Торнбер
«Герои рассвета драконов», том первый («Рождённый магом», том девятый).
Глава 1
Твой ход, с едва скрываемым ликованием сказал Мэттью Иллэниэл.
Грэм посмотрел на расположенную между ними шахматную доску. Он знал, что игра проиграна, но, с другой стороны, так почти всегда и бывало, когда он садился за стол со своим самым близким другом. Мэттью был на год старше, что давало ему предсказуемое преимущество, но дело было отнюдь не только в этом. Грэм знал, что даже будь он старше, он всё равно бы проигрывал большую часть их партий. Все выходцы из рода Иллэниэл хорошо играли в шахматы.
Не то, чтобы Грэм сам играл плохо. Он мог выстоять против многих игроков постарше, поскольку мать начала учить его этой игре в юном возрасте. Леди Роуз Торнбер была лучшей шахматисткой в Замке Камерон, за исключением, быть может, самого Графа. Их игры были предметом значительного интереса и догадок среди обслуги замка каждый раз, когда одна из них партий проходила в главном зале.
Леди Роуз была матерью Грэма, а Граф ди'Камерон был отцом Мэттью, но хотя тот определённо унаследовал от отца внушительный талант к этой игре, Грэм скорее всего никогда не приблизится к мастерству своей уважаемой матери. Он больше пошёл в своего отца, Дориана Торнбера.
Грэм протянул руку, и уложил своего короля на бок в универсальном жесте капитуляции:
Эта партияза тобой, признал он.
Мэттью нахмурился:
У тебя ещё были варианты.
Только не тогда, когда у тебя на лице такое выражение, ответил Грэм.
Но ты же их видел?
Не-а.
Тогда откуда ты знаешь, что я победил бы?
Грэм вздохнул:
В том-то и дело, Мэтт. Я не видел вариантов. Вообще. Ты слишком хорош. Тебе надо с Матерью играть, а не со мной.
Мэттью задумчиво потёр подбородок, втайне довольный полученным комплиментом:
Думаешь, я к ней готов?
Нет, честно сказал Грэм. Она тебя сотрёт в порошок, но ты хотя бы чему-то научишься. Играя со мной, ты свои навыки не улучшишь.
Возможно, я играю, оказывая услугу тебе, позволяя тебе стать лучше, хитро сказал Мэттью.
Грэм засмеялся:
Ха! Тебе просто нравится легко побеждать. Мы оба знаем, что я, наверное, уже на научусь играть лучше, чем сейчас. Это просто не моё. Даже Коналл уже начинает выигрывать против меня, а ему всего лишь одиннадцать.
Коналлом звали брата Мэттью, который был моложе его на пять лет, и хотя, в отличие от Мэттью и Мойры, он пока не выказывал признаков магического таланта, он определённо унаследовал от Мордэкая Иллэниэла его остроту ума. Айрин, самая младшая из Иллэниэлов, была единственной, кого Грэму всё ещё удавалось обыграть наверняка, а ей ещё было всего лишь девять.
Мэттью нахмурился. Несмотря на веселье в голосе Грэма, его беспокоило то, что его друг перестал надеяться повысить свой уровень:
Так ты думаешь, что никогда не станешь лучше?
Едва ли этоконец света, отозвался Грэм.
Разве нет? парировал Мэттью. Мы только-только начинаем чего-то добиваться. Мы молоды. Папа говорит, что нам следует бороться с ограничениями, а ты признаёшь поражение ещё до того, как начал гонку.
Большую часть времени Грэм уже не чувствовал укол боли, как прежде, когда кто-то упоминал о своём отце, но этот разговор будто приближал его прошлое, и он снова ощутил этот укол.
Тыволшебник, Мэтт, как и твой отец. Для вас нет ограничений. Простые смертные, вроде меня, вынуждены жить по другим правилам. Я подхожу лишь для одного дела, и последним, что сделал мой отец, было запретить мне идти по его стопам и заниматься именно этим делом.
Я правда не думаю, что он именно это имел ввиду, сделал наблюдение чуть притихший Мэттью. Ему не нравились намёки на то, что у волшебников не было тех же проблем, что и у других людей, но в тот момент его друг нуждался отнюдь не в том, чтобы спорить на этот счёт.
А вот Матушка думает, и её мнениеединственное, которое имеет значение, горько сказал Грэм. Я ведь уже не могу спросить у папы, что он имел ввиду.
Ты ведь не будешь несовершеннолетним до конца жизни, с отблеском бунта во взгляде сказал Мэттью.
