Девушка, вы располагаете свободным временем? спросил он, догнав меня.
Нет, односложно ответила я.
А чем вы так заняты?
В настоящее время иду по улице и разговариваю с назойливым незнакомцем.
Ну, это мы быстро исправим, я имею в виду незнакомца. Меня зовут Алексей. А вас?
Не хочу перегружать ваш мозг ненужной информацией, сухо сказала я.
Он непринужденно рассмеялся и сказал, что попытается угадать мое имя. Ну уж, в угадайку я точно не собиралась с ним играть. Тем временем мы уже подошли к Дегтярной, мне совсем не хотелось, чтобы он дотащился со мной до агентства, и я остановилась.
Вас зовут Нина, вдруг сказал он.
Я непроизвольно вздрогнула, но его предположение никак не прокомментировала и распрощалась:
Прощайте, незнакомец Алексей.
До свидания, Нина, произнес он и протянул мне свою визитную карточку. Если что, обращайтесь.
Я свернула на Дегтярную, решив добираться до офиса кружным путем, и только тогда взглянула на карточку, которая оставалась у меня в руке. Алексей Васильевич Крутиков работал адвокатом по уголовным делам в солидной адвокатской конторе. Интересно, как он угадал мое имя, оно не такое уж популярное. Я решила рассказать об всем Максу, эта история мне не понравилась. Чем он сейчас занят? Неужели до сих пор любезничает с этой девицей? И что он в ней нашел?
Когда я вернулась в офис, Макс беседовал по телефону с московским сыщиком, давая уточняющие указания. На меня он взглянул с прохладцей:
Как твои зубы?
В порядке.
Он прошелся по приемной, разминаясь, потом поинтересовался, как мне понравилась Лена.
Прелестная куколка, главное, очень тебе подходит.
Это почему ты так решила? насторожился он.
Ну, как же, у нее такие стройные ножки! Что еще нужно? Он хмыкнул. А эрудиция! продолжала я. Она даже о Федоре Алексееве слышала!
Тут Макс не выдержал и расхохотался. Дело в том, что никто не знал автора этих гравюр, и Макс назвал первое попавшееся имя, а девчонка и попала впросак. Когда он закончил смеяться, я предупредила на будущее, что обслуживать его куколок и мыть за ними посуду не нанималась. Думала, это его разозлит, но он выглядел очень довольным и сказал, что учтет мои пожелания.
Я рассказала ему о странном незнакомце. Макс сначала нахмурился, а потом улыбнулся:
Значит, ты сразу после стоматолога рванула в кафе? Интересно
Ничего интересного, быстро сказала я. Тревога оказалась ложной. Думала, у меня кариес, а это просто камень, мне в два счета его удалили.
И ты решила закрепить результат зеленым чаем, ехидно заметил он.
В общем, Макс догадался, что у стоматолога я не была, но я не стала больше ничего уточнять и оправдываться, а посоветовала ему сосредоточиться на таинственном незнакомце, после чего передала его визитную карточку. Мы оба пришли к выводу, что вряд ли Алексей Крутиков такой провидец, скорее, где-то меня видел и что-то обо мне знал. Макс предположил, что он был вчера в галерее и попросил его описать. Я описала, как могла, но это ни к чему не привело, там было много солидных и интеллигентных мужчин. Мне же он не показался знакомым. Вчера я сделала несколько снимков посетителей выставки, возможно, он запечатлен на них, но я забыла переложить фотокамеру в свою повседневную сумку. Так что и этот вопрос остался открытым. Я предложила поинтересоваться у нашего заказчика, знаком ли он с Крутиковым.
Я сам свяжусь с Лесовским, сказал Макс. Держись от него подальше, никаких неслужебных встреч. Я про себя довольно усмехнулась: Макс меня ревнует.
Июнь был прохладным, но сегодня солнышко решило наверстать упущенное и палило вовсю. После обеда оно светило в наши окна, беспощадно припекая. Я опустила жалюзи и включила вентилятор, только после этого доложила о результатах своих изысканий. Во время моего доклада Макс одобрительно покачивал головой, после чего сказал, что ему здорово повезло с помощницей. Установление загадочного абонента из области он взял на себя.
