Милая, ты не можешь отказать мне в защите. Не будет никакого недопонимания. Мы войдем в бар, взявшись за руки, и объявим, что обручены. Весь клан выпьет за наше здоровье полный бокал искусственного портвейна, после которого все мы умрем, и семейный призрак появится в тот момент, когда мы, испуская последний вздох, прошепчем: «Вас предупреждали».
Джейн вскинула подбородок, но уголки ее рта подрагивали.
Мы не обручены. А если все это действительно так плохо кончится
Милая, у меня есть план. Мы польем смертельным зельем аспидистру, и когда скончаются все остальные, мы будем управлять семейной гостиницей. Что мы с ней сделаем? У нее темное прошлое, так что, полагаю, будущее мы можем приукрасить. Что это будет? Преисподняя азартных игр или притон для наркоманов?
Джейн чопорно ответила:
Я получила хорошее воспитание. Мне однажды даже дали приз за хорошее поведение. Это было адаптированное издание «Векфильдского священника», из которого вырезали все сцены с описанием прекрасной женщины, опустившейся до безрассудного поступка. Думаю, лучше мы сделаем из него чайную на открытом воздухе.
Джейн, в Англии нельзя пить чай в саду; если и можно, то очень-очень редко.
Неправда. Сидишь на веранде с протекающей крышей, только лучше называть ее крытой галереей. По шее у тебя стекают капли дождя, в чай падают уховертки, но при этом у тебя приятное чувство, что ты выбрался на природу, и, если пирожные будут достаточно хороши, от людей отбоя не будет. Я пеку ужасно вкусные пирожные. Дедушка говорил, что у меня к этому природный талант, который я унаследовала от его материлучшей в мире поварихи. Он заставил меня этому поучиться.
Джереми снова снял с руля руку, поймал ее ладонь и исступленно сжал:
Когда мы сможем пожениться? Жду не дождусь. Я знал, что ты красива и талантлива, но разве все это имеет значение в сравнении с невероятно ценными кулинарными способностями?!
Они и дальше с удовольствием болтали о всякой чепухе. День уже клонился к закату, когда они проехали через Ледлингтон и выбрались на длинную ровную дорогу, ведущую к побережью через Ледстоу. Это отрезок длиной в семь миль, но старая прибрежная дорога немного не доходит до Ледстоу и сворачивает вправо. Этот поворот очень легко проскочить, потому что дорогой редко пользуются, а окаймляющие ее по обеим сторонам деревья сделали ее очень узкой. Через милю дорога начинает идти вверх. Деревья заканчиваются, изгороди становятся низкими, согнувшимися под ветром с моря. Клиффмаленькая деревенька, немногие поезда делают там остановку. Тот факт, что там вообще проходит железная дорога, связан с тем, что земля эта была собственностью семьи Челлонер, а в то время, когда шло строительство железной дороги, сэр Хамфри Челлонер был человеком, с которым следовало считаться. Он был женат на богатой наследнице и представлял Ледлингтон в парламенте.
Когда они проехали через Клифф, Джереми сбавил скорость и стал оглядываться по сторонам.
В чем дело?
Ни в чем. Здесь есть дом, о котором часто говорил дед. Вообще-то я знаком с человеком, которому он принадлежит сейчас, Джек Челлонер, очень хороший парень. Это огромный белый дом, он должен быть где-то неподалеку. Включу-ка я фары.
Через секунду фары высветили две идущие по дороге фигурыдевушку с повязанным на голове платком и крупного мужчину без шляпы с копной русых волос. Они держались за руки.
Джейн воскликнула:
Это Джон Хиггинс! Джереми, это точно он! Остановисьможет, он все-таки решил приехать, и они захотят, чтобы мы их подвезли.
Вряд ли, ответил Джереми.
Но проезжая мимо них, он сбавил скорость, остановился и вышел из машины.
Джон Хиггинс, верно? Я Джереми Тэвернер. Мы с Джейн Хирон едем в гостиницу. Вас подвезти?
К ним подбежала Джейн.
Я так надеюсь, что вы идете туда.
Это мило с вашей стороны, мисс Хирон, но что вы, не стоит.
Вы не должны звать меня мисс Хирон, мы ведь кузены.
Она видела, что он улыбается и качает головой. Державшая его за руку девушка заговорила. Голос у нее был очень приятный, с легчайшим ирландским акцентом.
Мисс Джейн Хирон?
