Когда ее персональный ископаемый дракон наедается, девушка на пару минут выходит из дома, а потом, нагруженная стопками полотенец, простынок и каких-то загадочных вещей, зовет его за собой.
Двигаться не хочется, хочется лечь и все обдумать, а может, и пожалеть себятолько так, чтобы любимая не видела, ведь какой мужчина желает показаться в минуты слабости? Но Таисия непреклонна:
Пока ты мой пациент, слушайся меня!
А потом, когда выздоровею? Энтери выходит за ней из дома и улыбаетсятак забавна она сейчас, когда командует.
И потом, Тася наставительно поднимает палец вверх, изящно маневрируя со своей высокой стопкой между деревьев. Они поднимаются куда-то в гору. От попытки отобрать и понести она ругается, мол, потом натаскаешься еще, не переживай, возможностей будет много.
Идут они недолго, может, пару минут, и внезапно в ароматы хвои и листвы вплетается родной, свежий и ласковый, как запах материзапах близкой теплой воды.
Девушка и ее дракон выходят на маленькую белую от соли террасу, над которой стоит дымка. Терраса размером с три их дома, и в ней цепочкой несколько каменных углублений с водой разной степени нагрева. Горячая вода бьет прямо из скалы, и купаться в самой близкой к источнику чаше нельзя, сваришься. Зато четвертая как раз подходит, чтобы отмыть давно не мытого дракона. Что там эти обтирания, даже самые тщательные, баловство одно.
Тася командует раздеваться, и Энтери подчиняется, одновременно наблюдая за ней. Девушка стоит к нему вполоборота, натягивает широкую рубаху и уже под ней скидывает платье и белье. Однако он успевает увидеть и стройные бедра, и круглую попку и с каким-то веселым предчувствием думает, что купание будет тяжелым.
Сам он раздевается донагачего стесняться, чего она там не видела? И медленно, блаженствуя от ощущений, заходит в воду. Она тепленькая, вкуснаяпрямо из недр земли, целебная, и он пьет ее горстями, пока его будущая жена в смешной широченной рубахе, в которую ее четырежды можно обернуть, заходит в воду.
Коварная водица приподнимает полы рубахи, Тася розовеет и мгновенно плюхается в воду, а Энтери мечтательно улыбается.
В чаше удобный выступ, где можно посидеть, и они, откинувшись на пологий каменный склон естественной ванны, долго отмокают, обнявшись. Проклятая рубаха кажется неуместной, тяжелой и очень мешает им обоим. Энтери играет с пуговками, расстегивает сверху одну, другую, но его останавливают, поворачивают к себе спиной и начинают яростно скоблить, отмывая дракона набело.
Тася трет Энтери сзади мочалкой, стараясь не думать о том, как привлекательно его тело. Он такой огромный, что она со своим немаленьким ростом достает ему до плеча. И еще очень худой, но спина и руки уже бугрятся мышцами и жилами, и на его коже проступает чуть заметный орнамент, который едва-едва светится в темноте.
Девушка проводит пальцем по тонким светящимся линиям.
Что это такое, Энти?
Линии нашей ауры, отвечает он хрипло. Чистая энергия. Это и есть дракон. Когда мы перекидываемся, именно эти линии, раскручиваясь, создают контуры нашего нового тела.
Я не понимаю, шепчет Тася, завороженно гладя чудесный орнамент.
Я и сам не очень-то понимаю, отвечает он так же тихо, сосредоточенный на движении ее рук. Когда мы поженимся, я познакомлю тебя с учителем, он все объяснит. Если, конечно, он остался жив, вспоминает Энтери и тут же мрачнеет.
Тася, как настоящая женщина, чувствует смену настроения и понимает, что нужно снова отвлекать. Поэтому она в липнущей к телу рубахе перебирается вперед, садится на колени в воду перед ним и предупреждает:
Руки держать при себе!
А то что? спрашивает он, с интересом глядя, как она намыливает мочалку и придвигается к его груди.
А то останешься грязнулей, грозится девушка, приступая к делу.
Энтери любуется еюволосы выбились из поднятых наверх кос, и влажные прядки падают на лицо, она периодически сдувает их вверх, но они снова падают, мешая.
Он протягивает руку и заправляет прядку ей за ухо. Тася улыбается:
Спасибо! Ну все, ополаскивайся.
А как же нижняя половина дракона? хитро интересуется Энтери, выныривая из воды. Пена быстро уходит в следующие бассейны.
