Сердце убийцы - Ирина Успенская 4 стр.

В лавке музыкальных инструментов маэстро Клайво было прохладно, сумрачно и пусточудесно прохладно и пусто, особенно по сравнению с жарой и столпотворением на площади Единорога. Но, к сожалению, оставаться в лавке было никак невозможно.

Себастьяно бие Морелле по прозванию Стриж, единственный ученик маэстро, одернул полотняную рубаху, по-карумитски повязал серый платок, пряча выдающие северное происхождение соломенные волосы, потрогал непривычную серьгутусклое серебряное кольцо, слегка покалывающее пальцы. Подпрыгнул, проверяя, не звенит ли в поясе или котомке. Погладил по гладкой деке красавицу-гитару. «До свиданья, моя прекрасная Шера»,  шепнул ей, укладывая на моховой бархат. Вместо Черной Шеры взял со стены самую дешевую гитару, бережно обернул чехлом, повесил за спину.

 До свиданья, Сатифа,  кивнул экономке, глядящей на его сборы из открытой двери в комнаты.

Та осенила его на прощанье светлым окружьем и, пряча беспокойство, отвернулась.

Дверь лавки закрылась за Стрижом, проскрипев пять нот песенки о веселой вдове. Послеполуденное солнце тут же заставило его сощуриться и пожалеть об оставленной дома невесомой рубахе дорогого сашмирского хлопка. Натянув платок пониже на лоб, он направился к постоялому двору с харчевней «У доброго мельника». На углу, в тени дома, сидела прямо на брусчатке чумазая тетка в обносках.

 Милок, подай калеке на пропитание,  проныла она, выставляя напоказ вывернутую под странным углом, синюшную ногу.  Полдинга за-ради Светлой!

 Обнаглела совсем,  укоризненно покачал головой Стриж.

Тетка, разглядев знакомые синие глаза, пробурчала что-то нецензурное, вскочила и бодро побежала прочь. Стриж, ухмыльнувшись, продолжил путь.

Через несколько минут он отворил тяжелую дверь харчевни и замер на пороге, рассеянно моргая и оглядываясь. Прохладный зал с низким сводчатым потолком, едва освещенный четырьмя узкими окошками, был полон мастеровыми и приезжими артистамивот уже лет сто все жонглеры, менестрели, барды и прочие акробаты предпочитали «Мельника» всем другим постоялым дворам.

Четверка артистов, с которыми Стриж так удачно познакомился не далее чем позавчера, расположилась за дальним столом, в уголке. Стриж увидел их сразу, едва вошел, но продолжал растерянно озираться. Наконец, его заметила высокая, полногрудая девица с тяжелыми каштановыми косамифокусница Павена.

 Эй, Стриж!  Она помахала рукой.  Иди сюда!

Стриж радостно улыбнулся, делая вид, что только сейчас ее приметил, протиснулся между неподъемных дубовых столов и снял с плеча гитару и котомку.

 Светлого дня,  поздоровался он.

 Светлого,  отозвались тонкие, курчавые и очень смуглые брат с сестрой: жонглеры-акробаты родом из Сашмира.

 Куда-то собрался?  спросил усатый, коренастый мужчина, старший в труппе: глотатель огня и метатель ножей.

 Да так. Вот, подумал, неплохо бы снова увидеться,  пожал плечами Стриж и тут же сел на лавку рядом с фокусницей.  Здравствуй, укротительница полосатых. А где твой великий артист?

Он поцеловал фокуснице руку, глянул в глаза, напоминая о единственной жаркой ночиесли бы обстоятельства не переменились, она бы так и осталась единственной. Павена порозовела еще больше, засияла.

 Великий дрыхнет в своей шляпе.  Она кивнула наверх, подразумевая комнаты под крышей и шляпу, из которой вынимала мехового артиста на представлении, и оглядела Стрижа.  Какой ужасный платок. Ты уезжаешь?

 Ну  протянул Стриж.  Вообще-то, да.

Он смущенно опустил взглядс видом кота, застигнутого над сметаной. Краем глаза он следил за реакцией циркачей. Старший, Хосе, насторожился. Акробаты смотрели на него с доверчивым любопытством. Павенас надеждой.

 Ты поедешь с нами?  решилась она напомнить о своем предложении, сделанном той самой ночью.  Нам очень нужен музыкант.

 Так-так,  вмешался Хосе.  Нам не нужны неприятности. От кого ты бежишь? Если от городской стражи, даже не думай

Стриж покраснел, закусил губу, потупился.

 Ну да, конечно,  пренебрежительно фыркнул Хосе.  Небось, соблазнил дочку кузнеца, а жениться неохота. Вот и драпает. Павена, зачем тебе этот мальчишка? Из него не выйдет толку. Лоботряс, разгильдяй и бабник.

 Не кузнеца, а оружейника! И я ее не соблазнял, она сама все придумала,  обиженно возразил Стриж.  И я не навязываюсь. Не хотите, не надо! Без вас обойдусь.

Он вскочил, схватил гитару. Потянулся за котомкой, но ее держала Павена.

 Стой, Стриж. Нам нужен музыкант.  Она дернула его за рукав, заставив сесть обратно, и обратилась к старшему.  С тех пор как ты поругался с Орсетой, мы еле сводим концы с концами. Нам нужен музыкант!

 Хосе, ну что ты, в самом деле,  поддержал ее акробат.  Пусть едет с нами. Мы ж не зурги какие, бросать человека в беде.

 Зурги, не зурги,  проворчал старший.  Только мы едем в Мадарис. Оно тебе надо, мальчик?

 Мадарис так Мадарис,  пожал плечами Стриж.  Хороший город. Красивый.

 Там поблизости беспорядки,  тихо объяснила Павена.  Может быть опасно.

 Так поехали в Найриссу,  снова пожал плечами Стриж.  Сдался вам этот Мадарис.

 Ты можешь катиться хоть в Найриссу, хоть к шисову дыссу,  отрезал Хосе.  А мы завтра утром едем в Мадарис. Мне нужно забрать оттуда мать.

 Сейчас там наверняка никого из артистов,  вмешалась акробатка Лусиа.  А нам надо перед зимой заработать хоть что-то.

 Хочешь, поехали с нами,  предложила Павена.  Вряд ли кузнец будет искать тебя там.

 Оружейник,  упрямо поправил ее Стриж.  И вообще я просто хочу съездить в Мадарис. К тете.

Павена хихикнула и погладила под столом его руку, Хосе покачал головой и уткнулся в кружку, а Лусиа с братом занялись остывающей похлебкой.

Вскоре циркачи отправились на площадь Единорога, давать последнее перед отъездом представление. А Стриж пошел наверх, чуток полениться перед бессонной ночью. За простыми, но добротными дверьми было тихо, лишь в дальней комнате лениво переругивались две девицы. Стриж уже отомкнул замок выданным Павеной ключом и наполовину открыл дверь, но что-то показалось неправильным

Дверь распахнулась и с силой ударилась об стену. Там, где мгновение назад было горло Стрижа, просвистела сталь. А сам Стриж уже вертелся волчком, отбиваясь от вооруженного длинным кинжалом убийцы. Нырок, поворот, бросоки через пару секунд Стриж прижимал к полу чернявого парня, слегка постарше и покрупнее его самого.

 Удобно на мне?  осведомился побежденный, глядя на Стрижа наглыми, похожими на крупные маслины глазами.  Или ты собираешься меня поцеловать?

 Почему бы и нет,  протянул Стриж, нежно поглаживая отнятым кинжалом смуглую шею противника.  Такой случай! И лежать удо

Не успел он договорить, как парень вывернулся и после короткой борьбы ткнул его носом в пол, заломив руки.

 Так удобнее, братишка,  усмехнулся он, пряча кинжал в ножны за широким поясом.  Вставай, лентяй.

Стриж вскочил, снова готовый к нападению. Но нежданный гость уже сидел с ногами на кровати и копался в сумке. Через миг он победно извлек из нее коричневую бутыль с длинным горлом.

 О, какие изыски,  восхитился Стриж, отряхнулся и уселся рядом.  И не жалко кардалонского?

 За твою удачу, брат,  вмиг посерьезнев, Шорох поднял бутыль и отхлебнул.

 За удачу,  отозвался Стриж, принимая из рук брата бутыль и делая глоток.

 Ты уверен, что стоит ехать с цирком? Это долго.

 Нормально. Лишние три дня погоды не сделают.

Шорох покачал головой, вздохнул, хотел что-то сказать.

 Не бойся за меня,  опередил его Стриж.  Амулет будет действовать четыре недели, успею.  Он подергал серьгу.  И просто не бойся.

