А нельзя ли перенести твой визит на вечер? Я еду к маме.
Да, конечно, сразу согласилась Мария и, не прощаясь, повесила трубку.
Но телефон тут же зазвонил опять. «Ну теперь мать точно меня убьет!»подумал я и ошибся, это была Светлана. Видимо Заславский ее уже известил о моем провале, по-дружески взял самое неприятное на себя. Светлана начала с напором:
Роберт, я понимаю как тебе сейчас нелегко, но вынуждена сказать, и она замолчала.
«Просто дурдом какой-то, подивился я. Неужели это мне каких-то полчаса назад так не хватало эмоций и событий?»
Света, может скажешь потом?
Почему?
Я вообще-то спешу.
Куда?
К матери. Она меня ждет давно.
Очень хорошо, почему-то обрадовалась Светлана. Значит надо сказать прямо сейчас, пока тебе тяжело. Потом будет еще хуже.
Я испугался. Что за странные речи? Что она там придумала? И как всегда невовремя. Не хватало мне дополнительных проблем. Ох уж эти женщины!
Хорошо, Света, раз собралась, то говори, не тяни резину. У меня уже сердце не на месте. Кстати, сегодня мы не сможем с тобой увидеться, пользуясь моментом, на всякий случай решил предупредить я.
Да-да, конечно, согласилась она и замолчала.
Мне стало стыдно, по обычаю начал подлизываться:
Светик, не обижайся. Если бы я приехал вовремя и в Париже все прошло бы удачно Ты уже знаешь о моем провале?
Увы, да, мне Заславский сказал.
Как видишь, я не на коне, хвастать нечем. Будь я героем, то конечно же сразу бросился бы к тебе, но сейчас, когда С таким настроением Разрушилось дело моей жизни Я растерян Но подарки тебе привез. Если хочешь, можешь забрать, пока я буду у матери. Только прошу, меня не дожидайся. Я устал, скверно настроен, зол, грязный к тому же. Кстати, в доме нет воды. Под окном разрыли траншею
Вдруг я с удивлением заметил, что уже довольно долго говорю и никто меня не перебивает. Случай невиданный. Не могла же она так сильно обидеться. Или связь прервалась? О, как я был прав насчет нашей связи.
Алло, Света, ты где?
Я здесь, Роберт.
А почему молчишь?
Слушаю.
Нет, ты сегодня удивительная. Она слушает. Слушает и ничего не хочет сказать. Что ты обо всем этом думаешь?
О чем?
О том, что я только что тебе говорил!
Ты прав
Я похолодел:
Прав?
Ну да.
Прав да и только? И никаких комментарием не появилось у тебя?
А какие здесь могут быть комментарии? Ты подавлен, устал, хочешь побыть один. Это нормально.
Конечно, но ненормально это слышать от тебя. Ты не заболела?
В трубке раздались всхлипывания.
Света! Ты плачешь?
Нет, сказала она и разразилась рыданиями.
Я занервничал: мать меня убьет. Ну почему так всегда: как только дам ей слово, на пути его исполнения сразу вырастают непреодолимые препятствия? Я буду последней скотиной, если не увижусь теперь со Светланой. Я представил ее, убитую горем, маленькую, беззащитную, с детски оттопыренной губой. Она всегда ее оттопыривает, когда плачет. Вдруг вспомнил, что благодаря мне она плачет часто
Какая же я скотина!
Хм, скотина? Пожалуй, да, но не надо ей знать об этом. Женщин это портит. О чем об этом?
О том, что я скотина, и о моем прозрении. Да, надо прятать чувство вины. Посыпать голову пеплом, это не в моих интересах.
Ну хорошо, вздохнул я, терпеть не могу женских слез, поэтому перестань плакать. А еще лучше, приезжай ко мне, я тебя успокою.
То, что услышал в ответ, казалось невероятным. Клянусь, не поверил своим ушам.
Роберт, я не приеду, пропищала Светлана и снова горько-горько заплакала.
Да почему ты плачешь, черт побери! завопил я, приходя в ярость.
Мне тебя жалко.
Ах вот ты о чем, смягчился я и принялся ее успокаивать. Не горюй, ерунда. Этот юнец случайно нащупал то, над чем я бился всю жизнь. Я считал себя выше Эйнштейна, и бог меня наказал. А юнцу повезло. В науке иногда так бывает, но я не сдамся. Теперь жалею, что не остался до конца конференции и не прослушал все доклады. Но ничего, дождусь публикаций и тогда станет ясно
Роберт, родной, мы больше не увидимся.