Грэм вздохнул:
Я уже миновал тот возраст, когда мне следовало начать учёбу. Отец упражнялся с оружием к тому времени, как ему стукнуло двенадцать.
Вот же несчастный ты старик, сказал Мэттью. Золотые годы миновалив твоём-то нежном пятнадцатилетнем возрасте. Хватит ныть. Ты уже узнал многое из того, что тебе понадобитсяты отлично держишься в седле, неплохо стреляешь из лука, и с мечом управляешься гораздо лучше меня.
Мэттью, в отличие от Грэма, брал частые уроки обращения с мечомкак у Сэра Харолда, так и у своей матери, Графини. Хотя Мордэкай не считал обучение его таким навыком особо важным делом, так как сам никогда не учился владеть мечом, мать Мэттью была иного мнения. Мэттью делился усвоенной наукой с Грэмом, тренируясь с ним наедине, вопреки запрету Леди Роуз. Даже при таком вторичном обучении Грэм Торнбер усваивал всё быстро, и врождённый талант дал ему преимущество над Мэттью почти что с самого первого их учебного поединка.
Благодарю за комплимент, сказал Грэм, но наши с тобой игры с мечами не дадут мне достаточно навыка, чтобы когда-нибудь стать удобоваримым солдатом, не говоря уже о рыцаре.
Может, если ты попросишь Капитана Дрэйпера или
Он не пойдёт против её воли, перебил Грэм. Я уже пытался. Дрэйпер был капитаном стражи в Замке Камерон.
А если
Хватит! прорычал Грэм. Этоне твоя проблема! Встав, он отошёл от стола. Мне нужно проветриться, объявил он, направляясь к двери. Он ушёл прежде, чем его друг успел сказать что-то ещё.
* * *
День был тёплым, почти что чересчур тёплым, если бы не бриз, свистевший между деревьев, пока Грэм ехал по окружавшим Замок Камерон лесам. Однако солнечный свет был слишком радостным для его настроения, поэтому он искал более тёмной лесной тени, избегая проторенных троп и открытых полян.
С собой у него был лук, хотя он на самом деле не ожидал им воспользоваться. Грэм поехал по собственной прихоти, ища уединения. Без гончих или егерей его шансы заметить дичь были весьма малы. Он лишь хотел тишины, которую мог дать только лес.
Ветви деревьев росли низко, и ехать под ними стало трудно, поэтому он спешился, и повёл на поводу свою лошадь, спокойную кобылу по имени «Пе́ббл». Имя её было основано скорее на её тихом нраве, а не на её относительных размерах. Она была одной из многих лошадей в конюшне Графа ди'Камерон, но Грэм часто выбирал её, когда решал прокатиться. Она была не самой быстрой, но непоколебимо надёжной. Из-за этого он почему-то чувствовал с ней сродство.
Грэм остановился. Деревья были густыми, а воздухнеподвижным. Несмотря на яркое утреннее солнце, под густой листвой было почти темно. Он быстро намотал поводья Пеббл на маленькую ветку, чтобы она никуда не ушла. Ветка была недостаточно большой, чтобы помешать лошади освободиться, если она серьёзно захочет сбежать, но смысл был не в этом. Она знала не хуже его, как всё работало. Едва удостоив его взглядом, она начала щипать редкую траву, росшую рядом с деревом.
Потянувшись себе за спину, Грэм вытащил свой посох, висевший там рядом с луком. Шестифутовый цилиндр из цельного дуба успокаивающе ощущался в его руках. Посох Грэм взял не из-за какой-то конкретной нужды в защите, а в качестве отдушки. Отойдя подальше от Пеббл, он приметил деревья и ветви вокруг, и глубоко вдохнул.
Он зажмурился, и выпрямил спину, чувствуя запах наполнившего его лёгкие воздуха. Древесина и кора, разлагающиеся листья и перегнойэто были господствующие запахи. Они помогли ему очистить разум, пока он держал посох перед собой, уперев один конец в землю, а второй направив в небо. У себя в голове он видел окружавшие его деревья, вспоминая то, что приметил перед тем, как закрыть глаза.
Он какое-то неопределённое время оставался неподвижным, пока его тело не почувствовало, что настал нужный миг. Он без предупреждения сместился, и его неподвижность сменилась бешеной скоростью. Стоявший перед ним посох исчез, превратившись в смазанный серо-коричневый силуэт, когда руки Грэма повели его вокруг по сложным траекториям. Посох проходил мимо низко свисавших ветвей, не касаясь ихи хотя он представлял из себя довольно длинный кусок дерева, ни один из находившихся рядом побегов он так и не задел.