А нижнюю половину дракона вымоет верхняя половина дракона, фыркает Тася, и он хохочет так, что вокруг него закручиваются небольшие бурунчики.
А может верхняя половина дракона вымыть какую-нибудь половину своей любимой? вкрадчиво интересуется он, притягивая Тасю к себе на колени, усаживая боком и чувствуя ее всем телом. А лучше и всю любимую. Ох, милая, что же ты со мной делаешь?
Она краснеет, шлепает его по плечу мочалкой, но не вырывается, уткнувшись ему в шею, пока он расстегивает неподатливые пуговки, а потом стаскивает с нее рубаху, вытаскивает мокрую противную одежду, зажатую между его бедром и ее мягкой попкой, и швыряет рубаху на камень. Все сразу становится так, как должно быть.
Тася напряжена, и он успокаивающе гладит ее по спинке, чувствуя под пальцами старые шрамы.
Я только помою тебя, глухо шепчет Энтери ей на ухо, целуя и ушко, и шею, и посмотрю на тебя. Тасюш, не бойся меня, пожалуйста.
Он, конечно, возбужден, и она не может этого не чувствовать своим бедром, но он же не животное, чтобы насиловать или соблазнять ее здесь, вопреки ее принципам.
Тася медленномедленно расслабляется под его легкими поглаживаниями, затем, видимо, принимает решение и вкладывает мочалку ему в руку. Энтери ставит Тасю перед собой и на миг сомневается в разумности своего поведения, потому что ничего прекрасней он никогда не видел. Капельки воды блестят на ее теле, пока она расплетает волосы. Наконец он касается ее мочалкой и несколько минут старательно трет, стараясь сосредоточиться на задаче и не пропустить ни одного местечка. В мыльной пене она похожа на сливочное пироженое, и Энтери не удерживаетсянаклоняется вперед и трогает языком ее сосок, пусть покрытый невкусной пеной, он все равно сладкий.
Тася от неожиданности пищит и от греха подальше окунается в воду с головой.
После Энтери сажает ее между своих ног и долго моет чудесные волосы, наслаждаясь прикосновением ее тела к своему. Руки дракона то и дело опускаются ниже, гладят грудь с торчащими бутонами сосков, живот, трогают кругленькую попку, прижатую к самому дорогому. Тася разморена от теплой воды и ласк, иногда, на особенно нескромных движениях, девушка прерывисто вздыхает, но не уходит.
«Она же верит тебе, тупица», понимает дракон, и от этого внутри становится тепло-тепло.
Когда намыливание закончено, он подхватывает ее под ягодицы, с восторгом чувствуя все округлости и мягкий пушок там, где он должен быть, и под визг Таисии окунается вместе с ней с головой.
После они еще долго лежат в воде, лениво и сладострастно целуются, изучают друг друга в каком-то невообразимом волнующем состоянии и любуются на огромную чернильно-синюю чашу неба с крупными, как будто можно протянуть руку и взять, сияющими звездами.
С утра дракона разбудило отчаянное меканье и окрики Михайлиса. Энтери, приподнявшись на локте, выглянул в окошко, сквозь стекло которого уже пробивались первые лучи солнца. Двор был заполонен колыхающейся серой массой, в которой спросонья он не сразу разглядел головы, копыта и хвосты. Старый Михайлис с Лори пригнали целое небольшое стадо!
Тася в длинной ночной рубашке спала лицом к нему и во сне казалась совсем малышкой. Он потихоньку, чтобы не разбудить ее, вылез из-под одеяла, оделся и вышел на кухоньку.
Лори жарила блины и была свежа и прекрасна, как чудесный цветок. Она хихикнула, увидев заспанного дракона. А Энтери с удивлением понял, что, отдавая дань ее красоте, остается к девушке совершенно равнодушным. Сколько их было, прекраснейших из прекрасных, а такую, как Тася, о которую можно отогреться, он встретил впервые.
«Да уж, подумал Энтери, старею, видимо».
Он вышел на улицу, умылся в рукомойнике и подошел к старику. Тот стоял, наблюдая за привязанными друг к другу животными, и курил.
Хорошее утро, поздоровался Энтери, ощущая внутри заворочавшегося голодного дракона.
Хорошее, благожелательно кивнул старик. Это все тебе, подранок.
Внутри ликующе взвыл дракон, а человек внимательно посмотрел на старика и спросил:
Откуда вы их взяли? Я не знаю, сколько сейчас стоят овцы, но у нас не всякий мог их себе позволить.
Михайлис внезапно рассердился.
