Я обошел машину кругом, восхищаясь ею Платонически. Не имело смысла ее вожделетьто был автомобиль человека богатого. Поглощает примерно семь галлонов на милюэто ничего, если вы хозяин нефтяного месторождения. А у Милтона Крампфа месторождений много. С начала и до конца машина встанет ему фунтов в 24 000. Сумма эта от него убавит столько же, сколько раскопки пальцем в носу. (Говорят, человек, знающий, насколько богат, вовсе ничуть не богат; так вот, Крампфзнает. Каждое утро ему звонит человекчерез час после открытия Нью-Йоркской фондовой биржии рассказывает, насколько именно Крампф богат. Радость на весь день.)
Шкодливый подмастерье сообщил мне, что мистер Спиноза у себя в кабинете, и я проложил себе путь в те пенаты.
Приветствую, мистер Спиноза! жизнерадостно вскричал я. Исключительное утро для бурления жизни.
Он злобно глянул на три дюйма выше моего левого плеча.
Эбаый убъюбог, сплюнул он. (Живет без нёба, понимаете. Бедняга.) Эбаый гганый пыггобог, и гебе гвагаег гаггоггы гуг поыгагга, пыггагаг ггагый?
Остальная речь его звучала довольно грубо, и цитировать ее дословно я, пожалуй, не стану. Раздражен же он был тем, что днем раньше я отослал ему свой «эм-джи-би» с небольшой особой начинкой под обивкой в такой небожески ранний час. «С ласточкина сранья», по его точному выражению. Более того: он опасался, что люди решат, будто он действительно над этой машиной трудится, а у него в голове развился кошмарный мыслеобраз выстроившихся в очереди парней в матерчатых кепках, и всем до зарезу нужно, чтобы он заново покрасил их «эм-джи».
Едва он добрался до вроде бы венца своей тирады, я подбавил в голос металла:
Мистер Спиноза, сказал я. Сюда я пришел не для того, чтобы обсуждать свои отношения с моей мамочкой, кои могут служить предметом дискуссии лишь между мной и моим психиатром. Я пришел с протестом против того, что вы употребляете Неприличные Слова в присутствии Джока, а он, как вам хорошо известно, натура чувствительная.
На что мистер С. ответил еще более разнообразным ассортиментом гораздо более неприличных слов, причем некоторые мне так и не удалось разобрать, однако в мерзостности их сомневаться не приходилось. Когда воздух немного очистился, мистер Спиноза оскорбленно предложил мне прогуляться до «роллза» и обсудить его фары. С изумлением и печалью узрел я в гараже огромный и вульгарный «дуйзенбёрг»если это правильно пишется, о чем и не преминул заметить, чем вызвал новую тираду. Никаких дочерей у меня от роду не водилось, что, однако, не помешало мистеру Спинозе обрисовать весь их жизненный путь от родильного дома до, так сказать, уличной панели. Я облокотился на борт «Серебряного Призрака», восхищаясь мастерством оратора. «Пир разума, полет души», так подытожил бы его речь Александр Поуп (16881744).
Пока мы с ним этаким цивилизованным манером пересылали друг другу пасы беседы, с южной стороны «Двора каменщика» до нас донесся звук, который я способен описать лишь как ДОНК. Более-менее одновременно с ним примерно в трех футах к северу от моего пупка случился БЗДЫНЬ, и на дверной панели «Серебряного Призрака» образовалась довольно крупная папула. Сопоставив одно с другим во мгновение ока, я улегся наземь, даже не подумав о дороговизне моего костюма. Послушайте, в конце концов я матерый трус. Мистер Спиноза, оглаживавший в тот момент дверцу рукой, осознал, что кто-то покушается на качество его кузовных работ. Он выпрямился и вскричал:
Эй! хотя, возможно, это было «Ой!».
Снаружи раздался еще один ДОНК, за которым на сей раз последовал никакой не БЗДЫНЬ, а некий отчетливый чвак, и большая часть затылка мистера Спинозы изобильно распределилась по стене, у которой мы с ним стояли. На мой костюм, с радостью могу вам доложить, ничего не попало. Вслед за чем мистер Спиноза тоже прилегно уже, разумеется, опоздав. В его верхней губе возникла иссине-черная дыра, а из угла рта выпрыгнула часть искусственной стоматологической конструкции. Выглядел он довольно зверски.
Хорошо бы сказать, что он мне нравился, но, сами понимаете, я его никогда особо не любил.
Джентльмены моего возраста и полноты («выше среднего», как говорят портные) почти никогда не перемещаются на четвереньках по промасленным полам гаражей, в особенностиобряженными в дорогие и сравнительно неношеные тропические камвольные костюмы. Тем не менее, то явно был день нарушения всех правил, посему я приник носом чуть ли не к самому полу и бежалдовольно успешно. Должно быть, выглядел я при этом презабавно, однако мне удалось перебраться через двор и ввалиться в двери «Галереи ОФлёрти». Мистер ОФлёрти, хорошо знавший моего отца, престарелый еврей по фамилии Гроэнблаттер или как-то так, и ловок, как эфиоп. Завидев меня, он прижал ладони к щекам и покачал головой из стороны в сторону, поминально заголосив нечто вроде «Ммм-Ммм-Мммм» где-то между соль и верхним до.
Как сегодня торговля? храбро осведомился я голосом несколько шатким.
И не спрашивайте, и не спрашивайте, машинально ответил он, после чего:Кто же это на вас напал, Чарли, мальчик мой, чей-то супруг? Или, Б-же упаси, чья-то супруга?
Послушайте, мистер Г., на меня никто не нападал. Просто у мистера Спинозы какие-то неприятности, мне хотелось оттуда поскорее убратьсяибо кому захочется ввязываться? ив процессе я споткнулся и упал, вот и все. А теперь, как мой добрый друг, вы должны попросить Перса уже вызвать мне таксомотор, я не очень хорошо себя чувствую. С мистером Г. я всегда так разговариваю, на чем ловил себя неоднократно.
Перс, маленькийпотому что хозяину большой не по карману, головорез мистера Г. с крысиной мордочкой, раздобыл для меня такси, и в обмен я пообещал мистеру Г. подослать хорошего клиента: я знал, это свяжет ему язык.
По прибытии домой я рухнул в кресло, неожиданно содрогаясь от запоздалого ужаса. Джок заварил чашку изумительно освежающего чая с мятой, от которой мне получшело несоизмеримотем более, когда я запил ее четырьмя жидкими унциями виски.
Джок заметил, что, если я стану утверждать, будто меня сбило автотранспортное средство, страховое агентство купит мне новый костюм. Подобное замечание довершило мое исцеление, и я незамедлительно связался с агентами, ибо мой бонус «безопасного водителя» давно истаял в дымке времен вместе с детством. Ничто не сравнится с небольшой страховкой, если требуется разгладить морщины на обеспокоенном челе, поверьте мне на слово. Джок тем временем отправил девочку привратника на такси в «Прюнье» за ланчем «а порте». В него входило миленькое суфле с палтусом, «Варьете Прюнье» (шесть устриц, и всякая наособицу приготовлена) и два их фирменных «пти-по-де-крэм-де-шоколя».
Я немного вздремнул, проснулся значительно умиротворенным и остаток дня с пользой провел наедине с моей ультрафиолетовой машиной и восковым карандашом, размечая участки перекраски («усиления», как мы называем это в нашем ремесле) роскошного панно, принадлежащего кистину, более-менее кистиАллунно ди Амико ди Сандро. (Дай бог здоровья Беренсону, я всегда говорю.) После чего набросал несколько пассажей своей работы для «Бёрлингтонского журнала», в которой я докажураз и навсегда, что мадонна Тайяра в музее Ашмола в действительности написана Джорджоне, что бы там ни утверждал этот ужасный Беренсон.
На обед у нас были свиные отбивные с почками внутри, жареный картофель и пиво. Я всегда отправляю Джока с кувшином за разливным и заставляю при этом надевать кепку. У пива после этого вкус лучше, а Джоку, похоже, без разницы. Девочке привратника они, изволите ли видеть, не наливают.
После обеда приехала миссис Спон, вооруженная изобилием образцов канители, кистей и кретонов на чехлы для подушек и прочего, а также с розовой противомоскитной сеткой для ширм вокруг моей кровати. Касаемо сетки пришлось явить твердостьдолжен признать, она была очень мила, однако я настоял, что мальчику больше подобает голубая. Я хочу сказать, у меня, конечно, имеется причуда-другая, но я же не извращенец, Христа ради, разве нет? спросил у нее я.
