Три повести о Бочелене и Корбале Броче - Эриксон Стивен 11 стр.


Корбал Броч помедлил, склонил голову к плечу, выставляя надежно сидящее на месте ухо.

Кажется, паника наверху уменьшилась. Может быть, команда покинула судно и ох, как это было бы печально. Разумеется, капитан с Бочеленом не допустили бы подобного. Разве не знает Бочелен, как почитает Корбал мириад этих жалких, не особенно здравых жизней? Ему обещана жатва, да, едва они станут бесполезными. Обещана.

Что же, Корбал Броч мог бы преследовать их, если они действительно сбежали...

Хриплое хихиканье из темноты - откуда-то издалека, с кормы.

Корбал Броч нахмурился. - Грубо, - сказал он, - эдаким образом прерывать мои чудные мысли. Очень грубо.

Хихиканье стало сплошным хрипом, приплыл голос: - Ты.

- Я, - ответил Корбал Броч.

- Нет, не может быть.

- Но есть.

- Ты должен умереть.

- Так и будет. Однажды.

- Скоро.

- Нет.

- Я тебя убью. Сожру твою круглую голову. Вкушу горькую сладость круглых щек. Буду лакать из лужи крови.

- Нет.

- Подойди ближе.

- Это я могу, - отозвался Корбал Броч, выпрямляясь и шагая к корме. Миновал зернистый прямоугольник менее выраженной тьмы, то есть незапертый люк. В скрытой кольчугой руке был короткий топор в форме полумесяца и, казалось, он источает маслянистую грязь. Потеет самым зловещим образом.

- Этим мне не повредишь.

- Да, боли не будет. Но я не желаю тебе повредить. - И Корбал зашелся смехом. - Я тебя порублю на куски. Без боли. Хочу взять некие части.

- Дерзкий смертный. Мы воистину испытаем друг друга... но не прямо сейчас.

Корбал Броч замер. Демон, понял он, ушел. В разочаровании он засунул рукоять топора за пояс. Принюхался. Попробовал тьму на вкус. Вслушался в хлюпанье и журчание воды под килем. И, почесав зад, повернулся, ступив на трап.

До верха он не добрался. Впрочем, и не собирался.

При звуках хаотических беспорядков на центральной палубе, последовавших сразу за воплями снизу, Эмансипор Риз пригнулся в двери каюты, взирая на визжащую, рвущую волосы, царапающуюся толпу матросов. Они метались туда и сюда. Тела летели за борт. Все новые вопли невозбранно возносились из люка в трюм. Тогда он пробормотал: - Только не снова.

Вот так мир закручивается вокруг себя, извитой как волос с лобка, качаясь и склоняясь под напором первого же ветра, если штанам случается упасть и холодок поджимает вечно скрытые места - скрытые, как другая сторона луны, о да; вот так жизнь выходит из-под контроля снова и снова, и сцены повторяются, зловещие и нечестивые... что же, он почти ожидает услышать хруст дерева о лед и скалы, визг тонущих в трюме коней, шатающиеся фигуры, мелькающие искаженные лица в разводах крови. И воет ветер, словно нанося тьму со всех сторон - безумная ночь, подходящая для убийств и разрушения.

Но это, ободрил он себя, было очень давно. Другой корабль. Другая жизнь.

А сейчас... ну ладно!

Покрепче перехватив слишком большой меч Бочелена, Эмансипор Риз выпрямился и взошел на мостик. Высоко воздел оружие. И проревел: - МАТРОСЫ, ПОДЧИНЯЙТЕСЬ! ПОДЧИНЯЙТЕСЬ ПРИКАЗАМ, ЧТОБ ВАС!

Энергический рев, неизменно издаваемый офицерами при исполнении, заставляет служилых повиноваться. Он способен, если позволяют судьбы, достичь узла разумности (размером с мелкий орех), который можно отыскать в головах большинства матросов; он сможет, при благословении Госпожи и сдержанности Маэла, сотрясти сии фигуральные орехи и вернуть порядок, подчинение...

- Это Манси Неудачник! Все из-за него! Хватай!

- Ах, дерьмо.

Дых Губб, несчастный в своей безухости, высунул уродливую голову из люка и, выпучив глаза, наблюдал за безумным набегом на лакея, столь уместно прозванного Неудачником. Тому случилось иметь при себе огромный меч, которым он начал угрожающе помахивать в надежде отогнать рычащую матросню. Но кофель-нагель выбил оружие из рук Манси; Дых увидел, как оно закружилось в воздухе - летя прямо к нему.

