И мы ни в чем не можем быть уверены
Она смахнула несчастный клок.
Но я буду несказанно благодарна тебе, если ты проявишь немного простого женского внимания. А заодно узнаешь, что именно они ищут.
Матушка обошла стол и, наклонившись, коснулась губами моей щеки.
Зачем?
Затем, что память иногда лжет. А прошлому следует остаться в прошлом. Но ты кушай, дорогая. Ты совсем похудела, а женщине нужны формы
Метла отправилась в угол.
А матушка вытерла пальцы батистовым платком.
Может, ко мне переедешь?
Я покачала головой. Во-первых, мы точно не уживемся. А во-вторых во-вторых, как бросить дом? И триста тысяч долларов?
Как знаешь, матушка не настаивала. В таком случае, я буду заглядывать. Как ты думаешь, если я привезу шторы? Те, помнишь, желтые с полосой? Здесь станет намного уютней.
Я закрыла глаза. Может, найти повод и поссориться вновь?
и посуду. Нельзя же есть из битых тарелок?
Глава 11
У Луки имелась и собственная карта, пусть и не столь подробная, как у мистера Боумена, но вполне пригодная для работы.
Со стороны работой это не выглядело.
Бумажные флажки.
Скрепки.
И острые канцелярские кнопки, протыкавшие бумагу с хрустом.
Развлекаешься? Милдред Янковски отличалась высоким ростом, который не пыталась скрывать, но напротив, словно издеваясь над окружающими ее мужчинами и их комплексами, подчеркивала, выбирая четырехдюймовые каблуки.
Узкая черная юбка.
Белая блуза.
Вязаный кардиган и тонкая нить галстука. Алая помада и светлые волосы, остриженные так коротко, что на макушке поднимаются хохолком.
Развлекаюсь, согласился Лука, поднимая очередной флажок. Он и имя написал.
Алиса Форвард.
Двадцать два года. Бывшая студентка. Отчислена после побега. Куда? Не известно. Но билет был куплен до Тампески, на двоих.
Парня нашли.
Надо будет повторно опросить, Лука точно знал, что в протоколы попадает едва ли половина информации.
Работа.
Прорва работы.
И как?
За последние пять лет в округе если брать шестьдесят миль, пропало две сотни человек.
Лука отступил и махнул рукой, изображая приглашение. Правда, в нем Милдред не нуждалась, это было скорее знаком вежливости и временного перемирия.
Милдред в Бюро недолюбливали.
Мягко говоря.
Амбициозная. Беспринципная. Пожалуй, чуть более беспринципная, чем мужчины, ее окружавшие. И сильная. И что хуже всего, умная. А еще не желающая скрывать ни силу, ни ум.
Из них нашли чуть меньше половины. Кто-то под бурю попал, кто-то заблудился в пустыне, кто-то встретил большую любовь. Трое погибли.
В Тампеску парочка приехала вдвоем. Планировали податься к морю, где у парня имелся дом. Бабушкино наследство. Что еще нужно для счастливой жизни на краю мира?
Точно, не деньги.
Деньги у них закончились еще в дороге, а с ними, надо полагать, и дурь. Ибо в Тампескедобирались туда автостопомАлиса заявила, что с нее достаточно и она возвращается к родителям. Им она и позвонила.
А потом исчезла.
Ее даже искали, и парня задержали, однако предъявить ему было нечего, глупость неподсудна, а потому вскоре и отпустили.
Из тех, кого не нашли Лука зачерпнул горсть синих значков.
Красных было пару штук.
Фелиция Крейн, танцовщица в баре «Белый кролик». Ньювилль. Городок небольшой, тихий. Однажды просто не дошла домой, хотя жила в полуквартале от этого бара.
Флажок нашел свое место.
Трейси Никлс. Девятнадцать лет. Студентка. Приезжала на лето, подрабатывала в отцовской лавке. Торговали всяким хламом. Драконы, драконьи когти, большей частью, подозреваю, фальшивые.
Милдред передвинула стул.
Его, Луки, стул.
Она вытянула его на середину кабинета, села, закинув ногу за ногу, и юбку поправлять не стала, хотя та задралась совсем уж неприлично. И вид этих длинных белых ног сбивал с мысли.
Товар брали у айоха. Отец с племенем в неплохих отношениях, вот и работали друг другу в помощь. Девушка часто бывала на их землях, но в тот раз не доехала. Кстати, искали и они, но пусто.
Легкий кивок.
