То и дело идея с поиском убежища начинала казаться ему глупой и обреченной на провал, но тогда он вспоминал слова пророчества, думая о том, что если человек из снега и стали это он, то ему ни в коем случае нельзя умирать.
Наконец, когда солнце уже почти зашло, Иован увидел среди деревьев странный холм, явственно выделяющийся на фоне остального лесного пейзажа. Он немедленно отправился к нему, особенно тщательно обшаривая палками снег. С шамана станется устроить ловушку для непрошенных гостей у самого входа.
Однако, никаких сюрпризов не оказалось и перед мужчиной предстала присыпанная снегом небольшая круглая дверь. С трудом отворив ее, Иован пробрался сквозь небольшой лаз и оказался внутри земляники. Здесь было довольно тепло, видимо воздух еще не успел остыть, но из-за непроглядной темноты никак не удавалось сориентироваться. Овальные стены земляники оказались обшиты шкурами, а рядом со входом обнаружилась горячая глиняная печь. Иован нащупал рукой ее створку, моля святой круг, чтобы внутри оказался хотя бы один недотлевший уголек.
Ему повезлонесколько углей еще дымили, мужчина тут же вырвал клок меха от одной из шкур и принялся разводить огонь.
Неподалеку нашлись и дрова, так что вскоре печь затрещала, согревая его своим теплом.
Он сел, облокотившись на нее спиной, облегченно вздохнул и улыбнулся.
Ассийские шаманы отшельники помогают своим даже после смерти, прошептал мужчина и принялся изучать свое новое временное жилище. Неподалеку от печи обнаружилось несколько глиняных мисок, бронзовый кувшин и прочая кухонная утварь. Рядом Иован нашел железный светец для лучины и, оторвав несколько щепок, поджег их.
Землянка отшельника поражала своей жутковатой самобытностью. Над входом висело множество мышиных черепов, продетых через глазницы красной нитью, и складывалось ощущение, что шаман стремился придать им какой-то одному ему известный порядок. Почти весь потолок оказался увешан пучками лесных и полевых трав, вязанками грибов и кореньев. Большая их часть была помечена белыми, красными или черными лоскутами ткани, но что это означало Иован не знал.
Треть земляники также занимали ящики с различными скорняцкими инструментами, капканами и несколькими бутылками с дурнопахнущей жижей.
На самой крупной шкуре, некогда принадлежавшей бурому медведю, лежала толстая рукописная книга. Иован открыл ее и понял, что шаман делал записи о своих практиках погружений в круг духов, однако они были столь туманны и непонятны, что использовать их как некую инструкцию не сведущему человеку было невозможно.
Преодолевая усталость и не унимающуюся боль в ноге, мужчина взял из ящиков четыре капкана, и отправился на улицу, чтобы их установить. Голод уже давно терзал его желудок, а потому перспектива умереть от банальной нехватки пищи казалась все более опасной.
Вернувшись, через пару часов в землянку Иован понял, что с ним что-то не так. Температура его тела повысилась, а боль от голени поднялась выше, достигая уже верхней части паха.
Он подбросил в печь побольше дров, запалил лучину и стянув сапоги со штанами, принялся рассматривать свое тело. Вены на ноге оказались раздуты и имели синюшный цвет, а пальцы совсем уже перестали шевелиться. Все это напоминало действие какого-то слабого яда, которым шаман, должно быть, смазывал ловушки. Очевидно, на человека яд действовал не так быстро и интенсивно, как на мелких животных, для которых готовился, но, тем не менее, ситуации это не меняло.
Иовану с каждой минутой становилось все хуже. Он подобрал книгу шамана и сев с ней возле открытой печи начал листать страницы.
Ох и рано я тебя похвалил, ох и рано. Ну должен же у тебя быть рецепт противоядия, на случай если сам схлопочешь эту дрянь.
В книге, помимо текста, временами встречались и рисунки, изображавшие проведение тех или иных ритуалов по контактам с духами. Все это было не то, и все же одна запись, на самой первой странице, привлекла внимание мужчины:
«Начало по пути Мунх. Сперва надлежит обезопасить тело отваром из крапивы, шалфея, одуванчика и мяты, а после, немедля заесть сушеным чешуйчатым грибом».
Иован поморщился, понимая, что ни в какой путь Мунх лично он не собирается и все же, это хоть немного напоминало ему рецепт противоядия. Нужные травы нашлись без труда, а вот с грибами все обстояло куда хуже. После внимательного изучения восьми разных вязанок, на взгляд воина, только два типа грибов можно было хотя бы отдаленно назвать чешуйчатыми. Подумав немного, Иован решил съесть тот, что имел серую шершавую шляпку, а если эффекта не будет, то на утро повторить процедуру, однако уже с другим видом грибов.
Он сделал все как написано в книге, и лег спать, надеясь, что к утру ему станет получше, однако проснулся среди ночи от странного шороха.
Звук показался Иовану очень необычным, как будто кто-то шелестит возле его лица страницами книги, хотя рукопись шамана оставалась лежать на месте. Он поднялся, чтобы подложить в печку дров, но внезапно услышал доносящееся с улицы коровье мычание, после чего в дверь начали яростно ломиться, барабаня по ней и царапая доски.
Секунду мужчина колебался, а после кинулся к выходу, чтобы навалиться на дверь, не позволив незваным гостям оказаться внутри.
Как только он коснулся металлического засова, звуки прекратились. Иован поморгал глазами, пытаясь сбросить с себя это наваждение, как вдруг обнаружил себя висящим на стене и крепко держащимся за одну из шкур. Мужчина тут же спрыгнул, чувствуя, как его охватывает страх. Отсутствие контроля над самим собой пугало, и он решил сунуть голову в печь. Это показалось ему очень естественным и очевидным, однако, когда ресницы уже готовы были вспыхнуть от жара, Иован осознал, что делает и отскочил от огненного зева.
Короткая вспышка темноты.
Он стоял над вязанкой грибов, доедая самый последний.
Что это были за грибы? Те самые, одним из которых он заедал отвар или нет?
Спать больше не хотелось, только пить.
Иован выбежал в ночной лес, упал на снег и начал жадно поглощать его, заглатывая острые льдинки, совершенно не заботясь о безопасности своего горла.
Новая вспышка темноты.
Он лежал возле печи и держал в руках книгу. В первое мгновение ему показалось, что недавние события ему просто привиделись, однако, из раскрытой настежь двери, в землянку попадал яркий солнечный свет, а на полу мужчина разглядел несколько веревок на которых ранее висели связки грибов. Стало быть, все происходило по-настоящему.
Он посмотрел на свою ногута была практически в норме и с облегчением подумал, что, не смотря на ночные галлюцинации, противоядие сработало.
Решив натопить снега, для того чтобы попить, мужчина выбрался на улицу и замер.
Деревьев вокруг не было.
До самого горизонта, куда ни глянь стелилась чистая снежная пустыня.
Очень осторожно, не делая резких движений, мужчина набрал снега в кувшин и вернулся обратно в землянку. Помня о ночном случае с печью, он постоянно проверял себя, размышляя над каждым действием, думая не может ли оно ему навредить.
Иован открыл книгу на второй странице и увидел запись:
«Самое сложное на пути Мунхне сходить с него. Делать этого нельзя, ибо небезопасно. Я иду уже день и мне пока легко, вечером исчез снег и растворились в воздухе стволы деревьев, хотя я все еще вижу хвою. Реальность качает меня на волнах своих колец, пора делать шаг назад».
Шаг назад с этого чертова пути или имеется в виду круг духов? прошептал Иован. Губы сами собой шевельнулись, выдавая ответ на вопрос:В пустоту.
Рисунок в конце страницы был схематичным, однако Иован отчетливо узнал в нем горящий пучок травы и внезапно понял о какой именно траве идет речь.
Желание почувствовать ее запах оказалось настолько сильным и опьяняюще тягостным, что мужчина тут же поднялся, почти не глядя схватил нужный пучок и сунул его в огонь. Затем он принялся жадно втягивать носом густой дым, чувствуя, что это приносит ему расслабление и радость.
Решив проверить поставленные прошлым вечером ловушки, Иован выбрался из землянки и остановился. Он увидел четырех себя, бредущих в сторону разных капканов. Это очень повеселило и порадовало его. К чему трудиться, когда всю работу он сделает за себя сам?
