть воды, чтобы помыться. Ханна наверняка придёт вечером поболтать и нужно бы заранее придумать, о чём говорить.
Дай им время, прохрипел старый рыцарь. Пришлось слишком много кричать на туповатых подопечных.
Его нет, Людвиг разбил варёное яйцо об эфес меча. Уже через несколько часов стемнеет. Они придут.
Я не сомневаюсь. Как самочувствие, мой друг?
Эйнар, ещё более мрачный, чем утром, кивнул и левой рукой попытался оторвать ломоть хлеба. Людвиг помог, но обидевшийся на что-то нордер не поблагодарил. Как всегда, он положил топор рядом.
Их командир меня беспокоит, продолжил Дитрих.
Выглядит опасным, сказал Людвиг. Шлем с полумаской, кольчуга с пластинами, круглый щит и топор. Тот, кто хоть раз видел ютландских водоходов, легко угадает, откуда этот человек. Но меня беспокоит другое, мы слепые и ничего не знаем о враге.
Некому идти, Эммерик. Ты нужен для обороны, я слишком старый и громкий, а господин Губерт ранен.
А я так хотел, прошептал Эйнар и поморщился.
А про лесорубов я уже говорил, Дитрих не услышал нордера. Их поймают, а потом замучают. Я предлагаю ждать. Время на нашей стороне, а не на их. Вряд ли в ущелье есть нормальная вода и еда.
Посмотрим, Людвиг смахнул крошки с колен. Губерт, а раненые в порядке?
Угу.
Мы больше не будем сегодня стрелять. Поспи.
Угу.
Эйнар поднялся и ушёл, захватив топор. Дитрих посмотрел вслед.
Он же нордер?
Людвиг вздрогнул от неожиданности.
Почему ты так
Только нордеры кладут топор рядом, когда едят. И выговор, хоть и слабый. Если честно, я бы на твоём месте не связывался с ним. Они хорошие бойцы, но слишком вероломные
Сэр Дитрих, ваши обвинения не имеют под собой никаких оснований!
Я не обвиняю, что ты, мой друг? рыцарь Пепла примирительно поднял руки. Ты его знаешь, а мне достаточно слова. Если скажешь, что ему можно доверять, я к этому вопросу больше не вернусь.
Он мой друг и я доверяю ему свою жизнь!
Значит, и я буду.
Только оставь это в тайне, попросил Людвиг.
Конечно. Только лесорубы и сами не слепые.
Дитрих почесал усы.
Не хотел тебя обидеть, сказал он. Просто старый и мнительный. Воюю всю жизнь, вот и привык полагаться только на соратников. Вижу, что тебе можно доверять. А друг твой хоть и боялся, но сражался. Я в первом бою вёл себя иначе, он хмыкнул.
Где ты воевал?
В Винвалии. Война Хрустальной и Сапфировой Звездой, я тогда был не старше тебя. Первый бой, всё мечтал о нём. Думал, что обязательно прославлюсь, рыцарь-предвестник улыбнулся.
И что случилось? Людвиг отложил недоеденный кусок хлеба.
Ну что может случиться, когда вражеской армией командует сам Одноглазый Демон из Эндлерейна? Первая встреча, но не последняя. Красные плащи прорвали строй и разметали нас по всему полю. Драпал так, аж в ушах свистело, от страха имя забыл. А штаны пришлось потом выбросить, он засмеялся. Это сейчас смешно, тогда-то не до смеха было. Но это не самое страшное поражение.
Рыцарь грустно вздохнул.
Когда советник короля починил древнее оружие и сбил Дракона Запада, мы отправились в логово Левиафана, чтобы покончить с ним. Но он позвал Демона на помощь. Мы тогда в резерве были, панцирная и наёмники-аниссары. Никто не ожидал, что красные плащи ударят нас в тыл. Пытались их удержать, да не смогли. Старого короля потеряли, Дитрих отпил воды. Рука едва заметно тряслась. Аниссары до сих пор стыдятся, что их отряд не выстоял. А Одноглазый Демон забрал голову короля и отвёз Левиафану. У меня друг был хороший кстати, тоже Эммерик, он погиб недавно. Красные плащи его в плен тогда взяли. Чудом сбежал. Потом стыдно было, я-то в порядке, а с ним такое сотворили.
Он уставился на остатки обеда, но будто смотрел куда-то очень далеко.
Я вот когда новобранцам рассказываю о своих поражениях, никто не верит. Говорят, да невозможно, чтобы сам сэр Дитрих боялся. А я боюсь. В страхе ведь нет ничего постыдного. Главное, жить дальше, в жизни не только победы есть. Пытаюсь это молодняку вбить, но они меня не слушают, считают себя бессмертными, а потом уже поздно.
Так и есть, ответил Людвиг. А вы были в последнем бою в долине?