Светлая прядь у уха. Милдред смотрит на карту, смотрит внимательно, пытаясь обнаружить в этих флажках систему, но ее нет.
Лука точно знает.
Синди Браун. Не единожды привлекалась за проституцию. Несколько раз уходила из дома. Через пару недель возвращалась. Поэтому и заявление подали не сразу.
Так и не вернулась?
Полтора года, как уже
И все это Милдред указала на флажки. Сколько здесь?
Пятьдесят семь. Тех, кто подходит под его интересы, правда, я несколько расширил возрастные рамки. Порой женщины выглядят моложе, да и сама понимаешь. Чем шире сеть, тем больше шансов.
Пятьдесят семь Милдред прикрыла глаза. А дальше
Дальше интересно, Лука отставил флажки. Системы или не было, или он ее не видел. Видишь? Стоктон. С одной стороны находится чуть дальше того же Мидсторма, однако здесь статистика по пропавшим совсем иная. Во-первых, за пять лет пропало семеро, из которых четверостарики с деменцией. Их, к слову, нашли. Из женщин исчезла лишь Лукреция Ферро, вдова местного чиновника, но ей пятьдесят семь, да и дом спустя год был выставлен на продажу. Оказалось, уехала с молодым любовником, тоже пропавшим. Юноше было восемнадцать. Из бедной неблагополучной семьи. Но в городе их бы не поняли.
Милдред фыркнула.
К подобным юношам она относилась с явным пренебрежением. Впрочем, как Лука подозревал, не только к ним. С мужчинами у Милдред явно не ладилось.
То же самое видим в Аусвилле. И в Блю-Берри.
Значит, он не выходит за рамки интересно, почему?
Может, далековато?
Шестьдесят миль? Все городки стоят на дорогах, Милдред разглядывала не карту, но собственные ногти, которые отращивала длинными и подпиливала, придавая треугольную форму. Ногти казались острыми. Это пара часов езды для местных, считай, рядом.
Для местных.
Дела?
Частью доставили, частью везут. Кровь прибудет сегодня. Если повезет, парня опознаем.
Задумчивый кивок.
И ноготь у рта. Рот у Милдред крупный. Губы пухлые. И яркая помада подчеркивает его.
А еще Лука повернулся к карте.
Спина заныла.
обрати внимание, Долькрик. Находится в центре, но при этом статистика пропавших крайне низкая
Милдред поднималась мягко.
Тягучие движения, плавные, будто она перетекает из одной позы в другую. И запах ее духов заполняет кабинет. От этого запаха становится некуда бежать. И Лука чувствует себя жертвой.
Возможно, она смотрит на карту. И ноздри чуть подрагивают. Глаза блестят. Милдред возбуждена, но не стоит обманываться. Ее влечет не Лука, ее возбуждает грядущая охота. Вот она приоткрыла рот, и язык скользнул по нижней губе. Возможно, ты прав, и он не хочет гадить там, где живет. А возможно дело в другом.
В чем?
Там нет туристов. Там все на виду
вот только парнишка, если и вправду это его останки лежат в лаборатории, был родом из этого крошечного городка.
Закрыв за собой дверь кабинета, Милдред прислонилась к стене. Она закрыла глаза. Так и стояла, ощущая спиной и неровность стены, и холод.
Скинула туфли.
Пошевелила пальцами. Ноги ломит все сильнее, и тянет достать из-под стола тапочки, которые Милдред надевала.
Иногда.
Не поймут. Засмеют. А то и хуже. Сожрут. Местные будут рады сожрать. Ее ненавидят, и теперь, следовало бы признать, заслуженно. Но тогда, раньше, когда ее только-только перевели да у Милдред выхода не было, кроме как маску нацепить.
цыпочка какая известно, чья ага карьера
Обиды остались в прошлом.
И слезы.
И плакать приходилось другим. До недавнего времени. Но выходит, не зря. Все не зря. Она проковыляла к стулу, на который фактически упала. Вытянула ноги. Боль змеей переползла со щиколоток в колени, потом поднялась еще выше, вцепилась в левое бедро, а от негок позвоночнику.
Надо Тедди позвонить. Руки у него золотые. И молчит он, в отличие от прочих специалистов. Спину разминает и молчит. Милдред знает, что, возникни у нее желание языком потрепать, Тедди ответит.
Но желания не было.
Она подвинула к себе телефон. Выделенная линия. Знак особого доверия. Черный такой, лоснящийся с посеребренными рожками, на которых возлежала трубка. Нет.
Отсюда звонить она не станет.
