Гм, сказал я.
Это прозвучало слишком резко. Все повернулись в мою сторону.
Нет-нет-нет, ничего, я закашлялся
Но почему тогда он бежал в сторону болот? спросил Генри.
Туземная привычка, не хотел пачкать на своей территории. Запах мог бы ночью подманить гризли, который утром испугал бы миссис Бэрримор, или она бы его приняла за своего мужа, и в случае, если бы настоящий муж их застал, то сэр Чарльз бы лишился дворецкого.
Или гризли.
Или дворецкий лишился бы жены.
Зато гризли
Для этого надо было, чтобы калитка была открыта.
Она и была открыта.
Друзья мои, мы забываем о том, что там были следы гигантской собаки, заметил преподобный Мортимер, молитвенно сложив руки, и сразу все замолчали.
Мне даже послышалось, что где-то под потолком летит муха, хотя в ту пору для мух в Англии было так же рано, как для немецких бомбардировщиков.
Глава 20
Вот что я хочу знать насчет следов, вмешался я. Мне хотелось бы внести ясность в этот вопрос. Не было среди них женских?
Поговорим о странностях любви, другого я не смыслю разговора, ехидно процитировал Генри, демонстрируя чудеса домашнего образования в его самой неприглядной части. Даже понимание теории относительности не производит такого отвратного впечатления, как знание поэзии.
Итак, следы, сказал инспектор Мортимер, выбив трубку и пристроив ее за ухо, будто карандаш. Когда мы с Грегори прибыли на место происшествия, их было три вида: следы сэра Чарльза, 9-й размер, острые носы, следы малютки-Бэрримора, который обнаружил тело, 11-й размер, закругленные носы, и несколько следов собаки, их обнаружил Грегори, пока я проводил расследование в замке. Кто-либо еще мог находиться там, не оставив следов пребывания, лишь в том случае, если он двигался исключительно по полоске гравия вдоль аллеи, но даже и в этом случае он должен был сначала подойти к калитке, если, конечно, он не прилетел по воздуху, что мне, как опытному оперативнику, представляется невероятным. Женских следов мы не видели ни на аллее, ни в районе калитки, ни со стороны дороги, куда в виде петли выходят следы сэра Чарльза. На самой дороге следов никаких не сталось, потому что на подступах к замку, как вы можете убедиться, подойдя к окну, булыжная мостовая.
Понятно, сказал я, значит, следы преступника были тождественны следам сэра Чарльза, и вы их приняли за следы сэра Чарльза.
В самом деле? уточнил инспектор Мортимер, сузив глаза.
Это было бы весьма удивительно, вставил археолог Мортимер, чистя ногти, учитывая, что сэр Чарльз носил дорогую лондонскую обувь.
Привез бы из Африки, там черная обувь дешевле, предложил Генри и расхохотался. Его примеру никто не последовал.
Притом походка, добавил доктор Мортимер, продолжая гладить ногу. Мы не ставили перед собой цели выяснить, принадлежат следы одному человеку или разным, но если бы были резкие отличия в манере передвигаться или ставить ступню, то мы бы это заметили.
Отлично, значит, убийцатоже Баскервиль, сказал я, это мне подходит. Тогда у него есть мотив.
Погодите, Генри, вмешался инспектор Мортимер, капризно надув нижнюю губу, с чего вы взяли, что там вообще был убийца?
Потому что его по голове картошкой стукнуло, ответил доктор Мортимер, сердито указав на меня тростью.
Да нет, все элементарно, терпеливо ответил я, сознательно пропустив этот мизантропический пасс. Когда тебя изрядно стукнуло картошкой, а твой лечащий врач еще и вооружен тростью с таким увесистым набалдашником, лучше не нарываться. Просто я подумал, что если бы причина остановки сердца находилась внутри организма, ее бы нашли при вскрытии. А если она находилась снаружи, то ее должны были установить, обследуя место преступления.
Правильно! прекраснодушно воскликнул преподобный Мортимер, оторвавшись от разглядывания своих рук.
Когда мне стало плохо на концерте, то, кстати, именно по лежащей рядом со мной картофелине все сразу определили, что меня стукнуло по затылку картофелиной.
Правильно! гнул свое доктор Мортимер. Стукнуло, еще как!