Вскоре один из Иованов вернулся, неся в руках крупного зайца и тот, кто сидел у землянки решил, что это отличная добыча. Он воссоединился со своим телом, и они вместе взялись за готовку.
Дни потянулись один за другим, наслаиваясь друг на друга не ясными снами. Иногда у мужчины случались вспышки воспоминаний и тогда он осознавал, что недавно спасался бегством из плена Рейха и ему очень важно донести слова пророчества. Сами слова, однако, уже совершенно вылетели у него из головы, но ему очень хотелось узнать, кто такая пламенная гусеница и где находится почерневший город.
Иован продолжал применять на себе все новые отвары и вдыхать ароматы сожженных трав. Сперва он считал, что нарушил порядок описанных в книге шамана действий, но позже решил по путанности и неуверенности описаний, что тот и сам не знал какой именно порядок является верным.
С каждым днем мужчину все больше раздражали отсутствующие деревья, на которые он то и дело натыкался, проверяя капканы и набирая снега в кувшин. Решение пришло очередным утром само собой и он удивился, как не додумался до него раньше. В одном из ящиков со скорняцкими инструментами Иован нашел ворох черных тряпок и вышел с ними на улицу.
Двигаясь аккуратно, и на ощупь определяя деревья, мужчина стал повязывать лоскуты на их ветви, как бы прицепляя те к реальному миру. Одной-двух тряпок оказывалось достаточно, чтобы дерево появилось и вскоре вокруг землянки возвышалась уже целая рощица.
Так прошло еще несколько странных дней. Иован понимал иногда, что запутался и уже не в состоянии разобрать, что является нормальным, а что лишь проявление его галлюцинаций и контактов сознания с миром духов.
То и дело он начинал слышать нашептывающие ему что-то голоса, знал, что они говорят о не случившихся событиях будущего, но не мог понять языка, на котором они вешали.
Новой ночью Иован вдруг застал себя совершенно нагим, где-то в лесу, над трупом хорька, которого ел сырым. То ли от жуткого холода, то ли еще по какой причине, но разум к нему вернулся, и мужчина принялся искать дорогу в землянку. Ориентируясь по собственным следам на снегу, продрогший до костей, он ввалился в дом, чувствуя, что скоро это место превратится в его могилу. Иован понимал, что ослабел и разумом, и телом, не знал, что дальше делать и отчего-то позвал Ееогненную гусеницу, которой, должно быть, уже никогда не суждено было обратиться бабочкой.
Внезапно дверь отворилась, и он увидел красивую девушку, входящую в землянку. Она была совершенно голой, однако ничуть этого не смущалась. Секунду он рассматривал ее прекрасное лицо и соблазнительные изгибы тела, но вот она заметила его взгляд и Иован сказал:
Здравствуй огненная гусеница. Вот уж не думал, что ты окажешься такой.
Девушка лишь покачала головой, а он поморщился, догадавшись, что она его не понимает.
Внезапно, за спиной девушки появилось Нечто. Это было не живое существо, а создание из иного плана мироздания, черное и бесформенное, со взглядом, насквозь пронизывающим душу.
Иован попятился назад и уперся в стену, но гусеница совсем не боялась духа и это немного успокоило мужчину.
Да это она, а вот кто ты такой? оглушительно прозвучали слова сразу на всех языках мира, а затем дух обратился к девушке, но так, что Иован не понял его речи.
Они принялись о чем-то беседовать с гусеницей, однако, как он ни старался, так и не смог уловить сути этого разговора.
Вот девушка взяла в руку какой-то пучок травы, глядя на духа, и вопросительно указала на следующий. Так повторилось несколько раз подряд. От части трав она избавилась, затем кивнула, очень обаятельно улыбнулась Иовану, продемонстрировав ямочки на щеках, и протянула ему букетик.
Дрожащей рукой он принял подарок и в тоже мгновенье девушка растворилось в воздухе, однако дух никуда не делся.
Я не знаю кто ты такой и зачем идешь по пути Мунх, грозно сказал он мужчине. Не все величайшие шаманы решаются ступить на него, а ты не тянешь даже на самого слабого. Пей отвар из этих цветов и беги отсюда сейчас же. Из-за твоих ритуалов граница миров в этом месте истончилась. Духи и демоны смотрят на тебя миллионами глаз и ни одному из них не по нраву твои нелепые выходки. Пей и беги, смертный, кем бы ты ни был. Тебе сегодня очень повезло.
