Кусты и молоденькие деревья росли здесь не плотно. То тут, то там редели прогалины. И вот, наконец, на одном из таких открытых мест Паша увидел хоть какие-то признаки боя. Здесь яростно дуэлировали два дворянина. Паша приготовил боевой топор, но не смог разобраться, где свой, где чужой.
Чуть дальше, уже в самом лесу, послышался выстрел. Паша устремился туда. Миновав узкую полосу соснового леса, он оказался на длинной и узкой поляне. Здесь было пусто. С высоты лошадиного роста Паша разглядел внизу целое море начинающей краснеть земляники.
Он поворачивал лошадь влево и вправо, стараясь разглядеть или расслышать хоть что-нибудь, но не ничего замечал. Через пару минут он так закрутился, что, к своему стыду, уже не знал, откуда приехал. «Странная какая-то война», подумал он со злостью и раздражением, и тут прогремел одиночный выстрел. «Совсем близко», решил Павел и начал падать вместе с лошадью. Падали строго влево, и нога неминуемо оказалась бы прижатой тяжелым лошадиным трупом, если бы перед самым падением, лошадь не дернулась и не подбросила наездника вверхсовсем немного, но достаточно, чтобы падал он уже отдельно от нее. Паша шлепнулся на землю как куль с мукой. Боли от падения не почувствовалтак резко и тяжело ощущалась раненая правая нога. Пуля прошила ее насквозь и впилась в лошадиный живот. Ошарашенное животное хрипело и било ногами в тщетных попытках подняться. Паша почти ослеп от боли и страха. Периферийное зрение не работало совсем, будто на голову надели шоры. Впереди все застил серый в черную точку туман. И только в самом центре по направлению взгляда оставалось яркое разноцветное пятно, будто Паша смотрел в игольное ушко. Больная нога стала большой и тяжелой, как якорь. Паша, подобно волчку, крутился вокруг нее. Он не видел своего врага, который уже вышел из леса и подходил ближе, целясь из пистолета. Это был мужчина лет тридцати пяти, в камуфляже, с короткой стрижкой и ярким, в красноту, южным загаром. Он не мог добить Пашу с того места, с которого сделал первый выстреллошадь заслонила его почти полностью. Теперь он приближался медленно и спокойнопонял, что противник слаб, неопытен и не способен защищаться.
Паша увидел его, когда он был уже совсем рядом и даже не успел сфокусировать на убийце взгляд ослепших от боли глаз. Мелькнула черная молния.
Паша подумал, что это конец, но удивился, почему нет звука у этого странного черного выстрела.
Рубин слетела с дерева так же стремительно, как хищная птица слетает на свою добычу. Быстрое движение головой еще в полете, и тонкие нити, унизанные острогранными рубинами, обвились вокруг шеи врага. Удушить они не могли, но как бритвы распороли кожу в нескольких местах. Обильно потекла кровь. Убийца растерянно поднял руки, ощупывая горло, и потерял драгоценные секунды, начал оборачиваться слишком поздно: точным сильным движением Рубин свернула ему шею. Враг упал на лошадь, которая доживала последние минуты, Рубин тенью исчезла в лесу. Паша остался лежать там, где и лежал, но уже спокойно, не двигаясь.
Потом затрещали под грубыми ботинками ветки.
Как ты? Вадим наклонился над другом.
Паша закашлялся и ничего не ответил.
Вадим снял с пояса ножкороткий, с искривленным лезвием и рукояткой из яшмы. Придерживая раненую ногу друга, Вадим разрезал пропитанную кровью штанину. Паша начал слегка постанывать. Нога его ниже колена была красной, и кровь продолжала вытекать из раны, иногда выстреливая крохотным фонтанчиком. Вадим понял, что может не довезти друга до города. Дрожащей рукой он ощупал свой широкий кожаный пояс, сорвал с него первый попавшийся кожаный ремешок, и что-то, что, видимо, висело на этом ремешке, мягко упало в траву. Жгут Вадим пытался наложить несколько минут. Но у него не получалось. В отчаянии швырнув бесполезный шнурок в траву, Вадим просто зажал рану руками. Кровь просачивалась у него между пальцами. Вадим давил на ногу все сильнее, но кровь текла все равно. Он было отчаялся, но странное ощущение начало преследовать егобудто под ладонями уже не скользкая кровь, а колючий сухой песок. Он осторожно отнял руки и поразился: вся пашина нога была перемазана кровавой жижей, но из раны кровь уже не текла. Сам Паша к тому моменту потерял сознание.
