Как ты мог запах почувствовать, если смотрел на своего анчутку через стекло она?
Я растерялся, но не сдался. Сначала потянул время, изобразив лёгкую обиду:
Что ты врёшь, никакой анчутка не мой. Он ничей. Оннечистая сила.
Неужели! А про болотный запах ты врёшь! отпарировала Алёнка.
Ничего я не вру, вдруг я сообразил, как мне выкрутиться. Я смотрел в окно с обратной стороны дома, из двора. Там в окне у двери нет одного стекла, давно уже разбили. Сама знаешь.
И чего ты туда попёрся, однако? недоверчиво вопросил Муравский. Когда можно было с улицы в окно заглянуть.
Это ты глядишь, где легче и безопаснее, подколол его я, а я специально туда пошёл. Ну, чтобы проверить свою смелость. Не боюсь я никаких анчуток с кикиморами!
И я не боюсь, однако, я тоже шибко смелый, поспешил заверить меня Муравский.
Неужели? Если вы такие смелые, то сможете пройти по всему дому, по всем-всем комнатам? спросила Алёнка.
Я сразу закивал:
Легко, мне не страшно! Хоть завтра.
А ты, Женя, пойдёшь завтра в Особняк? обратилась Алёнка к Муравскому: так его зватьЖенька. Мы же, почему-то, его по фамилии зовём. Пойдёшь вместе с Алёшей? Не испугаешься?
Муравскому отступать было некуда, он хмуро показал на свою ногу:
Завтра, не могу, у меня ещё нога шибко сильно болит, однако. А вот когда пройдёт, то сразу же.
На этом и остановились.
Конечно, Муравский лишь отговорку придумал, сославшись на свою ногу. Он уже ходил почти не хромая.
А с ногой его произошла чудная история. Вы не поверите, но я даю вам честное-пречестное слово, то всё было именно так.
Муравский в нашей школе учится недолго, в позапрошлом году приехал он с Севера. Из Воркуты. Не сам приехал, с семьёй. Говорит, что его отецстаратель, золотоискатель. Говорит Муравский как-то не так, как мы. Наверное, прикалывается, чтобы выделиться. Хотя внешне на это не похоже.
В прошлом году физрук Генпалыч организовал кружок вольной борьбы. Многие в него записались. И Муравский тоже. Он жилистый, сильный. Раньше, на своём Севере, борьбой занимался.
На прошлой неделе в честь годовщины работы кружка Генпалыч провёл первенство школы.
Мы всем классом за своего Муравского болели. Он всех побеждал, несомненно, и с нашей помощью: мы так кричали, поддерживая его. Я даже голос сорвал.
В решающей схватке за звание чемпиона школы ему пришлось бороться с Верзилой. Это прозвище Толяна из соседнего класса.
Едва прозвучал свисток Генпалыча, как Муравский с Верзилой набросились друг на друга, постоянно проводили приём за приёмом, бросок за броском и тут же контратаковали. Что творилось на ковре, словами не описать! Просто битва титанов, это папа так сказал, когда я ему описал их поединок. Порой они катались клубком, трудно было понять, кто и что кому делал.
Мы тоже орали изо всех сил.
Вдруг раздался душераздирающий вопль и пятерня Муравского затарабанила по ковруон сдавался. У нас глаза на лоб полезли: почему?!.
Но Генпалыч уже остановил схватку и поднял руку торжествующего победителя, Верзилы.
Прихрамывая, Муравский направлялся в раздевалку, но мы его остановили, окружив чуть ли не всем классом:
Муравский, как же ты проиграл? Что с тобой вдруг приключилось? Вроде бы, всё шло так хорошо, ты так ловко боролся.
Муравский отвёл глаза:
Сам не пойму, однако, как это всё произошло. Я так шибко увлёкся атакой, что в азарте принялся сильно выкручивать вместо ноги Верзилы свою собственную. И едва её не сломал, однако. Хорошо, что шибко вовремя успел сдаться!..
Да, сдался он вовремя. Ногу себе не сломал, а только немного потянул. Потом неделю прихрамывал. Да и то, как мне кажется, лишь для виду: мол, из-за неё я проиграл.
И сейчас она ему пригодилась. Как отговорка, чтобы не пойти в Особняк. Но скоро нога пройдёт и тогда он отвертеться не сможет.
Осознав эту истину, мне стало не по себе: идти в старый дом не хотелось. Я про Анчутку соврал, а ребята, возможно, и не врали, и там на самом деле можно столкнуться с кикиморой, шишигой или ещё с каким злющим чудищем. Стало страшно до жути!..
Загадка древнего подвала
В последующие дни Алёнка постоянно напоминала нам об Особняке. Особенно это не нравилось Муравскому. Он постоянно указывал на якобы больную ногу. Но однажды он забылся и на перемене устроил забег с Вадькой из соседнего класса. Обогнал его, издал ликующий крик и тут же осёкся, увидев нас с Димкой. А в стороне ещё стояла и Алёнка. Теперь уже Муравский отпереться не мог. Пришлось ему соглашаться на поход к Дому.
Мне было стыдно отказываться, если решила туда идти Алёнка. Раз девчонка не боится, то мне тем более стыдно. Это ж позор какой! Согласился.
Мы стали зазывать Генку с Никитой, но они находили какие-то отговорки. Димка обвинил их в трусости и запальчиво воскликнул, указывая на Алёнку:
Даже она смелее вас, а вы просто трусы!
Неужели?! На их защиту неожиданно встала Алёнка. Ничего они не трусы, они пойдут с нами. Так ведь, мальчики?
Генка с Никитой усиленно закивали, пряча глаза.
Муравский уважительно сказал Алёнке:
А ты шибко смелая, однако.
Она засмеялась и покачала головой:
Неужели? Я такая же, как и вы. Просто я знаю то, чего не знаете вы.
А чего мы не знаем? послышался почти одновременный хор наших голосов.
Я знаю, что нечисть боится света, а потому днём она прячется подальше. Это мне бабаня сказала. И ещё нечисть боится тех, кто крещён. Такие люди под защитой бога и ангелов. А ещё они молитвы и креста боятся. Мне бабаня говорила. Тем более, серебряного креста. На мне как раз такой и молитвы я знаю. Бабаня меня научила.
Бабаней Алёнка называет свою бабушку.
Я тоже не нехристь какая, крещёный, сказал Никита.
И я!
И я!..
Димка даже крестик показал. Только один Муравский оказался среди нас некрещённым.
Ничего, ты выучи Иисусову молитву, она короткая, а потом читай, если что, сказала Алёнка. Я тебя научу.
Я обругал себя мысленно за то, что забыл сегодня надеть нательный крестик: снял его, когда умывался, да так и оставил на раковине. Нужно будет идти в Особняк с ним.
И ещё, с очень значительной миной на лице обратилась к нам Алёнка, вряд ли там когда-то была и есть ныне нечисть. Бабаня мне сказала, что если кто там и был, то те, кто пытались чем-то поживиться. Вот их вы и приняли за чертей, кикимор, домовых и анчуток. Последнее слово она говорила, глядя на меня, это я врал им про анчутку. Неужели догадалась?
И чем же кто-то может поживиться в пустом старом доме? спросил Никита.
Это могли быть просто мальчишки. Илибомжи. А может, кладоискатели.
Какие ещё кладоискатели? Однако, разве клады в таких домах шибко ищут?! удивился Муравский.
Алёнка парировала:
Бабаня сказала, что именно в старых домах есть вероятность найти клад. Раньше всякие времена были, вот и прятали от ворогов.
Конечно, слово «вороги» Алёнка услышала от своей бабушки или как она её называетбабани.
Алёнка продолжала:
Раньше Самара была купеческим городом, очень богатым городом, ибо в ней жило много купцов, промышленников, заводчиков, предпринимателей. Её называли «Вторым Чикаго». Они многим чем владели, им было чего прятать. Бабаня говорит, что некоторые только этим и занимаются, ищут клады. В первую очередьв старых домах. А Особняк очень старый.
Он даже древний, заявил Димка, самый древний в городе. Значит, Самараочень кладовитый город!
Ну, это вряд ли, возразил ему я, вон на улице Степана Разина имеются дома и старше.
Неужели? Да, кстати, о Степане Разине, молвила Алёнка, бабаня говорила, что он зарыл по разным местам множество кладов. В том числе, и на Самарской Луке. Их ищут-ищут, но найти не могут.
Ну, в этом доме его кладов быть не может, однако! категорически заявил Муравский. Тогда его ещё и не было.
А ты откуда знаешь? спросил Димка.
Шибко сильно уверен в этом, однако
Хватит спорить, остановила их Алёнка. Давайте решать, когда мы идём в Особняк?..