 Это дело дурно пахнет, а ты всего лишь мальчишка, ставший мастером теней пару месяцев назад. На такие дела нужен кто-то посерьезнее. Лучше бы Воплощенный.

 Любое наше дело дурно пахнет, зато хорошо оплачивается,  пожал плечами Стриж и отхлебнул еще вина.

Ну, не Воплощенныйа кто их видел, Воплощенных-то? Ничего, он справится. Мастер не дал бы ему заказа, который невозможно исполнить.

 Пусть бы Седой ехал! Он старый, опытный, а сдохнетне жалко.  Орис отнял у брата бутыль и поставил на пол.  Хватит пить. Когда вернешься, я тебе дюжину кардалонского поставлю. Хоть всех девочек Устрицы напоишь.

 А давай, как вернусь, махнем в Найриссу? Хочу на море.  Стриж мечтательно зажмурился.  Купим лодку затеем рыбалку Может, повидаемся с Леей и Кончитой, а, братишка?

 Махнем и повидаемся. Ты главное вернись.

Имперский тракт, к северу от Суарда

На следующее утро, едва рассвело, циркачи покинули столицу в головном фургоне обоза, вместе с купцом и его помощником. Удачно сбывший мануфактуру из Дремлинских предгорий купец вез обратно расписную керамику из голубой глины, что добывается на берегу Вали-Эр. А чтобы не скучать в дороге, взялся довезти артистов до поворота с Имперского тракта на Дремлинский.

Отрабатывать проезд пришлось Стрижукупцу уж очень по вкусу пришлось мурлыканье под гитару. Придумывать на ходу мелодии и лениво перебирать струны Стриж мог часами, думая о своем и любуясь пейзажами. А любоваться было чем: по сторонам вымощенного трехсаженными плитами и обсаженного оливами тракта раскинулись поля, сады и виноградники, среди зелени там и тут виднелись беленые домики и ветряные мельницы. Временами, когда дорога поднималась на холм, справа виднелась широкая, в четыре перестрела, гладь Вали-Эр.

 И что вас несет в Мадарис,  незадолго до обеда посетовал купец, оглядывая разморенных жарой попутчиков.  Не слыхали, что ли, что там беспорядки? Все оттуда, а вы туда. Вот ты, Стриж!

Купец ткнул в него толстым пальцем с аккуратно подпиленным ногтем. А Стриж в который раз подумал: какой шис дернул его назваться случайной девице настоящим прозванием, а не любым выдуманным именем? Не так важно, конечновсе равно никто кроме Мастера с учениками его так не зовет, да и Хисс позаботится, чтобы все видевшие его слугу позабыли и внешность, и имя.

 Ты ж небось и меча в руках не держал никогда,  продолжил купец.  Да и зачем тебе меч? Вот что ты забыл в Мадарисе? Денег думаешь заработать а поехали со мной к гномьим горам. Богатый, спокойный край, самое место для музыканта. Уж там тебе всяко лучше будет, чем под боком у этого нечестивца, забери его Мертвый.

Стриж слушал, кивал и потихоньку любопытствовал: а что за пророк? Откуда? А что там, под Мадарисом, делается? К сожалению, ничего полезного купец не знал. Слухи о гибели генерала Альбарра с полком пехоты догнали его уже в дороге, да и ехал он не через Тизаль, а много западнее.

Медного генерала купец искренне, до слез, жалел.

 Какой герой был! И зургов разбил, и Полуденной Марке укорот дал, и разбойную нечисть на юге повывел. А как его солдаты любили! Племянник мой под его началом служил, лет десять тому. До сержанта дослужился. Уж как хвалил генерала! При нем и порядок, и учебапредставь, заставлял солдат арифметику и историю с географией учить, чтоб, значит, дурить некогда было. И мундиры из лучшего полотна шили, по полтора империала за шутку!  Купец вздохнул, припоминая дивные прибыли.

К восхвалениям покойного Медного присоединились и помощник купца, и возчик, правивший фургоном. Даже молчун Хосе нашел несколько добрых слов для Фортунато Альбарра.

 Вот что толку от империи, а? Все эти шеры, дери их Мертвый, весь этот Конвент,  сокрушался купец.  Что бы им не послать какого светлого шера, да сделать из охальника кебаль на палочке? Да как у него язык повернулся назвать покойную королеву демоницей и потребовать казни принца с принцессой? И ведь есть сумасшедшие, верят. Тьфу! И Конвенттьфу! Скоро вся Валанта заполыхает, а им и дела нет. А все темные! Будь у нас, как у людей, светлый придворный маг давно бы навел порядок

Вскоре от сетований купца у Стрижа начало сводить скулы, и он снова взялся за гитару. Слава Светлой, под ленивое бренчанье обиженные складки у губ купца разгладились, хмарь сменилась светлой грустьюа главное, он замолчал.