Грэм танцевал с плывущей деревяшкой, позволяя инерции посоха тянуть его за собой. Он больше не стоял, зажмурившисьего глаза были широко раскрыты, вбирая весь свет окружавшего его мира. Он поворачивался и вышагивал, двигаясь вперёд, а потом назад, в один моментв одну сторону, а потомв другую. Посох не останавливался. Двигаясь, оружие проходило у него за спиной, а затем перед лицом, замирая у него под мышкой, а затем снова отталкиваясь в обратном движении.
Грэм двигался, не касаясь ничего из того, что его окружало.
Через некоторое время у него на лбу проступил пот, результат его сосредоточенных усилий. Сильный ветер подул с неожиданной стороны, остужая его, и принеся с собой новые запахисвет солнца, чистый воздух и выделанная кожа. В воздухе ощущался резкий запах кожи и пота, и привкус стали.
Грэм остановился, замерев. Обыскивая плохо освещённые кусты вокруг него, взгляд Грэма ничего не находил, но он знал, что там кто-то был. Он никого не видел, а слышал и того меньше, но сменивший направление ветер выдал присутствие другого человека.
Кто здесь? окликнул он ясным голосом.
Всего-то лишь твоя восторжённая публика, пришёл ответ с нотками сарказма.
Направление, с которого пришёл звук, соответствовало внезапной перемене ветра, но Грэм никого не увидел. Когда он бросил взгляд выше, его острые глаза наконец-то нашли объёмистую в на ветвях над тем местом, куда он прежде смотрел.
Теперь я тебя вижу, объявил он.
Коль увидел бы, ушёл бы отсель ещё час назад, хрен моржовый! возразил голос. Расстроенно вздохнув, тень распрямилась, отбросив покрытую листьями ветку, искажавшую её очертания.
Когда фигура потянулась, Грэм мельком увидел длинный лук, и ощутил внезапный прилив адреналина. «Этот не знакомец что, готовился стрелять?». Однако его страх оказался необоснованнымкогда лицо человека показалось на свет, Грэм узнал в нём Чада Грэйсона, главного егеря для Графа ди'Камерон.
Закинув лук за плечо, охотник без труда спустился, повиснув на нижней ветке, и легко спрыгнув на землю. Ему было за тридцать, но двигался он с грацией человека моложе своего возраста. Он одарил Грэма кислым взглядом:
Я сидел на этом, значить, чёртовом дереве больше часа, ещё до того, как ты объявился. Щас бы уже взял жирную лань, кабы ты не пришёл, начав метаться как раненый козёл в терновом кусту!
Грэм уставился на него, прокручивая у себя в голове цветастый говор мужчины. «Как раненый козёл в чём?». Он почти никогда не проводил с этим человеком особо много времени, и на самом деле не знал, как ему реагировать.
Прошу прощения, Мастер Грэйсон, но вы же меня узнаёте, не так ли? спросил Грэм просто чтобы убедиться, что охотник знал, к кому обращается.
А як же! Ты жеж тот охламон из помёта Леди Роуз! Глаза у меня ещё не отказали, и памятьтоже, выплюнул раздражённый егерь.
«Охламон помёт». Грэм покрутил эти слова у себя в голове, и его кровь начала закипать. «Помётом» иногда называли потомство, и, насколько он понимал, обычно применяли только к потомству животных. Будучи от рождения аристократом, он не был особо привычным к вербальным оскорблениям, и никогда прежде не оказывался в прицеле подобного Чаду Грэйсону мастера бранного слова.
Я правильно услышал? сказал он, всё ещё не до конца веря своим ушам. Вы только что назвали меня «охламоном из помёта Роуз?».
Егерь уже расхаживал по округе, бормоча себе под нос жалобы на то, что олени наверняка выберут другие тропы после устроенных Грэмом упражнений.
Что? Не! ответил он. Я сказал «охламоном из помёта Леди Роуз». О манерах я не забываю.
Возьми свои слова назад, негодяй, иначе я заставлю тебя ими подавиться, низким голосом ответил Грэм.
Чад даже не озаботился взглянуть на него, шагая мимо.
Негодяй? сказал он, презрительно повторяя ругательство Грэма. Ты что ж, учился браниться, хлебая из мамашиной титьки? Слыхал я словечки покрепче от ещё не оперившихся юнцов.
