Куда ты клонишь?
Надо было позволить Екатерине Станиславовне написать на тебя заяву в полицию.
Глебыч, у нас вроде сегодня не было физры, мячом по голове тебе заехать никто не мог. Какая заява?! Там и до колонии недалеко.
Уверен?
А то ты сам не знаешь, чем это грозит.
Димон, я тебя не узнаю. Рано ты сдался, вернее, сдулся. Смотри, предположим, Веркина мать обратилась бы в полицию, повесив на тебя всех собак. Какие полиция предпримет действия?
Арестуют.
А на каком основании?
Глебыч, не придуривайся.
Оснований верить на слово Екатерине Станиславовне и Вере у них нет, потому что нет доказательств. Вера утверждала, что ты принёс бутылку. А где эта бутылка? Где на бутылке твои пальчики?
Может, бутылка осталась у них дома.
Перестань! Ты сам этому не веришь. Бутылки не было. Идём дальше, где свидетели вашей ссоры? Кто вообще видел тебя в квартире Кузоватовой?
Но я там был. А видела меня консьержка.
Я выпал в осадок.
Про консьержку ты не говорил.
Забыл. Она видела меня дважды. Первый раз я дошёл до лифта, вспомнил про конфеты, погнал в магазин. Второй раз поздоровался с консьержкой, вернувшись из супермаркета.
Это кое-что меняет. Мы должны переговорить с консьержкой, узнать, когда и как ты уходил от Кузоватовых.
Точно. Совсем из головы консьержка вылетела. Прямо сейчас ломанемся?
А чего тянуть. Идём. Кстати, на кассах ты берёшь чеки?
Чеки? Когда как. Иногда оставляю, иногда машинально в карман кладу. А что?
Случайно не прихватил чек из супермаркета, когда конфеты покупал?
Димон пожал плечами.
Посмотрю.
В комнате он достал из шкафа джинсы, сунул руку сначала в один карманпусто, затем в другойчека нет. И совершенно неожиданно извлёк из заднего кармана скомканный клочок бумаги.
Глебыч, чек! Тот самый.
Дай-ка сюда, я разгладил чек, впившись взглядом в число, а затем в дату покупки. Отлично! Конфеты тебе пробили в восемнадцать минут седьмого. Димон, а времечко-то сокращается. Значит, к Вере ты пришёл не в двадцать пять минут седьмого, а в половине.
Что дают лишние пять минут?
Ни скажи. Лишние пять минут, приплюсовывают к твоему алиби лишних пять процентов надежды. Не так уж это и мало. Ладно, пошли к консьержке. Чек дома оставь. Улика!
Глава четвёртая
Нестыковки-нестыковочки
Уйдя с последнего урока, Алиса позвонила Вере. Знали они друг друга шапочносталкивались пару раз, когда Алиса приходила на переменах в наш класс, но близко никогда не общались. Тем неожиданней стало для Веры предложение Алисы встретиться через пятнадцать минут в сквере.
Разговор как-то сразу не склеился, узнав, о чём именно хочет поговорить Алиса, Вера вспыхнула:
Ты вообще кто такая, Димка тебя в качестве адвоката ко мне делегировал?
Димка не знает о нашей встрече.
Предложив пройтись по скверу, Вера сунула руки в карманы короткой меховой куртки.
Каким надо быть подонком, чтобы после всего растрепать всем о случившемся. Я думала, он не такой дурак, будет держать язык за зубами.
А ты?
Что я?
Ты кому-нибудь рассказывала о случившемся?
Нет, и не собираюсь.
Я знакома с Димкой с детства, сказала Алиса, он мне как брат.
Вера усмехнулась.
Не могу поверить, что Димка мог так с тобой поступить.
Знаешь, часто люди, которые находятся рядом и кажутся нам друзьями, на самом деле оказываются мерзавцами.
Димка не мерзавец.
Неожиданно Вера остановилась, сняла куртку и, закатав рукав кофты, показала Алисе внушительных размеров синяк на предплечье.
Сейчас на него хотя бы смотреть можно, а несколько дней назад одна чернота была.
Ничего себе, Алиса сглотнула.
Убедилась? Вера надела куртку и девчонки пошли по широкой аллее в сторону неработающих фонтанов. На лице тоже синяки есть. Не видно, потому что тонну пудры истратила.
Поэтому и в школу не ходишь?
Я туда больше не приду. Мать документы забирает, в другую школу перевожусь. Продолжать учиться в одном классе с этим неадекватом Нет уж, спасибо.
Вер, ты знала, что Димка встречается с Люськой?
Вера не смогла изобразить удивление, на этот раз актёрское мастерство подвело.
