- Хозяин, каждую ночь я ЕГО слышу. Бормочет, стонет, давится.
- Хорошие рты и глотки имеют весьма малое значение для Корбала Броча. Подобные звуки совершенно естественны для существа с такими физическими недостатками. К тому же, - тон Бочелена резко посуровел, - в нашей компании появятся гости, многие из коих будут куда менее приятны, нежели обитающее в сундуке нелепое собрание органов и членов тел. Я-то принял за должное, мастер Риз, что вы приняли приглашение, со всей серьезностью относясь к последствиям. Ведь главное мое хобби - призывание демонов, тогда как компаньон, Корбал Броч, изучает загадки жизни, смерти и того, что между ними. Разве не понятно, что во время приключений мы переживем множество особенного? Неужели может быть по-иному?
На всё это Эмансипор Риз не находил достойного ответа. Стоял, разинув рот, и не отрывал глаз от лица Бочелена.
Наконец, заклинатель отвернулся с еле слышным вздохом. - Так или иначе, мастер Риз, дитя не должно быть причиной ваших тревог. Я ведь уже с вами беседовал - кажется, во время выхода в открытое море. Корабль получил в порту Молля припасы и починку, к тому же взял на борт новую команду. Изо всего этого починка влечет нас к неизбежным переменам.
Замолчав, Бочелен подошел к переднему иллюминатору и оперся руками, вглядываясь в тусклое стекло. - Ага, приближается сумрак, мастер Риз. Несколько мгновений, и мы окажемся в объятиях Мест, Где Не До Смеха. Железные гвозди, мастер Риз. Купленные в Скорбном Молле.
Эмансипор наморщил лоб. Слова эти что-то расшевелили в голове. Голоса двух приятелей из бара. Кряга и Тускляк, да, любители легкой наживы. "Гвозди. Железные гвозди...."
Бочелен глянул на Эмансипора. - Скажите, мастер Риз. Раз уж вы уроженец Скорбного Молля... Что же такое жорлиг?
Хек Урс понимал, что нужно поспать до самого звона к ночной вахте - однако разум его превратился в мальстрим тревог, ужасов и гложущих забот. Что ж, вполне понятно, что перенос обязанностей со дня на ночь требует некоторого неловкого приспосабливания, ошеломляющего переходного периода. Верно. А вот Птича Крап, кажется, умеет впадать в глубочайший сон по первому приглашению... ну, она ведь была во вспомогательных силах Певунского гарнизона в Толле. Ближе к настоящим солдатам, чем все они. А Дыху Губбу необычайно везет. Вообразите: едва отрезали ухо, тут как тут корабельный лекарь, сует в руки бутыль нектара д"байанга, от которого будешь спать, даже когда саму Бёрн пучит, и какое вам дело, сколько гор обрушатся во прах.
Увы, у бедного Хека Урса оба уха на месте, а солдатского таланта спать везде и всюду не обнаруживается. И вот он слоняется, беспокойный и дерганый, как кот без усов. А там, на корме - один из гостей, потолще, тот, которого то никто не видит, то все видят. Необычное дело. Сейчас вон он, весь в черном и под капюшоном.
Хек решил было уйти назад, но придется пройти мимо капитана. Однажды удалось пройти без замечания или приказа, но дважды - чертовски невероятно. Так что, глубоко и хрипло вздохнув, Хек Урс подошел к неприятному чужаку. - Почти закат, сир. Я бы сказал, ночь будет тихой.
Голова в капюшоне чуть пошевелилась, Хек скорее ощутил, нежели увидел устремленный на него взор рыбьих глазок. Подавив внезапную дрожь, моряк оперся о борт. - А, удите. Вижу. Воды тут злые, так мне рассказывали. Акулы и дхенраби. Потому рыбалка порядком опасна... вы не замечали, сир, что моряки почти не ловят рыбу? Только пассажиры и тому подобные. Странно, не так ли? Клянусь, это оттого, что мы знаем - в один прекрасный день придется кормить рыб собой. Ну что за ужасная мысль.