И вот я спрашиваю, куда делаcь эта «картофелина» в случае с сэром Чарльзом? Не иначе как ее кто-то убрал или, наоборот, положил там, где ее не было. Значит, на месте происшествия был еще один человек, который в чем-то виноват, потому что иначе бы он не пытался скрыть улики.
Логично, сказал инспектор Мортимер, осушив свое виски.
Конечно, это сделать мог и Бэрримор.
Не дурак же он, осовело сказал инспектор Мортимер. Да и я не дурак.
Я обязан хранить тайну исповеди, сказал преподобный Мортимер, отхлебнув изрядный глоток виски и массируя руки, как после поднятия тяжести, но хранить мне на этот раз нечего, преступник не исповедовался. Выскажусь даже определенней, никто из прихожан не вел себя так, как будто у него на душе лежит груз. Бэрримор ходит на исповедь регулярно, и за него я готов поручиться, потому что его помыслы мне понятны.
Итого, просуммировал я, если взять за аксиому то, что убитый является дядюшкой Чарльзом, то преступник является нашим с дядюшкой генотипическим родственником, носит дорогую лондонскую обувь 9-го размера и его помыслы непонятны Питеру. Что вы в этой связи скажете о Степлтоне?
О, этот Степлтон! воскликнули все братья хором.
Степлтончеловек не с двойным, а даже с тройным дном, уклончиво сказал преподобный Мортимер, поставив подбородок на большие пальцы и уткнувшись носом в щель между ладонями.
У него не английский череп, констатировал археолог Мортимер, чистя ногти.
В принципе, английские черепа далеко не у всех англичан, уточнил доктор Мортимер, в кои-то веки вспомнив о толерантности, вот ты, например ммм Генри, антропологически напоминаешь русского царя, а с какого дива?
Не знаю пролепетал я. Не думаю, чтобы мама настолько забылась Хотя постойте, ведь они с нашим почетным филателистом кузены, чего ж вы от меня хотите?
Ну да, эта русская Гертруда, не успевшая стоптать башмаки, была сестрицей королевы-матери, а ее пападядюшкой Европы.
Которую похитил Зевс?
Нет, ВСЕЙ Европы.
Ах, этой, зазвучали голоса.
Вообще-то тайна следствия, но мы здесь все свои, включая подслушивающего Бэрримора, которого я тоже просил бы молчать. Полиция сейчас ведет наблюдение за Степлтоном в связи с распространением фальшивых денег задумчиво проговорил инспектор Мортимер, достав из-за уха трубку и принявшись колупать ее мизинцем в тонкой части.
Да что ты говоришь, он фальшивомонетчик! воскликнул преподобный Мортимер, рассматривая свои руки. Вот откуда в ящике для пожертвований берутся эти шиллинги! Прихожане не могут их реализовать и подбрасывают мне.
Тебе же проще их сбыть, назидательно сказал доктор Мортимер и тоже посмотрел на свои руки, от этого сделавшись слегка похожим на преподобного Мортимера.
Справедливости ради скажу, что он сам никогда не кидал эти шиллинги в ящик, ведь в церкви он вообще не появляется. Сестрица его тоже.
Вот только зачем Степлтону убивать сэра Чарльза? спросил инспектор Мортимер, сунув в рот трубку. Они дружили, сэр Чарльз был мировым судьей, и это могло бы ему пригодиться, когда мы его загребем, а ведь мы его загребем.
К тому же, череп Степлтона не имеет ничего общего с Баскервилями ни до ни после появления Цепешей, сказал археолог Мортимер, по-прежнему чистя ногти.
Однако мы можем выяснить его размер ноги, предложил инспектор Мортимер. За спрос-то денег не берут.
И зачем ему брать деньги у нас, если он их сам делает, добавил Генри. Но вот только зачем ему убивать?
Я бы сказал, очень подозрительный тип, съязвил доктор Мортимер. Интересный человек, ученый, сестра у него красавица. На роль убийцы, конечно, кандидатура самая подходящая, особенно учитывая, что мы в энтомологии ни шиша не смыслим, а он в нейкак рыба в воде.
Точнее, как бабочка на цветке, вставил я. Он же энтомолог, а не рыбак и не этот, как его
Ихтиолог, подсказал Генри.
Неискренний человек поневоле вызывает подозрение, благопристойно произнес преподобный Мортимер, возведя очи горе. К тому же, он никак не женится.
Все врут, сказал доктор Мортимер. Но одним мы почему-то верим, а другим, вот как этому бедняге
Это потому что он не женится.
