- Они пошли ко дну, Птича, - заверил Хек. - Должны были! Там был пожар и вопящие мертвецы и демоны и Корбал Броч и акулы - боги, акулы! И буря самого Маэла обрушилась на нас! Никто не выжил!
- Мы, - напомнила ему Птича.
Хек облизал губы и чуть успокоился. - Не важно, любимая. - Потер лицо, морщась, когда пальцы задели на шрамы от ожогов. - Идем греться. Можно рассчитывать на ужин и бочонок эля. Главное, мы на сухой земле и никогда не вернемся в море. Ты, грабитель! Где мы, во имя Худа?
- В Элингарте, - буркнул Вуффайн.
- Никого, кроме пиратов, - зашипела Птича, - зато пиратов много. Кто же там, в крепости? Слормо Хитрый? Каббер Потрошитель? Синяя Губа Крадущий Женщин?
Вуффайн потряс головой. - О таких не слыхал.
- Расумееся не слыхал, - сказал Дых. - Они помейли фто лет назад! Птифа, им было по фто лет кохда ты поле пахала с папафей. - Он махнул забинтованной рукой. - Да нам все рафно, хто там в кепости. Вяд ли нас пигласят гостить, а? Ну, с логдом.
- О, - расцвел Вуффайн, - надеюсь, лорд действительно пригласит вас в крепость. Даже уверен. Что, если ваши спутники уже у него...
- Наши кто? - спросила Птича.
- Как, знатный старик с бородой клином и его слуга... - Он замолчал, ибо Хек уже лез обратно в лодку.
- Оттолкни! - взвизгнул он.
- Простите?
Трое уже метались по шлюпке, словно одной паникой могли сдвинуть ее с места.
- Оттолкни нас! - крикнул Хек.
Вуффайн поохал плечами, подошел к носу и уперся плечом. - Не понимаю, - сказал он между тяжкими вздохами. - Вас спасли, вас пощадил шторм, о добрые люди. Зачем рисковать снова, вы совершенно не готовы к любому морскому путешествию...
Острие Хекова меча коснулось шеи Вуффайна, мужчина пригнулся. - Слушайся, если жизнь дорога! Уводи нас с треклятого пляжа!
Вуффайн разинул рот и деликатно сглотнул. Потом сказал: - Боюсь, вам нужно вылезти и помочь. Так слишком тяжело. Но умоляю вас: не надо! Там вы покойники!
Забинтованный снова захохотал, уже перейдя грань безумной истерии. Двое других вылезли и начали тянуть и толкать, зарываясь ногами и чертя глубокие борозды в мокром песке. Вуффайн возобновил усилия, и втроем им удалось сдвинуть лодку. Хек с Птичей прыгнули внутрь, а Вуффайн, морщась при мысли о соленой воде в сапогах, вошел в волны и дал последний толчок. - У вас весел нет!
Руки яростно загребали воду.
Прибой мешал усилиям, но некое время спустя шлюпка вышла из самых дурных бурунов и направилась в море.
Вуффайн следил за нею, смущенный и порядком встревоженный. Потом вернулся к телам на берегу, отрезанию пальцев и тому подобному.
Море - странное королевство и выносимые им вещи иногда превосходят понимание самых мудрых мудрецов. Нет смысла, знал Вуффайн, задавать вопросы. Уродливый как судьба, мир делает что хочет и никогда не просит у нас позволения.
Он подошел к следующему трупу и начал стаскивать одежду, отыскивая драгоценности, кошельки или что-то ценное. Как любил говорить отец, море подобно рту пьяницы: нельзя предугадать, что из него выпадет. Или в него попадет.
Хордило Стеньга сжал кулак и постучал в толстую деревянную дверь. Он запыхался на подъеме, но и сумел согреться. Увы, ожидая, придется снова продрогнуть. - Обычно мы не ждем долго, - пояснил он. - У лорда Клыгрызуба бессонные слуги, всегда следящие через те темные прорези окон.
