Ты думаешь, Камино?.. спросила она скептически. Он покачал головой.
Камино будет под наблюдением, не совсем же придурки сидят в Сенате, но те, кому сильно нужно, точно найдут другой вариант. Те, кому сильно нужно, обычно находят.
Падме не могла не согласиться. Вдумчиво допила свой очень полезный настой. Родить бы уже побыстрее, чтобы можно было наконец-то пить каф. Кормить-то у нее не выйдет все равно, у них в семье с молоком всегда были проблемы
Если Бейл будет канцлером, он не допустит, чтобы у сепаратистов возникло желание и возможности.
Даже если, Энакин пожал плечами. Канцлером он будет не всегда. Пусть пять лет, пусть хоть десять. Но при этой конфигурации война непременно начнется снова.
Через пять лет все изменится, сказала Падме.
Хорошо бы. Он допил каф и встал. Пойду проверю, что это нам прислали.
Я уверена, что там нет оружия, бомб и боевых дроидов, Падме улыбнулась.
Жалость-то какая, фыркнул он в ответ и вышел, а она налила себе еще отвара и открыла голонет. Она подождет, пока он закончит. Так спокойнее.
Она как раз дочитала статью про заключение мирного договора и пыталась понять, что ее в тексте насторожило, когда Энакин вернулсяулыбаясь.
Там детские вещи и мебель, смеси для синтезатора и еще какие-то ваши набуанские штуки, которых я не знаю. И все это не подписано, только везде внутри контейнера солнца нарисованы, желтого спектра, с протуберанцами.
Падме даже не знала, что эти конкретные напряжение и обида сидели в нейпоняла только когда отпустило.
Это Сола рисовала. У нас в детских солнце было, на потолке. Улыбалось нам.
Я так рад, сказал Энакин. Пошли посмотрим, что там еще есть?
Она радостно ухватилась за его руку и встала.
Теперь эти солнца, с протуберанцами, почему-то стояли у нее перед глазами. И она смотрела на них, слушала голос сидящего рядом Оби-Вана, не понимая слов, и пыталась не думать о боли внизу живота.
Дети пока успокоились, дети слушали еетихо, тихо, все хорошо, сейчас мы долетим и нам помогут, она ощущала Силу Оби-Вана вокруг себя, кажется, он пытался ее лечить
Ей тоже нельзя паниковать. Нельзя, дети немедленно услышат и запаникуют сами, ее ужас и так натворил дел. Она усилием заставила себя слышать окружающий мир. Нужно отвлечься от боли.
Уже совсем скоро, мерно говорил Оби-Ван, Энакин мягко ведет, ускорения не чувствуется, но осталось минуты две. Совсем скоро, не волнуйтесь, с врачами связались, нас ждут, все будет хорошо.
Свяжитесь с моей семьей, попросила Падме.
Я? он удивился. Конечно, но наверняка же врачи уже им сообщили
Они не имеют права, мы же в изгнании.
Оби-Ван посмотрел непонимающе.
Но ведь
Сама суть набуанского изгнания, сказала Падме, радуясь отвлечению от черной паники, которая надвигалась на ее спокойствие будто волна цунами, закрывая и небо и солнце, в том, что изгнанный полностью изолируется от социума. И да, это касается в том числе болезней, рождения детей и прочего.
Но это же Семью же, получается, наказывают тоже?
Конечно. Семья вырастила недостойного члена общества, и тоже должна понести наказание.
Оби-Ван поморгал и покачал головой.
Я не имею права высказывать мнение о чужих обычаях
Корабль едва заметно тряхнуло.
но это ужасно.
Она хотела что-то сказать, но тут в медотсек к ним ворвались врачи, отпихнули Оби-Вана куда-то, черная волна поднялась и затопила ее с головой.
13
Только приземлившись на площадке скорой помощи столичного госпиталя, Энакин понял, что на время полета вообще забыл о своей неодаренности и гнал так, будто был уверенСила предупредит, если что.
Повезло. Просто повезло.
Он задавил страх, нахлынувший постфактум, впустил врачейи побежал за ними, не обращая внимания, идет ли за ним Оби-Ван. Весь мир схлопнулся до медкапсулы с Падме внутри, он даже не особенно видел, куда идетбелые коридоры, цветные линии на полу, ничего больше, пока прямо перед носом не захлопнулась дверь стерильного отделения и дама в белом форменном платье не ухватила его за локоть. Судя по показаниями датчиков протеза, хватка у нее была дюрасталевая.
Отец? спросила дама.
Он посмотрел на нее, не понимая вопроса. Отмечая только строгое лицо и синий цветок-заколку в темных волосах.
Отец, кивнула дама. Первый?
А?
Понятно. Все будет хорошо, сказала дама ласково и уверенно, будто заклинала реальность. Здесь лучшие врачи галактики, как бы там корусантские ни пыжились. Нужно просто подождать.
Хорошо.
Ждатьэто было понятно. Ждать он умел.
Сейчас мы пойдем в комнату, где вы подождете. Сколько нужно, столько и подождете. Еду вам доставят, освежитель там тоже есть.
Хорошо, он последовал за дамой, как сказали. Нужно успокоиться. Его состояние ненормально.
Сколько нам ждать? спросил голос из-за спины. Он знал этот голос, но никак не мог вспомнить.
Друг семьи? спросила дама. «Друг», видимо, кивнул, потому что она продолжила:От двух часов до двух суток, это уж как получится. Врач вам скажет, как только станет что-то понятно. Не беспокойтесь, у нас очень прозрачная информационная политика.
Как «двух суток»? в голосе «друга» послышался ужас.
Да уж так, хмыкнула дама. Чай, не конвейер, сборка сугубо индивидуальная.
Их привели в большую комнату и оставили одних.
Энакин прошел на середину и осмотрелся. Большая, человек на десять. Два низких дивана, два столика. Дистрибутор воды встроен в стену. В другой стене дверь со значком освежителя. Других входов-выходов нет, вентиляция незаметна. Окно большое, панорамное. За ним что-то зеленое Сад. С высоты третьего этажа.
Анализ укрытий при атаке запустился как-то независимо от сознания, и Энакин не стал его останавливать, просто наблюдал будто сверху.
Успокоиться. Ситуация находится вне его контроля. Он ничего не может сделать.
Прошел вдоль стен и сел на пол, рядом с кадкой с чем-то живым, зеленым и многолистным. Рядом с растениями ему почему-то всегда медитировалось проще. Сейчас это уже наверняка не имело никакого значения. Но все равно.
«Друг семьи» сел на диван перед ним.
Энакин
Оби-Ван, о, вот и имя всплыло. И все остальное тоже. Дыши, Энакин. Контроль.
Мне очень жаль. Я не хотел. Я
Ты был в шоке и себя не контролировал, констатировал Энакин. Так бывает. Ты еще в Свете?
Ты думаешь, что я пал? И поэтому решил навредить Падме?
Эти его слова были настолько не тем, чего Энакин ожидал, что он даже смог удивиться.
Нет. Разумеется. Это был простой технический вопрос.
Технический Оби-Ван рассмеялся, хотя с точки зрения Энакина он не сказал ничего смешного. Нет, я еще не пал. Но был близок, ты прав. Седьмого воздушного больше нет, Энакин. Их больше никого
Твой Коди и часть твоих живы, сказал Энакин ровно. Мои их эвакуировали. Написали мне утром.
Что? прошептал Оби-Ван.
Энакин пожал плечами и закрыл глаза. Там, в темноте, совсем рядом, так далеко, были его дети и Падме. Он хотел узнать, что с ними. Пусть это и невозможноно он попытается. И будет пытаться. По крайней мере, это лучше, чем активно ждать и ежесекундно умирать от ужаса, который сам же и генерируешь.
Энакин Я тебя умоляю. Я понимаю, что сейчас не время, но Энакин, они живы? 501-й не получал приказа?
Приказ получила вся ВАР, сказал Энакин, смотря в черноту. Я уничтожил чипы у 501-го, и у всех клонов, с кем лично сталкивался. Темной стороной. За два последних года. Они не сошли с ума, и те, кто выжил при первой атаке, смогли позвать на помощь, и мои успели их забрать. Твой 212-й успели почти весь. Юларен с командой спасли головной «Венатор». Твои братья живы, Оби-Ван.
Мои Я не Оби-Ван явно собирался возразить. Энакин вздохнул.
Vode an, Кеноби. Не морочь мне голову. И себе тоже.
Оби-Ван помолчал. И когда Энакин уже начал погружаться в черные бездонные воды, спросил:
Но если ты знал о чипах, почему не сказал?..
Чтобы понять вопрос, потребовалось много субъективного времени.
