Ничего себе разговор с замполитом, удивился я. А чего это он так проникся к тебе?
Не только ко мне, пояснил Баграт, но так и не ответил. В общем, поступил я на исторический факультет университета. Был парторгом курса и закончил учебу с красным дипломом. Собирался идти в аспирантуру, но неожиданно заболела мама. Пришлось возвращаться в Ткуарчал. В Сухуме мне выдали направление на работу в городской архив, где я и проработал всю жизнь. Правда, и аспирантуру смог закончить, но только заочно. Так что перед тобой сидит кандидат исторических наук и автор нескольких книг по истории древних народов Абхазии.
Молодец, Баграт Мерабович, искренне порадовался за него. Признаюсь, что именно этого я от тебя ожидал.
Только радоваться особого повода нет, горестно заметил историк и потянулся за очередной сигаретой. На этом светлая полоса моей жизни заканчивается. В 1986 году, как раз в тот день, когда случилась беда в Чернобыле, умерла мама. Тихо умерла, во сне. Остался я один на всем белом свете, хотя посещали мысли разыскать отца. Но сразу вскипала кавказская кровь: раз и навсегда я приказал себе больше никогда об этом не думать. А в тот год многие наши шахтеры ездили в Чернобыль, а потом некоторые умерли от радиации или стали инвалидами. Это я к тому, что вскоре после смерти мамы познакомился с вдовой одного шахтера-чернобыльца, а в 1989 году мы поженились. Марина по национальности такая же полукровка, как я, только папа у нее грузин, а мама русская. А в браке со своим первым мужем-мегрелом прожила всего два года. Без раздумий я усыновил ее ребенка от первого брака, а уже через год у двухлетнего Даура появилась сестричка Ламара. Что сделало меня счастливым отцом, терпеливым отчимом и несчастным мужем.
Он извлек из внутреннего кармана кожаное портмоне внушительных размеров и развернул на столе. Достал из бокового кармашка примятый фотоснимок размером со спичечный коробок и положил передо мной.
Посмотри, Сергей, какими с виду счастливыми мы были в те годы.
Я поднял со стола семейную реликвию и всмотрелся в пожелтевшее от времени черно-белое изображение. На парковой аллее стояла молодая пара с двумя маленькими детьми. Совсем еще молодой Баграт обнимал за плечи худенькую девушку в коротком светлом платьице. Свободной рукой он держал за руку насупившегося смуглолицего малыша в белой майке и коротких шортиках, а на миловидном лице девушки на долгие годы запечатлелась неестественная и, казалось, вынужденная улыбка. Я заметил, что молодая мамаша как-то неласково, не по-матерински прижимает новорожденного младенца, завернутого в белое одеяло с бантом, но вместе с тем не сводит взгляд со старшего сына.
Вернул фотографию Баграту и обратил внимание, насколько небрежно он затолкал ее обратно в бумажник. Потом снова закурил и продолжил:
После родов Марина сильно изменилась. Врачи говорили, что у нее какой-то послеродовый синдром. А как по мнепросто повредилась психика. Детьми не занималась, на работу после декрета выходить не захотела. Зато начала пьянствовать и без объяснений уходить из дома. Мне, привыкшему к работе с документами, не составило особого труда проверить ее семью по картотекам и учетам. А когда проверил, то понял, что лучше бы сделал это еще до свадьбы или вообще никогда не делал. Отец Марины оказался уголовником-рецидивистом, который переехал из Зугдиди в Ткуарчал после очередной отсидки. Как говорят, погнался за длинным рублем. Работал в карьере, пока не выгнали за воровство и пьянку, а потом сколотил банду и занялся грабежами в окрестных селах. Сожительствовал с русской женщинойсодержательницей притона для пьяниц и наркоманов. Вот она-то и родила ему дочь, то есть мою будущую жену Марину. Позже этого рецидивиста нашли убитым в окрестностях города, а его сожительница быстро спилась и однажды зимой замерзла пьяная на улице. Марину воспитали родственники, которые и записали себя ее родителями. Вот и получается, что смерть первого мужа и вторая беременность спровоцировали у Марины этот наследственный кризис. Сразу тебе скажу: я до сих пор ничего не знаю о том, как сложилась ее жизнь. Однажды Марина ушла из дома и больше не вернулась. Честно говоря, я толком ее и не искал. А случилось это сразу после развала Советского Союза. В Абхазии с новой силой вспыхнуло национально-освободительное движение и люди разделились на патриотов, изгоев, беженцев, предателей. Наша семья тоже попала в поле зрение радикально настроенных националистов. Поэтому я и решил, что для Марины будет лучше, если ее вообще не будут искать. Но все равно продолжал ждать и надеяться, что она когда-нибудь вернется. Ведь Даур всегда был для нее самым дорогим человеком в жизни. Извини, Сергей, что так много говорю. Мне в последнее время вообще не с кем разговаривать.
Ничего, Баграт, я не тороплюсь. И мне интересно.
О своей жизни я уже все рассказал. Потому что с момента исчезновения Марины и до сегодняшнего дня все события укладываются в одно короткое, емкое и страшное слово: «Война». Хоть и прошло уже почти двадцать лет, но воевать мы не перестали. Не хочу, и не стану много рассказывать о самой войне. Ограничусь лишь одной фразой: слава Богу, пережили! Даур и Ламара окончили школу и, как я уже сказал, дочка решила пойти по моим стопам. Даур не захотел дальше учиться и пошел работать на шахту. У нас с ним изначально сложились непростые отношения, поэтому Даур не пожелал оставаться со мной в одной квартире. Сначала жил у друга, а позже получил комнату в шахтерской «малосемейке». Ламарочка в это время училась в Сухуме и жила там же в общежитии. А в прошлом году влюбилась в русского парня по имени Андрей. Он был гражданским летчиком и приехал в Абхазию в командировку помогать восстанавливать разрушенный аэропорт Бабушара. Прошлым летом дочка привозила его в Ткуарчал. Познакомила со мной и сказала, что они решили жить вместе. А я не возражал. Но спустя несколько месяцев все резко изменилось. Вернее сказать, изменилось поведение Андрея. Ламара мне тогда звонила, плакала. Говорила, что с Андреем что-то непонятное происходит. Замкнулся в себе, стал намекать, что им лучше не встречаться, а потом и вовсе пропал. Его коллеги тоже не знали, где он, поэтому подали заявление в милицию. А под новый год недалеко от Нового Афона в море нашли утопленника и опознали в нем Андрея. С тех пор Ламару словно подменили. Замкнулась и перестала мне звонить, а потом в университете начались проблемы. Я страшно перепугался. Думал, что из-за смерти Андрея дочь испытала сильный стресс, а на фоне этого у нее начала проявляться материнская наследственность. Решил поехать в Сухум, чтобы серьезно с ней поговорить. Ламара молча выслушала мою длинную речь, а потом посмотрела в глаза и сказала: «С моей душой все в порядке, если не считать невыносимой боли. Алкоголь и наркотики я не употребляю, но зато панически боюсь за свою жизнь. А еще больше боюсь за тебя и Даура. То, что произошло с Андреем, это не самоубийство и не несчастный случай. Перед смертью он мне кое-что рассказал, но тебе я этого не скажу, и не проси. Нам всем нужно просто жить и молчать, тогда никто не пострадает». И все! Больше я ничего не добился. А потом Ламара меня выпроводила и наказала, чтобы в ближайшее время я даже не звонил. И что мне после этого было делать?
Ехать к Аршба, предположил я.
Ты абсолютно прав. Я уже упомянул о войне. В этом коротком слове уместился огромный отрезок жизни. И одним из главных действующих лиц в нем был и остается Рауль Джотович. Я тебе потом поподробнее все расскажу, потому что для этого может понадобиться целый день. Моя работа в архиве с годами стала лишь прикрытием. На самом же деле мы занимаемся проблемами возрождения Абхазии.
То есть ты представляешь серьезную организацию, и Аршба в ней играет не последнюю роль?
Нетрудно догадаться.
Чего уж сложного, если задействованы дипломатические каналы. Не зря же ты приехал на представительском «мерсе» с номерами первых лиц дипмиссии. Может, и обо мне уже все знаешь?
Баграт кивнул и опустил глаза.
Прости, Сергей, что покопался в твоем досье. Ситуация уж больно серьезная. Поэтому знаю, что ты полковник милиции в отставке и знаю, чем сейчас занимаешься. А еще, что давно женат и у тебя двое взрослых детей.
