Йиллинг выпятил полноватые губы и звонко присвистнул.
И торгуешь чудесным товаром. Он пропустил ладонь сквозь ее волосы, намотал на пальцы тонкую прядь и слегка потянул, мазнув по щеке кончиком пальца.
Ты обязана выжить. Обязана вести выживших за собой. Она стесала, притупила страх. Притупила ненависть. Через силу сделала безжизненное лицо. Ничего не выражающее лицо невольницы.
Так я выкуплю ее у тебя, купец? задал вопрос Йиллинг. За твою жизньпочему нет?
С удовольствием, господин, вымолвил Синий Дженнер. Скара так и зналамать Кире просто дура, раз поверила этому пройдохе. Она поглубже вдохнула, чтобы выпалить проклятие. Крючковатый палец разбойника впился ей в плечо. Но мне нельзя ее продавать.
По моему обильному и кровавому опытуЯркий Йиллинг поднял багряный меч и прижал плашмя к щеке, как девчушкалюбимую куклу. Алмазное навершие разгоралось красными и желтыми искрами. Один острый клинок рассечет целый моток любых «нельзя».
Cедой кадык Дженнера подскочил от волнения.
Я ей не хозяин, чтоб продавать. Онаподарок. От князя Варослава из Калейва самому Верховному ко- ролю.
Ясно. Йиллинг медленно убрал меч от лица, от прижатого клинка на коже осталось красное пятно. Слыхал я, что Варослав из тех, кого страшится мудрый.
По правде говоря, шутить князь не любит.
Когда власть человека расцветает, его чувство юмора вянет. Йиллинг нахмурился на кровавый след, что сам оставил между колонн. Между трупов. Верховный король тоже такой же. Было б неблагоразумно лямзить у них подарки.
На всем пути от Калейва я повторял те же самые слова, сказал Дженнер.
Яркий Йиллинг щелкнул пальцами, словно треснул кнутом, глаза загорелись мальчишеским задором.
Придумал! Мы подкинем монетку. Орелты забираешь эту милку в Скегенхаус, мыть ноги Верховному королю. Решкая тебя убью и распоряжусь ею с большей пользой. Он шлепнул Дженнера по плечу. Ты что-то сказал, мой новый друг?
Праматери Вексен это небось придется не по нутру, сказал Дженнер.
Да ей не по нутру вообще все. Йиллинг широко улыбнулся, гладкая кожа вокруг глаз собралась в добродушные морщинки. Но я склоняюсь лишь пред одною женщиной. И это вовсе не праматерь Вексен, не Матерь Море, не Матерь Солнце и даже не Матерь Война. Он подбросил монету высоко: золото вспыхнуло под необъятным и тусклым сводом Леса. А только Смерть.
Он выхватил монету из тени.
Короля и крестьянина, господина и слугу, сильного и слабого, мудрого и глупоговсех нас ждет Смерть. И он раскрыл кулак, на ладони сверкнула монета.
Эхе. Синий Дженнер уставился на нее. Сдается, меня она еще чуток обождет.
Они неслись прочь сквозь разоренный Ялетофт. Горячий ветер раскидывал охваченную огнем солому, ночь вскипала криками, мольбами и плачем. Скара не поднимала глаз, как полагалось вышколенной рабыне. Рядом не было никого, кто велел бы не горбитьсяи ее страх понемногу таял, превращаясь в чувство вины.
Они вскочили на борт судна Дженнера и тут же отчалили. Команда бормотала молитвы и благодарила Отче Мира за спасение от резни, весла скрипели, наращивая ритмпока меж ладей захватчиков они скользили в открытое море. Полумертвая Скара плюхнулась возле груза, чувство вины постепенно стекало в лужу скорби: она смотрела, как пламя охватывает прекрасный дворец короля Финна, а вместе с ним и ее прошлую жизнь. Огромный резной щипец чернел на огненном фоне, а потом обрушился в фонтане клубящихся искр.
Пожарище надо всем, что только знала принцесса, умалялось, Ялетофт стал далеким огненным пятном в темноте, паруса трепетали, и Дженнер приказал повернуть на север, в Гетланд. Скара стояла и глядела назад, глядела в прошлое. Слезы высохли на лице, когда ее скорбь смерзлась в холодную, твердую, железную глыбу ярости.
Я еще увижу свободный Тровенланд, прошептала она, сдавливая кулаки. Увижу, как заново отстроят дедушкины палаты, а тушу Йиллинга Яркого расклюют вороны.
Покамест главноеувидеть вас завтра живой, принцесса. Дженнер снял с ее шеи невольничий ворот и укутал плащом ее дрожащие плечи.