Джейн увидела, что она тянет Джона Хиггинса за рукав. Он ответил: «Да» и повернулся к Джейн:
Это Айли Фогарти. Вы увидите ее в гостинице. Она родственница мистера Кастелла; моя тетя Энни ее вырастила.
Нам ужасно не хватает рабочих рук, сказала девушка нежным мелодичным голосом.
Джейн видела только овал ее лица, платок был повязан под подбородком и прикрывал волосы, вроде бы темные. Она казалась очаровательной, но, возможно, просто из-за приятного голоса. Если Джон Хиггинс не виделся со своей тетей Энни уже десять лет, то, похоже, с ее протеже ему встречаться удавалось. Маленькая ручка без перчатки не отпускала его руку. Джейн подумала, что за такую крепкую руку было бы приятно держаться.
Мы бы с удовольствием вас подвезли, если хотите, сказала она.
Хочешь, Айли? спросил Джон Хиггинс.
Она дернула его за рукав. Джейн увидела, что он улыбается.
Спасибо, мисс Хирон, но, я думаю, мы лучше пройдемся.
Когда они вернулись к машине, Джереми вдруг пошел назад.
Зачем ты вернулся? спросила Джейн, когда он снова сел в машину.
Решил спросить Джона про дом Челлонера. Он говорит, въезд примерно в ста ярдах отсюда.
Она слегка нахмурилась от удивления, но в сумерках Джереми этого не заметил.
Ты что-то очень интересуешься Челлонерами.
Джереми не ответил, он высматривал два высоких каменных столба. Когда они замаячили впереди, он остановил машину. Столбы едва виднелись в густеющей темноте, между ними были железные ворота. Правый столб венчало что-то вроде орла. Левая капитель была отбита, птицы сверху не было. Несколько чахлых деревьев и кустарников чернели на заднем фоне. Джереми присвистнул и сказал:
Бедняга Джек! и добавил со смехом: Лучше уж он, чем я.
Глава 8
Старое «Огненное колесо» маячило на краю утеса, словно гряда облаков. Кто-то поставил фонарь на широкие плиты перед дверью. В наступивших глубоких сумерках, которые, казалось, сбивают с толку больше, чем настоящая темнота, этот круг света почти слепил глаза. Щели между плитами заросли мхом. Одну из плит пересекала по диагонали черная зигзагообразная трещина. Она блестела под светом фонаря, словно там проползла улитка. Дом возвышался громадой неправильной формы.
Когда они вышли из машины, до них донесся шум моря. Они встали на треснувшую плиту, Джереми потянул за шнурок звонка. Дверь почти сразу же открылась. За ней, в свете свисавшей с потолка масляной лампы, появился силуэт мужчины. Джереми вгляделся, нахмурился и спросил:
Миллер, верно? Эл Миллер?
И тут же, когда мужчина повернулся и правую сторону его лица озарил мягкий желтый свет, Джереми засомневался. Сходство было велико, но у этого мужчины была иная манера поведенияболее дерзкая, энергичная и уверенная. На нем был серый льняной пиджак официанта. С едва уловимым смешком он сказал:
Нет, я не Эл. Мое имя Уайт, Люк Уайт.
Джереми вспомнил, что Люк Тэвернер оставил после себя множество не признанных законом отпрысков. Возможно, это какой-нибудь незаконный потомок, пришедший домой на ночлег. Все стало казаться еще более подозрительным. Джереми крепко взял Джейн под руку и последовал за Люком Уайтом по очень узкому коридору. Ему пришло в голову, что в давние контрабандистские времена это, наверное, было удобно. Было заметно, что узость коридора создавалась нарочно и усугублялась разными вещаминапример, очень широкой вешалкой для верхней одежды и шляп, огромным неуклюжим комодом. Там, где начиналась крутая лестница на второй этаж, коридор расширялся и переходил в небольшой холл с дверями по обеим сторонам. Дверь справа была приоткрыта, и оттуда слышались голоса. Люк толкнул дверь и, отойдя в сторону, пропустил их внутрь.
Они вошли в большую старомодную комнату; шторы были задернуты, а запах от масляных ламп смешивался со сложным многолетним запахом выпивки, дыма и тяжелой старой мебели. На каминной полке стояло чучело огромной рыбы под стеклом, а по бокам от негодве большие вазы из голубого китайского фарфора. На стенах висели заключенные в рамки олеографии с портретами королевы Виктории и принца-консорта. На длинном столе стояли напитки.