Через полчаса Вадим доставил друга к городским воротам. Это стоило ему немалых усилий. Сначала он, крича, ругаясь и хлеща друга по щекам, пытался привести его в чувство. Потом, когда это, наконец, удалось, помогал ему взгромоздиться на лошадь. Потом, усадив в село впереди себя, вез через широкое поле, отделявшее лес от Камнелота. Паша едва держался и все время пытался завалиться вперед или вбок.
Далеко впереди Вадим видел всадниковэто другие кавалеристы возвращались в крепость. Бой не то, чтобы кончился, просто в какой-то момент каждый из бойцов понял, что не видит перед собой противника.
Паша лежал на носилках в тени яблони, рядом прямо на траве сидел Вадим. Очередь двигалась очень медленно. Вадим уже четыре раза бегал смотреть, как дела, и каждый раз, приходя, говорил, что врачей там очень мало и что говорят, будто в основном все знахари заняты тяжелоранеными, которых расположили в большой дворцовой приемной.
Пашины носилки довольно долго были последними в этой очереди, но потом принесли еще однина них лежала младшая сестра Рубин. Девочка заливисто смеялась и время от времени порывалась встать. Старшая сестра удерживала ее и делала вид, что очень сердита. К ним подошла Бирюза.
Примите мои соболезнования, начала она тихим, серьезным голосом. Лал была хорошей женщиной.
Да, она была полезным членом команды, серьезно подтвердила Рубин, после смерти мужа она хотела погибнуть в бою и погибла, спасая жизни своих подруг. Собственно говоря, мы и взяли ее в отряд, зная о ее желании пожертвовать жизнью.
Они помолчали совсем недолго, ровно столько, сколько было необходимо для соблюдения ритуала, а потом Бирюза продолжила:
Что там вообще происходило? Раненых довольно много, а боя вроде даже и не было.
Ранили в первые минуты, когда кавалерия выехала из городских ворот. Пули и гранатытак это, кажется, называется. Бой они не приняли, сразу отступили в лес. На поле мы с сестрами убили совсем немногихне больше, чем по три-четыре врага на сестру. Похоже, что они заманивали нас в лес. У них там повсюду были устроены временные убежища: небольшой окоп, сверху деревянная дверца, закрытая дерном. Около пяти крысиных нор я нашла, но было их куда больше.
Но зачем они заманивали наших солдат в лес?
Отвлекающий маневр, пожала плечами Рубин.
Но от чего, от чего они нас отвлекали? В городе все было спокойно. Ни на эти, ни на южные ворота никто не напал.
Я не знаю, Бирюза. Это уже не мое дело. Запишите мне на счет девять дохлых крыс и оставьте меня в покое.
С этим Бирюза вынуждена была уйти.
Тем временем подошла и Пашина очередь. Его уложили на широкий дубовый стол и крепкая ладная девка с длинной и толстой русой косой начала осматривать его больную ногу. В какой-то момент она нажала так, что Паша едва не отключился от сильной боли. Ему дали что-то выпить, отчего все вокруг заволокло приятным туманом. Паше показалось, что некоторое время возле него провела Лазурити от этого стало легко и приятно, боль ушлаа может быть, это ушел страх перед болью. Потом он вроде бы даже заснул, проснулся на тех же носилках в кружевной тени парковых деревьев посвежевшим и отдохнувшим. Неподалеку на траве сидели Вадим и Лазурит. Она что-то быстро и убежденно говорила ему, а он слушал.
Эй, вы! улыбаясь сказал Паша, хватит шептаться!
Они повернулись к нему, подсели поближе.
А ты что здесь делаешь? спросил Паша Лазурит.
Помогаю знахарям. Я всегда при больнице.
Я долго спал?
Да нет, прикорнул на несколько минут. Лазурит только успела узнать у знахарки, как твои дела.
Да? Ну и как?
Говорят, тебе здорово повезло, что у Вадима нашелся толченый кремень
Да не было у меня толченого кремня! Сколько раз тебе говорить, что не было! перебил ее Вадим.
Но рана ведь была обработана кремнем! Ты истек бы кровью, если бы не порошок из кремня, которым кто-то, при слове «кто-то» Лазурит бросила сердитый взгляд на Вадима, которым кто-то присыпал рану. Зато теперь, как сказала знахарка, ты сможешь ходить, как только перестанешь чувствовать слабость и боль. Вот, возьми еще парочку моих оберегов. Пойдем, мы с Вадимом отведем тебя в замоктебе надо отдыхать.
Глава 13 Большой малахитовый зал
Паша, поддерживаемый Вадимом и Лазурит, вошел в замок, но в комнаты ему попасть так и не удалось. Здесь было неспокойно: пропали три патруля, посланные один за другим осмотреть старую часть замка, пустующую уже около двухсот лет.
Сейчас во дворе Бирюза, Авантюрин и принцы собирали отряды для поиска. Разрабатывались планы обхода замка и система сообщения между отрядами. Лазурит пояснила, что иногда особым образом изготовленные камни меняют свой цвет, если хозяин кристалла хочет послать какое-то сообщение.
Раненых и стариков было решено разместить в лазарете, в который превратили кухню.
Паше пришлось тащиться в медленном потоке раненых.
Вадим и Лазурит ушли. Вскоре Паша увидел девушку среди воинов. Всегдашнее голубое платье с кринолином исчезло. Вместо него появился песочного цвета кожаный костюм с широким поясом, на котором крепились легкий боевой меч и несколько ножей. И не одна она была готова поддержать город. Множество юных, обученных фехтованию девиц, сменили свои наряды на одежду для боя. Древний закон, о котором Паша узнал много позже, гласил, что если враг уже в доме, с ним дерется каждый, кто способен драться. Даже девочки воспитывались на том, что защитить свой домдело чести.
Уже подходя к дверям госпиталя, Паша увидел в толпе девушку, поразившую его воображение. Она стояла к нему спиной, но ее волосы, заплетенные в несколько кос, и уложенные в причудливую и тяжелую прическу, были прекрасны. Издали, при свете факелов, казалось, что в них вплетены блестящие темные камни. Плечи девушки были гордо расправлены, тонкая спина при всем своем изяществе казалась сильной. Пашка любовался ей, не узнавая ее, и только потом понял, что это была Агат.
Отряды разошлись по множеству темных коридоров, ведших вглубь замка. Самый большой отряд остался охранять раненых. Во дворе и у ворот остались кавалеристы.
Вадим тоже шел по одному из дворцовых коридоров. Рядом с ним, плечом к плечу, шагала Лазурит. Вадим смотрел на ее черные волосы и удивлялся, до чего же она крохотная. Даже он рядом с ней смотрелся рослым.
Коридор был темным и узким. Извиваясь, он вел в старую, малахитовую часть замка. Бойцы были вынуждены убрать в ножны мечи, сабли и шпаги и достать ножи и кортикипроход был тесен настолько, что здесь нечего было и думать о фехтовании.
Отряд возглавляла Бирюза. Впервые она переоделась в мужскую одежду и смотрелась в мешковатых брюках из тонкой кожи еще более нелепо, чем Лазурит в своем военном наряде. Она и еще пара воинов открывали каждую дверь, встречавшуюся им на пути. Изо всех комнатушек доносился запах сырости, пыли и плесени. Часть дверей была заперта, и приходилось сбивать заржавевшие старинные замки и засовы. Вадим заглянул в пару пустующих комнат и понял, почему их покинули: и мастерские, и жилые помещения были по современным меркам чрезвычайно малы.
Ничего не происходило. Вадим почувствовал, как напряжение Лазурит и других шедших рядом бойцов постепенно спадает.
Сейчас ты увидишь большой малахитовый зал, шепнула Вадиму на ухо девушка. Это настоящее чудо света! Мы редко бываем там, только во время больших балов и заседаний дворянского Совета. Там чувствуешь себя чувствуешь себя Лазурит долго не могла подобрать нужное слово и, наконец, сдавшись, сказала:Чувствуешь себя совершенно необыкновенно. Его построил Великий Малахит.
Вадим увидел впереди тяжелую гардину темно-зеленого цвета, за которой начиналась ведущая в зал галерея. Лазурит сказала ему, что эта галерея гораздо шире старых коридоров. Бирюза взялась рукой за ткань гардины, и вот тут-то все и началось.
Какая-то сила повлекла ее вперед, и в доли секунды женщина скрылась из глаз. Только влажно хлопнула плотная тряпка.
Сразу несколько рук потянулись к гардине и сорвали ее с проржавевших колец. Там, впереди, дворян встречали около полусотни стволов, направленных прямо на них. А между стволами, в руках высокого и тяжеловесного мужчины в камуфляже стояла Бирюза. К виску женщины был приставлен пистолет.
Тут же позади раздался тихий свист и с потолка, как пауки, спустились на тросах вражеские солдаты. Отряд был окружен. Несколько ножей вылетело из рук каменных солдат, им удалось даже легко ранить двух или трех солдат противника, но на этом бой и закончился. Отряд был взят в плен и полностью разоружен.
В те минуты, когда все это происходило, сигнальные камни остальных отрядов поменяли цвет.
Помощь спешила, на помощь шли почти триста человек. Были приведены в боевую готовность ожидавшие во дворе пехота и кавалерия, насторожились люди, охранявшие госпиталь.
Камни изменили цвет, но что именно происходит, никто пока не знал.
Все девять отрядов попали в ту же ловушку, что и первый. В трех отрядах были архитекторы, которые могли бы обрушить свод галереи, но противник умело использовал заложников. Ни один из архитекторов не посчитал себя вправе убить товарищей по оружию.
В замке и в самом деле был потайной ход. Коридор, который вел к нему, отклонялся вправо, немного не доходя до Малахитового зала, и лишь узкая полоска скалы, в которой он был вырублен, отделяла его от великого обрыва, которым начинался каньон Источник камней. Заканчивался коридор винным погребом, на первый взгляд тупиковым, но была там потайная дверца. Человек, открывший ее резким движением, рисковал свалиться вниз метров с двухсот. Только узенькая, разрушаемая ветрами тропинка уходила от двери влево. По каменной полосе шириной едва ли в две ступни нужно было проползти около трех метров. Все, на что можно было оперетьсявырубленные в скале углубления для рук. Потом тропа расширялась, уходила еще левее и превращалась в открытую со стороны пропасти галерею, поддерживаемую естественными каменными колоннами. Здесь уже могли пройти в ряд тричетыре человека. И именно этой дорогой за те несколько часов, что прошли с начала сражения, были вынесены практически все самые главные сокровища старой части замка, в том числе и бесценные произведения самого Великого Малахита.
Заканчивался ход в глухом заросшем овражке в лесу, недалеко от Торговцов. Берковский и Алмазник встречали дворян с сундуками здесь и через лабиринт отправляли в Тверь.