Заедет.
Да, определенно, так будет лучше. Пока личность того мальчишки пытаются установить, а Лукаон тоже относится к Милдред с предубеждением, но хоть не считает зарвавшейся бабой, которой давно пора бы укорот датьвозится с картой, Милдред отправится домой.
Вещи собирать.
И заедет к матери. Приемной. Она усмехнулась собственным мыслям. Паранойя. Профессиональное, почти заболевание, признаться в наличии которого стоит немалых усилий.
Одно из многих.
Одно из
Охрана проводила ее вежливым пожеланием хорошего вечера и взглядом, в котором читалось простое человеческое пожелание сдохнуть. Нет, ничего личного, просто женщине не место женщина занимает место, то самое, которое охранник, должно быть, считал своим.
Да
Ее алый Chevrolet Bel Air выделялся среди одинаковых черных авто, и в этом вновь же виделся вызов. Мотор взревел, крутанулись колеса, поднимая пыль. Баловство, но иногда Милдред нуждалась в чем-то таком, напрочь лишенном смысла, но позволяющим сбросить пар. Она вдавила педаль газа в пол, и машина рванула.
Четырехлитровый двигатель рокотал, успокаивая.
Все будет хорошо.
Все будет
Она кого-то подрезала и, кажется, вновь нарушила правила. Но когда вслед засигналили, Милдред лишь высунула руку в окно и подняла средний палец. Сегодня особенный день.
Чучельник вернулся.
И стало быть, у нее есть шанс
Она все же заехала домой. В крохотной квартирке, на которую уходила половина зарплаты, воняло дымом. Было пусто и сыровато, а горячая вода отсутствовала. Пришлось спускаться к газовой колонке с четвертаком: Милдред ненавидела мыться в холодной воде.
Она кое-как вычесала из волос остатки лака, пригладила торчащие пряди. Сменила костюм на другой, дешевый и более приличествующий девушке. Туфли отправились в шкаф. Новые отличались низким каблуком и изрядной степенью поношенности.
Сумочка.
И сливовый пирог. Купленный в ближайшей кондитерской, он был переставлен в форму, которую Милдред и держала исключительно для этих целей. Что поделать, если тетушка была категорически против магазинной выпечки, а самой Милдред с пирогами возиться было некогда.
Она проверила пистолет.
И нож.
И опять закрыла глаза. Говорить или нет? Или надо сказать, потому что все равно узнает. Сколько до слива? Неделя? Две? А потом газеты взорвутся. Как же, вернулся Чучельник. Кровавый убийца вновь вышел на охоту.
Надо сказать.
И отправить куда-нибудь на юг, подальше. Если она захочет. Но тетушка точно не захочет, если узнает про Чучельника. А смолчать
Ее не ждали, но встретили с той вялой радостью, которая дает понять, что в этом дометы свой.
Ты так похорошела, с последней встречи тетушка, кажется, еще больше поседела.
И похудела.
Клетчатое платье висело мешком.
Ма, кто там а, ты, Клео махнула накрашенной рукой. Заходи.
Милдред протянула кузине пирог.
Мама, давай чаю попьем? с нарочитой бодростью сказала та. Видишь? Милли пирог испекла
Тетушка кивнула, она прикрыла дверь.
И заперла на замок.
Накинула цепочку.
Задвинула засов. Милдред смотрела за ритуалом, который был напрочь лишен смысла хотя бы потому, что открывала дверь тетушка любому. А заднюю и вовсе не запирала. Вдруг да Элли вернется.
Вдруг да все ошиблись, и Элли жива?
На кухне Клео гремела посудой, и Милдред она встретила кивком.
К себе пошла?
Да.
Альбомы смотрит?
Да. Она
Целыми днями только их и смотрит. Доктор говорит, что у нее это старческое когда мозги ссыхаются, Клео говорила тихо и в глаза старалась не смотреть. Что ее надо бы отправить, в тихое место. Ей присмотр нужен. Уход. А я сама понимаешь.
Клео работала в ближайшем супермаркете и смены дополнительные брала, порой ее дома сутками не было.
Сиделку, если надо, оплачу.
Ага только ты ж знаешь, она не допустит. Было уже.
И не уедет.
Ага, Клео вытащила крупные чашки, разрисованные котятами. Не уедет а ты по делу или так?
И так, и по делу, на этой кухне было достаточно места, чтобы разминуться с Клео. И Милдред помнила, где здесь хранят сахар. Чай она пить будет? Или
Или. И с пирогом больше не майся, она все равно не понимает. Иногда, правда, случается просветление, но это так редко.
