Бессмысленное и угнетающее расследование продолжилось еще некоторое время, пока машина не въехала на крутой участок в виде перевернутой S без ограждения. Раздосадованный лейтенант прищелкнул языком. Машина двигалась к перевалу Хаконэ, но после первого крутого поворота изменила направление и смотрела теперь в сторону, противоположную перевалу Дзиккоку.
Конец S-образного участка напоминал большую С с почти горизонтальным основанием. Машина миновала дорожный знак в виде перевернутой L и уже проехала после него двадцать метров, когда Оцуки вдруг резко выпрямился, как будто что-то увидел.
Остановите машину!
Полицейский тут же нажал на тормоза.
Оцуки открыл дверь, вылез на подножку и крикнул полицейскому за рулем:
Пожалуйста, сдайте немного назад. Да, вот так. Еще. Достаточно.
Никто не понимал, что происходит.
Оцуки вернулся на свое место, приняв то же сидячее положение, в котором находился до этого.
А теперь поезжайте вперед, дрожащим от волнения голосом произнес он, но прошу вас сделать это как можно медленнее. Так, в том купе не горел свет, значит, и у нас внутри машины должно быть темно. Выключите свет.
Свет погас, и машина снова тронулась с места.
В чем дело? не вытерпел лейтенант, и его голос раздался в темноте.
Кажется, я начинаю понимать. Начинаю постигать истинный смысл того, что произошло. Полагаю, это здесь.
Что здесь?
Потерпите немного и увидите.
Машина медленно возвращалась к тому месту, где остановилась раньше. Это было как раз перед последним поворотом С-образного участка. Дорога резко уходила влево на запад и единственное, что можно было видеть в свете фар, это чернильную пустоту ущелья.
Оцуки глядел прямо перед собой, и вдруг вскрикнул:
Вот здесь! Остановите машину!
Где? спросил лейтенант.
Сейчас это исчезло. Но вернется. Оттуда вы не увидите. Наклоняйтесь сюда.
Лейтенант наклонился вперед, и его голова оказалась почти впритирку со щекой Оцуки, который пересел на водительское сиденье и смотрел прямо перед собой.
Здесь ничего нет.
Сейчас появится. Вот оно! Только не снаружи машины, а прямо перед вами, на лобовом стекле.
Ах ты черт!
На поверхности лобового стекла прямо перед собой лейтенант отчетливо, крупным планом, разглядел яркий дорожный знак, зеркальное отражение перевернутой L, обозначающий невозможный поворот направо. Знак, однако, вскоре, утонул во тьме.
Дорога перед ними поворачивала налево, но внутри машины на короткое время появился дорожный знак, который указывал поворот направо!
7
Когда вы увидели проекцию на лобовом стекле, вы правильно сделали, что повернули голову назад, впечатленный Оцуки похлопал лейтенанта по плечу.
Сзади за сиденьями в квадратном стеклянном окошке просматривался кусок дороги, тускло подсвеченный красными габаритными огнями задних фар в обрамлении кромешной тьмы. Однако они ясно могли видеть дорожный знак, выплывший из темноты и чем-то ярко освещенный. Они проехали мимо этого знака на обочине. Указатель возник, словно мираж, в темноте и тут же снова исчез. Объект то появлялся, то исчезал, оставляя яркий след изображения в глазах тех, кто находился в машине.
Это был трюк, устроенный самой Судьбой, сказал Оцуки. Луч света исходит от авиационного маяка на другой стороне этого небольшого холма рядом с нами и падает сюда под углом. Дорожный знак в темноте предупреждает нас о правильном направлении, указывая поворот налево. Но когда этот луч отражается от дорожного знака, изображение проецируется зеркально через заднее окошко на лобовое стекло автомобиля, указывая поворот направо. Внутри купе освещение включено не было, воздух в ущелье чистый, а фары били далеко в темноту. Кроме того, лобовое стекло имеет некоторый угол наклона, поэтому увидеть его может только человек на водительском сидении, когда наклоняется чуть-чуть вперед. Но даже тогда ложное изображение появляется лишь на некоторое время, и вряд ли кто-то в нормальных условиях ошибочно принял бы его за настоящий дорожный знак и съехал в ущелье.
Теперь мне все ясно. