Проводив взглядом благодетеля, я посмотрел на буханку и убедился что она настоящая, не заплесневелая и даже не черствая. Подвоха вроде никакого не было. Видимо, просто мужику стало меня жалко, и он отделил часть своего обеда в мою пользу. Отломил кусочек хлеба, закинул его в рот и, жуя на ходу, направился дальше вдоль стены, прикидывая ее толщину и высоту часто натыканных башен. Я никогда не увлекался архитектурой и фортификацией, но мог оценить, сколько труда было вложено в то что бы обнести, судя по всему, далеко не маленький город такой стеной и понять, что построили ее не так уж и давно. По крайней мере, она не выглядела древним архитектурным сооружением.
Впереди, еще довольно далеко, показалась особенно большая башня. Высоту она имела ту же что и прочие, но вот ширина оказалась явно больше. Без сомнений в ней располагались городские ворота. Возможно не единственные в городе, но наверняка достаточно важные и серьезно нагруженные. Из башни и в башню тянулись вереницы пешеходов, верховых и различных повозок. Часть возов сразу от ворот поворачивала и ехала по дороге к складам у железной дороги, вдоль которой я шел, а остальные уползали прямо или в противоположную сторону.
Возникла мысль выбраться за ворота и посмотреть как жизнь там, но меня случай остановил меня от этого шага. У дороги, вдоль которой я шагал, не забывая жевать хлеб, стояло двухэтажное каменное здание с высоким каменным же забором и надворными постройками, занимавшими значительную территорию. Одной из этих построек оказалась большая конюшня. По площади данное строение даже превосходило основное здание и в высоту казалось двухэтажным. Конюшня имела большую, метра 2,5 шириной, дверь или относительно небольшие ворота с одной створкой, выводившие прямо на улицу. Сейчас эти ворота оказались открыты и здоровенный даже для великана вогрота верзила, выволок через них за шкирку точно нашкодившего котенка в стельку пьяного вислоухого фючи.
Бранясь на пьяного, воргот то и дело указывал на кучу навоза лежавшую под стеной конюшни. Эта куча там была однозначно кем-то свалена, а не образовалась естественным способом. Фючи что-то мычал в ответ, пускал слюни и вроде бы даже пытался разводить руками. Наверное, вислоухий пытался доказать, что он тут совершенно не причем, но не сумел. Его невразумительные оправдания окончательно вывели из себя громилу и он, легко подтащив пьянчугу к куче, бросил его в навоз. Глядя на пьянчугу, барахтающегося в мешанине из остатков корма, подстилки и кала животных великан чуть успокоился. Он взмахнул рукой, точно проводя черту, что то сказал напоследок и собрался уходить.
Стой! крикнул я, ему понимая, что это мой шанс устроиться на хоть какую-то работу.
Чего? задавая вопрос не из одного слова, воргот остановился и, обернувшись с непониманием, уставился на меня.
Я работа, уже в который раз завел свою шарманку.
, - в этот раз не понял вообще ни единого слова из фразы великана.
Я работа, я продолжил изображать то, как представлял себе уборку навоза.
Ты? здоровяк изобразил, как пьет, запрокидывая голову.
Пьёшь? повторил я, кажется, выучив новое слово и поспешно добавил. Нет пить. Я нет пить. Я работа.
Воргот посмотрел на меня, как я когда-то давно смотрел на таджика взявшегося делать ремонт, но по-русски знавшего всего три слова: да, водка и третье матное. В его глазах явно читались мысли о том, что он уверен, что еще пожалеет о своем решении, но он решился. Великан махнул рукой, что бы я следовал за ним, и что-то бормоча себе под нос, пошел в конюшню.