Она уже начала чуточку сердиться, когда явился Мартленд и замаячил в дверном проеме, словно проблема загрязнения окружающей среды. В позе для него бесспорно застенчивой, но отчетливо угрожающей для остальных.
Нехотя они признали, что шапочно знакомы. Миссис Спон метнулась к окну. Мне известно множество людей, способных метаться, и миссис Спон из них последняя. Повисло эдакое липкое молчаниекак раз того сорта, что я предпочитаю. Наконец Мартленд прошептал:
Быть может, вам лучше попросить старушенцию покинуть нас, и шепот его был уж чересчур театрален.
Миссис Сион набросилась на него и его От-чи-та-ла. Я слыхал о ее талантах в этой области, но ни разу не выпадала мне честь слышать, как она отмыкает свою лексическую сокровищницу. Эмоциональное пиршество, высокая литература: Мартленд зримо увял. Никто не сравнится с утонченно образованной трижды разведенной дамой во владении вербальным хлыстом. «Бородавка на заднице налогоплательщика», «юный содержанец инспектора дорожного движения» и «полковник Уигг для нищих»вот лишь несколько преподнесенных ею любезностей, но воистину их было больше, гораздо больше. Наконец, она унеслась, оставив по себе облако «Рагаццы» и очень симпатичных эпитетов. На ней был костюм с замшевыми бриджами, но можно поклястьсяминуя Мартленда, она влекла за собой двенадцатифутовый трен из парчи.
Ну и ну! воскликнул он, когда она скрылась из виду.
Да, подтвердил я удовлетворенно.
М-да. Что ж, Чарли, послушайтевообще-то я пришел, чтобы сообщить вам, как жаль мне и как стыдно, что между нами такое произошло.
Я смерил его своим фирменным ледяным взглядом. Тем, что побольше, экономичного размера.
Я имею в виду, продолжал он, что вам отвратительно досталось, и мне кажется, следует все вам объяснить. Мне хочется ввести вас в картинучто даст вам некоторое преимущество, должен признать, и э попросить у вас э помощи.
«Иди ты!»подумал я.
Садитесь, бесстрастно произнес я. Сам я предпочитаю стоятьпо причинам, кои вскоре станут вам понятны. Я определенно намерен выслушать ваши объяснения и извинения; что же до всего прочего, обещать ничего не могу.
Хорошо, ответил он. Немного помялся, как тот, кто рассчитывает, что сейчас ему предложат выпить, и полагает, что вы забыли оказать ему такую честь. Осознав, что сегодня у него явно Вечер Воздержания, Мартленд продолжил:Вы знаете, почему сегодня утром застрелили Спинозу?
Ни малейшего, со скукой в голосе ответил я, хотя весь день в мозгу у меня циркулировало множество версий. Неверных, впрочем.
Выстрелы предназначались вам, Чарли.
Сердце мое безответственно затрепетало в грудной клетке. Подмышки увлажнились и похолодели, и мне захотелось в уборную.
То есть, электрические батареи и так далееэто одно, в пределах разумного, само собой, но если вас кто-то желает прикончить, навсегда, эту мысль разум принять отказывается; ему такую мысль хочется выблевать. Обычные люди просто не располагают ментальными или эмоциональными клише, которые помогут им справиться с подобным известием.
И как же вы можете быть настолько в этом уверены? через мгновение-другое вопросил я.
Ну, если говорить до конца откровенно, Морис полагал, что подстрелил именно вас. Поскольку именно вас и намеревался подстрелить.
Морис? переспросил я. Морис? В смыслеваш Морис? И зачем же только ему это могло понадобиться?
Ну, вообще-то я как бы ему велел.
Тут, в конце концов, сел и я.
Из теней у двери плавно выделилась необработанная масса Джока, подплыла и упокоилась за моим креслом. В кои-то веки дышал он носом и на выдохе жалобно присвистывал.
Звонили, сэр?
Джок в самом деле превосходен. То есть, вообразитесказать такое. Что за такт, что за «савуарфэр», что за опора молодому хозяину в момент стресса. Мне сразу стало значительно лучше.
Джок, произнес я. У тебя случайно не при себе латунный кастет? Через минуту-другую я могу попросить тебя ударить мистера Мартленда.
На самом деле Джок, разумеется, не ответилон способен распознать риторический вопрос на слух. Но я почувствовал, как он ощупывает свой задний карман«мою кошелку», как он его называет, где шесть унций искусно вылепленной латуни поселились в уюте и вони еще в те времена, когда Джок работал в Хокстоне самым младшим малолетним преступником.
Мартленд же энергично и нетерпеливо качал головой:
Все это совершенно не обязательно, совершенно. Постарайтесь понять, Чарли.
Постарайтесь мне объяснить, ответил я. Мрачно, как человек, мучимый болями в заду.
Мартленд подавил то, что я принял за вздох.
Tout comprendre, cest tout pardonner, сказал он.
Послушайте, вот это мило!
Чарли, да я полночи рассказывал этому кровожадному старому маньяку в Министерстве внутренних дел о том, как мы вчера с вами поболтали.
«Поболтали»это хорошо.
И когда я сообщил ему, сколько всего вам известно об этом деле, продолжал Мартленд, ничто уже не могло его разубедить, что с вами должно покончить навсегда. «С крайним предубеждением»вот как он выразился, глупый паскудник. Начитался триллеров за чаем, должно быть.
Нет, любезно поправил я. В триллеры это еще не попало, только в «Санди Таймз». Это жаргон ЦРУ. Должно быть, он читал досье «зеленых беретов».
Это как угодно, продолжал Мартленд. Это как угодно Очевидно, ему пришелся по вкусу сей округлый речевой оборот. Это как угодно, только я старался осведомить его, что мы пока не знаем, что знаете вы и, что самое важное, откуда вы это узнали; а посему безумием было бы ликвидировать вас на этой стадии. Э-э, разумеется, на любой стадии, но такого я сказать, разумеется, не мог, правда? В общем, я пробовал убедить его передать дело на рассмотрение министру, но он ответил, что министр к этому времени уже наверняка пьян, а сам он недостаточно упрочен в своем положении, чтобы безнаказанно тревожить его в такое время, да и в любом случае В любом случае, мне пришлось последовать общему правилу, поэтому сегодня утром я счел наилучшим отрядить на задание Морисаон мальчик импульсивный, и предоставить вам честный шанс на выживание, понимаете? И, Чарли, я крайне, крайне доволен, что он подстрелил не того парня.
Да, подтвердил я. Но мне стало любопытно, откуда он узнал, что утром я буду у мистера Спинозы.
А откуда вы узнали, что утром я буду у мистера Спинозы? как бы между прочим поинтересовался я.
Так ведь Морис за вами следил, Чарли. Распахнув глаза, точно это само собой разумеется.
«Чертов лжец», подумал я.
Понимаю, сказал я.
Я извинился и вышел под предлогом того, что мне нужно переодеться во что-нибудь поудобнее, как в таких случаях говорят распутницы. Что-нибудь поудобнее было изумительно вульгарным смокингом из синего бархата, в который миссис Спон некогда собственноручно вшила целую паутину хитроумно расположенной тесьмы, поддерживающей довольно ненадежный древний револьвер шулера с колесных пароходовс золотыми накладками, калибром где-то около .28. У меня осталось всего одиннадцать допотопных патронов шпилечного воспламенения, и я серьезно сомневался в их полезности, не говоря уже о безопасности. Они, однако, не предназначались для чьего-нибудь убийствапросто я сам должен был почувствовать себя молодым, крутым и умелым. Люди, у которых пистолетыдля убийства других людей, хранят их в коробках или ящиках; а если вы носите пистолет на себе, то это просто для того, чтобы увереннее держаться в седле. Я прополоскал рот зубным эликсиром, заново смазал вазелином волдыри и легким галопом вернулся в гостинуюгордый, насколько позволяло мне седло с высокой лукой.
За креслом Мартленда я помедлил и задумался, насколько не нравится мне его затылок. Нет, не складки тевтонского жира, кои топорщились свиной щетиной, ничего подобного, отнюдь; лишь аккуратное и ненавистное самодовольство, ничем не подкрепленная, однако неуязвимая наглость. Как у женщины-журналистки, ну ей-богу. Я решил, что могу позволить себе роскошь утраты самообладанияэто впишется в ту картину, которую я желал бы нарисовать. А потому я вытащил револьверчик и ввинтил его дулом в левое слуховое отверстие Мартленда. Тот сидел по-настоящему тихос нервами у него никаких неполадок не имелось, и говорил жалобно:
Ради всего святого, поосторожнее с этой штукой, Чарли, патроны шпилечного воспламенения весьма и весьма нестойки.