Вот и нечего извиняться. Мы только сэкономили кучу времени и тебе не придется выспрашивать, как сложилась моя жизнь. Да мне и скрывать-то нечего. Но все же расскажи, что случилось с Ламарой.
Он снова сник и в очередной раз потянулся за сигаретой. Я же стал корить себя за нетерпение, но Кравченко это понял и жестом показал, что все в порядке. Потом вздохнул и продолжил рассказ:
Аршба долго ругался, узнав о проблемах дочери и гибели ее парня. Потом отправил меня домой, а вслед прокричал: «Заройся в своем архиве, и чтобы писка не было слышно. Сиди и жди». А через два дня прислал за мной машину. Меня отвезли в Очамчыру в одно пригородное кафе. Рауль Джотович там обедал с двумя незнакомыми парнямипо виду русскими. Он попросил повторить рассказ, а при этом даже не представил меня своим гостям. Я понял, что так было нужно для безопасности, поэтому без лишних вопросов подробно все пересказал. Один из парней потом сказал, обращаясь к Аршба: «Все ясно, дядя Рауль. Мы сразу начнем действовать». И они ушли. Аршба попросил ни о чем его не расспрашивать, пояснив, что пока все равно ничего не ясно. Сказал только, что договорился со своим родственником из университета, чтобы Ламару и еще одну ее сокурсницу отправили сюда в Киев. Здесь они должны были готовиться к защите диплома в академии управления персоналом. Несмотря на то, что Украина не признала суверенитет Абхазии, эти ВУЗы продолжают сотрудничать и наши студенты могут учиться в Киеве. В общем, все произошло настолько быстро, что я даже не успел приехать в Сухум, чтобы проводить дочь. Ламара позвонила уже с вокзала и сказала, чтобы я не волновался. Поездом они доехали до Москвы, а оттуда самолетом прилетели в Киев. Последний раз она позвонила из аэропорта и сказала, что только приземлились. Больше никаких известий от нее не было. А на следующий день Аршба неожиданно прислал за мной машину и меня без объяснений повезли через российскую границу в Адлер. Уже там Рауль Джотович позвонил и сообщил, что Ламара погибла. Рассказал, что по дороге из аэропорта автобус попал в аварию. Что было дальше, я с трудом припоминаю. Хорошо, что люди Аршба были рядом. Они просто занесли меня в самолет. Я долетел до Москвы, а потом какие-то люди пересадили меня на самолет до Киева. В «Борисполе» меня тоже встретили друзья Аршба из грузинского посольства и сразу отвезли к следователю, который ведет это дело. А позже поселили в гостиницу и помогли тебя разыскать. Не знаю, что бы я делал без их помощи
Давай кое-что уточним, остановил я рассказчика. А то мне сложновато вникать в этот международный пасьянс. Из Абхазии ты пробирался в Украину через Россию, а в Киеве тебя опекают грузинские дипломаты. Вот это меня и насторожило. Ведь Грузия ввела в уголовный кодекс статью за пересечение российско-абхазской границы. Грузины считают Абхазию своей территорией, только временно оккупированной. И вдруг тебе помогают.
Ты неплохо осведомлен. Но если я буду останавливаться на всех подробностях, то нам в этом кафе придется пообедать и поужинать. Я же сказалдрузья Аршба. И не будем на этом останавливаться, а то в полдень мне нужно быть на опознании, а до этого еще успеть попасть в посольство. Сейчас там занимаются оформлением документов для перевозки тел в Абхазию. Как видишь, если бы не Аршба, то я не знаю, как бы смог со всем управиться. Я ведь до этого в Киеве был всего лишь раз. Приезжал на несколько дней, когда у вас была революция в 2004 году. И вот пришлось приехать снова. Никого здесь не знаю, но по дороге из аэропорта меня будто молнией шарахнуло. Вдруг вспомнилось твое последнее письмо. Ты написал, что живешь и работаешь в Киеве. Вот и появилась потребность тебя разыскать. Только не подумай, что мне что-то нужно
Ты правильно поступил. Буду рад помочь всем, чем смогу.
Ничего мне не надо кроме сопереживания и поддержки, Баграт задумался, а потом добавил. Хотя, может, ты и прав. Я многого пока не знаю, но кое о чем догадываюсь. Наверное, и у тебя уже появились догадки. Вот только не хотелось бы втягивать тебя
Постой, а это не та самая авария на Бориспольском шоссе? припомнил я сюжет из позавчерашних теленовостей. Там бензовоз протаранил несколько машин, а потом был взрыв и сильный пожар.
Он молча закивал и потупился. Глаза в очередной раз наполнились слезами, а выражение лица стало таким, будто жизнелюбивому горцу сообщили, что он зря прожил жизнь. Я же не знал, о чем еще можно было спросить старинного друга без его личной на то инициативы. Подумал и попробовал сменить тему:
Ты сказал, что был в Киеве во время революции. По делам приезжал или перенимал опыт революционной борьбы?
Перенимал, подтвердил он. Аршба отправил в командировку и наказал убедиться, что происходит в Киеве на самом деле. Мы ведь только догадывались, но не могли сопоставить многие факты. Целостная картина событий не складывалась. Потому что российские телеканалы показывали и комментировали события по-своему, а на грузинскихвсе происходящее преподносилось совсем не так. А в Абхазии все смотрят только российское телевидение.
Да уж, насмотрелся и я. В те дни довелось быть в России по делам и созерцать по телеку этот черный пиар с антиукраинской пропагандой.
Значит, ты в курсе и понимаешь, из-за чего у нас картинка не складывалась. Я не знаю, насколько ты близок к политике и не догадываюсь о твоих предпочтениях, но вижу, что с принципами информационной войны ты знаком. Поэтому могу лишь рассказать, какие эмоции я испытывал, оказавшись на вашем Майдане. Я бродил тогда у заснеженных палаток и плакал. То были слезы радости и горя одновременно. Радовался и гордился, что ваш народ перестал бояться, а горевал из-за того, насколько нам, абхазам, далеко до украинцев. А ко всему безмерно уважал вашу власть, хоть вы и вышли против нее. Потому что этот народный порыв не раздавили танками и не утопили в крови, как это случилось в Абхазии. Поэтому я бы поставил памятники всем вашим президентам и политикам, как мудрым и миролюбивым людям, которые не допустили кровопролития и геноцида.
Так уж и всем?
Всем без исключения. За то, что у вас в стране мир и за то, что ваши руководители учатся общаться друг с другом и с людьми без применения грубой силы и уничтожения инакомыслящих. На мой взгляд, это и есть мудрость правителей. То есть, когда люди по-разному думают, но при этом уважают точку зрения того, кто думает иначе. В таком случае нет места лозунгу «кто не с нами, тот против нас».
Главное, чтобы это не было элементарным заискиванием со стороны властей. По-моему, наши властители решили потянуть время, чтобы подготовить карт-бланш. И похоже, что все возвращается на круги своя.
Зато в мозгах у людей произошел прорыв. После этого они уже не будут прежними. Не переживайу вас все получится.
Время покажет. Но давай все же вернемся к этой злосчастной аварии. Похоже, что тебя многое настораживает. Не зря же ты поведал мне предысторию о гибели российского летчика, жениха твоей дочери. Что говорит следователь?
Баграт немного оживился и, прищурившись, погрозил мне пальцем.
Все-то ты замечаешь. Чувствуется милицейская хватка. А что говорит следователь? Сочувствует и всячески желает помочь. Только чем? А вообще-то он толковый парень. Всю картину происшествия детально рассказал и схему показывал с фотографиями. Пообещал, что после опознания и получения посольских документов подготовит к завтрашнему дню разрешение на перевозку тел в Абхазию. Я ведь повезу домой два тела. У второй погибшей девочки никого из родственников в живых не осталось после войны. В Абхазии это не редкость. Вот поэтому я имею право так говорить о ваших правителях. Короче, у следователя вопросов и сомнений практически нет.
Что значит практически?
А то, что вся картина происшествия и причина, по которой оно произошлоналицо. Есть только некоторые шероховатости. Только давай я расскажу по порядку? Думаю, что нестыковки ты сам заметишь.
Тогда начинай с момента приземления в аэропорту. Их же кто-то встречал?
Конечно. Представитель академии. Он же был и водителем микроавтобуса. Тот день был выходным, поэтому ему поручили встретить и поселить девочек в общежитие. Это где-то в районе Дарины.
Может, Дарницы?