Когда Макс удалился в кабинет, я продолжила работу. В телефонной книге Андрея абоненты зачастую были обозначены просто именами, без фамилий, а то и вовсе какими-то кличками: Рэм, Тан, Кнут. Неплохо бы установить, кто под ними скрывается. В нашем распоряжении имелись всевозможные телефонные базы, так что я приступила к кропотливой и нудной работе, которая, впрочем, меня совсем не раздражала. То и дело из кабинета слышался голос Макса, вовлекающего в расследование все большее количество людей. С завтрашнего утра за Ларионовым будут следовать по пятам. Надеюсь, он сменит отшельнический образ жизни на светский, тогда появится новая информация. Впрочем, меня в этом деле больше интересовал не Андрей, а Инна. Кто помог ей уйти из жизни? Почему-то я была уверена, что без посторонней помощи здесь не обошлось. Нас наняли совсем с другой целью, но я и о своей цели не забывала.
Установление имен владельцев номеров из телефонной книги Андрея я начала с самых подозрительных: Тан, Рэм и Кнут. Под именем Тан скрывался Танибеков Рустам, зарегистрированный по адресу на улице Софьи Перовской. С двумя другими было посложнее, в именах владельцев не было ничего общего с кличками.
Время от времени меня отвлекали телефонные звонки. Сначала позвонила Надежда Кирилловна, наш бухгалтер, попросив переслать ей кое-какие сведения, затем бывшая клиентка вдруг надумала получить материалы расследования, от которых прежде отказалась, ей я назначила встречу на завтра, а уж потом и Машка добралась. На меня обрушилась какофония из всевозможных звуковот жалобных всхлипываний до громких рыданий. Я кое-как разобрала, что они с Денисом расстались. Только что он собрал свои вещи и ушел, громко хлопнув дверью.
Что случилось? мне едва удалось вставить слово в этот бурный поток. Ведь у вас было все в порядкелямур, бонжур, тужур
Я залезла в его мобильник, и он меня застукал, всхлипнула она.
Оказывается, она несколько раз слышала, как он с кем-то по вечерам беседует по телефону, а когда она входила в комнату, он прерывал разговор. Конечно, ей это не нравилось, а он ничего не объяснял. Сегодня у Дениса выходной, они собирались сходить в кино. Она пораньше смылась с работы и, когда вошла в квартиру, увидела лежащий на столе мобильник, Денис был в ванной, она и не удержалась.
Я хотела посмотреть его последние звонки, в быстром доступе
Она говорила что-то еще, но я ее уже не слушала, негодуя на свою тупость. Зачем проверять все сто номеров? Наверняка среди них много случайных. У меня самой полно таких, которые почему-то не удаляю. С кем-то я лежала в больнице, с кем-то отдыхала, училась или работала. Связи уже давно распались, мы не общаемся, но номера продолжают храниться в мобильнике. Наверняка и у Андрея так. Нужно проверить каких-то двадцать номеров, доступных для быстрой связи.
Я сейчас приеду к тебе, уже более бодрым голосом заявила Машка.
У меня срочная работа, залепетала я.
Она опять разрыдалась. Я поняла, что не смогу бросить ее на произвол судьбы. Она несколько лет назад потеряла мать, своего отца вообще не знала, и я самый близкий для нее человек. К своим приятельницам по работе она относится скептически, так как несколько раз ее откровения вдруг становились предметом всеобщих пересудов. Машка симпатичная и очень хорошая, но какая-то несобранная и суетливая, особенно в личной жизни, что ей и мешает.
Машка, прекрати реветь, начала я, но она меня перебила:
Я уже в метро, так что скоро буду у тебя и поговорю по душам с твоим эксплуататором. И повесила трубку.
Макс выглянул из кабинета:
Что за переполох?
Это Машка, вздохнула я. Сейчас приедет и вырвет меня из твоих хищных когтей.
А нельзя ли твое похищение немного отложить? осторожно поинтересовался он.
Нет, не получится. У нее большие проблемы.
Очередная любовь разбилась вдребезги?
Типа того, нехотя отозвалась я.
Макс был знаком с Машкой, так как она регулярно появлялась у нас в конторе. А Машка есть Машка: у нее, что на душе, то и на языке, так что он представлял, какие у нее могут быть проблемы.
Макс вышел в приемную и стал нервно мерить ее шагами. Он ужасно не любит, когда кто-то или что-то отвлекает от расследования. Затем предложил напоить Машку чаем в конторе, и в баре у нас кое-что есть, напомнил он, а затем он к нам присоединится, отвесит Машке несколько комплиментов, чтобы успокоить, а потом подвезет к метро. Мне его предложение понравилось, да простит меня Машка, но растягивать объяснения и утешения до утра совсем не хотелось. Мне не терпелось поскорее приступить к списку абонентов из быстрого доступа.
