Она оскалилась, не чувствуя боли в потрескавшихся губах, продолжая удерживать прихотливый курс. В голове билась мысль, что стоящей позади сестре позарез нужно, чтобы корабль шёл как можно плавнееиначе сородичи, ждущие их на крышах своих домов, не смогут зацепиться за трос с первого раза.
А второго у них не будет.
Вавилон горел.
Кирн Джаргак был прав.
Она с сёстрами не были дурами, прекрасно понимали, что если Кирн появился и чего-то хочет, у него, вне зависимости, ошибается он или просто плавает в иллюзиях, есть очень весомый повод. Царраката, отказав орку, не стали выкидывать сказанное им из головы, а прямиком направились к старейшинам. Передали всё слово в слово. Несколько раз. Дома ночевали лишь последние два дня.
Старейшины гремлинов тоже не были идиотами, наоборотсамыми трезвомыслящими из всего народа. Они приняли доводы Предвестника во внимание, они поделились его словами со старейшинами других народов и рас, они даже успели сделать заказ в типографии на толстые методички для граждан «Что делать в случае вторжения»
Только вот вторжения Бессов, к которому Вавилон был готов с начала межрасовой войныне случилось. Не было на океаническом горизонте черных кораблей Лиги, грозящих высадить десант, не было новых воздушных кораблей, плюющихся в знаменитый город до зубов вооруженными бессмертными, не было подкопов и диверсий. Не было ничего, к чему можно было бы прицепить термины «война», «вторжение», «захват»
Это было истребление.
Спустившиеся с небес лучи энергии, толщиной в обхват взрослого виндхальфа, обрамленные синим сиянием сконцентрированного до немыслимого предела эфира, упали на Вавилон на самых окраинах круглого города. Внезапно, тихо, страшно, сразу же после того, как жители увидели перед глазами табличку о начале войны. Затем лучи двинулись по плавной спирали, внутрь, к центру, оставляя после себя синеватые облака энергии, расползающиеся по зданиям и сжигающие всё, кроме вавилонского камня. Последний просто медленно таял, сопротивляясь изо всех сил.
Основной урон причиняли именно облака злой синей энергиикаждый из них, как замедленный взрыв, врывался во все возможные щели, сжигая, испаряя и запекая плоть. Смерть была настолько тороплива, что криков боли и агонии не было. Лишь когда лучи «проработали» около пяти минут, начали раздаваться крики тех, кто видел, что остаётся от окраин города. Ужас и обреченность.
Гремлинам пришлось хуже всех. Слишком много барахла и хлама, слишком много крытых этажей в их квартале, слишком тонкие и худые у них тела. Сестра, держащая подзорную трубу, рыдала, рассказывая, как сгорают их соплеменники на крышах, стоящие за сто и более метров от бьющих в город лучей. Гремлины вспыхивали как спички.
Сёстры работали лихорадочно, с надрывом, проклиная самих себя, разбогатевших, но оставшихся верными тому самому старому дирижаблику, что возил их в Эйнур. Сейчас он казался крошечным и медленным, когда на счету была каждая секунда. Лучи были еще очень далеко, но жар, где они прошли, был немыслимый. Нихонцы даже не собирались охотиться за взлетающими магами и дирижаблямитолько самые быстрые успели покинуть горящий город. После того, как круг, выжигаемый лучами, замкнулся, преодолеть полосу жара стало почти невозможно.
Давайте! Давайте! Всё давайте! кричала сестра, заставляющая всех спасённых сливать крохи энергии в накопители корабля. Не жалели даже детей, выжимали из себя всё, до капли.
Пока еще они никого не спасли. Но шанс был. Не было времени.
Всё! Больше не поднимём! прокричала-прорыдала та, что распределяла поднятых на борт гремлинов по всем возможным поверхностям, Дети в трюме! Пора!
Она ждала и боялась этих слов. До внутренней тряски, до ужаса. Эта «пора» будет ей сниться годами, заставляя вскакивать с криком ужаса и слезами. Но сейчас нужно было делать, а не думать. Тонкие ручки вцепились в штурвал, сёстры с боку налегли, помогая кораблику развернуться буквально на месте. Механизмы снова взвыли, требуя пощады, но всем было плевать. Окно шанса уменьшалось с каждой секундой.
Раз! донеслось из небольшой пристройки. Сразу же после этого оттуда хлынули густые белые клубыодна из сестер сорвала шланги охладителя у их холодильника. Большой, прочный, рассчитанный на пару тонн ингредиентов, он жрал энергию как не в себя но сейчас послужит спасением.
Всхлип боли был задавленсорвавшей шланги в лучшем случае придётся лечиться от обморожения. Как и прочим гремлинам, попадающим в расползающееся по кораблю облако.
Ей, рулевой, сейчас больше всего на свете захотелось, чтобы сестра, сорвавшая шланги, смогла бы потом снова выйти за город для прогулок и любования природой. Руки доводили курс корабля, набирающего высоту, она вцепилась в руль, практически ничего не видя и не слыша. Туман коснулся кожи, но ощущений не было.
Два! прохрипела-простонала другая, тратя всю энергию из собственного источника и собранных впопыхах накопителей на короткое и странное заклинание. Туман остановился. Замер. Застыл. Замершее на месте облако морозной стыли, внутри которого сходят с ума от морозных ожогов спасенные из будущего огненного ада разумные.
Терять время было нельзя.
«Три» подумала она, дёргая рычаг, активизирующий их общую семейную задумку. Набор заклинаний и механизмов, призванный на краткое время ускорить дирижабль. Кораблик, скрывшийся в обжигающем белом облаке, рванул вперед со скоростью «треугольника», уходя вверх под острым углом в небо.
Их план, состряпанный на коленке, увенчался успехом. Кораблик выдержал, сохранив в своем трюме более двух десятков детей. Дымящийся, светящийся, надрывно воющий всем, чем только можно и нельзя, дирижабль сестёр Царраката покинул область перегретого воздуха, вырываясь из смертельной ловушки. Заклинания удержания проработало считанные секунды после этого момента, позволяя встречному ветру убрать не пригодный для дыхания газ с палубы. Кораблик выдержал.
Не выдержали они.
Гремлины сильны, ловки, выносливы и проворны за счет того, что тонус их тел близок к пиковым значениям. Они не способны на сверхусилия и не обладают пассивным запасом прочности. Сейчасобмороженные, обожжённые, полностью истощившие свои резервы, они валялись по кораблю как сломанные куклы. Она не упала лишь потому, что не смогла разжать пальцев рук, продолжив висеть на колесе штурвала.
Пришла горькая мысль. «Берите нас тепленькими». За ней пришло ожидание, что сейчас мелькнет тень, кораблик получит всего один стандартный импульс в оболочку или корму и всё будет напрасно.
Выстрела не было. Ни через минуту, ни через пять, когда некоторые на палубе начали ползать, шипя от боли в ожогах. Ни через десять, когда одна из сестёр рванула на себя спрятанный в тайнике рубильник, сбрасывающий с кораблика полторы тонны зачарованного металла, бывшего ранее ускорителем и балансирами. Нихонцев не было, лишь лучи, делающие свои круги уже на полпути к Башне.
Она сцепила зубы, поворачивая корабль в нужном направлении. Нельзя испытывать везение бесконечно, но может быть, их там еще ждут.
Ковылять к морозильной камере удавалось плохо. Ноги не держали, руки отказывались цепляться за перила. Глаза не хотели видеть того, что там могло быть.
Она всё равно шла.