Да. В этот раз всё пошло иначе. Аниссары поклялись тот позор искупить, теперь в любой войне нам на помощь идут, самых лучших отправляют. Пришли и сюда. По правде, я думал, что и эту битву проиграем. Вот только новый герцог другой. Старый Демон всегда придерживал элиту и выжидал. Если подходящего момента не было, он не принимал бой и отступал. А вот новый герцог отправил гвардию прямо в лоб, на укрепления, где засели стрелки и аниссары. Так красные плащи и проиграли. Мы отомстили за старого короля.
Людвиг вытер бежавший по лицу пот. Помнит всё так, будто это случилось только что. Выстрелы, дым, пролетевшее мимо ядро. Как падают кони, как всадники вылетают из сёдел. Слышит, как ржёт лошадь. Айрик смеётся, но пуля попадает ему в забрало и вминает внутрь. Кони скачут прямо по телам, он помнит, как увидел чьё-то лицо внизу, измазанное в грязи, с оскаленным ртом. Тогда он сбежал и бежал долго, через тёмный лес, боясь, что преследователи уже за спиной
Тебе крепко досталось, Дитрих пристально на него смотрел. Знакомый взгляд. Сам навидался. После этих боёв даже не хочу домой ехать. Пока все комнаты не обойду, не усну, со своими ругаюсь почём зря. На войне мне привычнее. На войне меня понимают.
Старый рыцарь поднялся, опираясь на палку.
Пора продолжать. Нам надо мать твою, Васур, я чуть не обосрался.
Поводырь стоял у него за спиной. И как только он умудряется подбираться так тихо? Парнишка протягивал фляжку. Дитрих сделал пару глотков и передал её Людвигу.
Раз мы обещали не стрелять, то не будем. Но строем походить ещё надо. Пошли, у меня хорошее предчувствие, что сегодня ночью мы им наподдаём.
Ханна ждала, сидя на скамейке у дома. Людвиг весь день пытался придумать тему для разговора, но ничего не пришло в голову. Но вряд ли получится выглядеть ещё большим тупицей, чем есть. Это невозможно.
Ваши вещи, она подняла вычищенную куртку, как трофей победителя.
Спасибо.
Спасибо не мне, а маме. Она за вами ухаживает и дом убирает. Ещё готовит.
А я думал, что тут всё как-то само происходит.
Стало стыдно за глупую шутку. Теперь надо садиться или стоять? В Эндлерейне сесть близко к женщине, тем более без приглашения, расценивалось однозначно и не всегда благосклонно. Ханна подвинулась и Людвиг сел на самый краешек.
Я ещё хотела вашего друга поблагодарить, сказала она. От неё чем-то пахло. Духи? Но он слишком мрачный, да и спит весь день.
А что он натворил?
Лечит руку Альфреду, а ещё вправил плечо Густаву. А эти болваны и спасибо сказать не могут. Потом останется впечатление, что среди ангваренцев одни грубияны.
Он не очень любит деревенскую жизнь. Я вот тоже.
А я вас понимаю, Ханна улыбнулась и поправила воротник рубашки. Никогда не любила деревню. Мы с Хансом жили в городе, там нам нравилось больше.
Твой муж?
Да. Он прислуживал тогдашнему анвальту, сеньору, и откладывал деньги, чтобы она осеклась. Извините, вам, наверное, неинтересно слушать про
Нет, расскажи, попросил Людвиг. Пока Ханна говорит, можно молчать. Мне интересно, я же не такой твёрдый и непрошибаемый, как моя броня. Такой же человек, как и ты. Правда, с рыцарским титулом и оружием, но это так, мелочи.
Они засмеялись.
Я таких рыцарей, как вы, ещё не видела.
Тупых неловких болванов.
Похоже, я такой один. Ну и что тогда случилось?
Всё было как в красивой сказке, что показывают бродячие актёры, проговорила девушка чуть возвышенным голосом. Он мужественный стражник, а она прекрасная служанка. Они жили в замке и проводили вместе очень много времени.
Ханна улыбалась, но с грустью.
Ханс служил в страже, а я прислуживала жене анвальта, но сам сеньор был не очень приятным человеком. Вредный, кричал, руки распускал. Ещё толстый, как печка, и вонючий как свинья.
Людвиг украдкой понюхал рубашку и скривился.
Мы тогда жили в Ангварене, в старом Ангварене. И вот Ханс предложил сбежать. Ему тогда было лет примерно, как вам. Вот мы сбежали. Хотели далеко, на юг, где всегда тепло и растёт виноград. Но денег хватило только до ближайшего города. Ханс устроился в стражу, а меня взяли служанкой к знатной даме. Та ещё старая ведьма, но временами была ещё ничего. Девица так себе вести не должна, сказала Ханна скрипучим голосом. Но если очень хочется, то можно.
Она счастливо засмеялась.
Но мы не жалели. Когда было свободное время, мы с ним ходили в лес, учил меня драться и стрелять. Но денег не хватало и Ханс устроился наёмником. Говорил, что война кончится быстро, он разбогатеет и мы отправимся дальше. Но увы, он не вернулся. Сказка закончилась, да и вряд ли бы такая кому-нибудь понравилась.