Джейкоб Тэвернер сидел на подлокотнике кресла у камина, держа в руке стакан виски с содовой. Все кузены были в сборе, среди них стоял и мистер Фогарти Кастелл, источающий аромат сигар и чрезвычайное удовлетворение по поводу счастливого воссоединения родственников его жены. Джереми и Джейн едва успели поздороваться с Джейкобом, как Фогарти взял их обоих за руки.
Капитан Тэвернер, мисс Хирон, я даже не могу выразить, как я счастлив! Родственники моей женыэто мои родственники. Ах, нет, не для того, чтобы им навязываться, вы же понимаете. Нет, нет, нет, нет, тысячу раз нет, но для того, чтобы приветствовать вас, обслуживать, развлекать, предложить гостеприимство этого дома. Что вы выпьете, мисс Хирон, капитан Джереми, по такому благоприятному поводу? Вы гости нашего друга мистера Тэвернера, так что все за счет заведения. Виски с содовой, розовый джин, коктейль? Я делаю очень хороший коктейль. Он хрипло рассмеялся. Есть один коктейль, который я называю «Мечта контрабандиста». Вы его попробуете, да? Пожалуйста! Очень подходяще, как считаетераз уж здесь было отличное прибежище контрабандистов сто лет назад. Это шутка. Я вам кое-что скажу, друзья. Если у вас темное прошлое, не скрывайте его; сделайте его отличительной чертой. Вот ваши «Мечты контрабандиста». Что касается моей жены, вашей кузины Энни, в данный момент приношу свои извинения. Нам очень не хватает рук, так что она на кухне. Ах, какая она повариха! Какая удача жениться на женщине, которая готовит как Энни Кастелл! Неудивительно, что я ее обожаю!
Он обратился через плечо к Люку Уайту:
Где эта Айли? Быстро пришли ее ко мне! Дамы скоро пожелают подняться в комнаты. Где она?
Вышла, хозяин.
Вышла? Зачем это она вышла?
Миссис Кастелл послала ее за чем-то.
Джереми и Джейн стояли позади и наблюдали. Круглое сияющее лицо Фогарти со смуглой кожей и маленькими блестящими глазками исказилось, словно пейзаж, на который обрушилась буря, его залила краска гнева. Толстое тело с брюшком, легко балансировавшее на маленьких ногах в отличной обуви, напряглось. Вид у него был такой, словно он вот-вот выкинет какую-нибудь дикость: взвизгнет, прыгнет, закричит, швырнет на пол стакан и раздавит каблуком. И тут же это выражение исчезло. Круглое лицо снова засияло, в голосе звучало добродушие и странная смесь акцентов.
Ах, моя жена Энни! Никто не может обладать всеми добродетелями сразу. Она художник, а художник не думает заранее; он не планирует, не говорит: «Я сделаю то или это». Он ждет вдохновения, а когда оно приходит, он должен иметь то, что ему нужно для создания шедевра. Энни, без сомнения, посетило вдохновение.
Он выскочил из комнаты.
Джейн стало немного жаль Энни, однако этот миг, предвещавший бурю, не слишком ее озаботил. Она увидела, что Джереми подошел и заговорил с Флоренс Дьюк, а ею завладела Мэриан Торп-Эннингтон.
Джейн Вы ведь Джейн, верно? У меня ужасная память на имена.
Да, Джейн Хирон.
Леди Мэриан задушевно смотрела на нее.
А мужчина, с которым вы пришли?
Джереми Тэвернер.
Вы замужем за ним? Или в разводе, или еще что-нибудь? Я хочу сказать, что гораздо лучше знать такие вещи сразу, чтобы не ляпнуть чего не следует и всегда в самый неподходящий момент. Я вечно попадаю в такие ситуации, и беднягу Фредди это ужасно злит. Ах, вы же с ним еще не знакомы? Фредди, это моя кузина Джейн Хирон.
Фредди Торп-Эннингтон с траурным видом опирался на каминную полку, потягивая коктейль «Мечта контрабандиста» явно не первый. У него было смутное впечатление (он достиг стадии, когда все впечатления становятся смутными), что мир полон родственников и кредиторов и что неплохо было бы положить голову кому-нибудь на плечо и разрыдаться. Это был русоволосый мужчина небольшого роста, в трезвом состоянии очень славный и доверчивый. В настоящий же момент было совершенно очевидно, что он не в состоянии поддержать разговор, поэтому Джейн подошла и села рядом с Джейкобом Тэвернером.
Итак, вы приехали, сказал он.
Да.