Так, под разговоры и гитарные импровизации, миновали первые три десятка лиг. Обоз двигался споро, останавливаясь лишь на ночь в маленьких городках или селах. Циркачи давали короткое представление, собирали скудные медяки и устраивались на сеновале.

В первый же вечер Хосе оттаял: с менестрелем труппа заработала чуть не вдвое больше, чем обычно. Недовольна была лишь Павенаслишком уж ласково, на ее взгляд, белобрысому гитаристу улыбалась хозяйка сельской таверны, вдовушка в самом соку, и слишком уж часто он улыбался в ответ. Недовольство фокусницы прошло, лишь когда Стриж, что-то неубедительно пробормотав насчет духоты на сеновале, прихватил одеяло и утащил ее ночевать на свежем воздухе, прямо на плоской крыше сарая.

Там же, под алмазной россыпью звезд на бархатном камзоле Хисса, Стриж услышал историю Павены. Грустную и обыкновенную историю.

Позапрошлой весной она потеряла отца, когда на их фургон напали лихие люди, мать же ее умерла намного раньше. Павене повезло, что она отходила от стоянки искать жалей- траву, когда разбойники резали артистов. Она спряталась в лесу и вернулась к догорающим остаткам фургона, чтобы похоронить изувеченные тела отца, двух женщин, одну из которых она иногда называла мамой, и дядюшки, качавшего ее на коленях и рассказывавшего сказки на ночь, сколько она себя помнила.

 И после этого ты снова на дороге?  спросил Стриж, накручивая на палец длинный темный локон.

 Это моя жизнь. Другой я не знаю, да и знать не хочу.  Она перекатилась на спину и закинула руки за голову, подставляя зацелованные груди лунному свету.  А смерть все там будем, рано или поздно.

За следующие дни Павена научила его нескольким простым, но эффектным фокусам с картами. Она смеялась, что с такими руками и артистичностью он мог бы стать великим фокусником или профессиональным шулером. На это Стриж отвечал, что работа фокусников и шулеров больно нервная, так что он останется простым музыкантом.

 Простому музыканту надо уметь себя защитить,  говорила она, жонглируя двумя парами идеально сбалансированных и отточенных ножей с отлично знакомым Стрижу клеймом мастера Ульриха.  Дальше к северу неспокойно. Разбойники и Лесные Духи.  Лицо ее становилось вдруг таким же твердым и острым, как клинки в руках.  Учись, Стриж. Пригодится.

Он учился. Но оружие валилось из рук, а при виде порезанного пальца он побледнел и чуть не расстался с завтраком. Глядевший на это безобразие Хосе лишь сплюнул и велел Павене не тратить времени зря и подарить мальчику пяльцы. На что Стриж вспыхнул, заявил, что научится, всем покажет, вытребовал нож и тут же уронил его под колеса фургона.

 Отличный нож испортил! Восемь сестриц!  ругался Хосе, разглядывая погнутое лезвие.

 Ничего,  успокаивала его Павена.  У меня есть запасной.

Но больше своих ножей в руки Стрижу не давала.

Казалось, эта долгая дорога пролегает через какой-то другой, чуждый горожанину, но притягательный мир. Однообразные пейзажи, мерный скрип фургонов, разговоры купцов, схожие, как близнецы, маленькие городки, одинаковые представления и незнакомые лицакак листья, плывущие по осенней реке.

На пятый день добрались до развилки. Купец в последний раз предложил менестрелю отправиться с ним к гномьим горам. Получил отказ и, на всякий случай велев, если что, искать его контору в Дремсторе, на улице Золотой Кирки, повернул обоз на запад. А пятерка артистов направилась дальше на север пешком.

Хоть они потеряли в скорости, зато Стриж перестал ощущать себя братом-близнецом полосатого котяры, днями напролет дрыхнущего наверху фургона, подставляя солнышку то один бок, то другой. Деревеньки по дороге попадались часто, но они останавливались не в каждой. А после полудня седьмого дня добрались до первого после столицы крупного города, Беральдоса.

Глава 5О надеждах и разочарованиях