Все знают, что он не женится, потому что
Мистер и мисс Степлтоны! неожиданно объявил Бэрримор, оказавшись на пороге гостиной, и за спиной у него нарисовались объявленные персонажи.
Убийца прибыл под конвоем! возвестил доктор Мортимер шепотом, шевеля бровями, как мотылекусами. И ернически захихикал. Он, конечно, был уже поддатый, и когда только успел, ведь он все время только и делал, что гладил ногу. Я лично не видел, как он пил.
Вдруг все звуки перекрыл грохот упавшей челюсти. Это Генри узрел мисс Степлтон. Он ее раньше не видел. Он вытаращился на нее с таким восторженным благоговением, как глядит трехмесячный рахитичный котенок на входящий в порт рыболовецкий трайлер, полный улова. Он не подозревал, что она стащила его новый башмак в «Савое», однако казалось, хотел, чтобы она сейчас стащила с него оба, и штаны. Вы бы видели его в этот момент: уши напряжены, пальцы сокращаютсяни дать ни взять лосось, ждущий сигнала стартового пистолета, чтобы приступить к нересту в высшей лиге. То есть понятно, что амуры уже вышли на тропу войны и взялись за свое темное дело. Подобно индейцам, они во мгновение ока осыпали его градом стрел, превратив во влюбленного дикобраза. Эй-ей, подумал я, осторожней, приятель, эдак останешься и без мозгов, и без скальпа!
Тут понятно, откуда у парня испанская грусть. Хотя и ушлый, молодой Баскервиль имеет довольно смутное представление о том, какой должна быть леди, для того чтобы ее можно было ввести во все комнаты дома. Поэтому он уязвим для всяких там сомнительных испанок, и женщин, и инфекций. У бедняги даже нет тетушки, которая могла бы спасти его своим врачующим вмешательством. «Кстати, о тетушках, а где Шимс? подумал я. Что-то давно его не видно».
Но не успел я задать себе этот вопрос, как за правым плечом раздалось вежливое блеянье:
Я принес вам полезный травяной чай-с. Это не для похудания, вам не придется бегать.
Шимс, мне нехорошо, помогите мне добраться до постели.
С удовольствием-с.
Опершись на верного слугу и ощущая локтем, что наконец-то это мой привычный Шимс, а не убийца Селден, я переместился в спальню и улегся.
Шимс, проговорил я слабым голосом. Мы знаем друг друга не первый год, и ты, наверное, сталкивался с тем, что обладаешь на меня кое-каким влиянием.
Лично я сформулировал бы иначе, однако зная вас давно, я понял, что вы хотите выразить этой репликой-с, ответил Шимс, помогая мне разоблачаться.
Если бы случилось так, что я полюбил твою родственницу
А это-с уже случилось? спросил он, аккуратно складывая мои штаны и помещая их в место, недоступное для кошек.
Это возможно, Шимс. Так вот, если б это случилось, я бы, конечно, обошелся с ней как подобает джентльмену. Не стал бы, подобно мотыльку, порхать и играть ее чувствами, швыряясь ими, как горячей картошкой.
Надеюсь-с, сказал он, увлеченно занимаясь моими носками.
Из меня вышел бы хороший муж, ведь я богат, и у меня мягкий характер. Я всегда готов к компромиссу. К тому же, что немаловажно в данном случае, я сирота.
Осмелюсь заметить, что вы дали себе очень верную оценку-с. Но к чему вы клоните-с?
Я веду к тому, Шимс, что Элиза замужем, и потому я желал бы познакомиться с Орландиной. Но твои безумные родственники не сообщают, как ее найти. Твой прославленный брат, правда, в косвенной форме, обещал зарубить меня ятаганом, и все, что я о нем знаю, заставляет внимательно отнестись к этой угрозе.
Должен сказать-с, что вы много раз были помолвлены и всегда находили способ избежать брака, когда узнавали невесту получше, сказал Шимс, проигнорировав реплику о ятагане. А в данном случае вы вовсе незнакомы с девушкой. Боюсь, в подобном настроении вам не следует принимать судьбоносных решений-с.
Ты не подумал, что твоя сестра могла бы стать миссис Вустон?
Я подумал-с, что всем нужно знать свое место-с.
Так значит, нет?
Нет-с. Я бы не стал в данном случае применять ятаган, однако нежелательно, чтобы ваши тетушки и весь круг родственников приписали этот союз не вашим взаимным с ней чувствам, а моей дьявольской хитрости. Орландиначувствительная девушка, она не сможет жить в подобной атмосфере. Поэтому я умываю руки-с.
Что же, резоны твои мне ясны, однако ведь существует Америка, куда всегда можно уе
Как вам угодно-с.
После чего Шимс подошел и демонстративно поправил мои подушки, как будто не понимая, что режет меня без ножахоть турецкого, хоть ровного.
Глава 21
Не знаю, сколько я пролежал в комнатных сумеркахпри таком свете читать было трудно, да и не хотелось. Я думал, и мысли мои были печальны. Я вглядывался в свою душу, и видел в ней и повсюду один лишь мрак. Вдруг дверь приоткрылась, и в комнату проскользнула Элизаво мраке мелькнул белый саван надежды.
Я принесла вам записки сэра Чальза-с, сказала она, потупившись.
Хорошо, положи на газетный столик и включи лампу. Кстати, может, ты знаешь, спросил я ее, коты дергают ушами, это мимика или жестикуляция?
Неа, сказала Элиза, вряд ли. Не думаю.
Повисла пауза.
Сэр Генри, наконец произнесла она прерывистым полушепотом, Стивен сказал мне, что вы хотите меня видеть.
Я ничего не ответил, подождал, чтобы она высказалась ясней.
Я ой, хм мы здесь еще живем по феодальным правилам-с и ваш покойный дядюшка, сэр Чарльз, даже пользовался правом первой ночи-с и если
Даже если он так и поступал, то это было незаконно, сурово заметил я, поневоле увлекаясь беседой.
Да-с, но порой бывает, что если бы одна из сторон была более сговорчивой, многих неприятностей можно было бы избежать-с пролепетала бедная женщина, не зная, куда деться от эмоций непонятной мне природы, и у меня создалось впечатление, будто она глубоко сожалеет о том, что я не желаю жить по феодальным правилам. «Куда катится мир! казалось, восклицали ее влажные, блестящие глаза. Люди добрые, властелин Баскервиль-Холла отказывается пользоваться правом первой ночи в отношении собственной горничной!»
Подожди, Элиза, сядь, сказал я, за руку притягивая ее на край своей постели. Рука была мягкой и горячей, на ней виднелась царапина явно кошачьего происхождения. Элиза покорно присела и кокетливо заглянула себе в вырез платья, как бы желая удостовериться, что все при ней. По-моему, при ней было даже больше, чем достаточно. У нее на правой груди была красная точка, должно быть, лопнул небольшой сосуд.
Значит, тебе Стивен сказал прийти? спросил я, как мог, сурово. Извини, я не верю.
Почему-с? спросила она, неожиданно широко улыбнувшись. В глубине рта один зуб был слегка темноват.
Потому что он обо мне кое-что знает.
Что именно-с?
Знает. Он знает да господи, что ж сказать-то ей? Ведь не то, что я вовсе не сэр Генри и хотя бы поэтому не могу воспользоваться правом первой ночи, хотя у меня это, может быть, вовсе не хуже бы получилось, что я хочу познакомиться с Орландиной.
Если вам нравлюсь я, это не значит, что понравится она-с, и что тогда-с?
«Тогда-с» А у нее такая же улыбка?
Ох, право, не знаю-с
«Тогда-с» скажи мне, как ее найти, и я «узнаю-с».
Но если у вас такие современные взгляды-с в крайнем случае, ваша избранница, кем бы она ни была, может для вас развестись.
А если мне не нужна жена, которая может развестись? отпарировал я и подумал «о боже, что же я несу, она сейчас как обидится!».
Ну тогда спокойной ночи-с, сказала она, вскочив, как ужаленная и прихватив по дороге из комнаты пепельницу с окурком (слава богу, что ей не попалась ночная ваза, а то б она и ее опрокинула).
Спокойной ночи, Элиза, сказал я без всякой надежды заснуть.
Однако когда кто-то начал ломиться ко мне среди ночи в дверь, я проснулся, а это значит, что я спал. Этим самым кем-то оказался Генри Баскервиль, косой, как заяц в это время года. Силовые решения всегда казались ему самыми естественными; ждать он не умел, и пока я облачался в халат и искал тапочки, он успел высадить дверь и явиться воочию.