Я не хочу, тихо себе шепнула Фима, вспоминая наставление бабули, когда стояла у зеркала в ванной и смотрела на своё измученное сновидениями отражение. Не хочу его забывать.
Это была правда. Но обида в душе просыпалась каждый раз, стоило ей вспомнить золотую карту в кармане её спортивной куртки.
Диплом она сумела защитить, и он был очень интересный. Любопытство, азарт, всё это читала девушка в глазах своих преподавателей, которые сидели в комиссии, даже специально приглашённый гость из аппарата земного управления Союза Свободных Торговых Отношений, даже ему не было скучно, но твёрдая четыре не просто не обрадовала Фиму, а оскорбила.
Серафима помнила, как декан лично выловил её в коридоре перед выпускным, как долго объяснял, что по-другому они не могли поступить, хотя её дипломная работа самая сильная из представленных в этом потоке. Хвалил он девушку долго, заставляя ту краснеть от злости. Она помнила предупреждения атландийца и злилась на себя. Она надеялась, что у неё получится заставить людей по иному взглянуть на соседей по галактике. Да, они замкнуты, да, отчуждены, но в этом была вина и самих землян. Нужно было тянуться до уровня республиканцев и имперцев, а в последние двадцать лет никаких глобальных подвижек, увы, не наблюдалось. Никаких принципиально новых открытий. Земляне с большой охотой перенимали технологии инопланетян, подстраивая их под земные системы, и выдавали чужие идею как ноу-хау. Обо всём этом девушка написала в заключительной части. И о том, что лучше говорить правду людям, какая бы она жестокая ни была. Особенно про первый контакт с республиканцами. Нельзя было скрывать попустительство правительства. Она знала, что за это её никто по головке не погладит и куратор сам лично удалил её выводы из самой работы, но Фима их озвучила, чем вызвала недовольство у комиссии.
Ответная реакция не заставила себя долго ждать. А Фима надеялась на демократию, на свободу слова и собственного мнения. Надеялась доказать себе и Ходу, что земляне лучше. Вот только Ход оказался прав, у неё не получилось перевернуть мир. Чуда не произошло. Зато появилось стойкое чувство обреченности.
Фим, можно я хотел бы Я, наверное, не имею права просить Фима расстроенно выключила видеосообщение Железнова и бросила комфон на стол.
Баба Мара покачала головой, правда, не глядя на внучку. Читая новости в планшете, она попивала горячий чай после не менее горячего душа. Её кожа до сих пор местами была красная, а внучка не понимала, зачем бабуля устраивала себе каждый раз такую экзекуцию.
Ты, Фимка, у меня непробиваемо глупа в отношении мужчин, произнесла Мара Захаровна, сердито стрельнув глазками в сторону насупившейся внучки.
Та сидела на стуле, забравшись на него с ногами, натянув на колени бесформенную домашнюю тунику.
Дай ты ему шанс. Отомсти и успокойся, жёстко заявила бабулечка, сладко улыбаясь. Пусть поймёт, что Заречины такое не прощают. Иди с ним на выпускной, а уйди с другим.
С кем? недовольно буркнула Фима.
Да хоть одна, раз никого там не подцепишь. Тоже мне проблему придумала. Да я тебе такое платье подарила, что любой захочет проводить тебя домой.
Не хочу, бабуль. Я устала.
Ещё скажи, что не пойдёшь на выпускной! Я тебе такую корону купила, себе хотела забрать, а ты! Что за противная ты стала! Подумаешь, четыре за защиту диплома. У тебя красный диплом, да, не золотая медаль, но ничего. Зато твой, личный, как ты и хотела, не купленный!
Фима тяжело вздохнула. Идти никуда не хотелось. И причина была до ужаса печальной. Ночью приснился сон: Тошан, балкон, самые надёжные объятия, обжигающий и ласковый взгляд чёрных глаз, как растёкшееся над их головами звёздное ночное небо. Она не хотела портить это воспоминание, не хотела никуда идти. Ведь придётся танцевать с другими, слушать их лживые поздравления. Эпопея со слухами достигла апогея, когда все узнали, что выкинула Фима на защите, как яростно защищала она атландийцев. Юлиана с Анитой пытались помочь пережить ей этот позор, а Фима не могла понятьпочему? Почему они все считали, что ей нужна их жалость?