Человек по имени Бочелен осматривал массивные стены по сторонам ворот. Там еще висели на крюках останки трупов. Головы, несущие клочки выцветших волос и сушеной кожи, согнулись под неестественными углами; Хордило стоял прямо внизу и казалось, они смотрят на него пустыми глазницами, скаля зубастые рты. У подножия скалы неопрятными грудами валялись кости.
- Крепость поистине древняя, - заметил Бочелен. - Напоминает ту, в коей я рожден, и это весьма интригует. - Он обернулся к спутнику. - Что думаешь, друг мой Корбал? Поселимся здесь на время?
Однако Корбал Броч обдирал притащенные с пляжа тела, отбрасывая мокрые и покрытые ледком куски одежды и лаская обнажившуюся бледную плоть толстыми пальцами. - Сохранятся, Бочелен? - спросил он.
- В таком холоде... думаю, да.
- Тогда оставлю их здесь, - решил Корбал и выпрямился. Подошел к дверям и сомкнул руку на кольце.
- Заперто, разумеется, - сказал Хордило. - Нужно ждать, когда лорд соблаговолит.
Но здоровяк потянул и железо согнулось, и раздался резкий треск с той стороны. Что-то ударилось по створке. Корбал Броч отворил дверь и вошел.
Устрашенный Хордило бросился следом. Они пересекли широкий, но неглубокий гардероб и вошли в главный зал, прежде чем Хордило ухитрился преградить путь. - Ты потерял рассудок? - зашипел он яростно.
Корбал Броч развернулся к Бочелену. - Он на пути, - сказал он. - Почему он на моем пути?
- Готов предположить, - отозвался Бочелен, шагнув вперед и поправив плащ, - что констебль служит хозяину из вошедшего в кости страха. Даже ужаса. Лично я нахожу в отношениях между хозяином и миньонами вечные проблемы. Ужас, среди прочего, притупляет высшие способности ума. Страдает независимость суждений. В результате наш сопровождающий находит себя в весьма неловком положении и боится возможной гибели как результата.
- Я решил, что он мне не нравится, Бочелен.
- Я же вспоминаю мастера Риза в первый день на службе. Как он стоял, отчаянно сопротивляясь вторжению в нашу приватность. Узри в этом человеке, Корбал, жертву паники. Конечно, можешь его убить - как хочешь - но кто же будет нас представлять?
Тяжелые шаги приближались, от каждого громом дожали каменные плиты пола.
- Голем идет! - прохрипел Хордило. - Ну, вы дождетесь!
- В сторону, сир, - посоветовал Бочелен. - Возможно, нам придется защищать себя.
Выпучив глаза, Хордило прижался к стене. - Я не участвую! Больше никогда!
- Мудрое решение, сир, - пробормотал Бочелен, распахивая плащ, показывая тяжелую черную кольчугу и длинный меч у пояса. Костяная рукоять утонула в ладонях - мужчина приготовился выхватить оружие.
Спутники его встали лицом к звукам шагов.
И все вздрогнули от голоса с другой стороны комнаты. - Хордило? Что такое, во имя Худа? Иди закрой чертову дверь! И так холодно без лишних сквозняков!
- Писец Грошвод! - облегченно зашипел Хордило. - Я арестовал этих - вон тот убил Грюмля! Потом сломал засов на двери и потом...
- Тихо! - рявкнул Грошвод, ставя на пол ведро и прислонив швабру к стене. Потер руки и шагнул к ним. - Гости, так?
- Они убили Грюмля!
- Ты уже сказал, Хордило, уже сказал. Как неудачно!
- Я готов подписаться под вашими словами, - заявил Бочелен. - Верю, добрый сир, что ваш хозяин не затаит на нас злобы!
- Ну, раз оживление такой штуки у него занимает месяцев пять ... полагаю, он будет не в духе.