Грэм вышел из себя, ударив посохом по низкой дуге, намереваясь попасть мужчине по заднице. Удар прошёл мимо, когда тот будто споткнулся, и завалился вперёд. Чад быстро вернул себе равновесие, и встал, с невинным взглядом повернувшись к Грэму:
Чуешь, ветерок откель-то прилетел? спросил он.
Тебе сейчас ещё больше влетит, если не попросишь прощения! огрызнулся Грэм, перехватывая посох для ещё одного удара.
Чад встал, и одарил его пугающим взглядом, сперва посмотрев вниз, а затем позволив взгляду пройти снизу вверх, и остановившись, когда достиг глаз Грэма. Охотник был стройным и поджарым, но даже в свои пятнадцать Грэм был одного с ним роста, а уж по весу точно его превосходил.
А у тебя кишка не тонка, чтоб меня заставить? спросил охотник.
Кровь Грэма кипела, и он ответил своим посохом, с молниеносной быстротой ткнув одним из его концов вперёд.
Чад поймал удар ладонью, тяжёлая древесина жёстко хлестнула его плоть. Сжав руку, и схватив другой рукой Грэма за воротник, худой охотник завалился назад, и поднял ногу, нанося подростку удар в живот, одновременно с этим потянув его, перекидывая молодого человека через себя, и заставив его шмякнуться спиной о землю.
Оружия Грэм не выпустил, даже пока изгибался, пытаясь перевернуться, и встать на ноги. Егерь обошёл его, держась за другой конец дубового посоха, и заставляя плечо Грэма изогнуться в неудобную сторону. Прежде чем парень сумел выпутаться, Чад оказался позади него, потянув тяжёлую деревяшку вверх обеими руками, пока та не оказалась близка к тому, чтобы придавить молодому лорду трахею.
Грэм сумел ухватить посох обеими руками, не позволяя оружию приблизиться к его горлу, но позиция лесничего была гораздо лучше. Чад давил коленом молодому человеку в спину, подавшись назад, и таща оружие на себя.
Сдавайся, и лежи тихо, дурень ты этакий, не то зашибу! пробормотал охотник.
Разъярившись, Грэм отказывался сдаваться, хотя посох уже давил ему на горло. Его лицо покраснело, а руки тянули вниз, сопротивляясь давлению. Посох с громким треском надломился, и Чад упал спиной назад, всё ещё сжимая две половинки.
Грэм подскочил, поворачиваясь, и нацелившись пнуть упавшего позади него мужчину.
Быстро перекатившись, Чад избежал удара, и поймал обеими руками Грэма за щиколотку. Крепко вцепившись, чтобы избежать дальнейших ударов, он ударил ногами, выбивая из-под подростка его оставшуюся ногу. Они долгую минуту боролись на земле, пока охотник не оказаться позади молодого лорда, взяв его голову в захват.
Подбородок Грэма был прижат вниз, и он лишь становился сильнее по мере того, как росла его ярость. Таща запястье охотника одной рукой, он чувствовал, как хватка мужчины начинает слабеть. «Я раздроблю его кости!»
Он замер, когда ощутил прижавшуюся сзади к его шее холодную сталь.
Советую угомониться, малец! проскрежетал охотник.
Ты не посмеешь, сказал Грэм.
Не испытывай меня, парень, ответил Чад, иначе я оставлю тебя в земле хладным трупом. Не дам себя побить какому-то молокососу.
Если убьёшь меня, тебя повесят, подал мысль Грэм.
Нет, коли тела так и не отыщут, а если я почую, что таки найдут, то и духу моего здесь не будет задолго до энтого. Ну, чего, хочешь судьбу испытать?
Грэм долго молчал, прежде чем ответить:
Ты трус, раз грозишь мне ножом.
Думаешь, мне не похер? Помнится, ты не единожды, а даже дважды махнул по мне этой твоей чертовой палкой, пока я не вынужден был обороняться, ответил Чад. А теперича решай. Мне в земле тебя оставить, али ты утихомиришься, и перестанешь валять дурака?
Сделав глубокий вдох, Грэм попытался расслабиться:
Ладно, ты победил.
Ты не передумаешь, когда я тебя выпущу? спросил Чад, продолжая его держать.
Ты на самом деле не можешь верить ничему, что я говорю с приставленным к моей шее ножом, заметил Грэм.
Ты, значит, говоришь, что слово твоёпустой звук? сказал охотник. Батя бы твой не обрадовался.
Я под принуждением, сказал Грэм. Но, наверное, лесничему вроде тебя и не понять, что такое честь.
Острый край ножа прижался к его загривку, заставив ручеёк крови потечь по его плечу, и вниз, по груди.