Ты мне тут еще поупрямься! Не твое дело, откуда я тебе взял еду! А только моя задача гостя вылечить, чтобы ты снова летать смог!
Отец, тихо сказал Энтери, я же на Таисии жениться хочу. Я честный дракон, а не залетный какой-нибудь. Какой я вам гость?
Михайлис глянул на него, пожевал длинный мундштук трубки.
Ну надо же, проворчал он свою любимую присказку. Сговорились уже?
Дракон кивнул.
Тем болеекуда я тебя отправлю, если ты летать не можешь? Без слез не взглянешьне дракон, а суповой набор! Скажут, что старый Михайлис совсем стыд потерялне откормил, не выходил, дочку за доходягу выдает.
А зачем меня куда-то отправлять? не понял Энтери.
Старый охотник протяжно и как-то ностальгически вздохнул, выпуская дым.
А как же иначе, сынок? Помню, когда я за ее матерью сватался, еле выдержал. Это обычай у нас такой. Как сговариваетесь на помолвкуповязываются на руки черные тиньки, плетеные брачные обеты, на верность и постоянство. Черные потому, что чернее тоски нет ничего. И затем влюбленные расстаются на три месяца. Ни встречаться нельзя, ни говорить. Как раз срок хороший, чтобы, если не твоя половинка, это осознать и жизни друг другу не поломать. А если выдержишь, продолжал его будущий тесть, тут вы уже считаетесь женихом и невестой, вас оглашают в храме, и на руки повязываются тиньки красные. Потому что красныйретивый, упорный. После этого надо еще три загадки от невесты отгадать, они для всех одинаковы, но мужикам женатым делиться решениями строго запрещенопроклят будешь от Синей Богини.
И что? спросил немного ошеломленный столкновениями культур дракон. Он-то думал, сходят сегодня-завтра в храм, проведут обряд, и унесет он свою Тасеньку к себе во дворец, если тот еще стоит. И там она наконец-то станет егои душой, и телом.
Ну, если загадки решаешь, тут жрец и проводит обряд. Свадьбу играем, молодых поздравляем, и на ночь вы в храме остаетесь, на половине Синей. Там супруги и познают гммм гхм да друг друга.
На словах про «познание» старик смутился, снова затянулся, выпустил дымо дочери все-таки говорит.
Энтери, обалдевший настолько, что даже мекающие овцы и возможность наконец наесться досыта ему стали безразличны, как-то нервно протянул руку к трубке.
Можно? Давно хочу попробовать.
Ну давай, с сомнением сказал старик. Только дым не глотай, держи во рту, не вдыхай, кому говорю!
Но дракон уже надрывно кашлял, вытирая слезы в уголках глаз. Потом попробовал еще раз, так, как говорил Михайлис. Никаких особенных ощущений он не испытал, но ритмичное вдыхание-выдыхание дыма вводило в своеобразный транс.
Успокаивает, заметил он, передавая трубку обратно.
А то! Потому и курю, ответил старик. Со смертью жены начал
Когда они вошли обратно в дом, Тася уже встала и, одетая в цветастое платье до колен, нарезала крупными кусками свежеиспеченный хлеб. Дух от хлеба шел сногсшибательный. Улучив момент, когда отец и сестра девушки отвернулись, Энтери провел губами по Тасиному затылку, вдыхая ставший уже родным запах, и, воспользовавшись тем, что огромный нож остановилсяТасенька замерла от его близости, коварно стянул аппетитно пахнущий ломоть, получив, впрочем, за это шлепок по удирающей спине. Они захихикали, девушка продолжила резать хлеб, а Энтери мгновенно справился с украденным куском, сел на лавку и начал смиренно ждать завтрака.
Старый Михайлис тоже улыбался сквозь усы, потому что легендарный теаклоциакль, змей небесный, и его суровая несмеяна-дочка, которая, казалось, заморозилась после смерти обожаемой матери, вели себя как дети. Смеха старшей дочери он не слышал уже два года и только за это готов был змеюке скормить хоть сто голов скота. Главное, чтоб паршивец, улетев, не почуял свободу и не забыл его девочку. Иначе она снова замерзнет. А он, видят боги, возьмет ружье, найдет и пристрелит несостоявше-гося зятя.
Так думал старик и улыбался, радуясь за дочь, и сверкал глазами, и хмурился, а Энтери, поймав его взгляд, почувствовал себя как-то неловко, будто в чем-то провинился, непонятно, правда, в чем. Но тут перед ним поставили горшочек с дымящейся кашей, в которой аппетитно желтело сладкое сливочное масло, и он думать забыл о странных взглядах хозяина дома.