Она подняла глаза, осторожно потирая отметину от серебряного шнура.
Я напрасно осуждала тебя, Синий Дженнер.
Ваше суждение было недалече от истины. Я творил куда худшее зло, чем вы себе представляете.
Зачем же тогда рисковал ради меня жизнью?
Он, похоже, на минуту задумался, почесывая подбородок. Потом пожал плечами.
Потому что вчерашний день уже не изменишь. А завтрашнийможно. Он вложил что-то в ее ладонь. Обручье Бейларубин наливался кровью при свете луны. Кажется, это ваше.
2. Мира не будет
Ну, когда же они появятся?
Отец Ярви сидел, прислонив к дереву сутулую спину. На коленях его умостилась древняя книга. Казалось, что он почти заснул: зрачки под отяжелевшими веками перестали скользить по написанному.
Я служитель, а не провидец, Колл.
Колл мрачно оглядел святые подношения богам на поляне. Безголовые птицы, кувшины высохшего эля. Покачивались связки костей на бечевках. Собака, корова и четыре овцы висели на иссеченных рунами ветвях. У перерезанных глоток животных суетилась мошкара.
Не обошлось и без человека. Тело, судя по мозолям на шее, невольникана спине грубо начертали рунный круг. Пальцы касались окровавленной почвы. Грандиозное жертвоприношение Той, Что Взращивает Семя от какой-нибудь мечтающей о ребенке богачки.
Колл не шибко жаловал святые рощи. В них у него возникало чувство, будто за ним подсматривают. Себя-то он считал малым честным, но свои тайны найдутся у каждого. И свои тягостные сомнения тоже.
Что за книга? спросил он.
Трактат об эльфийских древностях, написанный двести лет назад сестрой Слодд из Реерскрофта.
Опять вы взялись за запретные знания?
Знания с тех времен, когда целью Общины Служителей было копить, а не выпалывать мудрость.
Обуздать возможно лишь познанное, пробурчал Колл.
В дурных руках всякое знание, равно как и всякая сила, станет опасным. В каком деле его применятьвот что важно. С этими словами отец Ярви лизнул палец на высохшей кисти и перевернул страницу.
Колл мрачно покосился на безмолвный лес.
Мы что, и впрямь пришли слишком рано?
Обычно бой выигрывает тот, кто первым подошел к месту схватки.
Разве мы собирались не на мирные переговоры?
Мирные переговоры и есть поле битвы служителя.
От тяжкого вздоха Колл пришлепнул губами. Он пристроился на пенек с краю поляны, на почтительном расстоянии от подношений богам. Вынул ножик и ясеневую заготовку, которой начерно уже придал нужную форму. Та, Что Бьет По Наковальне, с высоко занесенным молотом. Подарок для Рин, когда он вернется в Торлбю. Если вернется, а не окончит свои дни, болтаясь на дереве на этой самой поляне. Он снова пошлепал губами.
Боги наделили тебя многочисленными дарами, пробурчал отец Ярви, не отрывая глаз от книги. Умелыми руками и смекалкой. Привлекательными вихрами песочного цвета. Неунывающим остроумиемпорой немного не к месту. Но хочешь ли ты и впрямь стать великим служителем, стоять у плеч королей?
Колл сглотнул.
Хочу, вы же знаете, отец Ярви. Больше всего на свете.
Тогда тебе придется многому научиться, и прежде всеготерпению. Собери свой разум-мотылек в кулак, и однажды ты изменишь мир, как мечтала твоя мама.
Колл мотнул головой и услышал, как под рубашкой цокнули гирьки на ремешке вокруг шеи. Эти гирьки его мать, Сафрит, носила, заведуя кладовыми, почетный знак того, что отмеряла и взвешивала без обмана. Будь храбрым, Колл. И во всем старайся быть первым.
Боженьки, я до сих пор скучаю по ней, пробормотал он.
Я тоже. А сейчас замри и все внимание на меня.
Колл свесил руки.
Мои глаза приросли к вам, отец Ярви.
Закрой их. Служитель захлопнул книгу и встал, отряхивая со спины палые листья. И слушай.
Шаги, из глубины леса. Колл убрал поделку, но нож оставил, сунув лезвием в рукав. Большинство проблем решит правильно выбранное слово. Но по опыту Колла, сталь с правильной заточкой способна отлично уладить оставшиеся.
Из-за деревьев на поляну ступила женщина в черном балахоне служителя. Ее огненно-рыжие волосы с боков были выбриты, а сверху, примазанные, топорщились в виде гребня. На коже возле ушей наколоты руны. Суровым было ее лицои от движений челюстью становилось еще суровее: она жевала кору сонной ветлы. На губахлиловые пятнышки.
Вы рано, мать Адуин.
Не так рано, как вы, отец Ярви.
Мать Гундринг всегда повторяла: приходить на встречу вторымнеприлично.
Что ж, надеюсь, вы простите мою невоспитанность.
Смотря какие известия от праматери Вексен вы принесли.
Мать Адуин вскинула голову.
Ваш повелитель, король Атиль со своим союзником Гром-гиль-Гормом нарушили клятвы Верховному королю. Они отбросили протянутую руку дружбы и обнажили против него мечи.
Его рука дружбы давила на нас тяжким гнетом, сказал Ярви. Уже два года, как мы ее стряхнули, и оказалосьбез нее дышится куда легче. Два года как Верховный король не брал городов, не выигрывал битв
А сколько раз бились Атиль и Гром-гиль-Горм? Если не считать ежедневных перепалок друг с другом? Адуин краешком рта сплюнула сок, и Колл беспокойно потеребил нитку на рукаве. Тут она попала в цель. Вы, отец Ярви, наслаждались удачей, пока Верховный король не отрывал взгляд от восстания в Нижнеземье. Восстания, к разжиганию которого, слыхала я, вы приложили руку.
Ярви, сама невинность, заморгал:
Разве по силам мне поднимать людей на борьбу за сотни миль от себя? Я чтоволшебник?
Кое-кто поговаривает, что да, но хоть волшба, хоть удача, хоть хитроумие уже ничего не изменят. Восстание смято. Яркий Йиллинг сходился в поединках с тремя сыновьями Хокона и зарубил их по очереди, одного за другим. Его владению мечом нет равных.
Отец Ярви присмотрелся к единственному ногтю на своей сухой руке, будто проверял, хорошо ли тот выглядит.
Король Атиль с вами не согласится. Он побил бы этих трех братьев разом.
Мать Адуин пропустила пустое хвастовство мимо.
Яркий Йиллингчеловек нового склада, у него современный подход. Он предал клятвопреступников мечу, а его Сподвижники сожгли их терема вместе с семьями.
Жечь целые семьи. Колл резко сглотнул. Какой улучшенный подход!
Наверно, вы еще не слышали, что Яркий Йиллинг сделал потом?
Говорят, он отменный танцор, сказал Колл. Он что, станцевал?
О да. Через проливы, да в Ялетофт, с визитом к вероломному королю Финну.
Вот теперь настала тишинаи ветер прошелестел в листьях, подношения на дереве скрипнули, и по шее Колла пробежал холодок дрожи. Мать Адуин негромко причмокнула корой и сладко улыбнулась:
Ах. Над этим и ваш шут не заржет. Ялетофт лежит в развалинах, чертог короля Финна в пепелище, а воинов его рассеял ветер.
Ярви еле заметно нахмурился.
А где же сам король?
По ту сторону Последней двери. С ним и его служитель. Их смерть была предначертана в тот самый миг, когда вы завлекли их обманом в свою обреченную шайку.
На поле боя, задумчиво пробормотал отец Ярви, правил нет. Современнее некуда.
Яркий Йиллинг уже засеивает Тровенланд пламенем, расчищая дорогу армии Верховного короля. Армии, превосходящей числом песчинки на полосе прибоя. Величайшему воинству, выходившему маршем с тех пор, как эльфы воевали единого Бога. К середине лета он будет у ворот Торлбю.
Будущее окутано туманом, мать Адуин. Оно запросто может нас удивить.
Не нужен пророческий дар, чтобы видеть грядущее. Она вытащила свиток и растянула его, тонкие руны густо испещрили бумагу.
Праматерь Вексен называет вас с королевой Лайтлин подлыми изменниками и чародеями. Отпечатанные Лайтлин монеты Община Служителей сим документом нарекает колдовскими амулетами эльфов, а всякого, кто их использует, объявляет вне закона.
Колл дернулсяв подлеске хрустнул сучок.
Вы будете изгоями для всего мира, равно как Атиль, Гром-гиль-Горм и любой, вставший под их знамена.
А вот сейчас появились воины. Мужчины из Ютмаркапродолговатые щиты и квадратные застежки плащей. Колл насчитал шестерых, а сзади услышал еще не менее двух и с трудом заставил себя не оборачиваться.
Вы обнажили мечи? удивленно спросил отец Ярви. На священной земле Отче Мира?
Мы молимся Единому Богу, прорычал боец в шлеме с золотой гравировкой, их капитан. Как по намэто обычная грязь.
Колл оценил нацеленные на него острые взгляды и острые лезвия. Ладони стало скользко на рукояти потайного ножа.
Ну, попали, пискнул он.
Мать Адуин выпустила свиток из рук.
Но даже сейчас, несмотря на вашу измену и подлость, праматерь Вексен предлагает вам мир. Она воздела очи к небу, по лицу скользнула тень от листьев. Взаправду, Единый Бог милостив!
Отец Ярви прыснул со смеху. Колл глазам своим не верилнастолько бесстрашным казался служитель.
Полагаю, ее милость имеет свою цену?
Изваяния Высоких богов должны быть разбиты. Отныне на всем море Осколков воцарится Единый Бог, ответила Адуин. Каждый ванстерец и гетландец обязан платить годовую десятину в Общину Служителей. Король Атиль и король Гром-гиль-Горм сложат свои мечи к ногам Верховного короля, умоляя его о прощении, и принесут новую присягу.
Старая оказалась непрочной.
Поэтому вы, мать Скейр и юный принц Друин останетесь у Вексен в заложниках.
Хммм. Отец Ярви поднял высохший палец и постучал по щеке. Предложение заманчиво, беда тольколетом в Скегенхаусе малость сыровато.
Стрела промелькнула перед лицом Коллаего обдуло ветерком полета. И беззвучно вошла в плечо вожаку отряда, сразу над ободом щита.
Из леса выпорхнули новые стрелы. Один воин вскрикнул.
Другой схватился за стрелу, угодившую в лицо. Колл подскочил к отцу Ярви и рванул его вниз, увлекая за ствол ближайшего священного древа. Тут же на них кинулся ратник, занося меч. И тогда его путь преградил Доздувой, огромный, как дом. Взмах его великой секиры сшиб нападавшего с ног и отбросил прочь, взбивая палые листья.
Сплелись проворные тенисекли, кололи, стукались о подношения богам, те раскачивались на ветвях. Через несколько кровавых мгновений бойцы матери Адуин присоединились к королю Финну за Последней дверью. Их капитан, задыхаясь, кривился на коленях: шесть стрел упокоились в его кольчуге. Он пытался встать, орудуя мечом, как клюкой, но красная сила стремительно покидала его через раны.
На поляне показался Фрор. Одна рука его обхватывала тяжелый топор. Второй он бережно расцепил застежку на золоченом шлеме капитана. Искусное изделие стоило немалых денег.
Вы пожалеете об этом, выдохнул капитан: на губах кровь, седые волосы липли к потному лбу.
Фрор неспешно кивнул.
Мне уже тебя жалко. И хватил капитана по теменитот опрокинулся, распростав руки.
Уже можно меня отпускать, сказал отец Ярви и похлопал Колла по боку. Только сейчас он понял, что накрыл служителя всем телом, как в бурю мать закрывает ребенка.
А сразу вы не могли мне сказать, что задумали? спросил он, отталкиваясь от земли.
Чего не знаешьтого не выдашь.
Вы не доверились тому, что я справлюсь?
Довериеоно как стекло, произнес Ральф. Он закинул на плечо свой могучий роговой лук и, протянув широкую ладонь, помог Ярви подняться. Чудесная вещь, но только придурку взбредет в голову полагаться на его прочность.
Поляну со всех сторон окружили бывалые воины Гетланда и Ванстерланда, среди них мать Адуин казалась отчаянно одинокой. Колл едва ее не жалел, но понималего жалость не принесет никому даже наименьшего блага.
Похоже, моя подлость взяла верх над вашей, сказал Ярви. Уже дважды ваша госпожа пыталась иссечь меня с лика мира, но пока вот он я, перед вами.
Ты своей подлостью славен, паук. Мать Адуин плюнула ему под ноги лиловой отрыжкой. Твой Отче Мир теперь доволен священной поляной?
Ярви пожал плечами:
Ох, он-тобог милостивый. Но вообще-то согласен, разумнее на всякий случай задобрить его жертвой. Повесить вас на одном из этих деревьев и перерезать горло.
Так чего ждете? вырвалось у нее.
Помилование убеждает в могуществе нагляднее казни. Возвращайтесь к праматери Вексен. Спасибо ей за сведения, они наверняка нам еще пригодятся. Он бросил жест на мертвецовтех уже привязывали за ноги, чтобы вздернуть на ветвях святой рощи. Спасибо и за щедрые подношения Высоким богам. Боги будут вам, несомненно, признательны.
Отец Ярви внезапно рванулся к ней, скаля зубы. Маска соскользнула с матери Адуин, и Колл ясно разглядел под ней страх.
Но передайте первой из служителей, что я подтер задницу ее предложением! Я поклялся отомстить убийцам отца. Поклялся луною и солнцем. Передайте праматери Вексен: пока мы с ней живы, никакого мира не будет!