Дверь из крашеного дерева, не стеклянная, иначе сразу повернул бы назад.
Помещение из тех, что регулярно переходят из рук в руки. Видно, что команда поддержки Валеаса Мерсмона обосновалась тут недавно и тоже надолго не задержится.
Беленые стены с плакатами Санитарной службы, живописующими весеннее нашествие личинок на человеческое жилье. Местами кто-то пририсовал личинкам карикатурные физиономии, смахивающие на мужественное квадратное лицо Максимилиана Келларда. На окнах жалюзи. Несколько больших коробов с пирожками.
Людей довольно многоздесь и Бранд с выводком изящных безликих кузин, и Дик с подбитым глазом (кто его на этот разкеллардианцы или свой же шеф за нарушение дисциплины?), и еще какие-то личности. Эфра среди них сияла, как жемчужина среди россыпи речной гальки. Длинное приталенное пальто небесного цвета с воротником-стойкой. Распущенные платиновые волосы ниспадают, словно подвенечная фата.
Едва Стефан переступил через порог, как его руки бессильно повисли, ноги налились неподъемной тяжестью и приросли к полу.
Негромкий обмен репликами.
Пустите его, сказал кому-то Бранд. Он не из этих.
Стефан вновь обрел свободу.
«Охранные чары порога, неслабенькие такие Ничего себе благотворительность!»
Вслух он жаловаться не стал.
Я принес эпиграммы, как вы спрашивали. Тут несколько штук, не посмотрите?
Редактору постеснялся бы показывать такую муру, другое деловсе эти рыцари с большой политической дороги, у них интерес специфический. А если честно, ему нужен был только предлог, чтобы оказаться около Эфры.
Здравствуй Я никогда не устану повторять, что я тебя люблю.
Их можно понять, ведь так? недобро усмехнулась Эфра.
Да я же сто раз объяснял, что я имел в виду!
Не кричи. Все, что относится к вашей так называемой любви, я давно выдрала из своей души и выбросила на помойку. Только поэтому я осталась человеком, несмотря на то что со мной было на Мархене. Во мне, может быть, кое-чего не хватает, но зато и дряни никакой нет. Я, к твоему сведению, медсестра, а не шлюха. В нашей больнице говорили, что вполне себе в хирурги гожусьвот я и решила проблему, как хирург.
Ее слышали все присутствующие. Неужели все они в курсе насчет тех ужасных подробностей ее биографии?
Не подходит. Бранд вернул ему листки. Не то, что нам нужно.
Ага, машинально кивнул Стефан, приблизительно такого ответа и ожидавший. Эфра, можно с тобой поговорить две минуты наедине? Я объясню
Нельзя.
Она уселась на стул, Бранд собрал и отвел в сторону всю массу ее блестящих белых волос, а Дик расправил и застегнул позади большое золоченое оплечье, усыпанное переливчатыми стразами нежной окраски. Эфра во время этой процедуры сидела как ни в чем не бывало, хотя от робких прикосновений Стефана ее, помнится, коробило, и она сразу отстранялась с недовольной гримасой. А Бранду с Диком, получается, можно, словно они ее братья и с ними она чувствует себя в полной безопасности.
Стефана огорошила эта несправедливость, а потом он с легкой оторопью отметил, что кузин Бранда с прошлого раза стало вдвое больше, как будто эти девушки в черных вуалях размножаются вегетативным способом. Или, что вероятней, новые понаехалино сколько же их всего в таком случае? Он косился на «сестренок» с иррациональным испугом, а те, словно что-то уловив, начали придвигаться поближе, окружили его шелестящей темной толпой.
«Спокойно еще больше струхнув, подумал Стефан. Здесь ведь нет стеклянной двери»
Пойдем кормить народ? спросила Эфра, поднимаясь со стула.
Великий Лес, какая она была красивая!
Разговор на полторы минуты, пожалуйста, умоляюще выдавил Стефан.
Ладно. Полторы минуты и ни секундой больше. Я, между прочим, на работе. Спускайтесь, я вас догоню.
Забрав часть коробов с пирожками, вся компания повалила по лестнице вниз. Возле приоткрытой двери остался Бранд с двумя кузинами. Стефана нервировало их присутствие, причем боялся он именно «сестренок», а не парня с насмешливым смугловатым лицом записного дуэлянта и головореза.
Эфра, я тебя люблю
Спасибо, я уже это слышала. Что-нибудь еще?
Подожди, дай же с мыслями собраться Когда мы говорили о Мархене, ты сказала, что лучше любое зло, чем такая норма. Насчет злаэто неправильно. Неужели ты не видишь вокруг ничего, кроме зла?
А ты можешь привести пример чего-то другого?
Я недавно видел нормального человека. По-настоящему, по-хорошему нормального В каком-то ресторане, я туда поесть на халяву зашел, теперь даже улицу не вспомню.
Только одного? с сарказмом уточнила Эфра.
Ну
Он замялся, не зная, что на это сказать, и тут услышал с лестницы знакомый дребезжащий голосок:
Ох, вещички мои горемычные, ох, как люди вас обидели, никчемными обозвали, на пол бросили Сейчас всех полечу, краше прежнего станете!
Клеопатра, оставь эту рухлядь, с терпеливой досадой произнес низкий мужской голос.
А ты, охламон, не мешай! Ничего-то ему не жалко
И на кого похож твой нормальный человек? поинтересовалась Эфра с ироническим прищуром.
Он некрасивый. В темном переулке испугаешься.
Мне без разницы.
Она, конечно, хотела сказать, что ее не интересует, кого там видел Стефан и какие впечатления вынес, но на самом делекогда они с тем парнем встретятся, ей будет без разницы, как он выглядит. Не хотел ни слова о нем говорить, и зачем только сболтнул Впрочем, эта встреча все равно состоится, от Стефана ровным счетом ничего не зависит. Он вздохнул и сник, между тем у него за спиной Бранд с кем-то вежливо поздоровался.
И кто опять нашему Дику фингал поставил? полюбопытствовал обладатель низкого завораживающего голоса.
Я, сознался Бранд. Поспорили сегодня утром Уже помирились.
Присматривай за ним получше.
Эфра обогнула Стефана, он повернулся вслед за ней.
Видимо, это и есть Валеас Мерсмон, один из лидирующих кандидатов в Весенние Властители, главный конкурент Келларда. Высокий, в дорогом университетском пальто с пелериной. Черты худощавой физиономии слишком резкие и жесткие, но длинные светлые волосы обманчиво смягчают настораживающее впечатление. Подчеркнуто штатская прическаэто, как и покрой пальто, должно импонировать тем, кто не желает засилья военщины, а среди избирателей, преодолевших социально-имущественный ценз, таких немало. Взгляд холодных голубых глаз Нет, не тяжелый и не пронизывающий, но что-то вроде, Стефан затруднялся подобрать точное определение: словно сбивающий с ног удар шквалистого ветра. От такого человека непонятно чего ждать. Зато сестренки Бранда терлись около него с кошачьей грацией, едва ли не мурлыча под своими вуалями.
«Да точно ли у них там человеческие лица? холодея, подумал Стефан. Словно демонессы какие-то»
Мерсмон негромко поинтересовался, кто он такой.
Поэт с Сансельбы, объяснил Бранд. Принес эпиграммы, но они никуда не годятся. Это он был в сугробе около стадиона Зимних Утех. Парень со странностями, боится моих кузин Эфра его знает.
Стефанмой поклонник, глядя из-под полуопущенных пепельных ресниц, безразличным тоном произнесла Эфра.
Повинуясь знаку принципала, Бранд со своими кузинами исчез за дверью. С лестницы доносилось приглушенное бормотание Лепатры, занятой любимым делом. Личинки с рожицами Келларда таращились с плакатов на тех, кто остался в комнате.
Я люблю Эфру, упрямо заявил Стефан, морально готовый к тому, что его сейчас или побьют, или высмеют.
Эфра, этот молодой человек тебе нужен? небрежно кивнув в его сторону, как будто речь шла о платье или безделушке, осведомился Мерсмон.
Нет, с ожесточением ответила девушка. Одни делают мерзости, другие изо всех силенок доказывают, что их можно понять и в этом якобы нет ничего плохого. Мне мог бы понравиться тот, кто убил бы их без разговоров, как Санитарная служба уничтожает всякую пакость. Если позволите, я пойду раздавать пирожки.
«Разве так общаются влюбленные? подавленно подумал Стефан, когда она удалилась, на прощание присев перед претендентом в полуофициальном реверансе. Это же не любовь, а какая-то непонятная игра, красивая и холодная, как их танец на льду»
Сглотнув, он заговорил с поползновением на вызов:
Я понял так, что Эфраваша невеста, а сами кавалера ей сватаете?
У красивой респектабельной женщины должен быть кавалер, весенние традиции обязывают Вас напугали эти лицедейки с Лаконоды?
Он промолчал, только принужденно усмехнулся. Теперь, когда «хищного кордебалета» в поле зрения не было, недавние страхи показались ему дурацкимисловно он тронутый, вроде Лепатры.
Прекрасно, так и должно быть, кивнул претендент. Мы готовим большое театрализованное представление, и девочки будут изображать злых демонов. Входят в образ.
«По-моему, уже вошли».
А сценаристы вам не нужны? спросил Стефан вслух со слабой надеждой.
У нас уже есть сценарий.
Эпиграммы не получились, ваш помощник прав, это не мой жанр, но я мог бы предложить что-нибудь другое
Он не успел взять заказчика в оборот. Послышались шаги, неплотно прикрытая дверь распахнулась.
Вылечила имущество, сообщила Лепатра с удовлетворенным усталым вздохом. Сходите, сами поглядите!
Зачем ты меня искала?
Так я же тетя Клепа твоя сумасшедшая жалобно захлопала бесцветными ресницами. В гости приехала Не рад? Хотя ты, Вал, всегда был бессердечным охламоном, даже на материных похоронах не заплакал. Стоял, будто каменный, и ни слезинки. А теперь завел дружбу с ворюгами, которые твою матушку убили она печально покачала головой.
Не с теми, процедил ее собеседник. Я общаюсь с другой группировкой.
Они все одинаковые. Вал, что ты здесь делаешь? Ты же лесной колдун, таким, как ты, в Лесу лучше, чем в городе. Это ягородская ведьма, мне надобно, чтобы вокруг водилось побольше всяких разных рукотворных вещей, а ты, помню, говорил, что когда-нибудь построишь себе замок посреди дремучей чащобы и будешь там жить, как тебе хочется. Наверняка у тебя давно уже есть такой замок, так чего в нем не живешь?
Самое интересное происходит в Танхале.
Власти захотел, грустно подытожила Лепатра. Да ведь? А мать тебя предупреждала: берегись власти пуще беды! Умная была у тебя мать.
Стефан, молча слушавший их диалог, понимал одно: для «Вала» явление тети Клепыскоропостижная политическая смерть. Другие кандидаты обеими руками ухватятся за тот факт, что у конкурента наличествует умалишенная родственница. Обрушат на него лавину фельетонов и карикатур, да еще психиатрической экспертизы потребуютвдруг он сам тоже того? В два счета вышибут из игры. Выход один: ликвидировать и родную тетку, и случайного свидетеля. На окнах жалюзи, с улицы никто не увидит Стефан решил, пока они выясняют отношения, потихоньку ретироваться к дверии обнаружил, что не может пошевелиться. Словно его трепещущую душу поместили внутрь деревянного истукана. Чертов претендент раньше его все просчитал Он теперь может только слушать, смотреть и цепенеть от смертного ужаса.
Вал, ты ведь уже понял, чего мне от тебя надобно? помолчав, кротко спросила чокнутая.
Понял.
Вот и ладненько, а то не могу я сама, огня боюсь. Когда нож медленно пронзает сердце, оно тоже не сладко, но все не так больно. Я перед тем еще грибочков дурманных пожую Забирай мою силу, владей на здоровье. Вот, глянь, я и ножик ритуальный для этого дела принесла.
Расстегнув пальто, она вытащила из-за пазухи небольшой сверток.
У меня есть.
Да кто ж усомнится Ты небось уже совершал такие обряды, и вовсе не с согласия тех, чью силу выпивал до дна, по глазам твоим бессовестным вижу. Только ты уж тетку родную уважь, убей меня этим ножом. Мы с ним подружились, я обещала, как подойдет срок, угостить его своей кровушкой. Нехорошо бессловесную вещь обманывать.
Хорошо, пусть будет этот.
Дозволишь пирожок напоследок съесть? Они у тебя сдобные да румяные, с повидлом яблочным
Ешь, разрешил Вал.
Колдунья подошла к одному из оставленных в комнате коробов, откинула крышку, запустила внутрь по локоть руку с грязными обломанными ногтямивидимо, чтобы вытащить из середки пирожок потеплее.
Превратившийся в истукана Стефан смотрел отчаянными глазами на кандидата-убийцу. От погибели его отделяет совсем крохотный промежуток временинаверное, меньше часа. Но ведь Лепатра пророчила другое, и нет здесь никакой стеклянной двери!
Полоумная колдунья уселась на стул, откусила от пирожка, с набитым ртом заговорила:
Странные дела ты задумал, Вал. Все бы тебе вверх тормашками перевернуть да по-своему переиначить Охламон ты как есть, вежливые слова говорить научился, а внутри все такой же, каким был пятьсот лет назад. И вот чего не уразумею: как ты ухитрился остаться молодым? Ты же молодильного зелья не пил, я бы почувствовала. От тех, кто этой радости хлебнул, за десять метров шибает молодильной магией, как от бочки с прокисшими яблоками. Значит, нашел что-то другое, ишь какой ловкий А эти твои девочки в черных вуаляхразве они люди?
Неужели заметно? он усмехнулся, слегка приподняв светлую бровь.
Я же старая городская ведьма, если что-то городу чужоепеченками чую. Понаехали тут серые кошки лесные, и никто не чешется Нашел, кого в столицу позвать! Ох, натворите вы дел, и много хороших вещей будет зазря испорчено и поломано, и много людских слез прольется Ты, Вал, тоже горя хлебнешь и слезы прольешь.
Я? презрительная интонация человека, услышавшего заведомую ерунду.
Ты, ты Лепатра сочувственно вздохнула, прожевала кусок и продолжила:Враги тебя плакать не заставят, да горе заставит. Заплачешь, когда принесут тебе трупбитый, страшный, в кровище
Какой труп? мрачно процедил Вал.
Не знаю, колдунья смотрела на него беспомощно и виновато. Честно Знала бысказала бы, чтобы ты, если сумеешь, избежал беды. Мои предвиденияони кусочками, словно картинку вдоль и поперек ножницами настригли. Иногда целая горстка кусочков, иногда только один. Бывает, самой интересно, что там до или после, но никак не могу разглядеть, сколько ни силюсь Вот, еще один кусочек вижу. Девочка из магазина. Когда она к тебе придет, у тебя земля под ногами заколеблется.
Из какого магазина? тем же мрачным тоном уточнил ее собеседник.
Ох, Вал, не ведаю, только это будет всем магазинам магазин! Больше одного этажа, вещей на полках полным-полно, видимо-невидимо, и все новенькие, счастливые, красиво разложены, и чего там только нет, вот бы мне по такому магазину погулять, с каждой вещицей поздороваться, все руками потрогать, и чтобы не прогоняли
Она замолчала, пригорюнилась, потом запихнула в рот остатки пирожка.
Мерсмон повернулся к Стефану.
Не хочешь умирать? А я, пожалуй, не хочу тебя убивать. Если меня сейчас обвинят в убийстве на почве ревности и заведут уголовное делорепутация пропала. Положим, все равно ничего не докажут, но для келлардианцев эта история будет сущим подарком, поэтому давай оставим тебя в живых. Ты ведь не возражаешь?
Он издевался, но Стефану было все равно. Главноежить. Кивнул бы в ответ, если бы мог пошевелиться. Между тем Лепатра вороватым движением выхватила из короба еще один пирожок.
Я кое-что изыму у тебя из памяти, колдун взял его жесткими пальцами за подбородок. Эта противозаконная операция в твоих интересах. Если хочешь, можешь сопротивляться.
Д-да выдавил Стефан, пошатнувшись.
Он снова мог разговаривать и двигаться, и ноги подкашивались от ужаса.
Очнулся оттого, что били по щекам. Он сидел на стуле, а над ним стоял Валеас Мерсмон, претендент на Весенний престол, собственной персоной. Разброд в голове, дурнота, непонятное ощущение только что пережитой катастрофы.
Вы когда в последний раз ели? спросил политик.
Не помню
У вас был голодный обморок. Поешьте хотя бы пирожков. Где-то здесь должны быть термосы с чаем
Он открыл дверцу шкафчика, белую, под цвет стены, с криво налепленным плакатом Санитарной службы. На плакате личинка-Келлард грызла мешок с крупой.
Стефану подумалось, что политическая сатираинфантильный жанр, вроде школьных дразнилок. Потом вспомнил, что Эфра его отвергла. Сознание он потерял из-за только что пережитой личной трагедии, а вовсе не от голода!
Растягивать общение со счастливым соперником, который решил блеснуть благородством, нисколько не хотелось. Стефан умял четыре пирожка, выпил стакан горячего сладкого чаю, сухо сказал «спасибо» и «до свидания».