Решили, что после уроков отнесём сумки домой, пообедаем и сразу собираемся на углу нашей Засечной улицы с Аршинным переулком.
Так мы и сделали.
Все пришли с крестами, кроме Муравского, понятно. Никита похвастался, что у него тоже серебряный крестик, тут же продемонстрировал его.
Снаружи Дом выглядел совсем не страшно. Да и за входной дверью ничего такого тоже не оказалось. Лишь давно нам всяческий привычный мусор, затхлый воздух.
С опаской вошли в ближайшую комнату, но в ней ничего особенного не увидели. Только заметили, что в некоторых местах ободраны обои, а под подоконником вывернуто несколько кирпичей.
Алёнка торжествующе показала на них:
Я же вам сказала, это клады искали!
Наверное, по той же причине и обои отодрали, сказал я.
Верно, согласился Муравский, Ленка шибко сильно была права, однако, когда говорила про кладоискателей.
В других комнатах наблюдалась та же картина. Не было оставлено в покое ни одно окно, под каждым теперь зияли пустоты, а на полу валялись вынутые кирпичи.
Искали очень старательно, заметил Димка, после них ничего не найдём, уже поздно. Нужно было раньше сюда приходить.
Интересно, нашли они где-то тут клад? задал я вопрос друзьям.
Они пожали плечами. Было ясно, что этого мы не узнаем.
Мы уже собрались уходить, делать нам в Особняке было нечего, но тут Никита показал на самую маленькую комнатку, в которую мы не заходили, а только проходя мимо заглянули:
Мы в ней не были.
Хлопцы, я бачил, там ничего нет, сказал Никита.
Неужели? А вот мне кажется, что Никита прав, нужно и в неё зайти, раз мы сюда пришли, решила Алёнка. Не только ты, мы все заглядывали в неё. Ноне зашли.
Пришлось идти.
Осмотрели пустоты под окном, внизу валялась пара тёмно-коричневых кирпича, один треснувший почти пополам. Куски сорванных обоев.
Один был метра полтора в длину да ещё с метровым суживающийся к концу «хвостом».
Ого-го! воскликнул Димка. Такого большого они нигде не срывали.
Он поднял его, взмахнул над головой и отбросил в сторону.
Глазастая Алёнка сразу разглядела:
Смотрите, что под ним было!
Мы чуть рты не раззявили, когда увидели квадрат деревянного пола, который явно поднимали, а затем вставили обратно на место.
Это тайник! прошептал Муравский. Потому они его и накрыли, однако, обоями. Шибко хорошо спрятали, однако!
Точно! поддержал его Никита. Цэ обои сорваны зовсим не здесь, а принесены из другой комнаты. На этих стенах обои зовсим другие, да и срывались потроху, и не так много.
Мы осмотрели тайник на полу. Нашли место, где сбоку вставляли какой-то плоский предмет, которым подняли доски. На ней остались следы.
Нужно посмотреть, что тут спрятано! загорелся Димка. Может быть, клад!
Его уже забрали, засомневался я.
Никита возразил:
Хлопцы, тогда бы они не стали класть доски на прежнее место и забрасывать обоями.
Это прозвучало убедительно.
Но чем мы поднимем доски? Тут нужна стамеска, топор или ещё что-то в этом роде.
Муравский сказал Никите:
Сегодня уже шибко сильно поздно, скоро вечер, однако. Нужно завтра прийти с инструментами и шибко хорошо всё посмотреть.
Все с ним охотно согласились. И я тоже, хотя подумал, что можно было бы успеть всё сделать и сегодня. Но понятно, почему боится вечера Муравский, он же один из нас некрещённый. А начнёт смеркаться, так с темнотой может объявиться нечисть
Сказочные сокровища Особняка
Ночью я проснулся в каком-то совершенно необычном состоянии. Из окна светила полная луна, она хорошо освещала комнату.
Во мне бурлили неведомые силы, хотелось сделать что-то небывалое.
Я быстро оделся. Осторожно, на цыпочках, чтобы никого не разбудить, направился к двери. Рядом с ней в уголке увидел гвоздодёр. Наверное, приходил дядя Костя, сослуживец папы, и оставил его.
«Ого! Он-то мне и нужен! обрадовался я. Будет чем вскрыть пол с тайником в Особняке!»
Вышел из квартиры, спустился по лестнице вниз и направился в Аршинный переулок с гвоздодёром в руках.
Россыпи ярких жемчужных созвездий на совершенно чёрном небосводе не могли соперничать с затмевающим их светом полной луны. От меня отходила тёмная тень, которая находилась впереди меня и, как мне казалось, одобряла мои действия, потому я не чувствовал себя одиноким.
Дом с совершенно тёмными окнами показался мне страшным, по телу пробежала дрожь, но внутреннее чувство не дало мне остановиться, подбодрило: иди, ничего не бойся.
Бросил взгляд на огромный дуб во дворе, тот выглядел богатырём, расставившим в стороны руки-ветви для моей защиты: только скажи, сразу приду на помощь.
Робость прошла, я потянул скрипучую дверь и смело шагнул в подъезд.
Тут меня ждало открытие: он оказался чистым и неплохо освещённым. Непонятно откуда лившийся свет позволял всё видеть не хуже, чем на улице при полной луне.
В первой же комнате я увидел огромный сундук из дерева, потускневшего от времени. Он был высотой мне почти до пояса, не меньше в ширину, длиной метра полтора.
Ого-го! покачал я головой. Откуда он тут взялся? Что в нём?
Гвоздодёром сорвал замок вместе с петлёй.
Поднял тяжёлую крышку, отбросил назад и ахнул, увидев, что он доверху наполнен монетами. Самыми разнымиот маленькой копейки до десяти рублей.
Тут же принялся набивать карманы именно последними, пренебрегая более мелкими. Мысленно я прикидывал, сколько всего смогу накупить потом на них. Было очень радостно.
Когда места в карманах уже не было, я направился в соседнюю комнату. Почти на каждом шагу из карманов сыпались на пол звонкие монеты. Останавливался, поднимал.
В этой комнате тоже находился сундук. Он выглядел немного красивее, светлее. Размеры его были чуть меньше первого, но по высоте почти такой же.
Было немного жаль ломать гвоздодёром петли с замком, но пришлось. Уж слишком сильно тянуло посмотреть содержимое.
В нём оказались тугие пачки денег в банковской упаковке.
Обрадованный этим, я тут же освободил карманы, выбрасывая монеты прямо на пол, а затем принялся рассовывать по ним пачки пятитысячных рублей. Немало уместилось их и за пазуху. Вспомнил о родителях, вот они обрадуются, когда увидят, сколько денег я им принёс!..
Но домой я не пошёл, а по коридору прошёл в соседнюю квартиру. Здесь по углам стояли два мешка. Гвоздодёр мне уже не понадобился, положил его на пол и быстро распутал на них крепкие бечёвки, аккуратно завязанные бантиками.
В первом мешке увидел увесистые слитки серебристого металла. Сразу понял: «Это серебро!»
Во втором мешке находились точно такие же слитки, но только жёлтого цвета. «Золото!»
В минуту освободился от денежных пачек. В карманы брюк уместилось лишь по одному тяжелому слитку. Этого было мало. Я снял с себя рубашку, принялся укладывать в неё золото. Положил пару десятков, попробовал приподнять, но едва сумел оторвать от пола. С трудом взвалил себе на спину, сделал шаг, но тут же ткань рубашки затрещала, и золотые слитки посыпались на пол. Словно козёл, я совершил прыжок в сторону, чтобы они не попали мне на ноги, иначе могли бы поломать кости.
Сбоку раздались смешки. Я посмотрел на дверной проём, а в нём стояли тёмные фигуры. Страшные лица, с торчащими изо рта клыками. Они ухмылялись, видя мою неудачу.
В комнату стала протискивать уродливая старуха, одетая в драную дерюгу. Вместо волос у неё было истинное безобразие, словно воронье гнездо: во все стороны торчали грязные лохмы. Она нахраписто заухала, явно беря меня на испуг:
Чувствую русский дух! Вкусненькое мясо! Сегодня я им поужинаю!
Подавишься, старая карга! закричал я, хватая золотые слитки с пола.
Первым же броском метко попал в её косматую голову. Старуха ахнула, схватила за голову и жалобно заскулила. Но в комнату начали протискиваться другие чудища.
Я попятился, бросая в них золото.
Сам не заметил, как оказался в коридоре, а затем и в самой маленькой комнате, где мы днём обнаружили тайник.
У меня оставался последний золотой слиток. Собрался, что было сил метнул его в козлоногого чудища. Отступил назад, при последнем шаге моя нога угодила в пустоту, и я стал заваливаться навзничь. Повернув голову, заметил, что пол на месте тайника разобран, и я падаю в подвал, который почти доверху засыпан какими-то стекляшками.