Глава 4
Ну а он ей и говорит: «Что ты, любимая, ты у меня одна единственная, никогда я тебе не изменял», рассказывал Вилфрид очередную историю. А я стою рядом и думаю, вот же поганец двуличный, вчера у меня только исповедовался, про блуд свой каялся, завтра думаю во лжи раскаиваться придет.
Они с Эшем шумно засмеялись, открылась дверца экипажа и к ним заглянул напряженный храмовник.
Все в порядке, командир?
Да хорошо все, иди уже. Хватит вам за меня беспокоиться. Эш подлей-ка вина, мне далеко тянуться.
Храмовник еще постоял пару секунд, недовольно косясь на пленника, а затем прикрыл дверцу повозки.
Хорошие у тебя парни в отряде, с улыбкой сказал антим, обновляя бокал друга. Волнуются за тебя. Таких странных заключенных им наверно еще возить не доводилось?
Возить кого уж только ни доводилось, махнул рукой Вилфрид, принимая напиток. А люди все хорошие, Эш.
Даже тот, что обманывал жену?
И он.
А как насчет магов, заключивших с демонами темной договор?
Даже они, да.
И выходит, что на войне одни хорошие люди убивают других хороших людей? Грабят, насилуют и уводят в рабство?
Это и самое страшное, Эш, самое страшное, ответил сержант храмовник, посерьезнев. Помнишь лет десять назад у нас конфликт был с Нордикой? Когда их пираты вконец обнаглели в Иорском заливе.
Припоминаю. Но тогда вроде полгода всего на море повоевали и обратно заключили мир.
Так-то оно так, но был у меня знакомый капитан, да хранит его душу святой круг, который рассказывал мне вот какую историю. Сидел он значит с другом своим в таверне, тоже капитаном, с Нордики только. Тот конвойным был, сторожил суда торговые, то бишь. Вот сидят они, о жизни беседуют, выпивают как мы с тобой. Знакомый мой рассказывает, что внучка у него родилась, тот ему отвечает, а у меня мол внуку уж третий годик пошел, а ну как породнимся в будущем. Да только заходит в ту таверну посыльный из адмиралтейства и передает моему знакомому письмецо. Дескать началась война, готовьте, господин хороший, свое судно к боевому выходу. Пожали два капитана друг другу руки да разошлись, а через неделю первый потопил в бою второго. До конца жизни простить себе не мог, ходил ко мне на исповеди каждую неделю, да все об одном каялся. Вот и скажи мне Эш, плохие это были люди или хорошие?
Антим поморщился и, посмотрел в окно.
Вот уже вторые сутки они ехали на юго-запад, к одному из монастырей близ города Анорасредоточию силы ланкарской церкви святого круга. Именно там находился главный собор, именуемый Анорским, в котором заседал епископ Гюве, наместник Патриарха. Впрочем, Эш не ожидал, что его персоной заинтересуются столь серьезные люди. Они просто ехали в тот монастырь, к которому был приписан Вилфрид.
Антим не чувствовал себя пленником, напротив, скорее уж дорогим гостем. Они с Вилфридом вспоминали прошлые годы, смеялись и радовались тому, что жизнь так неожиданно свела их вновь. Свою историю знакомства и путешествия с Лани Эш рассказал довольно подробно, не упомянув пока только о пророчестве и о том, что совсем недавно с него сняли старое проклятие. Он не собирался держать это в секрете, лишь ожидал, когда выдастся более подходящее время все обсудить.
Обошли они и тему того, как антим бежал из монастыря много лет назад. Сам он стыдился заговаривать об этом первым, а Вилфрид, словно бы и вовсе не помнил обстоятельств их разлуки.
Не знаю, насчет тех капитанов, но я видел в жизни всяких подлецов, ответил наконец Эш. Хоть я сам уже давным-давно стараюсь решать дела миром, никогда не бью первым и никому не желаю худого, но считаю, что люди с чувством превосходства над другими представляют для мира опасность. Видел я и как забивают до смерти рабов, за малую провинность, и как грабят город убивая мужчин и насилуя женщин. Много чего довелось увидеть. Разве такие люди хорошие?
А вот это, Эш, в третьем круге ангелы решат.