Да-да, конечно, дорогая, как хочешь, всем станет ясно, что рано меня списывать. То, что там изображал этот выскочка, этот сопляк, лишь начало проблемы, вершина айсберга. Я уверен, он сам не подозревает о чем идет речь
Роберт, ты не понял, я от тебя ухожу. Ты меня слышишь?
Я слышал только себя, я был в запале, что происходило всегда, когда речь заходила о моей работе.
Да понял я, все понял, ты куда-то уходишь, но Света, это еще не все. Я уязвлен, но не думай, что сломлен. Я не бездарь и докажу это. Все брошу, отправлюсь в деревню и вот тогда, в тиши-уединении закончу свой труд. Вот тогда и посмотрим. Кстати, ты поедешь со мной в деревню?
Она вновь зарыдала:
Роберт, прости меня, прости
«Не поедет,»с облегчением констатировал я и решил ее успокоить:
Ну-у, не стоит так убиваться. Если ты не можешь, я отправлюсь один, а ты будешь меня навещать, привозить мне новости и продукты.
Она вдруг разозлилась:
Роберт! Что ты за мужчина? От тебя даже уйти по-человечески не возможно! Битый час тебе твержу, что у меня другой, а ты даже слушать не хочешь. Так увлечен собой!
Что-оо?!! Другой? Кто другой?
Светлана почему-то расхохоталась. Нервно и зло.
У меня другой мужчина, болван. И пошел ты к черту со своими продуктами. Пускай их возит другая дура! Если такую найдешь!
И она бросила трубку. И, конечно же, телефон зазвонил опять.
Бегу, мама, бегу! в ужасе закричал я, но это была не мама.
Роб, это снова я, грустно поведал Заславский. Может все же встретимся? Тебе Светлана звонила?
Да, на автопилоте, не осознавая происходящего, ответил я. Виктор, она только что звонила.
И что говорила?
Что у нее другой мужчина. Болван.
Кто? удивился Виктор.
У нее болван, свирепея, пояснил я. Разве Светка может найти другого?
Заславский смущенно усмехнулся:
Ну-у, болван, все же, наверное, ты. Во всяком случае она-то уж точно тебя ввиду имела, но ты, Роб, не переживай. Я в курсе. Мне кажется, там все несерьезно. Нет, она-то как раз думает, что все очень серьезно, мы с ней разговаривали, она на подъеме, но мой опыт Короче, Светлана скоро к тебе вернется, я уверен.
Что-ооо?! взревел я так, что сам не узнал своего голоса. Вернется? Да на кой ляд она мне нужна такая?
Заславский, похоже, не слушал меня.
Вернется-вернется, продолжал заверять он. Вероятность: сто процентов. Роб, не возражай, ты оторвался от жизни с этой наукой, но я знаю женщин. Светка любит тебя, только тебя
Но я ее не люблю! завопил я.
Это ты так думаешь, просветил меня Заславский. А на самом деле все по-другому. На самом деле ты к ней привык. Привычка страшная сила. Да это и хорошо. Сам понимаешь, в твоем возрасте
Мы ровесники, напомнил я.
В общем да, но ядело другое, не согласился Заславский. В сексе главноене потерять форму, а для этого надо чаще тренироваться. Все как в спорте.
Иди ты к черту! взорвался я и, чтобы поставить точку, признался:Я люблю свою жену. Понимаешь, до сих пор люблю.
Похвально, но жены-то как раз и нет под рукой, уже лет двадцать, поэтому придется ограничиться Светланой. Ты мужчина, тебе нужен регулярный секс, даже в твоем возрасте
Мы ровесники.
Ничего, Роб, я не обижаюсь, сейчас главное, не наделать глупостей. Ты остынь и подумай, она классная баба, лично мне нравится ее фигура. А грудь. Ты хоть заметил какая у нее грудь?
«Он что, издевается? удивился я. Сватает мне Светлану, которая только что сбежала!»
Захотелось съездить по его гладкой холеной физиономии. Но физиономия была далеко, и я с жаром начал его убеждать как давно мечтал о разрыве, и как мне в тягость эта Светлана, и как я хочу жениться, хочу ребенка: мальчика или девочкувсе равно Но чем больше я его убеждал, тем меньше он в это верил. Я и сам уже не верил, но не отступал. Так продолжалось до тех пор, пока не зазвонил мой мобильный, который совсем нечасто звонит.
Роби, ты сошел с ума! разъяренно констатировала мать.
Еду, мама, уже еду.
Если ты в довершение забудешь подарки, прошипела она, то сам черт тебе не позавидует!
Что можно противопоставить такой угрозе? Счастлив тот, кого не знает моя мама.
Прихватив подарки, я помчался с одной только мыслью: в деревню! В деревню! Сегодня же закажу билеты!
Глава 2
Мать, как обычно, была страшно занята. Чем? Известно чем: в ее доме с утра до вечера толкутся косметички, педикюрши, массажистки и конечно же подруги.
Разговоры только о теле. Все о теле. Как его лечить, разминать, умащать, ублажать, одевать
Не хочу показаться жестоким, но когда человек живет ради своего телаэто странно. И уж совсем удивительно, если речь идет о теле несвежем, даже пожилом.
Единственное, что можно сделать для такого тела: как можно реже на него смотреть. Лучше совсем не обращать внимания. Шестьдесят пять летименно столько моей материкак раз тот возраст, когда пора бы уже вспомнить и о душе, о которой все предыдущие годы как-то не думалось. Согласен, если женщина молода, красива и зовуща, то ей не до души: занимают другие проблемы. Но не для того ли Господь старит наши тела, чтобы мы могли вспомнить о душах?
Только не надо делать вывод, что все то время, пока я сидел на кухне в ожидании матушки, меня занимали именно эти мысли. Нет, я горевал не о теле и не о душе, а о Светлане. Мне вдруг открылось, что Заславский прав: я люблю, люблю Светлану, уже давно люблю. Во всяком случае представить, что ее тело и особенно груди (Заславский и здесь прав) ласкает другой болван, а не я
Нет, этого представить я не мог
Но представлял ежесекундно, ругая себя за глупость и мазохизм. Кровь приливала к моему лицу, с зубов летела крошка, сжимались кулаки
«Как коварны женщины», зверея, думал я.
Не скрою: испытывал острое желание поколотить соперника и убить Светлану. Да-да, даже убить! Мысли мои все время обращались к прошлому.
«Эти женщины, страдал я, безжалостные твари. Мужчины в их руках игрушка. Заманят в сети, приучат к ласкам, к вниманию, а потом, когда ты уже не можешь жить без их восторгов, их восхищения, обязательно предадут, бросят на произвол судьбы. Как я не хотел встречаться с ней, с этой лживой бабенкой, попусту тратить время. Она же меня буквально силком в отношения затащила. А как она заставляла клясться в любви! Ах, Робик, ты меня любишь? Скажи, что любишь. И я, как последний дурак, заверял, что люблю, терпел ее издевательства! Я же ненавижу, когда меня называют Робиком. Когда Робертом и то не очень
Но с другой стороны у нее такие красивые ноги И круглый упругий живот И такой милый шрамик на руке от оспы И эти пресловутые груди
Да-да, груди! А ее забота! Она всегда лечила меня, если я начинал хандрить. Звонила перед сном, называла своим котиком. Своим самым умненьким в мире Барсиком. А как она меня слушала! Так не умеет слушать никто. Кстати, она-то как раз и могла мне родить сына. Или дочь. Ну и что, что я был Робиком. Подумаешь, эка беда. Должна же она была как-то обращаться к любимому мужчине, раз мне дали такое дурацкое имя
Но с другой стороны я всегда чувствовал, что женщинам доверять нельзя. Они тиранят нас до тех пор, пока мы им не сдадимся, после же теряют к нам интерес.
Так и произошло со Светланой: как только я стал шелковым, она сразу меня бросила. Кстати, почему я ее так долго терпел? Целых пять лет! Почему?
Какпочему? Уверен был, что она меня любит. Но сам-то я ее не любил. Так в чем проблема? Она ушла. Что и требовалось доказать. Я свободен! Я счастлив! И для материнства она стара. К черту! К черту эту Светлану!»
Я так решил, но сердце было не согласно. Мне было плохо, очень плохо. Единственная польза от ухода Светланы: я забыл о своем позоре, о провале на конференции. Но что толку? На душе было невыносимо скверно: хотелось напиться и совсем уже расхотелось жить. Незаметно для себя я начал на полном серьезе обдумывать варианты ухода из жизни.