Берковский довольно улыбался, даже не осознавая того, что улыбается. Этих драгоценностей, среди которых были не только уникальные камни, но и великие произведения искусства, должно было хватить на безбедную, долгую-долгую жизнь. К тому же делиться с наемниками он не собирался. Они уже получили по несколько камешков после грабежа Изумрудного замка, и их наниматель счел это достаточным. У Берковского была надежная страховка и на тот случай, если камней все-таки окажется недостаточно. В одном из обозов, идущих к лабиринту, под надежной охраной ехала высокая стройная женщина с маленькой девочкой. Девочка обнимала маму крепко-крепко, словно боялась потерять.
Сигнальные камни изменили цвет и у тех, кто находился во дворе. Пехота и конница у северных и южных ворот выстроились в боевые порядки, но никто не мог понять, извне или изнутри ждать нападения.
Все произошло в считанные минуты. Южные ворота взяли первыми. Нападение было более чем неожиданным: враг пришел не со стороны ворот и даже не из замка. Обе калитки, которыми в мирное время охотнее, чем воротами пользовались крестьяне, прорвались солдатами противника как нарывгноем. Первые рядывсадники и лошадипревратились в сплошное кровавое месиво. Секунда, затишье, остальным предложено сдаться. Командовавший этой частью армии Аквамарин первым сдал оружие. Он хотел спасти жизни своих людей.
У северных ворот случилось то же самое. Единственными, кто не попал в плен, были Кровавые сестры. Когда началась стрельба, они как восемь черных паучих стали взбираться по стене. Автоматные очереди прошивали стену то ниже, то выше их. Женщины лезли вверх с потрясающей скоростью. Оказавшись на стене, каждая из них сняла лук, закинутый до того за спину, и сделала по выстрелу. Восемь солдат противника были легко или тяжело ранены. Амазонки пригнулись и прыгнули вниз. Солдаты Берковского обнаружили потом, что с той стороны свисают восемь длинных крепких веревок.
В то время, когда небольшие отряды Берковского брали Северные и Южные ворота, другие его людите, что пленили патрули Камнейзахватили лазарет и тех, кто его охранял.
Паша впервые увидел великий малахитовый зал вот таким, забитым плененными людьми, с автоматчиками, стоящими на верхней галерее, с грудой металлического и каменного оружия, которое пара солдат, точно уборщики сгребали в ящики и мешки и выволакивали прочь, на улицу, оставляя на камне пола уродливые черные царапины. Он стоял, окруженный ранеными бойцами. Многие из них до сих пор были в одежде, разорванной пулями или осколками гранат, либо разрезанной острыми ножами хирургов. Сам Паша был бос на одну ногу, штанина его была отрезана выше колена. Он оглядывался по сторонам и понимал, что выхода нет. Автоматчики были готовы косить безоружных пленных как траву, и побег одного значил бы смерть для многих. Чуть левее в толпе Паша видел Вадима и Лазурит. Они стояли, взявшись за руки, и переговаривались шепотом. Еще дальше виднелся профиль Агат. Рядом с ней стояли две ее долговязые сестрицы.
Впереди, на королевском возвышении, тоже поместили пленных. Всего несколько человек стояли там плотной угрюмой группой. Аквамарин, Алексадрит, Обсидиан, Бирюза, Авантюрин. На галерее, кроме охранников, появлялись иногда еще какие-то люди. Паша увидел Алмазника, рядом с ним какого-то хлыща в штатском. По разговорам в толпе он понял, что рядом с Алмазникомдворяне, отиравшиеся в гостиной Ломни, те что были под домашним арестом по приказу принцев. Сам регент не появлялся, и это вызывало ехидные смешки. Все зналиего ценят за то, что Ломня начинает болеть, как только надо принять решение, и выздоравливает только тогда, когда все приказы уже отданы.
Паша еще раз посмотрел на Агатвот уж кто выглядел отлично и в бальном платье и в грубоватом военном костюме.
Пока в малахитовый зал запихивали новых и новых пленных, Вадим стоял, угрюмо и тупо глядя вперед. Он почти даже не чувствовал руки Лазурит, которая вцепилась ему в ладонь своими тонкими пальчиками. Вторую руку Вадим сжал в кулак. Людей в зале прибавлялось, а он все сжимал и сжимал, сжимал и сжимал. Сжимал до того, что в конце концов почувствовал, как по пальцам бежит кровь. В недоумении он перевел взгляд на ладонь и медленно разжал кулак. В его руке лежало каменное бурое лезвие с остро отточенным краем.