- Акулы, - ответил мужчина высоким, тонким голосом.
Хек моргнул и нахмурился. - Вот как? Вы ловите акул? О да, я имею чувство юмора. Акул. Ха-ха. Хотите, небось, выудить особенно большую. Вроде одной из златоспинок, которые длиннее всего "Солнечного Локона". Ну, будет у вас равный бой. Можно делать заклады, кто кого вытянет. - Он засмеялся и продолжал смеяться, сколько позволила храбрость под этим незримым капюшонным взглядом.
- Ха, ха... ха - ха... ха.
Смех затихал. Мужчина высвободил еще немного лесы.
Хек потер заросший подбородок. - Акулы любят мясную наживку, - сказал он. - Кровавую. У нас свежее мясо кончилось через два дня от Молля. Что использовали, сир? Соски у вас остались?
Мужчина вздохнул. - Нет. Хотя да, ты прав. Наживка нужна более кровавая.
- Хорошо бы, сир.
- И, возможно, более внушительная.
- Да, готов на это поставить. И крючок поразмернее, да. Например, от багра.
- Верно. Превосходная идея. Вот, подержи.
Хек понял, что уже держит моток лесы, чувствуя притяжение волн, ибо наживка дергается в устойчивом ритме. Обернулся сказать чужаку, что ему пора на вахту, но того уже не было.
Он стоял и думал, что делать. Если прозвучит звон, а дурака не будет... ну, тогда у меня неприятности, решил Хек.
Сзади простучали башмаки, он облегченно обернулся... - Рад, что вы, сир... о, капитан!
- Что ты тут делаешь, Худа ради?
- Угм... держу леску, сир.
- Рыбку ловишь.
- Нет, сир! То есть это один из гостей! Толстый, он ловил рыбу и попросил подержать, пока не вернется а я, у меня не было шанса сказать нет, потому как ночная вахта и я, сир, волнуюсь.
- Ты проклятый идиот, Хек. Привяжи ее к поручню. Потом иди будить Птичу и Дыха. Солнце почти зашло.
- Слушаюсь, капитан!
- Последний раз я слышал об одном лет двадцать назад, когда был глубже на Тефте, и сам его не видел, - рассказывал Эмансипор, мысленно проклиная внезапную трезвость - наверное, Бочелен кинул что-то в чай, который сейчас приходится пить. - Его поймали в доках. Был отлив, понимаете - в воде его никогда не удалось бы взять, и ни один рыбак не решился бы выйти в море несколько месяцев, а может, и лет. Нужно было двадцать сильных солдат, чтобы убить его копьями, топорами и так далее; и все равно в заварухе выжили лишь четверо.
- Примечательная тварь, значит, - задумчиво сказал Бочелен, склонивший голову над сложенными руками.
- Да, и ему было лишь полдня от роду. Они растут быстро, видите ли, пожирая матерей.
- Пожирая матерей?
Эмансипор хмуро глядел в чай. - Никто точно не знает, но так говорят. Жорлигово семя плавает в воде, как мелкие червяки. И находит юную женщину во время кровей - ныряльщицу за жемчугом или рыбачку - ну, и червяк влезает в нее, крадет чрево. И она пухнет, пухнет и пухнет, быстрее обычного, ест за троих взрослых мужчин, ест шесть или семь месяцев, пока кожа не начнет лопаться. А потом, обычно в безлунную ночь, жорлиг прогрызает путь наружу, прямо через брюхо, и поедает мать. Ест целиком, с костями и прочим. Потом бежит к воде.
- Любопытно, - заметил Бочелен, - но вовсе не так нелепо, как можно подумать. Паразитов много, большинство обитает в воде, и соленой и речной. Ищут доступа в хозяина любым возможным путем.
- Жорлиги не простые звери. Говорят, умны почти как мы. Специально заплывают в сети и сильно завертываются, чтобы их вытащили на борт, и тогда уж рвут всех рыбаков, пожирают сразу. Некоторые пользуются оружием, мечами, которые уронили за борт или бросили духам моря. Но, хозяин, жорлиги обитают на мелководьях, только у берегов. Никогда в открытом море. Никогда здесь.
- Имеет смысл, - промурлыкал Бочелен. - Слишком много здесь соперников, не говоря о возможности стать добычей. Что ж, мастер Риз, вы описали тварь полностью морскую, вылезающую на берег лишь при рождении, как черепахи или дхенраби. Однако вполне способную учинить бесчинство в рыбацкой лодке. Отсюда могу заключить: они могут выжить без воды, если требуется. Вопрос - сколь долго?
Эмансипор пожал плечами. - Говорят, они похожи на ящериц, длинных и способных стоять на задних лапах. Длинный жилистый хвост, две когтистые руки, но говорят, особенно опасен укус - могут сорвать голову и раздавить череп, как яйцо... - Он увял. Бочелен постепенно подавался вперед, глаза блестели.
- Весьма интересное описание.
- Не такое слово я бы употребил, хозяин.
Бочелен распрямил спину. - Нет, воображаю, другое. Благодарю, мастер Риз. Надеюсь, вы пришли в чувство?
- Да, хозяин.
- Отлично. Готовьте же доспехи, и побыстрее.
- Побыстрее?
- Точно. Мы скоро окажемся на красной дороге, мастер Риз. Эта ночь, - добавил он, вставая и потирая руки, - окажется весьма восхитительной. Закончив с кольчугой, поточите меч - тот, что с красной полосой.
"Доспехи? Меч?" Эмансипор ощутил, что внутри все плавится от нарастающего ужаса, и только сейчас осознал, какая какофония царит вокруг. Стоны балок и досок, скрипы соединений и расшатавшихся гвоздей, странные похлопывания по бортам - словно какие-то существа пролезают под килем, чтобы выползти с другой стороны.
"Солнечный Локон" пьяно накренился, и темнота охватила небо за свинцовым переплетом окошка.
И где-то далеко внизу, в трюме, кто-то закричал.
Бена Младшая услышала жуткий крик и сжалась в вороньем гнезде.
"О да, дорогая моя дочь, накатила тьма! Много ужасных тайн есть Там, Где Не До Смеха, и будь у нас черные крылья, была бы самая пора улететь, милая! Но кому дано убежать от страхов? Руки на глазах, видишь, и в голосах звучит горькое горе, но разум имеет свои крылья. О, бойся последнего полета! В бездну, когда всякая плоть осталась позади!"
Странные звезды кружатся над головой, "Солнечный Локон" качает, словно ветер дует из последних сил. Черные волны лижут борта.
"Но мы в безопасности, милая, здесь, над их жалкими судьбами. Мы словно королевы. Богини!"
Однако очередной вопль доносится из нижней тьмы, и Бена Младшая понимает, что не чувствует себя королевой и богиней, и отрезок мачты с клубком скрипучих снастей - дотянись рукой - не кажется слишком высоким для избавления от ужасов, что творятся под палубой "Локона".
А позади Бена Старшая каркает и бормочет, а волосы ее встали дыбом и развеваются, гладя лицо дочери, словно крылья мошек.
- Кто там так орет? - воскликнул Хек Урс, что есть силы вытягивая вперед фонарь. Тени плясали по трещащему трюму, грубые волглые доски потолка касались макушки. Он пялился в сумрак, бусины пота холодили кожу лба.
Другие тоже проснулись, хотя и не решились отойти от ведущего в кубрик люка; Урс припомнил - ухмыльнувшись с деланной бравадой - все эти белые выпученные глаза, открытые рты, круглые и темные, словно мелкие карманы в скалах, гнездилища чаек. Трусы!