Увы, их было немного. Можно выброситься из окнаэто просто, но я боюсь высоты. Можно выпустить из себя кровь. Говорят, это даже приятный способ: лег в ванну, перерезал вены ина встречу с Господом. Но я боюсь крови. Можно застрелиться, кстати, я неплохо стреляю. Во всяком случае уж в себя не промажу, но у меня нет пистолета. Можно повеситься, но здесь совершенно не имею опыта. Как это делается? Даже не представляю. К тому же, это ненадежный способ. Слишком часто этих висельников-самоубийц из петли вынимают. Статистика настораживает. Нет, мне это не подходит. К тому же не эстетично висеть с черным вываленным языком. Да и не достойно для меня, доктора наук, уважаемого человека Надо поискать что-нибудь поприличней.
А что тут найдешь? Все. Нет больше вариантов
Я вдруг вспомнил студенческие годы, наши пикники в лесу, вспомнил безобидного крота, которого Заславский, почему-то испугавшись, прибил лопатой. Тогда на меня это произвело самое тягостное впечатление, но теперь я принял во внимание и этот способ отъединение души от тела и начал рассматривать как очередной вариант. Но, поразмыслив, подумал, что мне и это не подходит.
«И в самом деле, неужели придется жить? расстроился я. Не убивать же себя лопатой, как какого-то крота?»
За этими горькими мыслями и застала меня матушка. Она со своими подругами уже рассмотрела подарки и, судя по всему, как обычно была недовольна.
Ну? грозно поинтересовалась она. Что ты тут сидишь истуканом?
Жду тебя, ванну и кофе. Желательно в вышеупомянутой последовательности.
Словно не слыша, мать повторила вопрос, уснастив его оскорбительными деталями:
Что ты тут сидишь истуканом? Весь в своего папочку, тот всю жизнь истуканом просидел. Даже спал сидя. Лег лишь тогда, когда его в гроб положили. Роби, слышишь меня, не сиди!
А что я должен делать? рассердился я. Идти развлекать твоих гостей?
Было бы неплохо, мгновенно успокаиваясь, заметила мать.
Но у меня совсем неподходящее настроение.
У меня такое же после того, как я увидела на что ты выбросил деньги, посетовала она, явно имея ввиду подарки. Кстати, а у тебя-то что за горе?
Я доверился рекламе.
Мать изумилась:
Рекламе? Какой?
«Сделай паузускушай Твикс!»
И что?
Пока я делал паузу, кто-то скушал мой Твикс.
Она рассердилась:
О чем ты, Роби? Ничего не понимаю! Хватит говорить загадками!
Мне вдруг захотелось материнского тепла. И сочувствия.
От меня ушла Светлана, скорбно признался я.
Мать обомлела. Несколько секунд она сидела с открытым ртом, а потом схватилась за сердце и прошептала:
Боже! Какой подарок! Какое счастье!
Для Светланывозможно, а мне очень плохо.
Глупости, решительно возразила мать. Теперь у тебя появился шанс стать человеком. Такую тебе невесту найду. Жанна! Жанна! восторженно закричала она.
Беги скорей сюда! У меня жених завелся! Мне срочно нужна твоя помощь!
Прибежала Жанна Леонидовнастарая подруга моей матери. Двадцать лет она проработала судьей, а потому имела завидные связи.
Что? Где? Куда? завопила она, по тону матери догадываясь, что речь идет о чем-то сногсшибательном, но не понимая о чем.
Дело в том, что Жанна давно глуховата. И подслеповата. Согласитесь, качества бесценные для судьи.
Увидев Жанну, мать завопила изо-всех сил:
Теперь мне нужна невеста! Мой сын теперь жених!
Поздравляю, поздравляю! обрадовалась та.
Чтопоздравляю! рассердилась мать. Ты мне невесту скорей подавай!
Жанна задумалась.
Тут любая не подойдет, озабоченно отметила она.
Еще бы! торжествуя, гаркнула мать. Речь идет о моем сыне! Видишь, какой он у меня: моя гордость! Мужественный, молодой, стройный, высокий, спортивный, красивый, интеллигентный, а умница какой! Целый доктор наук! Светила!
Думаю, никто не удивится моему признанию: о себе из уст матери я услышал такое впервые и был потрясенна какой-то миг даже забыл о своих несчастьях.
Вообще-то она права: я действительно совсем не глуп и далеко не урод. Но что заставило ее признать все эти истины после стольких лет сопротивлений? Загадка.
Настроение мое слегка приподнялось, конечно, насколько позволяли обстоятельства. Мать же вдохновенно продолжила: