Точно из-за неё, подтвердил я.
Аниран, я понимаю, что могла тебя обидеть Ведь Ты бы мог любую Выбрать Но не сердись, пожалуйста, всё ещё смущаясь сказала Дейдра. И эти её слова меня безумно удивили. Тогда я, наконец, понял, что она чиста и невинна во всём, хоть поначалу казалась очень даже боевой.
Я протянул левую руку, закинул за ушко её кучерявый светлый локон и погладил по щеке.
По-це-луи помнишь? весело спросил я, так же как и она ранее растягивая это слово.
Помню, щёки Дейдра отчаянно покраснели, но она так и не отвела от меня свои серые глаза.
Я поцеловал её нежно и очень бережно. Оторвался от губ, чтобы отследить реакцию, а потом повторил, но куда более страстно. Девушка тут же откликнулась и её руки сошлись у меня на шее. А когда счёт времени мы окончательно потеряли, уста разомкнулись.
Тебе не стоит переживать ни о чём, милашка, подмигнул я, разглядывая её щёки, покрасневшие на этот раз не от стыда. Я настаивать не буду, пока ты не будешь готова. Присаживайся, а то что-то голод разыгрался не на шутку.
Волнение Дедры сразу улетучилось. Это было заметно невооружённым взглядом. Она успокоилась достаточно, чтобы сразу схватить ложку и налегать на перловую кашу с грибами наравне со мной. Мы беспечно болтали, обсуждая вчерашний праздник, и смеялись. Я постоянно подшучивал над ней, рассказывая, как чуть не надорвался от такой тяжёлой ноши, но она не верила и смеялась.
Когда каша в наших тарелках давно закончилась, а мы всё ещё болтали, в гости нагрянул Джон. Посмотрел, улыбнулся и, подмигнув напоследок, удалился. Затем прибежал куда более опасный смотритель в виде хмурой пухленькой женщины, но её попытка нас разлучить не удалась. Мелея в секунду напридумывала кучу новых заданий для внучки, чтобы отвадить от такого опасного типа, как я, но Джон сам её отвадил от нас. Что-то прошептал на ушко и до середины дня нас никто не беспокоил. Мы сидели за столом и болтали. Я рассказывал ей про достижения нашей цивилизации, про технический прогресс, про возможности человечества. Рисовал картины мира, который стоял на пороге космических путешествий. И если эта часть рассказа её впечатлила, то когда я принялся рассказывать о том, чем занимался в этом мире, она неопределённо пожала плечами. Сказала, что не может понять, зачем 22 мужика бегают по полю и пинают ногами мяч. Ей казалось глупым тратить свою жизнь на такую ерунду. Я промямлил что-то в ответ, понимая, что не смог словами передать мою любовь к футболу, и решил сменить тему. Попросил Дейдру рассказать о своей жизни и её история произвела на меня глубокое впечатление.
Дейдра родилась в большой деревне в несколько сотен дворов. В деревне под названием Скайлия у самого берега огромного озерасамого большого озера на континенте. Её отец был мастеровой-плотник, а матьпростая домохозяйка. Семья у них, как и полагалось деревенским жителям, была многочисленной, а Дейдрасамой младшей. Но, как рассказывала бабушка, самой любимой. В детстве её баловали вниманием и подарками, а Мелея, жившая с ними под одной крышей, души в ней не чаяла. Часто брала малышку в лес, показывала полезные травки и учила разбираться в ягодах.
О тех старых временах у Дейдры остались обрывочные, но очень добрые воспоминания. Всё изменилось в тот день, когда в ночном небе запылал огонь. О пророчестве было давно известно, но духовники уверяли простой люд, что это случится не скоро. Но когда случилось, жизнь каждого человека в Астризии изменилась навсегда. Обычный деревенский быт не сразу начал разрушаться. Несколько зим в Скайлии, являвшейся одним из крупнейших перевалочных и торговых пунктов, прошли относительно спокойно. Но когда стало понятно, ЧЕМ Боги наказали людей за грехи их, начались гонения. Для Дейдры третья зима после появления небесного огня стала самой страшной. Она своими глазами видела, как сжигают Публичные Дома, предварительно заперев в них "падших женщин". Как она узнала позже, фанатики одного из новых религиозных течений"отречённики" обвиняли женщин в грехе. Выискивали тех, кого хоть кто-то мог обвинить в прелюбодеянии и безжалостно уничтожали, прикрываясь необходимыми карами во имя искупления. Тогда она потеряла самую старшую сестру.
Но самое ужасное произошло через несколько зим, когда в деревню нагрянули королевские войска. Из Винлимара пришёл указ всех ещё нетронутых девиц доставить во дворец, где духовники отберут самых лучших и отправят в Храм Смирения.
Куда отправят? тут же переспросил я.
В Храм Смирения, повторила девушка.
У самых гор, в нескольких лигах на северо-востоке от Винлимара последователи религии, ставшей скоро канонической, воздвигали огромный храм, благодаря усилиями паломников. Тысячи людей стекались к храму и умирали там, отдавая все силы строительству. Храмовники призывали верующих стать добровольцами и присоединяться, обещая духовное исцеление, а в последствииизлечение от поразившего мир недуга. Важные святые отцытакие как отец Элестинприбывали из каждого города, благословляли строительство и вскоре храм был завершён. Во славу триединого Бога ступени храма были окроплены кровью трёх девственниц и с тех пор страх поселился в тех краях. Служители церкви взяли под контроль золотые шахты, посадили на трон Винлимара наместника и тиранили окрестные территории, отправляя требовательные послания. И одно из них чуть не погубило Дейдру.
Когда 5 зим назад в Скайлию прибыли войска, её отец, вошедший в десятку самых влиятельных старейшин деревни, в большом волнении вернулся домой. Наказал всем собираться, а маленькую Дейдру и её старшую сестру схоронить в погребе, пока он не вернётся. Мелея вызвалась сопровождать девочек и так с ними и просидела до глубокой ночи. Отец не вернулся, а их обнаружили королевские солдаты. Хоть и Дейдра, и её сестра были ещё недостаточно зрелые даже по местным меркам, на предмет невинности их проверили. Погрузили на корабль с десятками таких же несчастных и отправили в Винлимар. Но Дейдре удалось спастись. В отличие от многих, она не проливала слёзы безнадёжности. Она искала возможность спастись и не давала отчаиваться сестре. Ночью, когда корабль проплывал недалеко от берега, они с сестрой спрыгнули в воду. Но выплыть обоим не удалосьДейдра потеряла сестру в темноте и больше никогда её не видела. Добралась до берега и до самого рассвета рыдала. А утром утёрла слёзы и долго шла обратно по самой кромке воды, пока не вышла к деревне. Но дома она обнаружила лишь бабушку. Та чуть не обезумела после случившегося и рассказала, что отца Дейдры заковали в кандалы и отправили к Храму Смирения. Там нужны были умелые плотники, а потому спрашивать его согласия никто не собирался. Оставшуюся семью, как и ещё несколько таких же, усадили на ещё один корабль и отправили на другую сторону озера в город Плавин. Мелея же, пребывая в полной прострации, осталась здесь. Она почти полностью потеряла связь с реальностью и только возвращение любимой внучки вернуло ей силы.
Не мешкая, они собрали вещи, но порт взяли под контроль королевские солдаты. Пробовать взойти на корабль вместе с Дейдрой было слишком рискованно. Её бы сразу схватили и опять отправили в Винлимар. Тогда Мелея приняла решение уходить в лес. Им повезло наткнуться на обоз беженцев, который направлялся в Равенфир. Но до города обоз так и не дошёл: примерно в половине пути его перехватили работорговцы. Мелее с Дейдрой удалось спастись лишь чудом. Да и то только потому, что они медленно брели в конце длинной колонны и немного отстали от остальных. Потом они целую декаду бродили по лесам, питаясь, в основном ягодами и корешками, и вышли к реке. Там повстречали тех, кто, в большинстве своём, теперь проживал в лагере. Познакомились с Джоном и основали лагерь уже на другом берегу реки.
Нам очень повезло встретить анирана на нашем пути, закончила свой рассказ Дейдра. Если бы он не согласился нас приютить, мы бы не пережили лютую зиму. Только благодаря ему мы с бабушкой выжили. И будем всю жизнь благодарны за отзывчивость.
Даже двух аниранов, добавил я с улыбкой. Её история жизни, в один момент перевёрнутой с ног на голову, конечно, впечатлила меня. Когда она рассказывала, как плыла тёмной ночью в холодной воде и выпустила руку сестры, а потом кричала, надеясь отыскать, я даже носом шмыгнул украдкой. Представил картину с беззащитным ребёнком, спрыгнувшим с борта корабля, и испытал сильную эмпатию. Испытал жгучее желание прижать девушку к себе и защитить от любой напасти. Но теперь тебе ничего не грозит, милашка. Здесь ты можешь чувствовать себя спокойно.
Да, я знаю, кивнула она. Мы живём тут уже несколько зим и редко кого встречали. Думаю, ни работорговцы, ни грабители никогда не забирались так глубоко в лес. Здесь они нас никогда не найдут.
Рассматривая её серые глаза, пухленькие губки и нежную кожу, я захотел её обнять. Проделал это незамедлительно и прижал к себе. Затем без спроса прильнул к губами и девушка не стала сопротивляться.
Чувствуешь себя защищённой?
Да. В руках анирана мне ничего не страшно, улыбаясь, сказала она. Ты же не отпустишь меня Ваня?
Могу не отпустить прямо сейчас, намекнул я и кивком головы указал на кровать.
Нет, не сейчас, Дейдра слегка покраснела и принялась торопливо выбираться из моих объятий. Но скоро! сказала затем, словно боялась, что я обижусь.
Не беспокойся, я обнял её, погладил кудрявые волосы и успокоил. Ради такой красавицы как ты можно и подождать.
Спасибо, Дейдра благодарно прижалась ко мне.
Но спокойно постоять в обнимку нам не дали. Цербер Дейдры вновь заглянул на огонёк и недовольно покашлял. Затем всучил девушке лукошко и отправил собирать травы. Посмотрел на меня с прищуром, но ничего не сказал и свалил. А я наблюдал, как удаляется Дейдра, как размахивает лукошком, как оборачивается и улыбается, замечая, что я смотрю ей вслед. Девчонка действительно меня зацепила. Как-то очень стремительно, но очень крепко. Я действительно был готов ждать, когда она окончательно созреет. И теперь не задумывался о том, нужна ли мне девственница для любовных утех или нет. Я хотел только её и никого другого. Даже если бы сейчас кто-то из дам в лагере взял меня за руку и повёл на сеновал для быстрого соития, я бы отказался не задумываясь. Меня волновала только она.
Ну что, Иван, вывел меня из задумчивости Джон, который прохаживался рядом. Как рука? Зажила? Готов работать?
Я поводил из стороны в сторону правой рукой и сказал:
Пока разве что левой. Правая побаливает.
Ну и отлично. У тебя как раз левая рабочая, засмеялся он. Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? Нормально?
Очень даже неплохо, ответил я, провожая взглядом Дейдру.
Верю, усмехнулся он, проследив за мои взглядом. Она как только распустившийся бутонмолодая и прекрасная, затем вдохнул полной грудью и посмотрел куда-то вверх. Осень пришла, сказал Джон. Скоро начнётся листопад.
Я тоже посмотрел на кроны деревьев и заметил, как небольшими парашютиками с них падают зеленоватые листья.
Идём, Иван, Джон осторожно прикоснулся к моей руке. У нас очень много дел
Осень на незнакомой планете выдалась прекрасной. И это несмотря на то, что каждый день становилось всё холоднее и холоднее. Ближе к ночи мне приходилось растапливать самодельную печурку, чтобы сохранить тепло. Сначала та дымила нещадно, но я быстро наловчился грамотно орудовать огнивом, заделал щели в стене и чуть-чуть поработал над трубой. Отапливать крохотную избу стало гораздо проще и по ночам я больше не прятался под толстой шкурой, а валялся прямо на ней.
Работы в лагере шли полным ходом. Казинс подгонял. До прихода зимы, говорил он, оставалось чуть больше 5-ти декад, а за это время надо многое успеть. Меня опять командировали в лесорубы и это была моя единственная обязанность. Джон решил, что надо не только расчистить территорию под расширение лагеря, но и достроить амбар, выкопать погреб, поставить ещё секцию у сарая и соорудить второй ткацкий станок. К станку меня, конечно же, не допустили, но в строительстве всего остального я принял непосредственное участие. Валил, строгал, пилил. И всё это делал только с помощью щита. Им работать я наловчился очень даже неплохо. Как профессиональный скрипач перебирал пальцами по меткам, когда надо было убрать щит или активировать его. Взял пару десятков уроков у Омриса и через некоторое время мог смело называть себя плотником.
Кроме основных обязанностей, а это действительно были мои обязанности, а не работа по желаниюя продолжал тренировки с оружием. Работа с тяжёлыми брёвнами и плотное питание добавили к телу мышечной массы. Железный меч уже не казался таким тяжёлым и я сам попросил Руадара научить меня с ним обращаться. Мы опять начали с палок и он, пораскинув мозгами, решил, что я буду куда более эффективным бойцом, если буду работать и мечом, и щитом. Да я буду вообще самым эффективным! Специально для меня он придумал технику боя и проработал приёмы. Сказал, что меч в моих руках будет лишь оружием отвлекающего манёвра, а смертельные удары я буду наносить щитом. Как проделал когда-то с сунугаем. Возразить профессионалу мне было нечего. Я принял его идею и всю короткую осень тренировался вместе с ним. Щит, конечно же, не выпускал в спарринге, а использовал его точную копию, которую Омрис смастерил специально для меня. Получалось очень даже неплохо и Руадар сказал, что такой боец будет куда более опасен. Ведь от него ожидаешь совсем не то, что, в итоге, получишь.
Так же я очень плотно сошёлся с Феилином. Бедняга долго переживал, что облажался с ловушкой, и извинялся не переставая. Я принимал его извинения чуть ли ни ежедневно и просил обучать меня всему, чему он посчитает нужным. Отзывчивый парень сразу согласился. Он брал нас с Уилсоном на охоту, научил меня ставить силки, разделывать туши так, чтобы не повредить кожу, высматривать птиц в кронах и сбивать одной точной стрелой. Да, именно так. Стрелять из лука он меня тоже научил. У меня и так уже получалось довольно-таки неплохо, но постоянная практика закалила. Я чувствовал, что крепче держу лук, что сильнее тяну тетиву и пальцы ни за что не выпустят стрелу раньше времени. Я научился способности определять расстояние на глаз, научился брать упреждение и задерживать дыхание, когда это было необходимо. Стрелок из меня вышел вполне неплохой и во время последней охоты мы с Феилином принесли в лагерь двух снейловдвух пухлых птиц, похожих на фазана. Единственное отличие было лишь в цвете перьевони у него были тёмно-зелёные, под цвет травы.
Когда мы вернулись, Джон был весьма доволен. Птиц потушили на ужин с какими-то овощами и именно тогда прикончили ту самую бочку секхи. Новый урожай ячменя был собран благодаря бедным женщинам, которые гнули спины весь день, а вечером готовили и стирали, и Джон сказал, что с завтрашнего дня они вместе с Мелеей начнут гнать самогон. Эти делом занимались лишь они двое и никого больше не подпускали. Благодаря добавлениям трав, секха выходила ядрёная и более чистая. Даже главный выпивохастарейшина Элестинпризнавал, что в лагере она лучше, чем в погребах Валензона.
Эта новость, конечно, многих порадовала, но куда больше они радовались, когда в просторный амбар закатывали новые бочки, заполненные ячменём. Каждый понимал, что пережить зиму теперь будет проще и от голода никто не умрёт. Запасы увеличивались, сушёная рыба висела под потолком каждой избы, засоленное мясо хранилось в погребе, а гора поленьев для отопления была просто огромной. Лагерь процветал и мог прокормить куда больше народа, чем в нём проживало.
Но, к сожалению для многих, за всё лето и всю осень новых людей никто не видел. Феилин, бывало, уходил далеко от лагеря, но никого не встречал на своём пути. Рыбаки на лодке спускались вниз по течению, возвращались поздно вечером, но и они не видели ни души. У лагеря полностью отсутствовала связь с внешним миром. Но когда старейшина Элестин, пребывая в удивительно трезвом уме, предложил собрать отряд и хотя бы на декаду удалиться от лагеря в сторону Валензона, так как урожай уже собран, его никто не поддержал. У многих в памяти хранились ужасные воспоминания о бандитах и работорговцах. Здесь всем было куда лучше, куда безопаснее. И никто не желал что-либо менять. Никто не хотел подвергать риску лагерь, выдавая его расположение. И даже возможное пополнение в виде рабочих рук никого не заставило передумать.
Даже я, которому было безумно интересно хотя бы попробовать расширить границы своих знаний об этом мире, не стал на сторону старичка. С некоторых пор я перестал быть тем, кто заботится лишь о себе. Перестал быть землянином-индивидуалистом. Я прикипел к этим людям и не проходило и дня, чтобы про себя я не благодарил их за всё. Но не только забота о лагере меня волновала. Меня волновала забота о девушке. Маленькой, хрупкой и худенькой. Но уже не такой невинной