Допустим, знала.
Почему тебя это не остановило?
Димка мне нравился. Понравился поначалу.
И Люське он нравится.
Он сделал свой выбор. На аркане я его не тащила.
Можешь рассказать, что произошло между вами в тот день?
Зачем тебе?
Я хочу знать правду.
Правда однаДимка меня избил и украл деньги матери.
Но у него этих денег нет.
Врёт! Или спрятал, или потерял. Он же был невменяем, нажрался, как свинья, потерял человеческий облик.
Вер, Алиса решила изменить тактику, прикинувшись дурочкой: А что хоть он пил?
Да я особо не присматривалась. Принёс с собой бурду какую-то.
Пьяному трудно себя контролировать.
А я про что! И главное, запьянел он довольно быстро, в лице изменился, борзеть начал.
Сколько он выпил?
Наверное, одну треть.
А бутылка?
Что бутылка?
Где она?
Я её выбросила после Димкиного ухода.
Сразу?
Э да.
Зачем, Вер?
А что с ней надо было делать?
Бутылкаулика.
В тот момент я ни о чём не могла думать. У меня было состояние шока, металась по квартире, ревела в голос, маме позвонила. Представляешь, даже порядок в комнате начала наводить. Только потом спохватилась, думаю, не надо ничего трогать, ведь если мама вызовет полицию, они должны увидеть кавардак. Помню, как взяла бутылку, вылила содержимое в раковину, потом к мусоропроводу спустилась.
Мать быстро приехала?
Часа через полтора. Она за городом была.
И большой беспорядок Димка в комнате навёл?
Спрашиваешь! Рылся в каждом ящике, деньги искал. А у мамы в верхнем как назло пачка евро лежала.
Негодяй! через силу выдавила Алиса. Ты пробовала ему помешать?
Шутишь? Он когда начал требовать дать ему денег, я попыталась выпроводить Димку из квартиры. А он озверел. Схватил меня за руку и давай по лицу бить, Вера всплакнула. Потом отшвырнул, я упала, а он к шкафам ломанулся.
То есть ты ему не мешала, я правильно поняла?
Жизнь дороже. Сидела на полу, руку растирала и слёзы размазывала. Димка нашёл деньги, потряс у меня перед глазами пачкой и вышел из комнаты. Через минуту хлопнула входная дверь.
Представляю твоё состояние, сочувственно закивала Алиса. Мне Димка совершенно другую историю рассказал.
Естественно. Себя выгородить хотел.
Вер, а как ты думаешь, зачем ему понадобились деньги?
Странный вопрос, зачем человеку нужны деньги. Тем более семья у него небогатая. Ладно, мне идти надо, пока.
Ага, пока, Алиса расщедрилась на натужную улыбку.
***
Мы с Димоном подходили к круглой башне, когда я увидел Кузоватову.
Стоп машина! Вера к подъезду подходит.
Димон ускорил шаг, я схватил его за руку.
Пусти, Глебыч. Это мой шанс ещё раз с ней поговорить.
О чём ты собираешься с ней разговаривать?
Я должен кое-что уточнить, пусти.
Она не будет с тобой разговаривать, не усугубляй своё положение. Димон, этим ты только навредишь себе и помешаешь нашему расследованию.
Димон молчал.
Остынь. Наша цельпоговорить с консьержкой. Веру не трогаем.
Дождавшись пока Вера скроется в подъезде и, выждав несколько минут, мы перешли дорогу.
В подъезде царила идеальная чистота: всюду цветочки, коврики, на большом окнежалюзи, в углу маленький диванчик, рядом тумба с телевизором, чуть левее стол со стулом. Консьержкавысокая пожилая женщина в очках с толстыми линзамипри виде Димона вскочила из-за стола.
Явился! крикнула она, поправляя на носу очки. Совесть замучила, виниться пришёл?
Подобной встречи мы не ожидали, растерялись, а консьержка продолжала негодовать:
Ведь с виду хороший парень, а такие безобразия творишь. Ну как не совестно-то, сынок?
Решив, что консьержке стало известно о краже и избиении Веры, Димон спросил:
Вам Екатерина Станиславовна рассказала?
Какая Екатерина Станиславовна? Это Кузоватова которая?
Да.
Ничего она мне рассказывала.
Тогда в чём вы Димона вините?
А то он сам не знает, где набезобразил, консьержка подошла ближе, положила правую руку Димону на плечо, а левую поднесла к его лицу. Видишь руки какие? Суставы больные, косточки как шарики раздулись, иной раз карандаш взять не получается. А ты безобразишь.