Матвей всё не унимался, просил дать ему второй шанс. Хотя какой шанс, всё, учёба закончилась и пора разлетаться в разные стороны. Юношество закончилось, как и романтическая пора. Фима считала, что пора перевернуть этот лист в биографии и начать новую главу под заголовком «Взрослая жизнь».
Ну точно, я пойду вместо тебя, с улыбкой заявила баба Мара. Тётю Дусю в охапку и отжигать среди молодёжи.
Фима недоуменно взглянула на старшую родственницу, которая хитро подмигивала грустившей внучке.
А что? Я тебе и платье купила, и корону, а ты? Где твоя благодарность?
Представив бабулю в платье и короне, Фима не выдержала и рассмеялась. Да, Мара Захаровна точно могла стать королевой выпускного бала. Никто не сможет составить ей конкуренцию. И Фима поняла, что перегнула палку со своим унынием. Вот обидится бабуля и всё, придётся возвращаться к родителям или съезжать на съёмную квартиру. К тому же сосед зачастил к бабушке, отчего у той постоянно горели глаза. Мужчина оказался стойким, хоть и рыжий, и волосатый, и совершенно не бабулин идеал, но, видимо, чем-то он Мару Захаровну зацепил.
Я очень тебе благодарна, бабушка, заверила Фима любимую родственницу и даже встала, чтобы обнять её за плечи. И дело даже не в платье и украшениях, я просто люблю тебя, бабуля. Ты у меня самая лучшая.
Фим, расскажи-ка мне, что у тебя с этим атландийцем вообще было. Мне кажется, что ты чего-то не договариваешь? Спать не спали вместе, а вид у тебя такой, словно надругался он над тобой, а утром бросил.
Фима испуганно дёрнулась, расцепляя руки.
Не надругался, затараторила она. Мы не спали, бабуль, поверь.
Но что-то было, не унималась баба Мара, цепко вглядываясь в глаза. Ты ему призналась в любви первая, а он тебя отшил? Фим, ну сколько раз я говорила, мужчина должен покорить
Нет, я не признавалась. Он мне банковскую карту оставил.
И? заинтересованно протянула бабуля, подгоняя внучку договорить.
И всё! возмутилась Фима. Бабуля, я ему кто? Он что подумал? Ну пришла пьяная, так ведь не для этого и пришла, а так, спросить, а он целоваться полез, а утром карточку оставил.
Ну и где она, эта карточка? протянула раскрытую ладонь баба Мара.
Как где? не поверила внучка, что бабушка на полном серьёзе думала, будто внучка этот злополучный золотой пластик взяла себе.
Ты что, даже не посмотрела, сколько там денег? удивилась бабуля. Что, нет? Фимка, ну когда же ты повзрослеешь! расстроилась баба Мара знатно. Всегда надо смотреть, на сколько мужчина тебя оценил.
Бабушка, это же аморально! Как вообще он подумал, что я прилечу к нему после такого!
Так значит это было приглашение? продолжила допытываться баба Мара.
Да.
И ты пригласительный билет не взяла, а теперь вздыхаешь и расстраиваешься, потому что женское любопытство не отпускает узнать, сколько же на карте было денег?
Фима удивилась. Она ни разу не подумала в этом ключе. Она обиделась, увидев карту. Решила, что Ход заигрался, и пора было проучить его. А вот сейчас она скучала, и казалось, что всё, что между ними произошло, было самым интересным приключением, ценным общением и важным открытием. Вернувшись домой, девушка разозлилась на себя за то, что желание общаться с атландийцем не пропадало, а с каждым днём крепло, и хотелось даже позвонить ему, кинуть сообщение. И мечтала, что однажды он сам решится подать ей знак, проявит хоть толику человечности.
Как по-женски, выдохнула баба Мара. Знаешь, многие говорятдва раза в одну реку не войти, это как раз про тебя. Когда сил терпеть не будет, переступи через свою гордость и слетай, посмотри ему в глаза, поверь, если не твоёотпустит на раз. Просто взгляни после разлуки и всё встанет на свои места. Мы, женщины, слишком идеализируем мужчин, особенно с которыми мало общались. А ты с ним даже не спала. Поверь, в сексе мужчины не всегда такие уж и короли, как кажутся внешне, и наоборот, неказистые внешне просто божественны в кровати.
Фима выдохнула, понимая, что бабу Мару понесло, и попыталась поскорее сбежать к себе в комнату.
Она пошла на выпускной, даже больше, приняла предложение Матвея и полностью удовлетворила бабулю, которая встречала Серафиму с другим кавалером, не дав тому и шанса поцеловать её внучку, покорив молодое сердце своим домашним халатом и соблазнительной улыбкой.
Фима была бабулечке очень благодарна, так как Лойз и впрямь перепил и весь полёт в такси попытался облапать коленку девушке. Поцелуя с ним она бы не пережила.
А на следующее утро началась та новая глава, когда Серафима устроилась на работу в Университет межрасовых отношений Земной Федерации библиотекарем на полставки. Она не перестала общаться с ребятами, которые, как и прежде, делились новостями, и даже Матвей пару строк написал, но диалога не получилось.
Фима вообще не видела смысла говорить с ним, особенно о том, что случилось на балу. Да, она пришла с ним и даже потанцевала, наслушалась его бессвязных признаний в любви. Затем дождалась объявления короля и королевы бала. Баба Мара как всегда оказалась права, корона Фимы была во сто крат богаче и интереснее, да и сама Серафима покорила многих своим изумрудным змеиным нарядом. Длинное в пол платье, как вторая кожа, облегало фигурку, а глубокое декольте не скрывало светлую кожу нежной шеи. Тилинг вписался в наряд безупречно, как и золотые серёжки, и подвеска с россыпью изумрудов, которые презентовали ей перед самым выходом прилетевшие на выпускной родители.
Фурор своим появлением Фима произвела невообразимый, правда, опять наслушалась шепотков про её интрижку с республиканским Сильнейшим и про победу над ним. Отбоя от кавалеров у Серафимы не было, каждый юноша желал познакомиться с ней и даже пообщаться. Но стоило им понять, что Фима разбирается во флаерах лучше их, как они тут же пасовали перед ней, да и бабулечкины колкие фразы не каждая броня выдерживала. Остались самые стойкие и невменяемые. Наверное, поэтому на роль провожатого Серафима выбрала Лойза, у которого от шампанского в голове всё поплыло. Но бабуля заверила внучку, что такси довезёт парня аж до квартиры.
А через два месяца, когда, казалось бы, всё стихло и жизнь потекла медленно и тоскливо, так как Серафима никак не могла определиться, куда ей двигаться дальше, пришли они.
Наивно было полагать, что спецслужбы забудут о ней. Они просто выжидали. Не было допросов, не было разбирательств, не было ничего, что могло кинуть тень сомнения, что Серафимой заинтересовались в определённых кругах.
И если бы не Богдан, она бы не приняла предложения, от которых обычно никто не отказывался. Она сидела в ресторанчике и смотрела, как начинала увядать зелень, как золото осени постепенно отвоёвывает город, наполняя тихие скверы своей холодной тоской. Небо перестало быть прозрачным, постоянно затягивалось тучами. А холодный ветер не оставлял её память, возвращая девушку к берегу сурового океана.
Глава 2
Она сидела в ресторанчике и смотрела, как начинала увядать зелень, как золото осени постепенно отвоёвывает город, наполняя тихие скверы своей холодной тоской. Небо перестало быть прозрачным, постоянно затягивалось тучами. А холодный ветер не оставлял её память, возвращая девушку к берегу сурового океана.
Кофе уже остыл, пирожное оказалось слишком приторным, а настроение совсем тоскливым, именно тогда к ней за столик и подсел приятной южной наружности молодой человек лет тридцати в лёгком пиджаке на белую сорочку, словно лето всё ещё царило в столице.
Госпожа Заречина, меня зовут Богдан Ахметов
Дантэн выдохнул, отпустил руки девушки, еле сдерживаясь, чтобы не выругаться в особо грубой форме. Мыслеобразы Серафимы были достаточно яркими, как и эмоции, связанные с ними. И атландиец с трудом справился с собой, переваривая то, что увидел.
Сима стояла, распахнув свои очаровательные серые глаза. Для неё прошли лишь три минуты, очень долгие минуты, в течение которых Сильнейший пугал её своим странным поведением, замерев и смотря абсолютно чёрными глазами на неё через зеркало, словно в душу заглядывал.
Значит так, моя хорошая, тряхнув головой, выдохнул Ход, перенимая понравившееся ему обращение Мары Захаровны. С Богданом разберёмся. А по поводу сплетенэто был не Матвей.
Что? не поняла его Сима, которая вообще не ожидала подобного разговора от него.