Машка жила в Автово, так что спустя сорок минут после ее звонка мы уже сидели в приемной на угловом диванчике и пили чай с коньяком. Она поведала мне свою трагическую историю, теперь уже со всеми подробностями, то и дело вытирая выступавшие слезы.
Зачем ты сунулась в его мобильник? недоумевала я.
Хотела узнать, кому он звонит.
Ну и что, узнала?
Нет, не успела.
А если бы успела, то что?
Не знаю, всхлипнула она.
То-то и оно, солидно заметила я. Суешься неизвестно куда и неизвестно зачем.
Этот разговор мог продолжаться бесконечно, но выручил появившийся Макс:
Девочки, меня чаем напоите?
Он пододвинул стул и сел напротив Машки. Я налила ему чая, от коньяка он оказался, затем уставился на мою подругу:
Никак не могу понять, почему такая женщина, как ты, льет слезы?
Какая такая? оживилась Машка. Концентрация коньяка в ее чае становилась все выше, и она понемногу расслаблялась.
Симпатичная, умная, интеллигентная и прочее, вел свою партию Макс. Машка с готовностью развесила уши, слушая его комплименты. В принципе, он ничуть не погрешил против правды.
Через пять минут мы уже хохотали над анекдотами, рассказывать которые Макс был большим мастером. Допив свой чай, он поднялся и предложил подвезти Машку до метро. Она с готовностью согласилась и, чмокнув меня на прощанье и пообещав завтра позвонить, вслед за Максом вышла из офиса. Когда они ушли, я некоторое время пребывала в замешательстве, смешанном с восхищением. Как ловко Макс разрулил ситуацию! Он умеет манипулировать людьми и добиваться от них того, что ему нужно. С такими, как он, нужно всегда быть настороже и не расслабляться. Вскоре герой моих мыслей вернулся и с довольным видом сообщил, что на прощание они даже расцеловались.
Смотри, не вскружи ей голову, предостерегла я.
Никак ты ревнуешь?
Размечтался!
В этот вечер мы работали до одиннадцати, после чего Макс довез меня до дома, как это делал почти всегда, когда мы засиживались допоздна. В гости он не напрашивался, я его, само собой, тоже не приглашала, так что, пожелав друг другу спокойной ночи, мы распрощались. Я долго не могла уснуть, в голове была какая-то сумятица, все смешалось: Машка, Макс, Андрей Ларионов, Инна Под утро приснился странный и жутковатый сон. Будто я иду по длинному коридору, на стенах по обе стороны висят картины. Стоит мне взглянуть на какую-нибудь из них, как она оживает. Вот Арлекин подпрыгнул и зазвенел колокольчиками, вот из густой травы выползла змея, а вот Инна улыбнулась с портрета и протянула ко мне руки. Я вскрикнула и проснулась.
Глава пятая
Два дня с утра до ночи мы сидели в офисе, собирая и анализируя всевозможную информацию. На третий день за утренним чаем решили подвести промежуточные итоги.
Наблюдение за Андреем пока ничего интересного не принесло. Он ежедневно наведывался в галерею и проводил там несколько часов, общаясь с посетителями и давая автографы. Поскольку на открытии выставки присутствовали журналисты, то ее широко разрекламировали, и в залах было полно народа. На мой взгляд, там было на что посмотреть. Похоже, он стал понемногу оттаивать, вместе с сотрудниками галереи обедал на террасе и даже смеялся. Вчера после галереи отправился на кладбище, принес цветы на могилу и долго сидел, склонив голову. Никаких встреч не было, и все остальное время он проводил дома. Из Москвы пока ничего интересного не сообщили, все то же самое, что я установила еще в феврале. Сейчас они ищут подходы к старым знакомым Андрея, чтобы выведать личную информацию.
Максу с помощью извилистой цепочки знакомых удалось установить, кому принадлежит таинственный телефон в гатчинском районе с загадочным именем «М». Это частная психиатрическая клиника недалеко от поселка Белогорка. Информация о ней закрытая, так что непонятно, как подобраться к этой клинике, чтобы ознакомиться со списком пациентов. У меня был знакомый психиатр, который вел у нас семинар, когда я училась на факультете психологии. Он выделял меня из других студентов, но прошло уже несколько лет, как я бросила учебу, так что он мог меня и забыть. А ведь психиатрам должно быть известно об этой клинике, иначе как туда попадают пациенты, если они никакой информации о себе не дают? Однако, если бывший преподаватель меня и вспомнит, то с какой стати захочет делиться со мной секретной информацией? Макс решил использовать личные связи. Его отец был невропатологом, так что ему такая задача по плечу. Но он только через два дня вернется из отпуска, придется подождать.
Появилась еще одна интересная зацепка. К «Хонде», за рулем которой находился Андрей, когда его оштрафовали за превышение скорости, Инна никакого отношения не имела. Автомобиль принадлежал Владимиру Ивановичу Боброву, проживающему в Питере на улице Крыленко. Этот сорокадевятилетний холостяк занимал высокий пост в известной фармацевтической фирме. На первый взгляд, было непонятно, что могло связывать солидного мужчину и бедного молодого художника, каковым был в то время Андрей. Макс высказал завуалированное предположение:
Ты за Андреем никаких странностей не заметила?
Что ты имеешь в виду? уточнила я.
Может, он и вашим, и нашим?
Нет, не похоже, скорее, в нем есть что-то детское, какая-то незащищенность.
Вот как раз такие инфантильные красавчики и попадают в лапы всяких сластолюбивых дяденек, проворчал он.
Я с ним не согласилась, в Андрее не было ничего женственного или порочного. А вот надлом в нем чувствовался, и не только сейчас, после смерти Инны. В первую нашу встречу, когда он появился на пороге кафе, я обратила внимание на его отрешенный взгляд. Увидев Инну, он преобразился, будто почувствовав опору. Она была права, что-то его тяготило. Тогда мне не удалось установить, в чем дело. Может, сейчас удастся? Интересно, а Инна докопалась до истины? Среди абонентов Андрея номера, зарегистрированного на имя Боброва, не было. Это странно. Андрей был настолько хорошо знаком с ним, что тот доверил ему свой автомобиль. Неужели при этом они не обменялись номерами телефонов? Впрочем, доверенность на автомобиль в марте была аннулирована, может, тогда и соответствующий номер исчез из мобильника. Как раз именно в этот период у Андрея появился свой автомобиль, видимо, подарок Инны. Несмотря на множество новых подробностей, пока мы так и не узнали, куда и зачем ездил Андрей в тот зимний день.
Макс поинтересовался у Лесовского, не слышал ли он о неком Алексее Крутикове, адвокате по уголовным делам. Оказывается, не только слышал, но и немного знаком, однако в галерее его не видел. Просмотр снимков, сделанных мной на открытии выставки, тоже ничего не дал. Откуда же этот Крутиков знает мое имя? Впрочем, искать ответ на этот вопрос пока некогда.
Я уже закончила анализ телефонных номеров из быстрого доступа. Большинство из их владельцев для нас интереса не представлялиэто были сотрудники галереи, фотографы, работники кладбища, скульптор, которому Андрей заказал памятник на могилу жены, были еще магазины, где он покупал краски и кисти, и прочее, в том же духе. Лишь один номер привлек мое внимание, он принадлежал некому Рэму. С помощью телефонной базы я установила, что он зарегистрирован на имя Лидии Кирилловны Беловой, проживающей на улице Разъезжей, пенсионерке 1934 года рождения. По ее номеру в последний раз Андрей звонил накануне открытия выставки, впрочем, он мог это делать и позднее, но более поздних данных у нас не было. К сожалению, его телефон мы не прослушивали. Макс говорил, что технически это осуществимо, но он не собирается впутываться в подсудное дело неизвестно ради чего. Кое-какие справки о гражданке Беловой мы навели. Она прописана одна в крошечной отдельной квартире, квартира не приватизирована, о детях, внуках и других родственниках ничего не известно. Решили, что сегодня я к ней наведаюсь и постараюсь выяснить, какое отношение она имеет к Рэму и вообще, кто это такой?
Накануне вечером Макс встретился со следователем, ведущим дело о смерти Инны. Тот собирался его закрывать. У погибшей были все основания для того, чтобы покончить с собой, и только отсутствие прощальной записки не позволило закрыть его сразу. Возможно, сказал следователь, она находилась в прострации и приняла смертельную дозу транквилизатора по ошибке. Во всяком случае, злого умысла со стороны окружающих не выявлено. Муж в момент ее смерти находился в поезде, прислуга ушла к себе домой вечером, больше ни у кого ключей не было, а она умерла в районе полуночи плюс-минус час. В комнате было очень жарко, она в тот день не ужинала, это, конечно, несколько уменьшает точность.