Ну уж нет уж! Щарап посмотрела на лорда, изобразив широкую улыбку, от которой её лицо казалось ещё более зловещим. Ты штарушку не обижай, и штарушка тебя не обидит
Глава 8
Никакой оберег, никакое заклинание, никакая ворожба не имеют силы, если тот, кто прибегает к их помощи, не верит в них. Только вера пробуждает силы духов стихий, предков и надмирных существ.
Ойван первым почувствовал запах далекого костра и поднял руку, давая Геранту знак остановиться.
Что такое? Служитель тряхнул головой, отгоняя дорожную дрему.
Становище близко, сообщил Ойван. Отдал бы ты мне свой меч, а то у нас тут не любят, когда чужаки с оружием разгуливают.
Герант неторопливо стянул с плеча перевязь и, ни слова не говоря, протянул оружие проводнику.
Оставалось полдня пути до Шустры, широкой реки, текущей на юг, в земли степных кочевников. Для эссов и саабов степняки были такими же варварами, как они сами для жителей Холмов. Здесь река достигала в ширину тысячи локтей, а на юге, по слухам, разливалась ещё шире. За Шустрой начинались заповедные земли, в которые чужаков вообще не принято было пускать, и Ойван даже не был уверен, что, показав старейшинам тамошних родов кинжал Алсы, он получит дозволение провести Служителя через междуречье. Но обходной путь северными тропами отнял бы лишних три дюжины дней, и поэтому в любом случае стоило попробовать. Впрочем, жители леса обычно старались избегать ссор со Служителями за их спиной стояло какое-то грозное божество, а наносить обиду рабу всё равно что оскорбить хозяина. По тем же причинам и волхвы, и заклинатели духов могли чувствовать себя в безопасности даже вдалеке от родового становища.
Я слышал, у вас принято подходить к становищам пешими, ведя коней на поводу, заметил Герант.
Верно. Только пехом нам бы ещё до полудня топать. Ойван всё поправлял перевязь с мечом, искоса рассматривая ножны, покрытые серебряными знаками. За такой меч староста Орсан не глядя отсыпал бы горсть изумрудов и большую корчагу меду в придачу. Из болотной руды такой не отковать
Нравится? как бы невзначай спросил Герант, но молодой сааб сделал вид, что не расслышал вопроса.
Дальше двигались молча. После той ночи, когда Ойван подстрелил чернокрылую тварь, Герант вообще стал неразговорчив и угрюм, вечерами он надолго уходил от костра, возвращался сам не свой и, присаживаясь у огня, бормотал себе под нос что-то невнятное. Иногда он всю ночь так и не забирался в свой мешок из оленьей шкуры, а сидел неподвижно у тлеющих углей. И посох его, лежащий на коленях, едва заметно мерцал в темноте.
Просека расширилась, и посреди нее потянулась утоптанная тропинка. До сих пор Ойван старался объезжать становища стороной, но дальше пройти скрытно было уже невозможно чем ближе к реке, тем гуще селились соплеменники, и, наткнувшись где-нибудь в глуши на сторожевой дозор или ватагу охотников, трудно было бы объяснить, почему он, Ойван, сын Увита из рода Рыси, словно оборотень, пробирается по родным лесам и что это за чужак с ним. В самом деле, что этому Служителю понадобилось в восточном Холме? И раньше, бывало, за хорошую плату старейшины давали проводников странникам из Храма, и те ходили от становища к становищу, беседуя с волхвами, сказителями и лирниками, записывая родовые легенды и песни, но Герант отправился в путь явно не за этим. Он порой сам заводил разговоры о жизни и смерти, о темных силах, гнездящихся за пределами мира, о Храме и Служителях, о великих битвах прошлого, о ведунах и гадалках, об идолах и о тех, кто стоит за каждым из них Но о том, что ждет их впереди, он упорно молчал, а на прямые вопросы отвечал расплывчато и скупо или просто говорил, что придет время, и они оба всё узнают. Выходило так, будто вот-вот должно произойти что-то страшное то ли пробуждается какое-то чудовище, от которого никому не будет спасения, то ли случится потоп, то ли небесный огонь обрушится на землю, поглощая и правых, и виноватых И от того, успеют ли они вовремя и сделают ли они то, что нужно сделать, зависит всё. Что всё? Куда надо успеть? Что нужно сделать? Похоже, Герант и сам толком этого не знал. А Служитель он, видно, не из простых Посох светится И меч! За такой меч степняки целый табун отдали бы
Ойван поймал себя на том, что поглаживает левой рукой драгоценные ножны. Если бы у него было что предложить Служителю на обмен Но, кроме собственной жизни, предложить нечего, а зачем, спрашивается, оружие мертвецу Кстати, если Служителя сделать мертвецом, то и ему этот меч ни к чему
Внезапно наступили сумерки, а дорога исчезла. Впереди сплошной стеной выстроились высокие заросли колючих кустов. Тонкие черные ветви, лишенные листвы, сплетались друг с другом, и между ними не было ни одного просвета. Ойван оглянулся и обнаружил, что Служителя рядом нет, а на его месте колышется столб черного дыма.
Рассказывали, что такое случается с теми, кто не угодил Геккору или Иблиту Сейчас дымный столб превратится в идола или кто-то из Гордых Духов предстанет в своём истинном обличье, а потом скажет, чем следует заплатить, чтобы вернуться Но внезапный порыв ветра разметал дымный столб. А стена колючего кустарника с громовым хрустом начала надвигаться на него, изгибаясь подковой. Послышался странный звук, похожий на свист рассекаемого воздуха. Ойван даже не заметил, как в его руке оказался меч, а конь поднялся на дыбы. Многопалые когтистые лапы кустов потянулись к нему, и клинок сам начал отсекать их от разрастающихся ветвей. Теперь некогда было даже оглянуться, и Ойван, пришпорив коня, погнал его прямо в гущу зарослей, отсекая отростки, которые падали в пожухлую траву, тут же превращаясь в обычный хворост. Он прорубал себе дорогу, медленно продвигаясь вперед, и вскоре пробился на просторную поляну, посреди которой неподвижной тенью стоял всадник.
Нравится? спросила тень голосом Геранта, и Ойваном овладел тот же липкий страх, который преследовал его в ту недавнюю ночь, когда он натолкнулся в темноте на чернокрылую тварь.
Зачем оружие мертвецу?! К нему снова явилась эта мысль, ещё раньше показавшаяся ему чужой. Зачем оружие мертвецу? Если сделать Служителя мертвецом
На пути клинка оказался посох. От удара посыпались искры, разлетелись в разные стороны, и черные заросли, оставшиеся за спиной, вспыхнули ярким пламенем.
Что ж ты делаешь Герант смотрел на него без страха и гнева, и только великая печаль читалась в его глазах, которые становились всё ближе и ближе, а потом Ойван увидел своё отражение в них и не узнал себя.
А ещё через мгновение наступила тишина, и видения, гнавшиеся за ним по пятам, увязли в ней, растаяли без следа. Лишь рукоять меча продолжала согревать ладонь, и это тепло растекалось по всему телу, наполняя его ощущением небывалого покоя.
Сначала вернулись звуки. Размеренное неторопливое потрескивание не было хрустом ломаемых сучьев. Это может быть только говор огня, живущего в очаге Память хранила всё, что только что произошло, но разум не мог понять ничего из той цепи странных видений.
Вот когда он очнется, тогда и будем дальше разговаривать, донесся чей-то голос из-за сомкнутых век. У парня кинжал вождя, значит, по его слову и сделаем, а пока отдыхай. Нам раньше времени богов гневить ни к чему.
Не гневить одного значит другого обидеть, отвечал Герант, который, судя по всему, стоял совсем близко. Не страшно?
А ты нам не указывай! Судя по шороху длинных льняных одежд, говорящий был волхвом. Зеус промеж ними там порядок наведет, если что. Ты лучше скажи: почему по-нашему так ладно говоришь?
Творец вразумил.
Волхв недоверчиво хмыкнул, а затем послышалось бульканье, воздух наполнился густым запахом медовухи, и Ойван подумал, а не пора ли ему очнуться
Если говоришь, что ты с ним шел, что ж он на тебя с мечом кидался? спросил волхв, причмокивая.
Морок на него напустили. Или сам не видишь, что с ним?
Видеть-то вижу, а вот не пойму никак Кто напустил? Зачем напустил? Скажи, куда и зачем идете, может, тогда и пойму.
Если правду скажу не поверишь
А ты попробуй! Вновь послышалось бульканье. Вот сначала медовухи моей попробуй, а потом расскажи, что и как. Может, и поверю
Такие дела за хмельным не решают.
А мы без медовухи ничего не решаем. Пей, а то обижусь.
Судя по тому, как Герант крякнул, напиток у волхва был густой. Тот самый, который наливают гостям, если хотят развязать им язык.
А ты хоть з-наешь, что там у них т-ворится? У волхва некоторые слова и впрямь начали спотыкаться.
Где?
А куда вы идете.
А я же не сказал ещё.
А ты д-думаешь, я совсем не с-соображаю Раздался хруст разгрызаемой морковки. Тут к нам от эссов гонец прибежал Рассказывать дальше?
Да.
Нет уж. Сперва ты давай.
Некоторое время Герант собирался с мыслями, и волхв терпеливо ждал, вознаградив себя ещё одной чарой.
А вот представь себе, Пров, сын Одила, что будет, если все твои идолы на вечернее жертвоприношение живьем явятся Служитель перешел почти на шепот. Что тогда будет?
Жуть! Судя по возгласу, у волхва было богатое воображение. Их же тогда ничем не умаслишь Ты что пугать меня пришел?
А помнишь, когда оборотни к вам забредали?
Как не помнить Только у нас их и не было почти. Нас Зеус-Громовержец и Ярис-Воитель оборонили. Нам духи лесные их схроны указывали, а Геккор-Ветродуй их сам из шкур выворачивал. Это вас защитить некому было. Творец ваш безымянный далеко, а наши боги вот они тута!
А ответь мне, Пров, сын Одила, что за жертвы приносили вы тогда Луцифу и Морху?
На этот раз ответом было долгое молчание, а потом медовуха снова зажурчала, наполняя кружки.
А у нас на капище и идолов-то таких не стоит. Я, может, вообще не знаю, кто это
Тогда я сам скажу.
Нет. Волхву явно стало не по себе. Скажешь точно живым отсюда не уйдешь А если не скажешь всё равно быть тебе на костре И вождь мне не указ, раз такое дело.
Так вот, Пров, сын Одила Если я не дойду и не сделаю то, что должен, тебе всю жизнь придется творить то же, что и тогда. Только одно тебе утешение будет проживешь недолго.
И тут Пров грохнул кружкой о стол так, что на пол со звоном посыпались глиняные осколки.
Тебя, значит, Герантом зовут теперь голос волхва звучал тоскливо, как собачий вой на луну. А не тот ли ты Герант, который с лордами на север против меченосцев ходил?
Другого Геранта у нас нет.
Святитель, значит
Вновь наступило тягостное молчание, и Ойван мысленно поблагодарил пращуров за то, что надоумили его не очнуться раньше времени.
В том Холме, что у моря, уже дюжину дней, если не больше, усобица идет. Теперь Пров говорил негромко, и казалось, хмель уже выветрился из его головы. Лорд ихний погиб, и теперь эллоры промеж собой дерутся никак не поделят, кому лордом быть. Эссы снова начали их селища щипать, а пленники говорят: кому Гейра поможет, тот и верх возьмет
Снова наступила тишина, нарушаемая лишь треском огня в очаге. До Ойвана вдруг дошло, что хотел сказать Герант. Об этом говорили только шепотом, рассказывали как страшную сказку, в которую никто не хотел верить, хотя все знали, что так оно и было
Когда в лесах стали появляться ночные оборотни и путники начали пропадать без следа, волхвы принесли идолам обильные жертвы, моля избавить жителей лесов от страшной напасти. Но дни сменялись ночами, люди продолжали исчезать, а идолы безмолвствовали. И вот однажды прошел слух, будто то в одном становище, то в другом появлялась дева, прекрасная лицом, называющая себя Гейрой. На одних она наводила ужас, другим внушала восторг И говорила она людям лесов: «Я избавлю вас от чудовищ, но, чтобы спасти живых, вы должны принести в жертву Морху, повелителю Небытия, своих мертвых, не отдавая их земле, как велят обычаи пращуров, а оставляя их на дальних капищах». И ещё сказала Гейра: «Чем дальше от своих становищ будете вы относить своих мертвых, тем дальше будут оборотни обходить ваши жилища».
И многие стали делать по её словам. И прочие увидели, что всё так и совершается, как она сказала. И перестали живые встречать оборотней, но с той поры поздней осенью каждый год начинался мор, поражавший лишь взрослых мужчин. И так продолжалось дюжину лет Тогда умер и его отец, Увит, и дед Буйтур, которого ещё не согнула старость.
Ойвану вдруг показалось, что руки у него закоченели и нет больше сил сохранять неподвижность. Он открыл глаза и сел на лежанке.
Волхв оказался на удивление маленького роста, с рыжеватой бородой в мелких завитках. Рядом с Герантом он казался крохотным и тщедушным.
А вот и попутчик твой оклемался, сообщил Пров, оторвав взгляд от очага, на который смотрел не мигая. Он подбросил в огонь несколько кленовых полешек и, дождавшись, пока пламя их охватит, вновь обратился к Геранту:
Завтра. Поутру. Чуть свет. Я тебя сам через заповедные земли проведу. И через земли эссов тоже А вот дальше ты меня поведешь, дальше я дороги не знаю.
А я? возмутился Ойван. Мне вождь велел
А уток доить он тебе не велел? поинтересовался Пров. Если с мечом без дела кидаться не будешь, так и быть, и тебя возьмем.
А как же идолы твои тут останутся? спросил Герант, пригубив из своей кружки и передав Ойвану оставшуюся медовуху.
Ни я без них, ни они без меня не останутся, помяните мое слово. Пров поднялся и двинулся к двери, которая была сделана как будто по его росту.
Глава 9
Многие думают, что из Несотворенного пространства являются чудовища. Это действительно так, но творят их не только силы, таящиеся в бездне Небытия. Они ничего не смогли бы создать, не будь им в помощь человеческого воображения, поражённого соблазнами ложного величия.
Итак: братья Саланы из Холм-Мола, Гудвин Марлон из Холм-Ида (хотя он уже староват для борьбы за корону), Май Назак из Холм-Веста и два его племянника, Орвин Хуборг из Холм-Эдда, шестеро Логвинов из Холм-Бора, но их претензии и вовсе неуместны их прадед был лордом, но уже внучатые племянники теряют всякие права на корону Впрочем, кто-то из поместных эллоров, возможно, тоже вынашивает слишком честолюбивые планы, но едва ли хоть один из них посмеет встать на пути отпрысков древних родов, поделивших наследство Карола Безутешного, лорда лордов
Благородный эллор Иллар Корзон, племянник ныне здравствующего лорда Холм-Эгера, сидя на барабане, правил наждаком свой меч и поглядывал на мрачные стены замка, которые возвышались в трех лигах, отражаясь в водах, заполнивших широкий ров. Замок остался без хозяина, но Холм не может надолго остаться без лорда
Хаффи!
Да, мой лорд. Молодой ведун, стоявший за его спиной вместе с несколькими эллорами, решившими поддержать Корзона в борьбе за власть, слегка поклонился, хотя и знал, что будущий владетель Холма его не видит.
Хаффи, что слышно? спросил Иллар, не оглядываясь. Узнал, как умер Халлак?
Мой лорд, об этом все болтают, но мне кажется, правды никто не знает, кроме братьев Саланов, которые в ту ночь стояли на карауле у дверей опочивальни. Ведун приблизился к своему господину и стал сбоку от него. Но и они, если и знают, то вряд ли поняли почему
Один ты всё понял! Иллар отметил про себя, что только Хаффи уже теперь открыто называет его лордом. И откуда ты взялся, такой понятливый?
Смею напомнить, что вы сами изволили меня найти.
Это было правдой. Ещё полгода назад до эллора Корзона дошли слухи, что неподалеку от замка в полусгоревшем доме поселился ведун, который исцеляет безнадежно больных, недорого продает обереги, приносящие удачу, снадобья, дающие силу, спокойствие и уверенность в себе, может предсказать погоду и даже исход поединка. Когда разнеслась весть о загадочной гибели молодого лорда, Иллар Корзон явился к нему и, выставив нескольких посетителей, высыпал на стол горсть серебра и несколько изумрудов.
«Скажи мне, ведун, кто теперь станет лордом Холм-Эста?»
«Тот, кто обратится за помощью ко мне»
«Считай, что я уже обратился!»
«Мне нужен титул эллора, усадьба на берегу Великих Вод, два корабля, дружина в триста воинов, полпуда изумрудов. И ещё одно, сущая безделица: в опочивальне лорда есть книга и статуя их я тоже хотел бы получить».
«А жизнь твоя тебе ещё нужна?»
«Если я не получу того, о чем прошу сейчас, мне не нужна моя жизнь»