Перехватив мой взгляд, Димон едва заметно вскинул брови. Я мотнул головой.
Всё он осознал, сказал я, обращаясь к консьержке. Мы, собственно, поэтому и пришли.
Прощенья, стало быть, просить?
И возместить моральный ущерб, я достал из кармана бумажник. Сколько мы вам должны?
Консьержка отошла к столику.
Будет вам, сынки, скажете тоже. Ничего вы мне не должны.
Ну как, я знаком показал Димону, чтобы он вышел на улицу. Всё-таки Димка набезобразил, сами говорите.
Брат он, что ли, твой? спросила консьержка, когда мы остались наедине.
Брат. Младший.
Вы похожи, я сразу понялабратья.
Ха, подумалось мне. Мы с Димоном похожи! Это даже не смешно.
Что же ты, на правах старшего брата повлиять на него не можешь?! Я понимаю, молодые ребята, любите повеселиться, но зачем с таких лет алкоголем увлекаться, сынок? Не дело это. Ты пойми, всё начинается с малого. Сперва по баночке пива, потом по две, а дальшебольше.
Вы правы, ответил я, порадовавшись, что, похоже, удалось ухватить кончик ниточки. С Димкой такого раньше не случалось.
Консьержка поманила меня пальцем и, усадив на диван, спросила:
Отмечали они что-то у Кузоватовых, да?
Гм отмечали.
Я так и поняла. Он же сначала с пустыми руками пришёл, на лестнице спохватился, убёг. А потом, гляжу, с коробкой конфет воротился.
У него были только конфеты, вы ничего не путаете?
Коробка шоколадных конфет. Больше ничего.
Странно, мне казалось, он цветы купил, выкрутился я.
Нет, нет, цветов точно не было. Только конфеты.
А что было потом? Димка многого не помнит, говорит, сильно спиртного перебрали.
Ой, перебрал он, сынок. Ещё как перебрал! На ногах еле держался. И всё к бутылке прикладывался.
Как к бутылке?
Обыкновенно. Шаг сделает и глоток, шагглоток. Я ему говорю, сынок, что же ты так силёнки не рассчитал. А он остановился, засмеялся и бутылку об пол. Опомниться я не успела, твой братец из подъезда выскочил. Ну, думаю, паразит. Это ж какому надо быть поросёнку, чтобы так набезобразить.
Значит, бутылку разбил, прошептал я, глядя на почтовые ящики.
Разбил, сынок. Убирать пришлось, а руки у меня, сам видишь какие.
Вы не помните, во сколько это произошло?
В десять минут восьмого, не задумываясь, ответила консьержка.
Я подскочил.
Вы уверены?
Не сомневайся. В тот день показывали последнюю серию моего сериала. Он начинается в девятнадцать десять. Только появилась заставка, твой брат на лестнице с бутылкой нарисовался.
Не может этого быть. Девятнадцать десять Скажите, а вы не могли спутать Димку с кем-то другим?
С кем же я его спутать могла, когда он трижды передо мной появлялся. А уходил вообще с расцарапанным лицом. Царапины-то ещё не зажили, консьержка кивнула на входную дверь. Он потому и на улицу вышел, совестно парню. Набезобразил, а теперь глаза поднять боится. Ты не думай, сынок, я зря наговаривать на человека не буду. Тем более его не только я видела.
А кто ещё?
Елена Фёдоровна. Он когда из подъезда выбежал, чуть с ног её не сбил.
В какой она живёт квартире?
Лена? В сто сорок второй. На седьмом этаже.
На улице я пересказал Димону слова консьержки. Он был поражён.
Вот и бутылка появилась, Глебыч. Оказывается, я прихватил её с собой и разбил.
Не совпадает время.
Зато остальное совпадает. Зря мы сюда пришли, только хуже стало. Если раньше теплилась надежда, что я не виноват, то теперь она окончательно уничтожена.
Димон, ты куда?
Домой.
Подожди.
Потом поговорим.
В деле много нестыковок, надо обсудить.
Без меня, Димон махнул рукой и ускорил шаг.
Не уходи.
Я сдаюсь Глебыч, крикнул он и перебежал через дорогу.
Делодрянь. Сначала от нашей четвёрки откололась Люська, теперь отвалился Димон.
Я позвонил Алисе, но разговор получился сумбурным. Разговаривать она не могла, спешила в школу актёрского мастерства, но успела сообщить, что появились важные новости.
Тогда встречаемся у нас часов девять вечера, сказала я, отсоединившись.
Дома пахло пирожками. Люська опять колдовала у плиты.
Глеб, налить чайку?
С чем пирожки?