Ну, они ведь не солдаты, верно? Никто из них, вот и смотрят на Хека, Дыха и Птичу Крап. И пусть сами они мало искусны в солдатском ремесле... Нет, тут все очевидно, в них яростно верят теперь, когда дела быстро валятся в гнусную черную яму. Так что он встал - Птича и Дых прижались по бокам - держа фонарь, зная, что у двоих по бокам мечи на поясах, благослови их Худ.
- Брив пропал, - сказал Дых Губб, прекратив бесконечные мольбы. Голос был спертым, натянутым. - Говорят, пошел вниз за бочкой или еще за чем-то.
- Брив. Помощник кока? - спросила Птича.
- Нет. Помощник плотника.
- Его тоже звать Брив?
- Да, и еще есть помощник плетельщика по имени Брив.
Хек прервал глупый разговор. - Итак, Брив пропал.
- Помощник плотника Брив. Да.
- Он пошел прямо вниз, верно?
- Не знаю, - сказал Дых. - Но думаю, что да, если это он орал. Но мы точно не знаем, да? Может, какой-то другой Брив орал, как тут узнать?
Хек повернулся, сверкнув глазами на одноухого приятеля. - Почему бы кому-то из других Бривов орать?
- Я не говорю, что другой, Хек. Я говорю, что мы не знаем, откуда Брив орал и Брив ли вообще.
- И почему обязательно Брив?! - спросил Хек, громко и возмущенно.
Дых и Птича переглянулись, Птича пожала плечами: - Ни почему, любимый.
- Если только, - сказал Дых, - все трое не пошли за одной бочкой!
- Тут даже думать нечего! - возмутилась Птича. - Какое дело помощнику плотника до бочек? Вот вопрос! Помощник кока, это имеет смысл. Даже плетельщик, если ему нужно...
- Ей, - вставил Дых.
- Брив, что плетет веревки - она?
- Да.
- Ну, я о том, что воск хранят в бочках, верно? И деготь тоже, так что не проблема, если Брив-плетельщица пошла туда...
- Послушали бы себя! - рявкнул Хек. - Какая разница, какой Брив...
Из-за люка раздались крики.
Дых фыркнул. - Они нашли Брива!
- Какого именно?
- Не важно! - завизжал Хек. Затем глубоко вдохнул затхлый воздух, успокаиваясь. - Суть в том, что никто не пропал, верно? Тогда чей же крик мы слышали?
Дых закатил глаза. - Ну, мы как раз и пытаемся узнать, Хек. Кончай терять время, идем вниз!
Хек Урс шагнул, вытягивая руку с фонарем.
- Еще я слышал, - сказал Дых тоном ниже, - слышал слух, что Брив-плетельщица вообще не Брив, а Горбо, и он любит наряжаться девкой.
Хек снова оборотился сверкнуть глазами на Дыха.
Тот пожал плечами. - Чему удивляться, такой находится на любом корабле...
- И где ты это слышал? - поинтересовался Хек.
- Э, скорее догадался. А что? Чертовски хорошая догадка, готов спорить.
- Знаешь, чего бы я хотел? Хотел бы, чтобы тебе не отрезали ухо.
- Я тоже...
- Чтобы тебе отрезали язык вместо уха, Дых Губб.
- Как нелюбезно, Хек. Знаешь, я тебе не пожелал бы потерять ни одну часть тела. До сих пор болит. Сильно жжет, особенно сейчас, когда я потею. Жжет, Хек. Тебе бы понравилось? И еще свист в ухе. Свистит и свистит...
- Это не был крик жорлига, - уверил Эмансипор Риз, облизывая внезапно пересохшие губы.
Бочелен, поправлявший рукава кольчуги, оглянулся и поднял бровь. - Мастер Риз, это был предсмертный крик.
- Не говорите, что Корбал Броч...