Может, я подыщу другого врача?
Может, правда, судя по виду, Клео не слишком верила в то, что другой врач поможет.
Я заплачу. И при бюро открыли курсы. Машинисток. Бесплатные. Люди всегда нужны. А платят у нас не в пример лучше. И еще холостых мужиков хватает
Клео фыркнула и повела полным плечом.
Ага, я вижу, столько, что ты до сих пор выбрать не можешь.
Я другое дело. Я стерва, а ты красивая.
как Элли.
Чай Клео заваривала как-то по-особенному. И вроде бы чашки, заварка, чайник. Все обычное, а поди ж ты, получался темным и душистым.
Пирог Клео разрезала на четыре части.
Сэндвич хочешь?
Хочу.
В холодильнике масло и сыр.
Милдред улыбнулась. Старая шутка. Старый дом. Благо, кредит на него закрыли еще пять лет тому. Но дело не в кредите. В скрипучих ступеньках, в узком коридоре и дверях, на которых висят таблички с именами. В ее, Милдред, комнате, все по-прежнему.
И вернуться она может в любой момент.
И возможно, вернется, когда одиночество станет совсем невмоготу.
Сэндвичи Клео все-таки сделала. Она мазала масло на хлеб тончайшим слоем. Наверх тонкий кусок ветчины. И сыр полупрозрачный. Веточка зелени. Огурец.
Капля майонеза.
У тебя новости? Клео сдвинула этот сэндвич в сторону и, устроившись напротив, подперла подбородок кулачком. Есть ведь новости, верно?
Чучельник вернулся.
Вот и сказала.
И по лицу Клео пробежала тень.
Нашли кладбище. Не здесь, около Тампески. Была буря и оползень, откуда коститочно никто не знает, хотя ищут. Там тела. Судя по состояниюего работа еще, конечно, будет экспертиза и не одна, потом заключение, но все наши уверены, что его работа.
Клео сделала глубокий вдох.
Руки ее сжались в кулаки.
А глаза зажмурились.
И я напросилась. Я отправлюсь туда. И найду эту сволочь. Если понадобится, я я пустыню сама через сито просею, но найду.
В груди закололо.
И спина заныла, напоминая, чем закончилась та, прошлая поездка. И вдруг повеяло сухим колючим ветром, пронизавшим тонкую одежонку Милдред. И тот же ветер зашептал, убеждая, что не стоит возвращаться.
В прошлый раз она выжила.
Чудом выжила.
И чудом встала на ноги. В прошлый раз она уже выбрала весь лимит чудес, возможно, не только свой.
Милдред заставила себя сделать глоток чая и закусила сэндвичем. Пережевала тщательно. И продолжила:
Газеты пока молчат. Доусон будет давить их, но слишком многие знают про кости. И не только кости он ведь их мумицифирует.
он сохранил косы Элли. И голубой бант.
Скоро кто-нибудь да сопоставит. Что тогда начнется, ты сама можешь представить.
Клео поджала губы.
Она не сказала ни слова. Она просто сидела и смотрела. Ждала? Чего? Милдред не способна изменить прошлое. Сейчас она бы сумела отговорить Элли наверное, сумела бы. А тогда тогда идея показалась вполне себе удачной.
Почему бы и нет?
Драконий берегособенное место
Поэтому я полагаю, что тете и вправду лучше будет уехать. Я подыщу пансионат получше. И заплачу. О деньгах не переживай
Дура ты, Милли, вздохнула Клео и, обойдя стол, обняла. От нее пахло потом и свежей выпечкой, верно, Клео только-только с работы вернулась. Как есть дура ты не виновата, что так получилось.
Не виновата.
Но чувство вины почему-то не отпускает. И холод в груди. И боль в ногах, которая памятью о том, что произошло пятнадцать лет тому.
Я справлюсь, веришь?
Клео провела рукой по волосам.
Справишься, конечно. Ты сильная а я вот подумала, нас тетя Франси давно к себе звала. Оклахома не так и далеко
Но достаточно, чтобы шакалы от пера не нашли там затерянное в полях ранчо. А если и найдут, то супруг тети Франси, мужчина мрачный и неразговорчивый, вряд ли позволит им потревожить больную женщину.
А
Уволюсь, Клео махнула рукой. Надоели все пока есть еще на что пожить, а там вернусь и в машинистки пойду. Или вот останусь. Тетя Франси пишет, что и у них холостяков довольно. Может