Дых Губб заблеял, ныряя обратно, и огонь вспыхнул между глаз. Кровь брызгала во все стороны, когда он поднес руки туда, где обычно был нос, но обнаружил лишь две мокрые, пенящиеся дырки. Он упал набок и пополз от люка. Ужасный запах холодного железа проник в мозг, подавляя даже боль. Этого, в соединении с бесконечным журчанием воды - которая, кажется, струилась теперь из ослепших глаз - и каким-то отдаленным потрескиванием, оказалось слишком много для измученных чувств, и благое забвение накатило, погружая его в черный прилив покоя.

На время.

Хек Урс, вытаскивая Птичу Крап наверх, огляделся и увидел Дыха неподвижно лежащим на палубе, голова была в луже крови. В приливе ослепительно - горячего гнева он перетащил Птичу через край люка и бросил там, выхватывая короткий меч. Совсем недавно он и думать о нем не мог.

Десятка два матросов толпилось около чего-то у основания мачты, размахивая линьками; затем они подняли неуклюжее тело, спутывая ему руки и прижимая к мачте. Манси Неудачник, забитый до бесчувствия или того хуже, привязанный за локоть, дергано поднимался ввысь.

- Что вы творите, ради Худа? - проревел Хек, подскакивая к толпе.

Женщина по имени Мипл - волосы похожи на заброшенное гнездо стервятника - резко повернула голову и оскалила желтые зубы: - Неудачник! Пытался нас убить! Приносим в жертву Маэлу!

- На вершине мачты? Идиоты, спустите его!

- Нет! - Заорал кто-то, покачивая кофель-нагель, словно делал особо важную работу.

Хек ощерился, пытаясь припомнить имя этого типа. - Вистер, что ли?

- Ты не морской человек, Хек Урс - и не пробуй спорить! Погляди на себя, треклятый солдат, дезертир!

- Манси не ...

- Он отрубил нос твоему другу!

Хек замолчал, кривясь сильнее. Вытер кровь с собственного носа, услышав щелчок. - Он?

- Да, тем большим мечом - он застрял в борту. Видишь кровь на лезвии? Кровь Дыха!

Целый хор подтвердил эту подробность, головы закивали со всех сторон, и каждая ловко сплевывала на сторону, усугубляя заверения Вистера.

Хек вложил меч в ножны. - Что ж, вира помалу!

"Милая дочь, что грядет? Слушай скрип и шум, треск и стоны! Пуская петарды, идет безумный демон! Чувства бессильны, свеча разума задута. Готовься, сладость моя, вместе мы широко перережем ему горло, изольем кровавый дождь на глупцов внизу!"

Воронье гнездо пришло в мягкое, почти циркулярное качание, когда всякое направление было утеряно и "Солнечный Локон" заплясал на волнах, постепенно разворачиваясь поперек красной дороги, Где Не До Смеха. Внизу мельтешили фигурки, раздались наконец-то призывающие капитана крики - затем пришли жуткие вести о жестоком убийстве Ловкача Друтера в трюме, о нападении неведомого зверя. Зверя, который, расслышала Бена Младшая, смог исчезнуть в воздухе. На палубе вновь родилась паника.

Дрожа, она вдруг поняла, что вслушивается, затаив дыхание, как что-то громоздкое неспешно ползет по мачте. Вверх и вверх, по слову матери. Демон. Бена еще крепче сжала ножичек в руке. Перерезать горло, да. С помощью матери.

"Слушай! Почти здесь!"

Покрытый потом Бочелен скатился с капитана Сатер.

Она застонала и сказала: - Глотнуть бы.

Он поморгал, избавляясь от жжения в глазах, посмотрел на нее. - Самые жуткие последствия грозят вкусившему кровяного вина Тоблакаев. Смиренно извиняюсь, капитан.

- Значит, со мной покончено?

- Надеюсь.

Доспехи, ремни, пряжки и белье усыпали пол каюты. Фитиль фонаря угасал, заполняя углы вонючими тенями, свет становился все тусклее. Где-то поблизости что-то капало, но эта подробность их вовсе не встревожила.

Сатер села ровнее. - Слышишь?

- Смотря что.

- На палубе - и мы в дрейфе... никого у руля!

Взгляд упал на обнаженную грудь Сатер - блузку он сорвал в первые мгновения безумства - округлые холмы чуть колыхались, а потом качнулись, когда она протянула руку за одеждой - и Бочелен снова взволновался... Сморщившись, он отвел взор. - Мы обсуждали несчастную эту ночь, - произнес некромант, отыскивая поддевку (один рукав был оторван по швам) и натягивая через голову. Пригладил тронутые сединой волосы.

- Духи, - зарычала она, вставая, чтобы натянуть брюки, и морщась при каждом движении.

- Не в этот раз, - ответил он, расчесывая пальцами бороду. - Лич.

Сатер замерла. - Как, во имя Худа, лич смог пробраться на мой корабль?

- Гвозди, а может, еще что. Корбал Броч знает лучше, не сомневаюсь.