После завтрака Михайлис полез в огромный сундук, стоящий у него в комнате, долго что-то искал, наконец вынырнул оттуда, держа в руках вязаный мешочек и статуэтку Синей Богини размером с человеческую ладонь. Богиня была изображена по канонубосоногая, со строгим лицом, укрытая покрывалом с головой, обнажавшим тем не менее левую грудь, живот с пупком и верхнюю часть бедер. Одной рукой она придерживала покрывало у шеи, другойна бедрах.
Дети мои, Таисия и Энтери, идите сюда, возьмитесь за руки, позвал Михайлис.
Тася смущенно взяла Энтери за руку, потянула за собой, и они, остановившись, обнялись. Лори как сидела на лавке, так и не смогла встать, только широко раскрыла глаза, сказала «ой» и прижала ладонь ко рту.
Михайлис тем временем колдовал над статуэткойпоставил ее в деревянную чашу со специальным углублением, чтобы не упала, обмазал ароматным маслом, поклонился, зажег курительную палочку и обошел с ней дом, а затем вставил ее, еще дымящуюся, в углубление у ног богини. И начал ритуальное вопрошение:
По взаимному сговору даете вы обеты друг друга ждать, верность хранить, хорошо все обдумать и через три месяца ответ друг другу датьхотите ли вы быть вместе так же сильно, как сейчас?
Когда власть страсти пройдет и сотрется облик любимого из памятизахотите ли вы быть вместе так же сильно, как сейчас?
Когда пройдете разлуку и искушения, захотите ли вы быть вместе так же сильно, как сейчас?
А для того, чтобы помнили об обетах в разлуке, богиня вам помоги, пусть будут они всегда у вас на той руке, которая от сердца.
И он повязал им на левые запястья в несколько оборотов длинные черные плетеные ленты с какими-то непонятными дракону рисунками, с утяжеленными золотыми капельками-кисточками на концах.
Золото для того, чтобы вы помнили, какая награда вас ждет в конце, завершил наконец ритуальное славословие Михайлис и велел поклониться богине, прежде чем убрать все обратно в сундук.
Если бы ты мне сказала, что это такая долгая история, милая, жалобно прошептал Энтери на ухо смутившейся девушке, я бы украл тебя и увез в свою страну, как положено дракону, и там мы бы поженились без месяцев разлуки. Как же я буду без тебя и твоего тепла, Тасенька?
Ее губы дрогнули.
Справимся, прошептала она в ответ. Ты только прилетай поскорее обратно.
Чтобы прилететь поскорее, мне надо улететь поскорее, сказал он печально, приобняв ее за талию и выводя из дома. Тиньки холодком змеились по запястью, постукивая золотыми капельками на кисточках.
Тогда ешь давай и лети. Затянемтолько труднее будет расставаться. Сейчас, подожди, она забежала обратно в дом, чтобы появиться через минутку с небольшим узелком. Тут твоя энциклопедия, и я добавила еще несколько книжек и старых журналов, будет полезно почитать. Только как ты понесешьв зубах, что ли?
Привяжешь мне на лапу. Только пока я не поем, не подходи, Тась. И лучше не смотри, я боюсь, тебе неприятно будет.
Но это тоже ты, сказала она, глядя прямо ему в глаза.
Энтери крепко обнял свою нареченную, стараясь запомнить ее запах, мягкость кожи и волос. Тася льнула к нему как веточка. Он скользнул губами по ее губам, отвернулся и пошел к загону с овцами.
Таисия, крепко вцепившись в сумку с книгами, со смесью восторга и отвращения наблюдала, как страшный крылатый ящер одну за другой ловит, рвет и закидывает себе в пасть истошно вопящих овец, как его белая морда окрашивается в багряный цвет. Михайлис всего один раз подошел к окнучтобы увести Лори, испуганно глядящую на будущего зятя.
Наконец дракон, так не похожий на ее сдержанного, ласкового, нуждающегося в ней Энтери, наелся. Он несколько раз махнул крыльями, проверяя силы, потом посмотрел на девушку и вытянул вперед шею, положив голову на землю.
Тася подошла к нему, переступая через лужи крови и какие-то неопознаваемые клочки плоти, прошла вдоль страшной пасти и длинной шеи под огромное белое крыло. Грудь дракона ходила ходуном, а внутри будто работали чудовищные кузнечные мехатак громко он дышал.