Тут показался голем. По ржавчине на голове-бадье Хордило узнал Гробля. Скрипя суставами, чудовище затопало, встало и взмахнуло алебардой.
Невозможно, однако Корбал Броч уже стоял перед ним, без видимых усилий вырывая тяжелое оружие из железных рук и швыряя в сторону. Потом он потянулся и сорвал с Гробля голову. Брызнула жидкость из зияющего горла. Безголовое чудище сделало шаг назад и упало, разбивая плиты пола.
Сжимая в руках голову-бадью, Корбал обернулся ко всем. Лицо избороздили глубокие морщины. - Сломался, - сказал он.
- Вишь! - крикнул Хордило, побежавший к Грощводу. - Вот что он делает!
Писец совсем побелел. Облизал сухие губы и закашлялся. - Ах, ладно. Думаю, лучше мне позвать хозяина.
- Здравое решение, - заверил Бочелен.
- Я с тобой! - сказал Хордило.
- Нет. Стой здесь, сержант. Я на один момент, уверяю.
- Не оставляй меня с ними!
Вздохнув, Грошвод поглядел на Бочелена. - Надеюсь, вы сдержите вашего спутника, сир. Я же готов уверить сержанта, что никто ему не оторвет голову или что-то иное.
- Ах, все мы щедры на уверения, это правда, - отозвался Бочелен. - Только чтобы осознать: мир к ним равнодушен. Но уверен, сержант еще некое время сохранит голову на плечах.
Хордило подскочил к Грошводу. - Прошу, не оставляй меня с ними наедине!
- Мы вернемся. Покажи храбрость, чтоб тебя.
Хордило смотрел в спину торопливому писцу. Он дрожал, хотя и оказался внутри крепости. Он прижался к стене, не сводя глаз с двоих мужчин напротив. Корбал Броч перевернул голову голема и выковыривал последние дребезжащие куски. Бочелен стягивал перчатки - палец за пальцем.
- Дорогой сержант, - произнес рослый старик. - Насчет вашего лорда...
Хордило покачал головой. - Не сработает.
Подняв брови, Бочелен пожал плечами. - Простое любопытство, ничего большего.
- Я свое сделал и на этом всё.
- Разумеется. Но... вы не жалеете?
- Если о чем жалею - что встретил вас. Лорд Клыгрызуб Когт известен также как Терзатель, и титул этот весьма заслужен!
- Как-как, Дерзатель?
- Чего?
Их внимание привлекли звуки в коридоре. Корбал Броч бросил железную голову, резкий лязг огласил комнату.
Через миг явился Грошвод, за ним лорд Клыгрызуб.
Хордило понял, что глаза хозяина приковал обезглавленный голем на разбитом полу. Лицо было непроницаемым.
- Корбал, друг мой, - сказал Бочелен. - Полагаю, ты задолжал нашему хозяину извинения за испорченных големов.
- Простите, - сказал Корбал. Мясистые губы были измазаны непонятными големовыми жидкостями, словно он только что облизал пальцы.
- Э, да, - ответил Клыгрызуб. - Конечно, единственным их назначением было вселять страх в поселян. Как я понял, остается лишь один. Предвижу хлопотливую зиму. - Он сбросил черный плащ с плеч. - Я лорд Клыгрызуб Когт, Владетель Забытого Удела, Высший Заклинатель Потерянных Богов Илфура, Сенешаль Серых Искусств, Верховный Маг Старшего Телакана и последний живой член Лиги Вечных Союзников. - Он помедлил, закончив: - А вы, полагаю, выжили после злосчастного крушения?
- Именно, - подтвердил Бочелен. - Отличная крепость, сир, любой сквозняк будит ностальгию. Ребенком я обитал в похожем здании. Чувствую себя как дома.
- Весьма рад, - натянуто улыбнулся Клыгрызуб. И повернулся к Грошводу. - Писец, позаботься, чтобы гостям готовили лучшие комнаты. Кроме того, будешь присутствовать на ужине с полным запасом табличек, ибо я предвижу оживленную беседу.
- Наш лакей, - заметил Бочелен, - сейчас оправляется от испытаний в таверне.
- Сержант Хордило его заберет. Хотя уверяю, мой персонал обеспечит все ваши капризы.
- В чем не сомневаюсь, сир. Но я особенно ценю мастера Риза.
- Понимаю. А под какими титулами славны вы?
- Титулы, обретенные нами за время странствий, - сказал Бочелен, - неуклюжи и намекают на недопонимание. Хватит имен. Я Бочелен, а мой спутник - Корбал Броч.
- Благородной крови, полагаю?
- Самой благородной, сир, самой. Но мы заехали слишком далеко...
- В сопровождении неудач? - заметил Клыгрызуб, наконец показав гостям зубы в улыбке.
Бочелен взмахнул длиннопалой рукой. - Если прошлое гонится за нами, оно еще во многих лигах позади. Тогда как грядущее полно обещаний, и если нам суждено всего лишь переставлять ноги - пусть длится это вечно.
Клыгрызуб нахмурился и не сразу ответил: - Да, именно. Прошу, гости дорогие, не удалиться ли нам в комнату отдыха? Пламя пылает в очаге, нас ждет нагретое в соответствии с сезоном вино. Писец? Надеюсь, ты описал сей... судьбоносный миг?
- В точности, милорд.
- Превосходно!
- Интересно, добрый сир, - встрял Бочелен, - велика ли кухня вашего замка?
- Велика. А почему вы спросили?
- Я же говорил: ностальгия. Именно в кухне я ютился в детстве и даже обучился искусству выпечки.
- Выпечки? Как любопытно.
- Было бы прелестно несколько позже свершить туда экскурсию.
- Не вижу помех.
Бочелен улыбнулся.
- Что за бурду я пил? - спросил Эмансипор, ибо комната качалась, будто он еще стоял на палубе среди бурных волн. Стены кренились в тошнотворном ритме, пол вздымался и опадал.
- Ром, - отвечала Феловиль. - Ты праздновал.
- Я? Что же стряслось чтобы прызн... раздн... праз-но-вать?
- Смерть лорда Клыгрызуба Когта, разумеется.
- Он мертв?
- Скоро будет.
- Значит, заболел?
Она скривилась: - Слушай, не хочешь ли протрезветь? Ты выжрал еще полгоршка похлебки, и тоже не забесплатно.
- Я вполне трезв. Это ты несешь чушь.
- Они там, наверху. В крепости. Все трое, все наверху. Польется кровь, и кто останется? Ты говорил...
- О, это. - Эмансипор шире расставил ноги, чтобы сохранять равновесие. Феловиль так и качалась перед ним.
- Они его убьют, так?
- Взмжно.
Она улыбнулась. - Как приятно слышать, милый. О да, и пришло время награды.
- Мой день рождения, - сказал Эмансипор.
- Неужели?
- Должно быть. Празнования и награды... но откуда тебе знать про мой день? Я сам его не знаю, и даже месяц. - Он потряс головой. - Верно, ты спутала, и не удивляюсь - все путают. Или забывают. Есть еще ром? Я не согрелся.
- Давай я тебя согрею, - подскочила Феловиль. - Вот, грабастай. Нет, по одной в руку. Нет, ты промахнулся. Как тут можно промахнуться?
- Спокойно не сидят, вот почему.
- Знаешь, я их назвала.
- Ты? Почему?
- Ну, это секрет, хотя ты поймешь. Только ты. Один ты. Это был подарок, знаешь? От Ведьмы Хурл, что правила раньше...
- И что с ней?
- Никто не знает. Просто пропала ночью. Но какая разница, Манси. Вот что она дала мне. У нее была статуя, понял? Очень старая. Какая-то земляная богиня или как там. Из нее она и брала свои силы, всю свою магию. В-общем, тот, кто вырезал статую, мог брать за модель меня, если ты понимаешь.
- Думал, ты сказала - она старая. А ты насколько старше?
Женщина скривилась. - Нет, не я. Но могла бы быть. Особенно мои подружки - нет, не оглядывайся так, идиот. Титьки, что ты держишь. Вот у этой имя Пышка, она такая ровная и твердая. А это - Кривышка из-за... ладно.
- Ты дала имена сисям?
- Почему нет? Они мои подруги.
- Вроде как... наперсницы?
Глаза сузились. - Ох, - сказала она, - такого мне в ум не приходило. Спасибо. Ну, отпусти их, чтобы я сняла платье и ты увидишь, что она с ними сделала. Сделала в точности как у статуи.
- Думал, ты сказала - они уже были как.
- Почти как. А теперь совсем, Манси.
Она вдруг повернулась спиной, будто вспомнив о скромности, зашевелила плечами, избавляясь от тяжелого грязного платья. А потом обернулась.
У ее грудей не было сосков. На их месте были рты с мягкими, женственными, ярко напомаженными губками. Пока он пялился, оба послали ему поцелуи.
- У них и зубы есть, - сказала Феловиль. - И язычки. Но говорить не могут, да и хорошо. Ну, я думаю, что хорошо. Смотри, сейчас я заставлю их облизнуться.
Эмансипор повернулся, бросился в угол и что-то уронил.
- Эй! - заорала позади Феловиль. - Это была половина лучшей моей похлебки!
Шпилгит отклеился от стены. - Она что-то завопила, - шепнул он. - А потом принялась его бранить. Что-то насчет она думала, он человек мира, не как всякий. А потом раздались шаги и кто-то попытался выбраться из комнаты.
- Только ма ее заперла. Ему не выйти.
Шпилгит нахмурился Фемале. - Она так уже делала? Зачем так? Запирает мужчин в комнате? А почему они хотят уйти? Ну, я захотел бы - но я ведь и не пошел туда. А он пошел, так что знал что будет. Более или менее, да? Но клянусь, он хрипел или что-то вроде. Звучало как хрип - стой, она его душит или что? Она их убивает, Фемала? Твоя мать массовая убийца?
- Откуда мне знать? - вопросила она с постели. Котоящер улегся ей на бедра и следил за Шпилгитом желтыми немигающими глазками. - Может, я и видела, как она зарывает тело. Или два. Но давно. Такое случалось. Но это же гостиница, люди в постелях, старики стараются уйти улыбаясь, все такое.
- Она закапывала людей?
- Ну, мертвых, конечно. Не как Якль.
- Якль не был мертвым.
- Нет, был.
- Ни шанса. Петля плохо его придушила, факт, и наверняка убила часть мозгов, потому он всем и казался мертвецом. Но он не был, потому и вернулся. Боги подлые, не могу поверить во все ваши суеверия. Проклятые задворки. Нет, вы с ним дурно обращались, так? Как со ссыльным.
Фемала заморгала. - Задворки? Ты назвал Спендругль, родной мой город, задворками? Тогда кто я такая? Задворница? Так ты на меня смотришь, господин Большой Вонючий Город?
Шпилгит поспешил к ней, но в последний миг отпрянул перед шипящим, вздыбившим чешую Алым. - Дорогая, вовсе нет. В каждой куче навоза есть сокрытая жемчужина, и это ты. Ну, если бы я не считал тебя милой и желанной, зачем предлагал бы побег? И, - продолжал он, пытаясь приблизиться, но Алый был уже на лапах, выгнул спину дугой и прижал уши, разинув пасть, - не думай ты, что тут задворки, не старалась бы убежать. Верно?
- Кто сказал, что я хочу отсюда убежать?
- Ты сама! Не помнишь, сладкая моя?
- Это ты хотел меня украсть, а я слушала и всё, и ты меня убедил. Но может, мне здесь по душе, и когда ма позволит работать с остальными девочками, я...