- Наверняка я уже спрашивала... Где он?

- Полагаю, бродит по садкам. Возможно, преследует тварь по закоулкам Худова королевства. Великий риск, смею добавить. Владыка Смерти не питает к Корбалу нежной привязанности.

Женщина прищурилась. - Худ знает твоего дружка... персонально?

- Боги обидчивы. - Бочелен поднял кольчугу, звенья струились в руках. - Я должен взять меч. Если лич действительно шагнет в наш мир, здесь, на корабль... что же, мы поистине предстанем перед вызовом.

- Вызовом?

- Да, как остаться в живых.

- Это не мы! - закричала она неожиданно.

Бочелен замер, хмурясь. - На вас охотятся. - Он кивнул себе. - Как мы и подозревали. Кто идет по следу, капитан?

- Откуда мне знать?

- Опишите свое преступление.

- Это ничего никому не даст. Вовсе не преступление. Не совсем. Скорее... готовность воспользоваться.

- Ах, некое искушение, которому поддаешься, наплевав на все последствия.

- Именно.

- Мгновенное отпадение от морали.

- Точно.

- Оказия выиграла битву с долгом.

- Так мы и будем оправдываться...

- Защита, основанная на природной слабости, достойна невоспитанных детей и кусачих собак. Вы и ваша когорта - люди вполне взрослые, и если вы потеряли честь, гневная кара неизбежна. Вы заслуживаете обширной аудитории, толпы, выражающей цивилизованную радость при виде вашей жестокой участи.

Она не сразу закрыла рот. Протянула руку и нетерпеливо схватила меч, прилаживая пояс на соблазнительно округлые бедра. - Тебе ли говорить.

- Что вы имеете в виду?

- Искушения и кусачие собаки, все такое. Проклятие, я едва могу ходить. Воображаешь, люблю изнасилования? Я даже пыталась взять нож, но ты выгнул руку...

- Хорошо известно, что кровяное вино - даже крошечные следы на губах и языке - вызывают соответствующую похоть в жертве. Изнасилование перестает быть подходящим термином...

- Все равно, что где перестает, Бочелен! Я ведь не соглашалась, да? Ну-ка, ради Худа, надевай доспехи - может, вес у тебя всё опустит, чтобы я могла мыслить спокойно... и не бойся, я тебе не перережу горло. Пока мы в опасности.

- Я извинился. Импульс вне моего контроля...

- Лучше бы ты схватил лакея...

- Не имея соответствующей склонности, капитан, я просто убил бы его.

- Еще не кончилось.

- От души надеюсь, что кончилось.

Она подошла к двери и распахнула ее, встав на пороге. - Колдун, можем мы убить лича?

Бочелен пожал плечами.

- Ох, хотела бы я убить тебя прямо сейчас.

Он снова пожал плечами.

Едва дверь каюты захлопнулась и затихли торопливые шаги капитана, Бочелен обернулся - как раз вовремя, чтобы увидеть Корбала Броча, выходящего из мерцающей стены.

- Глупая женщина, - сказал евнух тоненьким голосом, направляясь к сундуку. - Знала бы она, каково настоящее отсутствие сексуального удовлетворения...

- Глупая? Вовсе нет. Он потрясения к стыду и негодованию. Она имеет право быть рассерженной - и мною, и своей жадной реакцией. Я уже задумываю ученый трактат об этическом контексте кровяного вина. Члены ободрены химическим способом, желание подобно потопу, превозмогая все прочие функции. Вот рецепт буйства, способствующего размножению... а может, и не способствующего. Так приятно сознавать, что кровяное вино - редкость. Вообрази готовый и доступный всем людям запас. Да, они плясали бы на улицах, кипя ложной гордостью и, хуже того, ужасающей наглостью. Что до женщин... да, постоянно преследуемые мужчинами, они быстро растеряли бы организационные таланты, и цивилизация впала бы в длительный гедонистический коллапс непомерных пропорций - скорее, чрезмерных пропорций... о, ладно. Разумеется, нужно будет редактировать с осторожностью и тщанием.

Корбал Броч встал на колени перед своим сундуком и распахнул крышку. Чары развеялись с тихим звоном, словно билось стекло.

Бочелен хмуро поглядел в широкую спину друга. - Чувствую смирение, смотря, как ты это делаешь.

- Ах! - крикнул Корбал Броч, склоняясь и смотря на свое шевелящееся, булькающее, хлюпающее создание. - Жизнь!

- Оно голодно?

- О да, голодно. Да.

- Увы, - заметил Бочелен, подойдя к спутнику и взирая на содрогающегося в сумрачной пещере монстра (а дюжина блестящих глаз пялилась на него). - Хотелось бы, чтобы оно было способно к чему-то большему, нежели тяжкие содрогания. Даже слизень убежал бы от него, не запыхавшись...