С капустой, с мясом, с картошкой. Ещё сделаю с вареньем.
А не многовато пирожков?
Съедим, вяло ответила Люська.
Положи мне парочку в пакет, возьму с собой.
А чай?
Некогда. К Иннокентию бежать надо.
Я положу побольше, угостишь старика.
Переодеваясь, я вдруг понял, что Люськина кондитерская активность напрямую связана с перенесённым стрессом. Сидя дома и пребывая в депрессивном состоянии, она таким образом решила заполнить образовавшуюся после расставания с Димоном пустоту. И теперь с утра до вечера печёт блины, пирожки, печенье.
Так дело не пойдёт, Люську надо спасать, иначе она начнёт кидаться из одной крайности в другую. Свою сестру я знаю очень хорошоэто чревато серьёзными последствиями.
Но вся загвоздка в том, что времени на спасение Люськи у меня катастрофически не хватает. Теперь, когда и Димон самоустранился, времени вообще в обрез. А столько всего необходимо узнать, проверить, обмозговать. Боюсь, в ближайшем будущем нам с Алисой придётся туго.
***
Вечером, вернувшись от Иннокентия Ивановича, я без сил рухнул на диван. Сегодня старик выжал из меня все соки: дважды гонял в библиотеку, потом устроил разнос за сделанную в тексте опечатку, заставив перепечатывать страницу целиком (в обычные дни я ограничивался штрихом), а под конец сообщил, что завтра с утра мне придётся ехать в Балашиху. Там живёт его друг, и у того есть столь необходимые Иннокентию Ивановичу справочные материалы. Напрасно я напоминал старику, что по утрам хожу в школуИннокентий меня не слушал. Хоть в лепешку расшибись, а материалы доставь ему к полудню.
Завтра у меня вторым уроком химия, и у нас будет контра. Пропустить никак нельзя, химоза потом живьём съест. Но Иннокентий Иванович отказывался входить в положениеупёрся и точка.
Пришлось сказать старику всё, что о нём думаю (а думал я в тот момент плодотворно), собрать вещи и хлопнуть дверью.
И вот теперь я сижу на диване, в голове бардак, в желудке пустота, настроение на нуле. Люська опять топчется на кухне, чем-то громыхает, то и дело открывает холодильник, стучит посудой.
У нас есть суп? спросил я, пройдя на кухню.
Нет. Но есть пирожки.
А что на второе?
Пирожки.
Издеваешься?
Могу сделать яичницу с сыром.
Желудок отозвался урчанием.
Сделай, согласился я.
Как дела на писательском поприще?
Никак. Я ушёл от Иннокентия.
Да?! Он тебя уволил?
Начнём с того, что я к нему не нанимался. Надоело горбатиться на деда.
А как же хороший заработок?
Подработку я всегда найду.
Ну-ну. Только больше, чем платил Иннокентий, тебе никто не заплатит.
Не факт.
Звонок в дверь и телефонный звонок раздались одновременно.
Я открою, Люська выскочила из кухни.
Мне пришлось снимать трубку. Звонил Иннокентий Иванович. Сказав, что вёл себя резко из-за плохого самочувствия, старик извинился (умеет он в нужный момент прикинуться жертвой), и предложил пойти на мировую. А чтобы придать своим словам значимости, утяжелил их сообщением об увеличении моего гонорара.
В Балашиху можешь поехать после уроков, осторожно сказал Иннокентий Иванович. Не к спеху.
Я молчал.
Всё-таки восемь месяцев работаем вместе, Глеб. Сработались. Что скажешь?
По рукам, Иннокентий Иванович.
В гостиной Люська болтала с Алисой. По всей видимости, разговор касался Димона, но с моим появлением девчонки замолчали.
Глеб, у меня есть новости, я встречалась с Верой.
Мне тоже есть что рассказать.
А япринюхивавшись, Люська вскочила с кресла. А мне кажется, твоя яичница сгорела.
Через минуту Люська крикнула.
Глеб, она сгорела. Сделать новую?
Уже не надо. Лучше иди сюда, тебе будет интересно послушать, что удалось нарыть.
Не хо-чу! Я к Паньке ухожу. Алис, проголодаетесь, на кухне пирожки.
Вся кухня в пирожках, сказал я Алисе. Люська съехала с катушек, супа в доме нет, зато полно печенья и пирожков. Ладно, не о пирожках речь. Что Верка говорит?
Верка врёт и не краснеет. Но врёт складно. Такую жалостливую историю мне рассказала, чуть слезу не пробила. Она, конечно, жертва, вся такая бедная, затюканная, а Димка отпетый мерзавец.