Глава 1-2
Архканцлер империи. Схватка
Искреннее спасибо за поддержку
Ольге Тэйре
Антону Тутынину
Роману Козодаеву
Игорю Ключереву
Глава первая
Что я тут делаю?
Вопрос этот был риторический. За последние три минуты я задал его себе примерно десять рази все десять раз не нашел ответа.
И правдачто я тут делаю?
Давайте рассмотрим ситуацию. Я стою за полированным столом из красного дерева, вокругпросторный кабинет, столь же привлекательный, как облезлая леопардовая шкура: позолота в оспинах, шелковые драпировки трачены молью, ковры пыльные и протертые, у звериных статуэток, обрамляющих портал камина, отбиты головы. Это кабинет архканцлера в трехэтажной ротонде, примыкающей к левому крылу дворца. За приоткрытым окном маячит парк Варлойна. Варлойнэто резиденция местного императора Растара, много километров дворцов, парков, аллей, фигурно выстриженных кустарников и прочего. Я очень занят. Я выстукиваю по гладкой красной столешнице похоронный марш и глазею на стрелу. Стрела только что воткнулась в мягкую обивку стула. Я недавно встал, чтобы отмерить несколько шагов по кабинету. Сделал три шага, инадо же такому случиться! в окно тут же влетела отлично сбалансированная стрела в уборе из сизых перьев и страстно поцеловала стул, на котором секунду назад покоился мой зад.
Должен заметить, что, если бы я не встал, стрела воткнулась бы мне куда-то в область шеи.
Теперь я занимаюсь тем, что глазею на незваную гостью, выстукивая пальцами веселые мелодии. Мне тридцать четыре года, я нахожусь другом мире в теле другого человека. Вчера я получил мандат архканцлера империи Санкструм на имя Арана Торнхеллана мое новое имя. Я, видите ли, крейн, вселенец в этого самого Торнхеллаугрюмого сорокалетнего мужика. Настоящее мое имяАндрей Вершинин и родом я с Земли. Мандат дает мне ровно два года абсолютной власти над Санкструмом, и многим, очень многим, пожалуй, что всем, кто имеет хоть какое-то отношение к нынешней власти в империи, это не нравится. Да и власть, если подумать, у меня далеко не абсолютная Номинально, разве что.
Что я тут делаю?
Санкструмэто средневековая дряхлая империя. Тут нет монстров, драконов и единорогов, зато в наличии щепотка магии и очень, очень много финансовых и управленческих проблем. В основном Санкструм населен людьми, с ними мирно соседствуют хоггиместный аналог гномов. Некогда в Санкструме проживали и эльфы, но три столетия назад они вымерли от чумы и оставили после себя Леса Костей, куда лучше не соваться, если хочешь сохранить рассудок здравым. Я прошел через Лес Костей, и то, что там пережил, мне очень хочется забыть.
Сегодня мой первый день на посту, и в этот рассветный час я нахожусь в кабинете архканцлера, на своем рабочем месте.
Это, в общем, ответ на вопрос, что я тут делаю. Работаю!
Работа, согласитесь, очень фиговая. В первый же день, в первый же час кто-то отправил снайпера в парк, обрамляющий западную часть Варлойна, чтобы меня убить. Лучник стрелял навскидку, зная примерно, где обычно покоится стул архканцлера. Ему кто-то сказал, продемонстрировал схему. Быстро же работают мои враги!
Разбитная проводница по Санкструму, Амара Тани, предупреждала, что я вряд ли протяну на своем посту два года, а я смеялся и не верил. И вот, пожалуйстасюрприз.
Постдерьмо. Империятоже.
Если убрать политкорректность, Санкструмэто старая бородавчатая карга с давлением, геморроем, избыточным весом и лишаями. Суставы ее скрипят при движении, а сама она вот-вот рассыплется, а кредиторы осаждают ее обшарпанный дом, ломятся в дверь и стучат в окно. Нет, она отнюдь не молодая девица с ядреной грудью и таким же задом, и вот меня наняли, как того пластического хирурга, кое-как подремонтировать осыпающийся фасад, то есть устроить карге посильные курсы омоложения и, конечно, разобраться с кредиторами.
В Санкструме у меня нет жены-красавицы, нет счета в банке и «Порше» в гараже. Нет и любовницы-подруги, которая таскала бы еду из «Мак-Дака», чмокала в небритую щеку и ласкала игривым взглядом, пока я корплю над мудрыми указами. Зато у меня есть мандат архканцлера, с которым я могу получить аналоги «Порше» и жратвы из тошниловки с гнусным клоуном. И еще много всего другого могу получить, если правильно, если меня не убьют.
На самом деле, моя земная профессиякризис-менеджер. Я не столь талантлив, как спаситель империи «Крайслер» Ли Якокка, но тоже вполне себе интриган. Именно поэтому маг по имени Белек выбрал для вселения в Торнхелла меня, запросив по своим магическим каналам человека, сведущего в интригах. За два года я должен привести дела империи Санкструм в порядок Если мне, конечно, дадут это сделать.
Вчера был мой триумф, на волне котороговполне разумно! я добрался до Варлойна и потребовалнагло! провести меня в рабочий кабинет архканцлера, что и было исполнено без промедлений. Кто-то из придворных, кося глазом на ликующую толпу, преподнес мне венец архканцлеразолоченую байду в виде тяжеленького обруча с изрядно потертыми узорами, которую я, хмельно пошатываясь, нес в руке до самого кабинета. В кабинете мы с Шутейником и уснули, предварительно распалив камин и забаррикадировав двери тяжелым шкафом. Нелишняя предосторожность, если учитывать, что убить меня мечтали все, кто так или иначе имел касательство к власти в Санкструме.
Вчера я был хмельным без вина, вчера я испытывал законный триумф, получив мандат и обведя вокруг пальца сотни своих врагов.
Сегодня наступило отрезвление. Медовый месяц с империей кончился. А эпизод со стрелой был просто насмешливой интермедией между двумя отрезками жизни, которую я уже не мог изменить.
Формально у менявся власть, какая только может быть. Но лишь формально. Реальных рычагов управления у меня практически нет. Меня окружают высокопоставленные мерзавцы и мошенники всех мастей, к тому же радикально настроенные, так как близящаяся смерть монарха Растара заставляет их ускорять исполнение планов по захвату власти, а властьэто все, что интересует разложившуюся управленческую верхушку Санкструма. Обладай я хоть каплей здравого смысла вместо бравады, бежал бы в Рендор еще с места своего вселения, благо, граница была неподалеку Но я пошел до конца. Поставил на черное. И выиграл королевство.
Что я тут делаю?
Я допустил ошибку, которую слишком поздно осозналстатья, передовица в газете «Моя империя» Бантруо Рейла, защищала меня только сутки. Ровно сутки защиты я себе отмерил собственным же текстом, ровно до той минуты, как возьму мандат. А послео, после все. Я ведь ни слова не написал о том, что может быть после! Будь я чуть более прозорлив, я бы составил передовицу по другому, в ней я мог бы прописать себе неделю, две, месяц защиты, а может, даже и год, но я составил ее так, как составил, за что теперь приходится расплачиваться.
«Герцог никого не боится, хотя знает, что в рядах его сторонников созрел страшный заговор против его жизни. Его планируют убить по дороге к храму Ашара»
По дороге, понимаете, по дороге!
Ну вот черт меня дернул именно так написать!
Если меня убьют на следующий день после получения мандатаэто не вызовет реакции толпы: народ тут простой и наивный и логика у них простая, а вера в печатное словожелезная. Ведь было написаномогут убить по дороге к храму. Не убили? Отлично, заговор не состоялся, все свободны. Тем более, все члены фракций, мои враги, которых я упомянул в передовице, собрались перед главным храмом Ашара и, старательно изображая радость, приветствовали меня. Можно сказать, они обелились перед толпой, и теперь рученьки у них развязаны. Конечно, по дороге к Варлойну стрелять в меня остереглись: меня сопровождала разогретая толпа горожан. Но сегодня толпы уже нет, сегодня начался новый день, об опасностях которого я ни словом не обмолвился в передовице. Теперь, если кто-то меня убьетразумеется, анонимно, толпа не найдет и не растерзает убийц и, что важнеепредполагаемых заказчиков.
В Санкструме нужно быть умнее, просчитывать все на десять шагов вперед, а может, и на двадцать. Теперь самое время подумать, что надлежит предпринять? Опубликовать ли новую защитную статью в ближайшее время? Только экстренный номер с моей передовицей опустошил все запасы бумаги дядюшки Бантруо Рейла, а у меня пока нет денег на новую газету Да и потомневозможно кричать все время «Волки! Волки!», это может вызвать недоверие, и, что хужеоткрытое выступление какой-либо из фракций дворянского Коронного советаПростых, Умеренных или Великих, если я в очередной раз наеду на них в статье. Ну да, вчера я обеспечил себе защиту горожан, но вот бедаиз горожан плохие вояки, а у каждой из фракцийличная армия. Кроме того, есть еще один враг, о котором я не упомянул в передовице.
Ренквист.
Свихнутый барон, маньяк власти, отгрохавший личные диктаторские угодья неподалеку от Нораторастолицы Санкструма. Он думал сделать меня своей пешкой, подвергнув психологическим пыткам, но я сбежал из его личного ада, и, мало того что сбежал, умудрился ранить барона клинком в шею. Барон, самоуверенный, как и все маньяки, поведал мне свой план по захвату власть в Санкструме, и я теперькак кость у него в горле. Так что стрела могла быть пущена рукой его наемника. А против Ренквиста, разумеется, не поможет газета, ибо угодья барона даже не в городской черте, и личная армия у него такова, что, при желании и должном старании, он может взять Норатор штурмом.
Жажда иссушила горло, голод взял в тиски желудок. Надо кого-то кликнуть, пусть принесут поесть и выпить. Так тут полагается, кликнуть слуг верных с яствами и питиями? Но сначала дождусь, пока утихнет дикий перестук сердца. Все-таки не каждый день случается избежать смерти, хотя и до этого случая меня неоднократно пытались убить, пока я добирался до Норатора. Но не с такой ошеломляющей наглостью и внезапностью.
Венец архканцлера лежал на столе, рядом с веточкой мертвожизни, и я взял его и шутки ради напялил на голову.
Странное ощущение от этого золотого обруча Нет, не пьянящее, скорее, гнетущее Я потрогал пальцем стертые узоры и хмыкнул. Ну-ка, вытряхнем из души остатки слабости и страха, вызванные этой жалкой ничтожной стрелой. Злобный кураж снова возвращался. Мы еще поборемся. Мы еще сделаем! Если я берусь за делото довожу его до конца. Якак разогнавшийся бизон: уж если наберу скорость, меня не остановить. А скорость я уже набрал порядочную. Держись, Санкструм, я пришел!
Шутейник посапывал на ковре, кулак под головой вместо подушки. Вчера я прикорнул неподалеку, завернувшись в сорванную драпировку с изображением рыцаря в парадных железках. Мой товарищ был завернут в драпировку с изображением оленя.
Шутейникэто хогг, местный гном, по профессиигаер-глумотвор, по-нашему, земномуклоун, потешник, распевающий забавные песни по трактирам. Только не простыеа такие, что содержат критику действующей власти. Кое-кому это не понравилось и Шутейника попытались убить, а я его спас. С тех пор мы подружились. Он краснолицый крепкошеий молодец и похож на сову своими крупными желтыми глазами.
Я ему доверяю.
Ну а я выгляжу как помесь Ведьмака, как его представляют в игре, и Ивана, который the Terrible, то есть Грозный. Хотя какой я там грозный Я самый обычный гуманист. Путешествие по Санкструму научило меня многому, даже убивать научило, но внутри я остался обычным человеком, разве что немного жесткости прибавилось. Ивы не поверите! я до сих пор не могу обобрать бесхозный труп, что для средневекового жителя кажется нонсенсом, глупостью: ну как же не обобрать? Не обобрать, это подарить одежду и деньги кому-то другому!
Я оправил жеванный мундир с чужого плеча, звякнув позолоченными копиями орденов, затем начал отрывать их с мясом и складывать на стол. Ужасно они мне давили во сне, как и сам мундир, тесный на полтора размера. Но представление давно закончилось. Теперь мундир с орденаминастоящими! я буду надевать только перед толпой. В остальное времяпредпочитаю носкую, удобную одежду без особого шика. Кто тут, в Варлойне, распоряжается одеждой и постельными принадлежностями? Кастелян? Надо будет найти и грозно повелеть, чтобы мне доставили готовое платье. И еду. И выпивку.
За окном родился какой-то чудной скрежещущий звук.
Я опасливо приблизился к подоконнику, встал сбоку и выглянул. Потом осмелел и выглянул снова, обследовал взглядом парк. Ничего. Стрелок, видимо, убрался.
Так что же или кто издает этот страшный звук?
Я догадался посмотреть вниз.
По внешней стене ротонды, густо поросшей цветущим вьюнком, карабкался, упорно сопя, здоровенный котяра. Карабкался он в направлении моего окна. Я кашлянул. Кот поднял лобастую голову и смерил меня взглядом. Морда у него была широкая, щекастая, мохнатая и совершенно бесстыжая, круглые глаза отливали янтарным блеском.
Поглядев на меня секунды две, кот фыркнул и снова начал свое восхождение, цепляя массивными лапами перекладинки наклонной декоративной шпалеры, поставленной специально, чтобы ее заплетал вьюнок. Лапы кота были снабжены когтями, которые и издавали зловещий скрежет.
Я посторонился, когда он вскарабкался на розовый мрамор подоконника, где и сел, облегченно отдулся, совсем как человек. Был он похож на манула, который к зиме разбухает он внутренних антикризисных фондов, даже масть похожатемно-серый, в полосочку.
По-настоящему огромный кот, килограммов пятнадцать-двадцать, не меньше.
Что ты тут делаешь?
Гуа-а-аююю! сказал кот и зевнул, показав уютную пасть со скромными клыками не длиннее моего мизинца.
Гуляешь? Крендель на ножках, ты меня испугал!
Кот фыркнул, три раза громко чихнул и двинулся прямо на меня. Взгляд у него был безразличный, но вместе с тем суровый, пышный хвост задрался трубой.
Я отступил, и кот спрыгнул на пол и снова пошел на меня, но внезапно вильнул, отвернув морду, и продефилировал вдоль моих сапог гордо и неспешно. Опять сел, уже возле стола, и внимательно осмотрел передние лапы. Сперва правую, потом левую. Будто невзначай из подушечек левой скользнули когти. Нет, они, конечно, были короче моих пальцев, но ненамного. Это были орудия убийства!
Кот поднял взгляд и совершенно по-человечески кивнул. Потом по-хозяйски обошел весь кабинет, задрав хвост трубой (о да, это был еще тот кот, под хвостом весьма увесистый!), обследовал давно прогоревший камин, даже морду внутрь сунул, остановился у спящего Шутейника, тщательно его обнюхал и чихнул облачком сажи прямо ему в лицо.
Ай? Хогг раскрыл глаза и уставился на кота. Кот равнодушно глядел на него несколько секунд, после чего продолжил осмотр кабинета. В конце концов он облюбовал плоскую верхушку одного из шкафов и запрыгнул туда с резвостью, которую нельзя было ожидать от такого упитанного тела.
Обжился, сказал мой товарищ, стягивая драпировку. Теперь его не выкуришь. А вот нас он выкурить может
Эй, меховой комок, все свои дела будешь справлять на улице или в других местах Варлойна. Я решительно показал на дверь, все еще забаррикадированную тяжелым шкафом.
Уду-у-у сказал кот, широко зевнув. По-моему, он согласился. Затем он начал утаптываться, как обычный домашний кот, наконец, плюхнулся и обернулся пушистым хвостом.
Спит! сказал гаер.
Спит, кивнул я.
Животина наглости неимоверной.
Шутейник вскочил, с хрустом потянулся, и тут взгляд его упал на стул.
Ладушки-во Это когда прилетело, мастер Волк?
Пять минут тому.
Ох
И я о том же. Дела у нас совсем не радужные, так что если ты захочешь уйти
Тиу! Даже и не думайте от меня избавиться! Я еще не оприходовал винные погреба Варлойна, говорятони весьма обширны! А горячительноеоно вряд ли огорчительное, а? Да и служанки тут того радостные!
Этого я боялся тоже. Нет, не его успеха у служанок. Шутейник был не дурак заложить за воротник. По сутипока что он мой единственный соратник в этом мире. Единственный, потому что прочихАмару Тани, Бернхотта Лирну и брата Литонапоглотил Лес Костей. Не знаю, навсегда или на время. И если этот единственный соратник сбежит или сопьетсяхудо мне будет.
Раздался осторожный стук в дверь.
Оба мы напряглись, Шутейник плавным жестом подхватил с пола гладиусы, один бросил мне.
Ну? Кого надо? нелюбезно спросил я, став сбоку от правой створки двери. Излишняя, земная предосторожностьна случай, если враги начнут палить в дверь на голос. Порох в Санкструмеа значит, и огнестрельное оружиене известен.
Го приглушенно донеслось из-за двери.
Что «го»? вскрикнул я слегка нервно.
Проверяют, небось, жив ли еще господин архканцлер.
Го господин архканцлер! Ваше сиятельство! Ваши секретари уже собрались, и в приемной дожидаются светлейшего внимания люди
Кто говорит?
Говорит с-старший секретарь Варлойна Б-Блоджетт!
Я мигнул Шутейнику, и вместе мы отодвинули от дверей шкаф. Все равно открывать двери нужно, не вечность же сидеть взаперти.