- Хватит, - вздохнул Корбал Броч. - Давно прошедшее время. Я ведь выловил всех крыс на борту?

- Именно, и я гадал, ради чего.

- Ребенок теперь носится на множестве лап.

Брови Бочелена взлетели. - Ты впаял конечности крыс в свое порождение?

- Лапы передние и задние, челюсти, глаза и позвоночники. И хвосты тоже. У ребенка много, много ртов. Острые зубки. Хлюпающие носики, ушки на макушке, поросль хвостов.

- Но кто же позволит обглодать себя?

- Ребенок вырастет, вбирая в себя всё, и станет более активным, станет больше и голоднее.

- Ясно. Есть ли пределы его дородности?

Корбал Броч поднял взгляд и улыбнулся.

- Ясно, - повторил Бочелен. - Ты намерен послать дитя на преследование лича? По садкам?

- Охота, - закивал евнух. - Мое дитя на вольной охоте!

Он облизал толстые губы.

- Команда будет рада.

- На время, - хихикнул Корбал.

- Ну, отлично, я оставляю дело на тебя, а сам пойду искать меч - на тот случай, если твой ребенок пригонит нежеланного гостя.

Однако Корбал Броч уже бормотал заклинания, забывшись в своем - нет сомнения, прекрасном - мире.

Эмансипор Риз открыл глаза и обнаружил, что смотрит в жуткое иссохшее лицо древней, беззубой и почти лишенной кожи женщины.

- Тетя Нупси?

Где-то рядом голосок каркнул, затем хрипло произнес: - Теперь ты мой, демон. Перерезать горло. Вырвать язык. Выкрутить нос. Содрать брови. О, доставить боль, чтобы слезы струились из глаз и кровь отовсюду! Агония, нервы в огне! Кто такая тетя Нупси?

Эмансипор схватился руками за нависшее мертвое лицо, оттолкнул труп в сторону. Тот сложился в углу плетеной корзины.

- Я тебя за это достану! Видел нож? Начнем с пупа! Налягу и покромсаю на пласты, отсеку запястья - и руки на палубу! Мужья - напрасная трата времени, так что не думай! Спорим, она тебя ненавидела.

Синяки, болезненные шишки на лбу, вкус грязи и крови на языке, ребро или сразу три сломаны, ломота в носу. Эмансипор Риз пытался вспомнить, что стряслось, понять, где он оказался. Тьма сверху, слабое призрачное свечение от седовласого трупа, со всех сторон скрип, стоны ветра. И кто-то говорит. Он повернулся на локте.

Тощая девочка с выпученными глазами скорчилась у кривой плетеной стенки, сжимая в поцарапанных ручках нож. - Не вредите мне, - пропищала она, как мышь. И затем добавила взрослым скрипучим тоном: - Она не для тебя, демон, о нет! Мои зубы прыгнут на твое горло! Один за другим! Видишь нож в руках дочери? Он выпил жизнь из тысячи врагов!

К его лодыжке была привязана веревка, кожа жестоко ободрана. Все суставы ломило. Это родило теорию, что же с ним. - Я в проклятом вороньем гнезде. Они подвесили меня, ублюдки. - Он прищурился на девочку. - Ты Бена Младшая.

Та отпрянула.

- Полегче, я тебе не наврежу. Я Эмансипор Риз...

- Манси Неудачник.

- От иных прозвищ не избавишься, какая бы удача тебе ни выпала.

Кашель. - Удача?

- Да, выгодная работа. Надежный заработок, вежливые хозяева - ну, женушка должна танцевать на кургане, там, в Скорбном Молле. Дети, наконец, без глист и вымыты, опрятно начищены зубы и все прочие причуды моды. Да, мое невезение давно позади, мертво, как почти все старые знакомцы. Почему...

- Молчи. Гвозди, глупец, вырвались на свободу. Духи спущены с поводков, призраки и привидения восстали, и один страшнее прочих. Тянутся когтистые лапы. Души схвачены - ох, слышал бы ты вопли в эфире! Схвачены, сожраны, и он растет! Сила складывается слой за слоем, мрачные доспехи против изгнания - множество ноздрей чует запах смертной жизни, ох как он охотится, чтобы засунуть всё в полную клыков, слюнявую, черно-дёсную и отвратно-вонючую пасть! Слышишь, прямо сейчас хрустят черепа!

- Ты спятила, дитя? Почему сквозь юные губы столь неподобно доносится хрип старухи?

Бена Младшая заморгала. - Матушка, - шепнула она, кивая на труп. - Она говорит, предупреждает вас, да... ну чего так странно смотрите? Почему не обращаете внимания на ужасный взор, сир? Бена Старшая предупреждает нас - внизу есть он! Самый жуткий, ох, нам некуда бежать!

Назад Дальше