Лазурит тоже смотрела на это с удивлением:
Ты припрятал кременное лезвие?
Припрятал?
Ну, откуда оно у тебя?
Я не знаю. Я не понял, как оно появилось, у меня его не было, раздраженным шепотом ответил Вадим, и тут же зашипел от боли, потому что рана начала доставлять ему беспокойство.
Чтобы остановить кровь он зажал раненую правую ладонь левой рукой.
Ты посмотри, сказал он Лазурит через пару минут. Рана была присыпана кременным порошком.
Тоже неизвестно откуда? спросила она, нахмурив брови. Сдается мне, ты все-таки из наших. Ты не понял? Ты Кремень. Ты камень. И очень сильный камень. Только очень сильные камни могут создавать предметы вот так, за такое небольшое время. Слабым нужно несколько часов, чтобы вызвать камень, и месяц, а то и больше, чтобы его обработать. Сильных немногопринцы, Бирюза, Авантюрин, Агат с сестрами, Рубин и кровавый взвод, я А теперь вот и ты. Интересно, откуда у тебя это? Но в любом случае, спрячь лезвиене хватало еще, чтобы тебя из-за этого пристрелилии постарайся держать все это под контролем. Знаешь, некоторые из сильных камней способны в минуту особого боевого возбуждения создавать каменные лезвия и иглы почти мгновенно и бросать их в цель с огромной силой. Получается похоже на их пули. Но я боюсь, что если кто-то из нас так сделает, они начнут палить по толпе. Так что еще раз говорю: постарайся держать себя в руках.
На королевское возвышение взошли Алмазник и Берковский. Вадим заметил, что они встали так, чтобы большой трон с массивной малахитовой спинкой хотя бы немного защищал их от стоявших левее сильных камней.
Боятся, подумал про себя Вадим. Прикрываются.
Алмазник немного покопался за пазухой своего видавшего виды халата и достал толстый бумажный блокнот. Открыв его посередине и перелистнув еще несколько потрепанных страниц, Алмазник начал читать, и Вадим понял, что он перечисляет самых сильных камней королевства. Кроме знакомых Вадиму и названных Лазурит были выкликнуты еще четыре или пять десятков дворян.
Всем, кого я назвалвыйти сюда! крикнул Алмзник и указал на возвышениетуда, где стояли принцы.
Лазурит нехотя выпустила руку Вадима и двинулась вперед, как и другие названные дворяне. Их руки за спиной сковали наручниками.
Мы знаем о ваших штучках, сказал Алмазник. Но будьте увереныесли хотя бы один из вас попробует хоть что-то предпринять, наши солдаты начнут стрелять. Десятки, может быть, сотни жизней будут на вашей совести!
Теперь только один из сильных камней обладал относительной свободой. Но что делать с этой свободой, Вадим не знал, а потому во все глаза смотрел на Лазурит, отчаянно желая, чтобы она подала ему знак.
Тем временем слово взял спутник Алмазника. Тот, кого не знал еще ни один из Камней:
Можете называть меня господин Берковскийна случай, если кто-то еще не знает, как меня зовут, представился он. Это мои люди, показал он на солдат в камуфляже. Позвольте мне изложить нашу точку зрения на происходящие события. Думаю, что многие из вас в конечном итоге вынуждены будут согласиться с моими доводами, поскольку факты и логические рассужденияэто то, что является важнейшей вещью для любого развитого и мыслящего человека. Я считаю, что многих из вас долгие годы обманывали.
Толпа встретила эти слова сдержанным сердитым гулом.
Первое, что хочу отметить, продолжил Берковский, будто не заметив, мы не налетчики, не захватчики и не бандиты. Мы прибыли сюда, чтобы навести порядок. Для нас важно сохранить первенство закона в любом государстве.
Вадим отметил, что толпа слушает его внимательно, молча, ловя каждое слово.
Приведу известные всем факты. После того, как скоропостижно скончался законный правитель государства, а его прямые наследники сбежали (отмечу, что оба эти факта требуют тщательного расследования, и мы его непременно проведем), так вот, после этого, согласно действующему закону, правителем должен был стать брат покойного короля. Но этого не произошло! Берковский эффектно повысил голос, Знаете почему?! спросил он у молчащей толпы. Да потому что вы поставили врожденный дефект выше закона. Для вас было бы унижением знать, что вами, сильными, искусными мастерами правит человек с ограниченными возможностями!
Дворяне молчали. Алмазник стоял, опустив голову и сложив руки на груди. Сильные камни сердито хмурили брови. Вадим был знаком с новейшей историей Камней, но тут со стыдом признался себе, что начинает верить этому человеку. «Какие у меня есть основания верить Лазурит больше, чем ему»? думал он, и сам стыдился своих мыслей.
Берковский продолжал:
Единственное, что все же постеснялись сделать манипулировавшие вами людиобъявить кого-то из самих себя законными наследниками престола. Но вы посмотрите, что они сделали! Вместо этого назначили регента! И это было им хорошим прикрытием. А кто все это время исполнял обязанности главы государства? Асбест не зря заслужил прозвище Ломня! Слабохарактерный, боящийся принять любое мало-мальски значимое решение. Идеальный регентдля того, кто желает им манипулировать! Многие из этих людей, он указал рукой на группу, стоящую на возвышении, причастны к преступлениям против государства и народа! Сейчас все они отправятся в тюрьмуна время, пока идет следствие. По мере выяснения обстоятельств мы будем отпускать невиновных. Каждый из вас тоже получит свободупри условии, что подпишет документ, в котором подтвердит свою верность существующему законному строю. В ближайшие дни будет подготовлена церемония вступления в должность законного наследника престола. У меня все, несколько устало закончил он и снова отступил назад.
Под полное молчание толпыни один шепоток не слетал с плотно сжатых губсолдаты начали приготовления к подписанию документов. Вносили столы и особые плитки, каждая из которых была набрана из большого числа разных камней, чтобы каждый дворянин мог подписаться. В верху документа была высечена клятва верности Алмазникузаконному наследнику престола.
Паша ничего не знал о силе и слабости камней. Но он ясно видел, что Берковский и Алмазник боятся стоявших на возвышении арестантов, даже эту крохотную птичку Лазурит. Он не знал, как стоящие рядом молчаливые люди отреагируют на слова Берковского, но понимал: этот человек уверен в том, что перебежчики будут. Паша же не сомневался в лживости каждого слова. Он даже почти не слушал Берковского, а все потому, что в грудь Агат был направлен ствол автомата.
Бряцали каменные дощечки. Молчали плененные дворянекаждый в эти минуты делал свой выбор. «Увести,»прозвучал в этой тишине, так похожей на экзаменационную, негромкий голос Берковского.
Пленниковту, особую группуразвернули лицом к выходу, выстроили в колонну по двое, начали сковывать одной цепью. Паша смотрел во все глаза. Он не мог себе представить, куда их отведут, и что будут с ними делать. Ему рисовались крысы, влажный пол, холодные капли с потолка, злобная охрана. Он понимал, что все эточистый Голливуд, но не мог отогнать мрачных мыслей.
Вот очередь дошла и до девушек. Агат, Лазурит, Оникс, Сардоникс, еще несколько, не знакомых Паше. Они, как и другие дворяне до них, отказались добровольно протянуть охранникам сложенные за спиной руки. Солдаты хватали их своими лапами за нежные запястья, щелкали замками, и, переговариваясь, довольно ухмылялись.
Последнее, что помнил Пашка перед взрывом: один из них провел дулом автомата прямо по плечу Агат.
Черное дуло автомата уперлось в нежное плечо, и верхняя галерея с автоматчиками обрушилась вниз. Некоторые из них по инерции нажали на спусковые крючки, но пули из вздернутых стволов летели в потолок, в малахитовую люстру, и только мелкие осколки камня осыпали стоящих внизу пленников.
Тяжелый малахитовый трон ни с того, ни с сего вдруг стал заваливаться набок. Его массивная спинка развалилась на два увесистых куска. Один из них ударил по ноге Берковского. Паша если не услышал, то почувствовал, как ломаются кости стопы. Алмазник вовремя отпрыгнул.
Паша не ощущал страха, он упивался происходящим. Он видел, что все стоявшие на галерее солдаты мертвы или покалечены, но ни один из обломков не задел плененных дворян, потому что им велено было стоять в центре зала.
Время как будто растянулось для Паши. Казалось, что все вокруг двигается и падает, преодолевая сопротивление вязкого зеленого тумана. Оставшиеся в живых солдаты противника были напуганы. Они озирались по сторонам, один направил автомат на толпу, но тут же был сражен ударом кременного лезвия, впившегося ему в грудь на три четверти длины Паша видел, что мастера-кузнецы, которые тоже были среди пленных, уже пробираются через толпу, чтобы помочь сильным камням освободиться от наручников. Но тут начала рушиться одна из гигантских малахитовых колонн, украшавших зал. Паша увидел, что она распадается на огромные составные частитрудно было даже представить себе, что в недрах гор может родиться малахитовая глыба таких размеров. Паша знал, что каждый из кубов способен убить пятнадцать-двадцать человек, и еще столько же покалечить. Вокруг него поднялся малахитовый вихрь. Он, не вполне осознавая, что делает, стал собирать падающие глыбы в одно целоетак ребенок пытается удержать неуклюжими руками слишком высокую башню из кубиков. Колонна, уже накренившаяся на пару градусов, замерла. Камни, грозившие упасть первыми, тяжело вздохнули и осыпали стоящих внизу людей малахитовым песком. Эта секундная задержка дала людям возможность бежать. Под колонной остался один окутанный малахитовым туманом Паша. Остальные сбились возле королевского возвышения и лишь немногие выбежали в галерею или в сад.
Паша стоял, вытянув вперед руки с раскрытыми ладонями, и, казалось, бодался с многотонной колонной. Камни скрежетали, сыпался песок. Колонна считала себя сильнее Паши. На ее стороне было земное притяжение. На его стороне было черт знает что. По крайней мере, сам Паша этого не знал, но толкал и стягивал, толкал и стягивал, пока не победил. Дрогнув и заскрежетав, камни вернулись на место.
Колонна вновь стояла на месте, вечная, непоколебимая. Паша облегченно вздохнул, вытер пот со лба и оглянулся. Толпа, молчаливая и сосредоточенная, стояла далеко позади. Секунду он и они смотрели друг на друга в полном молчании, а потом дворяне единовременно преклонили колени и обнажили головы. Пашино сердце бешено застучало и провалилось вниз. Ему стало страшно. Он почти потерял сознание от напряжения. По крайней мере, несколько секунд, может быть минут, Паша не видел и не понимал, что происходит. Когда перед глазами и в голове прояснилось, оказалось, что вокруг уже вовсю кипит обычная военная жизнь. Военачальники делили людей на отряды, из обломков малахита возле каждого из выходов строили баррикады. Сильные камни спешно мастерили клинки, обеспечивая дворян оружием. Вадим показывал Обсидиану автомат и что-то оживленно говорил. «Видимо, учит стрелять, с завистью подумал Паша, неужели он и это умеет? Ах, даон же был в армии» Трупы стаскивали в дальний угол зала. В противоположном углу вновь развернули лазарет. Помощь оказывали в том числе и покалеченным солдатам противника. Паша поискал глазами Берковского и Алмазника. Их нигде не было. «Смылись под шумок», мелькнула в голове мысль.