Два года назад я написал записку в Совет. О чипах клонов. Камино ее опровергло. Совет поверил Камино. Мое беспокойство назвали близостью к Темной стороне. Было он поискал слово, смешно. Да.
Да, потерянно произнес Оби-Ван. Действительно. Смешно. Энакин
Кеноби.
Я тебе мешаю.
Проницательно.
Прости.
Энакин вздохнул, всплыл повыше и открыл глаза. Посмотрел на Оби-Ванассутулившегося на краю дивана.
Слушай, сказал он, а Оби-Ван вздрогнул, поднял на него взгляд и побледнел, как насчет совместно помедитировать? Тебе, мне кажется, будет очень к спеху.
У тебя глаза черные, прошептал Оби-Ван.
Такое с ними случается.
Но я не чувствую тебя в Силе как одаренного.
Энакин поднял бровь.
Да неужели?
Я не понимаю.
Это хорошо, сказал Энакин. Я тоже. Силу, мне кажется, не понимает вообще никто. А уж Темную ее сторону и вовсе. Доложишь Совету?
Я бы тебя послал, произнес Оби-Ван сухо, но даже не могу придумать, куда.
Да, согласился Энакин, вновь закрывая глаза, я везде был.
Успешной медитации.
И тебе, Кеноби.
В темном океане оказалось тепло.
Времени там не было, совсем. Нечтонектоогромное и бесформенное приняло его в себя и качало на волнаха он пытался найти возможность дотянуться до своих, и ему все казалосьон не понимает чего-то очень важного и очень простого. Стоит лишь понятьи барьер между ним и семьей падет.
Восприятие мешало. Человеческие образы мешали. Язык мешал.
Он тянулся за ускользающим пониманием, за возможностью прикоснуться к семье, опускался все ниже и ниже.
Но это тоже было образом. Восприятием. Иллюзией.
Океана нет, нет на самом деле темноты, нет глубины. Так его мозг интерпретирует ощущение Силыкоторую ощущать и вовсе не должен. Впрочем, этот темный голос всегда звучал иначе, чем тот, какой его учили слушать что джедаи, что ситхи Коррибана.
«Они все идиоты, говорил учитель Реван. Сила не имеет сторон. Нельзя определить Силу. Мы можем понять лишь отблески, а стоит заметить хоть часть настоящегобежим в ужасе».
Учитель Реван видел настоящее, увидел в плену у Вишейта, но описать не мог.
Он был прав.
Этот океанна дне, в вышине, в нигдебыло не то что не описать, его нельзя было описыватьслова исказили бы опыт.
Вот чего бежали все, спустившиеся так глубокобезъязычия. Там кончались смыслы, схлопывались слова. А что мы, как не слова?
Нет, подумал Энакин. Вот где ложь и иллюзия. Яне слова. Яне мое имя, не мои сформулированные мысли. Когда Падме смотрит на меня утром с любовью, вот тогда этот конгломерат плотия. И никаких слов нам тогда не нужно.
Тьма в самой глубине сияла ярче квазаров.
Эта фраза была ложью в каждом слове. И правдойтоже в каждом.
14
Энакин провалился в медитацию мгновенно, а сам Оби-Ван медитировал с огромным трудом. Сила не хотела успокаивать его, не хотела просто позволять слушать свое течение. Каждая мелочь выбивала его из сосредоточения, будто юнглинга.
Он пытался, тем не менее. И пытался. И все еще пытался.
Когда-то между этими попытками в комнату пришла врач, посмотрела на сидящего на полу Энакина, на Оби-Вана и хмыкнула:
Ну да что бы папаша ни делал, только бы не истерил. Передайте ему, пожалуйста, что все с его женой хорошо, роды проходят в штатном режиме, часов пять еще, наверное, придется подождать. Двойня, сами понимаете.
Оби-Ван ошарашенно кивнул, поблагодарил врача. Двойня, у Энакина и Падме. А он и не заметил, что детей двое, даже когда пытался ее лечить. Ну ты и магистр, рыцарь Кеноби. Не быть тебе целителем.
Хотелось улыбаться. Все хорошо, двое детей у его брата, наверное? Что уж тут теперь. А его другой брат жив. Коди жив. И его остальные братья
Сидеть оказалось невозможно, Оби-Ван вскочил, прошелся по комнате.
Живы, живы. Потому что ситх Энакин Скайуокер два года назад не поверил Камино. А он, джедай, поверил. И все они поверили. Как было допустить подобную подлость со стороны Камино? Со стороны Сената и Республики?
И ведь как-то после всего, после той базы и сгоревших кораблей на орбите, придется возвращаться на Корусант. В Орден. Выполнять миссии. По заказу Сената в том числе.
Уйду с оперативной работы, решил Оби-Ван. Буду да что угодно. Учебники писать. По тактике и стратегии для будущих поколений, чтобы не лажали так ужасно, как мы в первый год войны.
От необходимости подчиняться этому Сенату с души воротило.
Он остановился у окна, посмотрел на сад. Подышал. Решил вернуться к медитациивдруг получится на этот раз, решение-то принято, когда в комнату вошли трое.
Оби-Ван развернулся и поклонился. Родителей Падме и ее сестру он видел на голо, стоявшем на столе в кабинете Падме еще на Корусанте.
Магистр Кеноби, воскликнул ее отец, потряс ему руку, мы рады, что в такой день вы рядом с нашей дочерью. Огромное вам спасибо, что вы предупредили нас.
Если бы не я, тоскливо подумал Оби-Ван, то этот день бы наступил сильно попозже.
С вашей дочерью все в порядке, сказал он. Передал слова врача.
Семья ее, очевидно прекрасные люди, явственно расслабились. Заняли второй диван. Оперативно развернули чайный сервиз на столикекоторый достали из маленькой с виду сумки. Пригласили Оби-Вана присоединиться, и он не отказался.
В сторону сидящего в углу Энакина никто из них не посмотрел.
Примерно четыре часа спустя Энакин зашевелился. Откинул голову назад, привалился к стене. Оби-Ван, извинившись перед Руви Наберрие, который как раз рассказывал историю из детства Падме, поднялся и подбежал к нему.
Эни?
Энакин открыл глаза. Слава Силе, в них больше не было той черноты, которая его так напугала в прошлый раз. Но взгляд был странным. Острым и отрешенным одновременно.
Они родились, Энакин просиял ярче солнца. Вот сейчас. Люк и Лея.
Оби-Ван решил не спрашивать, откуда ему это известно. Собственно, понятно и так. Только вот в Силе Энакин по-прежнему ощущался неодаренным. Обычным человеком. Тени вокруг него были лишь чуть темнее, но
Тени?
В Силе Оби-Ван на мгновение увидел огромную тень вокруг Энакина, на половину неба. Внезапно полыхнувшую восходным солнцем. Аж виски заломило. Оби-Ван мотнул головой, проморгалсяхотя, конечно, зрение Силы к обычному не имело отношения, нослишком старая привычка
Не надо в меня всматриваться, Оби, Энакин улыбался. Что-то я намедитировал странное. Но я все еще неодаренный, ты не волнуйся.
Скажи мне, неодаренный, как она?
Семья Падме замолчала сразу же, как Энакин сказал про детей, но не шелохнулась и не повернулась в его сторону. А сейчас и вовсе замерла.
Энакин поднялся на ноги, опираясь на стену. Посмотрел прямо на Солу и Джобал. И в затылок так и не развернувшегося Руби.
Устала очень, но все в порядке. С детьми тоже. Они такие он рассмеялся и покачал головой. Характер там даже не мой, не знаю, чей там характер. Весело нам будет, точно вам говорю.
Руби Наберрие расправил плечи и медленно обернулся к Энакину.
Сейчас он, насколько понимал Оби-Ван, прямо нарушал закон об изоляции опальных, но его это явно не волновало.
Семья Наберри будет ходатайствовать перед Ее величеством, чтобы детей нашей дочери передали нам на воспитание.
Энакин побелел.
Это против ваших же законов.
Тыситх, отрезал Руби Наберрие. Ты только что сказал, что почувствовал рождение детей! Как уж ты обманул Орден, я не знаю
Он никого не обманул, вмешался Оби-Ван. Я присутствовал при ритуале И я подтверждаю: сейчас Энакин Скайуокерне ситх.
Он что-то совсем другое, не то, что Орден понимает под этим термином. С другой стороны, тем ситхом он никогда и не был.
Я подам петицию в Орден Джедаев, заявил Руби. Пусть они разбираются.
Энакин закусил губу и распрямился. Спокойствие и радость уходили из него, исчезали, и Оби-Вану было физически нестерпимо на это смотреть.
Если дело дойдет до Ордена начал Энакин.