- Естественно, нет. Мы слишком далеко от земли, чтобы мастер Броч начал охотиться на команду. Это было бы весьма неблагоразумно, ведь кто иначе будет управлять судном? - Бочелен натянул черные кольчужные перчатки и протянул руки Эмансипору - закрепить кожаные ремешки. - Весьма жалобный вопль, - пробормотал некромант. - Разумеется, мы предвидели.
- Те гвозди, хозяин?
Резкий кивок. - Никогда не советую освобождать духи мертвых, удалять их от мест упокоения.
- Даже приятно знать, что бывают такие места - покойные, хозяин.
- О, извиняюсь, мастер Риз. Таких мест нет даже для мертвых. Я поленился, используя клише. Скорее это места вечного заточения.
- Ох.
- Естественно, духи восторгаются нежданной свободой, быстро находя дерзостные возможности и удобные случаи... каковые, по большей части, печально обманчивы и фальшивы. - Он подошел к мечу, извлек из ножен черненое лезвие. - Вот что делает иных смертных столь... полезными. Корбал Броч отлично понимает этих грубых духов.
- Тогда почему вы готовитесь к бою, хозяин?
Бочелен помедлил, окинув Эмансипора долгим взором, затем повернулся к двери. - У нас гости.
Эмансипор подпрыгнул.
- Не нужно паники, мастер Риз. Прошу, отворите им дверь.
- Да, сир. - Он поднял засов и пошатнулся, когда в каюту вошли капитан Сатер, а за ней старший помощник. Женщина была бледна, но в остальном казалась невозмутимой; а вот Ловкач Друтер, похоже, наглотался особо крупных морских ежей. Он уставил на Эмансипора корявый палец и зашипел: - Всё твоя вина, Неудачник!
- Тихо! - рявкнула капитан Сатер, сверля серыми глазами Бочелена. - Хватит обмана. Вы колдун.
- Скорее заклинатель, - отозвался Бочелен. - Я и не думал вас обманывать, капитан.
- Он вонючий маг, - почти зарычал Ловкач. - Наверно, его вина тоже есть! Скормите их дхенраби, капитан, и мы дойдем до Мыса Безнадежности без осложнений... ради Бурегонов! - вдруг задохнулся он, лишь сейчас разглядев воинственные приготовления Бочелена. Ловкач попятился к входу, хватаясь за короткий меч у пояса.
Капитан Сатер повернула голову, сверкая глазами. - Иди вниз, Друтер. Узнай, что парни нашли в трюме. Дыханье Худа, узнай, живы ли они еще! Иди! Вон!
Ловкая Друтер оскалил на Бочелена выщербленные зубы и выбежал.
Вздох Сатер был неровным. - Что поразило наш корабль? Кажется, сам воздух сперт от ужаса из-за одного крика. Послушайте корпус - мы вроде готовы взорваться! Объясните! И почему, ради Худа, вы облачились для битвы?
- Мастер Риз, - вполголоса проговорил Бочелен, - налейте нам вина, прошу...
- Мне вино не интересно!
Бочелен нахмурился на Сатер и повторил: - Налейте нам вина, мастер Риз...
Эмансипор пошел к сундуку, в коем Бочелен хранил запасы горшочков, бутылей и фляг. Пока он склонялся, выискивая в этой коллекции нечто сравнительно безвредное, Бочелен продолжил разговор с капитаном.
- Паника всегда случается при пробуждении духов, капитан Сатер. Словно пыльца в воздухе, эти семена ужаса укореняются в каждой смертной душе. Умоляю быть бдительной, дабы страх не поглотил вас.
- Так это был какой-то безмозглый ужас?
Эмансипор почти видел слабую улыбку, которая наверняка сопровождала слова Бочелена: - Вижу, идеи освобожденных духов недостаточно, чтобы вас сразить. Я впечатлен. Ясно, вы пережили немало закаливших нервы авантюр. Признаюсь, я чувствую облегчение, видя ваше спокойствие перед лицом таких обстоятельств. Однако крик этот означал ужаснейшую смерть кого-то из ваших людей.