Сим, важна любая информация! чуть раздражённо шепнул Ход, отстраняясь, чтобы ополоснуть лицо. Тилинг хоть и помогал заглянуть в чужие мысли, но сил на это тратилось много, хотя с Симой уже второй раз всё было слишком просто и ярко. Словно свои собственные мысли увидел. Я с Матвеем поговорил, он всё понял и, как и обещал, извинился перед тобой. Да и сплетниэто слишком низко для мужчины. Неужели ты не замечала, каким взглядом каждый раз провожала тебя сиара Жаравина?
Сима сложила руки на груди, хмурилась, внимательно следя за атландийцем, который сушил руки в тёплом потоке.
А при чём тут Юлиана?
Ход скептически взглянул на наивную и такую неопытную девушку и указал ей пальцем на себя.
Сим, я само совершенство. Всё дело во мне. У тебя получилось то, чего не смогла она.
Заречина вздрогнула, словно у неё весь дух вышибли из лёгких. Обидно было, что Сильнейший показал свою эгоистическую натуру, но вдруг пронзительная мысль-воспоминание въелась в мозгразговор с Юлианой о Ходе. Точно, она же тогда так распалялась. Очень злилась на него за то, что он отшил девушку.
Подожди, спохватилась Фима, положила руку на предплечье Дантэна. А как ты узнал всё это? поразилась она проницательности атландийца.
О, что я само совершенство мне говорят обычно окружающие в язвительно грубоватой форме, и только ты умудряешься делать это ласково и эротично.
Нет, я не об этом, отмахнулась свободной рукой от неуместной шутки Фима, боясь выпустить мужчину из захвата, пока не стребовала с него правды. Как ты узнал о сплетнях и Богдане.
Это секрет, строго заявил Дантэн, не желая распространяться в очевидно прослушиваемой квартире. Тебе бы рассказал, а с другими делиться не хочу.
С кем с другими? вяло выдохнула Фима, глядя на ухмыляющегося атландийца и вдруг поняла. Богдан! Он, видимо, имел в виду спецслужбы.
Богдан не из этих. У него другие идеи.
Сима. Сима, я говорю, я сам разберусь с Богданом, не переживай. Какие у него там идеи и чего ему от тебя по-настоящему надо тоже выясню. Ты главное верь мне и больше доверия.
Сион Ход.
Я же просил тебя звать меня по имени. Дантэн.
Серафима чуть смутилась, так как помнила этот момент, и он был очень мил в ту ночь.
Дантэн, поправилась она, а в следующую секунду чуть не задохнулась от опаляющего поцелуя атландийца, который обхватив её лицо ладонями, прильнул к ней, сметая все мысли, всё заготовленные речи. Девушка цеплялась за его китель и не могла насладиться их поцелуем.
Эй, молодёжь, если чего замыслили, так презервативы в выдвижных ящиках шкафа. Во всех! грозный голос бабы Мары вырвал из Фимы испуганный вскрик, и она, как ошпаренная, оттолкнула от себя Дантэна, но тот ловко обнял её за талию, крепче прижал к себе и рассмеялся. А баба Мара, приложив ухо к двери, продолжила кричать, так как не слышала, что творилось в ванной. Там много чего интересного у меня припасено. Посмотрите, может, пригодится. Только я бы всё же посоветовала для первого раза кровать.
Серафима готова была умереть от стыда прямо в руках атландийца, и Ход даже чувствовал, что сердце у Симы стучало слишком уж быстро.
А я думал, она хотела обогащать свой род генами атландийцев, ехидно хмыкнул Дантэн и, ласково зарывшись рукой в волосы девушке, прижал её к себе и касаясь губами лба.
Я Она
Не извиняйся, строго заявил мужчина, заглядывая в глаза девушке. Это её выбор. Не твой. Нельзя осуждать других, возможно, твой выбор неверен, даже если кажется, что наоборот. Лишь время самый суровый судья, оно рассудит и покарает, а мы лишь движемся каждый по выбранному пути.
Серафима протяжно вздохнула, мысленно ругая как бабу Мару с её извечным любопытством, так и Дантэна с его загадками. Вот и поймиобиделся он на бабулю или нет. Хотя, кажется, нет.
Атландиец не отпуская девушку от себя, открыл выдвижной ящик и взял серебристый квадратик с логотипом фирмы. Повертел и усмехнулся.
Тебе решать, шепнул он девушке, а та испуганно стала вырываться из объятий Сильнейшего.
Совсем, что ли? Какое решать! Я не собиралась с тобой спать! Совсем, что ли? Это даже не смешно! Ты зачем прилетел? Только ради этого? взвизгнула она, указывая на презерватив.