Когда мы вошли внутрь, я увидел, что здание все же имеет один этаж, просто он очень высок и его потолок начинается, где у нормального здания был бы потолок 2 этажа. Окна в строении не имелось, но под потолком наличествовали небольшие отдушины. Основное освещение давали несколько световых шаров закрепленных на стенах. В ближних к воротам, стойлах, выглядящих примерно, так же как и стойла на земле, располагалось нескольких коней и какой-то лохматый бык. Помимо них в конюшне никого не было, но за стойлами друг на друге, в два этажа, стояли клетки. В оных вполне можно было разместить по большой собаке вроде кавказской овчарки или того переростка, что в видел в тюрьме. При этом собаке вполне бы хватало места, что бы немного походить. У клеток второго этажа имелся пол без щелей и с бортиками настеленный на железные прутья, а к дверям в них вели помосты. За клетками для животных располагались большие клетки имевшие высоту до самого потолка и мощные перекладины напоминавшие насесты для гигантских птиц. Таких клеток имелось всего 4, но занимали они сразу половину конюшни.
- воргот остановился и что-то говоря, указал на ворота на улицу.
Я решил, что их надо закрыть и не без усилий затворил большую створку. Глянув на своего будущего работодателя, убедился, что все делаю правильно и задвинул два металлических штыря запиравшие воротину. Один в гнездо в полу, а второй в гнездо над дверью на стене. Великан кивнул и повел меня в дальний конец конюшни, попутно объясняя, что занятые стойла и клетки нужно чистить дважды в день. Он показывал на стойла, изображал, как чистит их, показывал утро и вечер, потом два пальца.
В дальней стене конюшни, имелась точно такая же воротина, как и в передней. За ней притаился сарай, в коем стояла телега. Судя по виду и запаху, на этой телеге отсюда регулярно вывозили навоз. Стоя возле нее воргот объяснил мне, что навоз нужно грузить в телегу раз сутки и вывозить, но я пока не понял куда именно. Вроде бы загород и по утрам, но это нужно будет уточнить. Показали кладовку для инструментов, где нашлись метлы, вилы, лопаты и прочее.
, - закончив все объяснять и показывать, великан в очередной раз сказал что-то непонятное и показал три пальца.
Не понял, как обычно признался я.
Бери, он протянул мне маленькую медную монету, а потом снова показал 3 пальца. День, - палец показал на монету, снова 3 пальца, день.
Да, сообразил, что он предлагает мне три медных монеты за день и, не особо раздумывая, согласился.
Монету посчитал за аванс и забрал себе. Представился и узнал, что нанимателю зовут Гунч. Жилье не давали, но удалось сговориться на возможность ночевать прямо тут на сеновале. Всяко лучше пока так, чем получать звезды за ночёвку на улице. О питании тоже удалось договориться. Обещали кормить два раза в день со стола этого заведения, оказавшегося постоялым двором, и даже платы за это не брали.
После достижения договорённостей о найме меня на какое-то время предоставили самому себе. Я был голоден и изрядно устал от блужданий по городу, но решил, что сейчас не то время что бы отлынивать и что бы показать себя занялся уборкой стойл. Нагажено оказалось не сильно, и работы было не много, но страху натерпелся. Животные косились на меня, и хватало переступания с ноги на ногу, что бы в груди замирало сердце. Вот так вот оно заходить к животным, с которыми никогда не был знаком кроме как на картинках. А ведь это были всего лишь лошади и бык. Да меня в принципе мужик с ножом в первую ночь так не подмораживал как первая уборка в конюшне. Я даже про брезгливость забыл.
Только закончив, заметил лыбящегося фючи. Он зашёл через боковую дверь, что вела во двор заведение оказавшегося чем-то вроде гостиницы или постоялого двора и стоял недалеко от входа. Фючи носил длинные седые волосы, но он собрал в хвост и оттого неприкрытые уши были хорошо видны, да и будь они закрыты, фючи с человеком можно перепутать только в темноте. Вроде похожи, но иные, не человеческие, черты лица и строение тела делали разницу видимой даже для не намётанного глаза. С собой он принёс свёрток с одеждой и узелок с едой. У его ног стояли старые и стоптанные, но не дырявые сапоги.
Еда, фючи показал мне узелок.
Отлично, выдохнул я по-русски и отправился к бочке с водой, что бы умыться перед трапезой.
Обедал там же рядом с бочкой сидя на лавочке. Кушал какие-то вареные пестрые яички размером чуть больше куриных, съел небольшой кусок сырокопченого мяса сдобренного обилием пряностей и немного сыра, попробовал свежего хлеба и закусил все парой яблок на десерт. Запивать пришлось сырой водой, но это меня не расстроило, ведь, впервые со дня появления в этом мире я был сыт.
Закончив с едой, стал переодеваться. Не особо стесняясь лопоухого снял свое помурзанное и нуждающееся в стирке шмотье и натянул на себя принесенное. Необъятная рубашка, мешковатые штаны и сапоги размера на 2 больше чем надо. Одежда не с плеча Гунча, но явно шилась на кого-то крупного. Может с его сына, если такой есть или с него самого, но молодого. Померив сапоги, просигналил фючи, что нужны портянки. Тот оказался мужиком сообразительным и пусть не сразу, но понял для чего мне тряпка. Вспомнив далёкую срочную службу и как правильно наматывается портяночка сделал это потолще и сапоги перестали болтаться на ноге, точно стакан, надетый на карандаш.
Работа. Работа, привлёк моё внимание лопоухий надзиратель, как только я закончил со своими делами.
Послеобеденного отдыха, значит, не будет, иронично и больше для себя, чем для него сказал я и взялся за нелёгкий труд скотника.
Под присмотром и руководством фючи я руками вкатил в конюшне пустую телегу, погрузил в нее навоз, вычищенный собственноручно и сваленный на улице моим предшественником уже куда-то уползшим. Потом кое-как запряг в телегу не лошадь, а лохматого быка и мы поехали к городским воротам, а после, отстояв очередь, выехали через них за город. За стеной оказалось предполье метров в 200 шириной, а за ним раскинулось кольцо руин какого-то древнего города. Предполье города тоже когда-то было занято руинами, это было заметно, но его вычистили и как могли, сровняли. Дорога от города напрямик проскакивала ровную местность и тянулась дальше, петляя среди развалин. Руины кончались метров через 500 и начинались поля с раскиданными небольшими поселками или даже скорее хуторами в несколько больших дворов с высокими частоколами. Дальше в нескольких километрах виднелся краешек большого леса, а между ним и засеянными полями тянулись луга, среди которых тоже можно было приметить развалины каких-то каменных строений.
Рядом с полями были перегнивающие на удобрения кучи с навозом и в одну из них мы и выгрузили содержимое своей телеги, а после отправились в обратный путь. На въезде нас остановили, но быстро пропустили. Естественно, что эту телегу тут знали, поскольку она ездила каждый день. Я ожидал, что за въезд в город стребуют какую-то плату, но как выяснилось, это было не так, хотя с въезжающих людей плату брали. По моим предположениям так было по тому, что мы подпадали под какое-нибудь правило об очистке города, но в виду плохого знания языка я не выяснял так ли это, так что точно утверждать не могу.
Работай, радостно оповестил меня ушастый по возвращении и убежал прочь с конюшни на постоялый двор, а я едва поставил в стойло быка, как пришлось принимать лошадь у нового постояльца и отдавать другую, но уже съезжающему клиенту.
В итоге меня оставили работать, и сам я решил никуда не уходить, пока не разберусь что тут и как. Пусть работенка была грязная и не легкая, но платили, кормили и было где приткнуться на ночь, так что оно того стоило. Первые дни из-за врожденной брезгливости и отсутствия навыка обращения с животными было особенно тяжело и без нареканий не обошлось, но я привык и научился как вести себя с лошадьми и быком. Другие животные тут оказались редкостью, но в итоге, на пятый день, выяснилось, что обычные клетки предназначены для больших ездовых собак, коими преимущественно пользовались похожие на высоких гоблинов урики. Небольшая группа, таких как раз тогда останавливалась в заведении Гунча. Так же догадался, что большие клетки с насестами тут поставлены для местных животных больше всего похожих на грифонов, но не классических, а всего с одной парой лап. Правда, этих я видел пока только издали.
Почти всегда получалось перекинуться парой слов с приносившими мне еду работниками двора, что по чуть-чуть, но регулярно пополняло мой словарный запас. У них даже появилось нечто вроде развлеченияони пытались научить меня длинным и труднопроизносимым словам и смеялись, когда я пытался их произнести. Я на это не обижался, ну если только чуть-чуть. Однако вида все равно не подавал. Все же учиться как-то было надо.
Работники Гунча были не единственным источником языка. Иногда получал вместе с чаевыми несколько новых слов от постояльцев передававших мне под опеку своих животных. Кое-что узнавал от мальчишек прибегавших даже через несколько улиц, что бы посмотреть на не частых в городе ездовых зверей. Какой-то интерес для ребят представляли кони, но не простые, а шестиногие, да еще и с рогом во лбу или те же урикские собаки, но только именно ездовые. Про грифонов, название которых можно было перевести как крыльев, вообще молчу. Когда мальчишки видели такого в небе, то бежали за ним через половину города. Не удивительно ведь крылев был одним из самых дорогих и редких животных. Их разводили всего в паре мест, а летать на нем мог только хозяин, растивший птенца с самого вылупления. Других разумных живой самолет не признавал.
Шестиногий конь являлся самым распространённым из редких ездовых животных. Стоили они на порядок дороже лошадей и разводились где-то достаточно далеко, но в городе они были. Несколько десятков находилось в распоряжении гвардии правителя Хатиола, так назывался город, и сколько-то имелось в частном пользовании. Урикские собаки встречались гораздо чаще однорогов и разводили их даже в городе, но по большей части они использовались как сторожевые псы и не подходили под стандарты уриков. Настоящих верховых собак разводили только сами зеленые гуманоиды в своих степях и только для себя. Да и не особо они подходили представителям иных разумных видов. При своих больших размерах собачки были все же мелковаты для людей и фючи и уж тем более для ворготов. Феи леони имея собственные крылья, вообще не ездили ни на ком. Разве что на повозках и в исключительных случаях в составе какого-нибудь каравана или какой-нибудь экспедиции. Карлики-миготы обладали слишком короткими ногами, что бы ездить без сёдел цепляя ноги под брюхом собаки в замок как урики. Разве что кто-то из «маленьких людей» сподобится сделать седло на собаку.
Как и стоило ожидать в мире с существующими магическим трамваями иногда встречался и иной механический транспорт. Он не был частым явлением, но различные самоходные повозки на магической тяге я видел чаще грифонов. Если не считать боевых мехов-големов из гарнизона города, а тут были и такие, то пользовались различными самобежками в основном маги. Например, я приметил, что на одной такой ездил волшебник с соседней улицы. Это было нечто вроде большого трехколесного велосипеда с двумя полноценными креслами, матерчатой складной крышей и небольшой багажной корзиной. Достаточно простой агрегат по сравнению с другими, но и маг был простым, если вообще можно так сказать о маге, коих на 50 с лишним тысяч горожан приходилось не более 400 сотен. Простота эта заключалась в отсутствии контракта с городом на участие в его обороне и соответственно башни, полагавшейся только магам защитникам. А так это был опытный старый маг человек и не заинтересовать меня он не ног.
Поинтересовавшись, я узнал, что старика зовут Задит Кохобор, что живёт он в своём доме со слугами и внуком. Занимался он в основном изготовление домашних и нательных амулетов от различных вредителей и паразитов, начиная от измененных дикой магией существ и заканчивая обычными комарами. Его амулеты стояли в некоторой части домов Хатиола, и одно их обслуживание позволяло Задиту существовать пусть не в большом богатстве, но в достатке в большом доме и с некоторым количеством слуг.
Помимо маг, впрочем, как и все они, консультировал народ по разным магическим вопросам, занимался зарядкой батарей для магических приборов и выполнял различные заказы. Это давало надежду получить какую-то помощь с возвращением на родину, но сразу кидаться к нему не стал. Говорить с ничего не имеющим в прямом смысле воняющим даже после помывки скотником он не станет. По этой причине решил подкопить деньжат, а уж потом обратиться к Кохобор за консультацией. Я надеялся, что если он не сможет вернуть меня домой, то подскажет к кому в городе с этим вопросом можно обратиться. Конечно, можно было попробовать отыскать того мага в полосатом чепчике. Благо у него имелась башня, и сделать это было не так сложно. Однако искать мне его по понятным причинам не хотелось, и я решил пойти иным путем. Вот если уж без того будет никак не обойтись, то тогда стану искать.