Джереми не хотел, чтобы вы приезжали.
Нет.
Что же вас заставило передумать?
Кузены.
И сто фунтов?
Да.
Сделаете все что угодно ради ста фунтов?
Нет. Только разумные вещи, покачала головой Джейн.
Такие как?..
Как приехать сюда.
Он сухо усмехнулся.
Но ничего больше?
Она взглянула на него. Взгляд ее был одновременно спокойным и улыбающимся. Словно ребенок, который перед купанием пробует голой ножкой воду, проверяя, насколько она холодна. «Она зашла бы чуть дальше, если бы испытала соблазн», подумал он и добавил:
Ну что ж, поговорим о чем-нибудь другом.
О чем же мы будем говорить?
О вашем деде, Эктсе Тэвернере. Насколько хорошо вы его знали в действительности?
Джейн ответила рассудительно:
Я жила с ним.
Что-то в ее голосе говорило: «Я его любила», хоть она и не произнесла этих слов вслух.
Джейкоб был сообразителен. Он кивнул.
Рассказывал он вам когда-нибудь про это место?
Да, много.
А что именно? Может, вы мне расскажете что-нибудь?
Он почувствовал, что Джейн отодвинулась.
Почему вас это интересует, кузен Джейкоб?
Он снова усмехнулся.
Ну, я отошел от дел, надо же мне чем-то заниматься. Может, мне хочется записать все, что я смогу разузнать об этом старом семейном доме. Хорошая получилась бы книжка. Так что вам рассказывал Эктс?
Она ответила без колебаний:
Он говорил, что в давние времена тут много занимались контрабандой, продолжалось это и при его отце. Он рассказывал мне, как им удавалось перехитрить таможенников.
Джейкоб кивнул.
Таких дел было много в восемнадцатом веке и даже во времена королевы Виктории. На этом побережье выгружали кружева, шелка и французский бренди.
Как они это делали?
Все это время она сидела в кресле, а Джейкоб сидел на подлокотнике и смотрел на нее сверху вниз. Он склонил голову набок и спросил:
Разве дед вам не рассказывал?
Джейн посмотрела по сторонам. Все оживленно беседовали, за исключением Фредди Торпа-Эннингтона, который подпирал камин и пристально глядел в пустой бокал, словно медиум в хрустальный шар. Что бы он там ни увидел, результат был неутешительный. Похоже, он погрузился в уныние, временами понуро качая головой.
Джейн понизила голос:
Он говорил что-то про проход, который вел от берега
И что же именно?
Он говорил, что никто не мог его найти, если не знал дороги. Говорил, что это совершенно сбивало с толку досмотрщиков еще в восемнадцатом веке.
И еще долгое время спустя. Становится интересно. Продолжайте.
Джейн округлила глаза.
Больше нечего рассказывать.
Разве дед не говорил, куда выходил этот проход?
На берег.
А со стороны суши? Он не рассказывал?
Я думаю, он не знал. Детям этого не говорили.
Джейкоб хихикнул.
Вы удивитесь, сколько могут знать дети, которым чего-то не говорят. Вы уверены, что он вам не рассказывал?
Джейн мило улыбнулась.
Я думаю, он вообще придумал большую часть. Он рассказывал мне истории каждый вечер, когда я укладывалась спать. Иногда про драконов, иногда про пиратов, а иногда про контрабандистов. Конечно, было гораздо интереснее, если истории опирались на реальное место, такое как «Огненное колесо».
Дверь отворилась, и в комнату ворвался Фогарти Кастелл. Он вел девушку, держа ее за плечо, ту, что шла по дороге с Джоном Хиггинсом. Сейчас, без шерстяного пальто и платка на голове, было видно, что у нее стройная фигура и густые темные волосы, собранные в пучок на затылке. Обрамленные черными ресницами испуганные глаза были такого же темно-синего цвета, что и ее домашнее платье. Она была очень красива, но сейчас весьма бледна. Не отпуская ее плечо, Фогарти Кастелл подвел ее к леди Мэриан, к Флоренс Дьюк, к Милдред Тэвернер.
Джейкоб допил виски и сухо заметил:
Заполняет собой всю комнату, верно? Он немного фигляр, муженек нашей кузины Энни. Но почему бы и нет? Ему это доставляет гораздо больше удовольствия, чем нам неудобств. Наполовину ирландец, наполовину португалец, и под всей этой шелухойвесьма умелый управляющий. Он идет к нам.
Кастелл подошел, картинно размахивая руками: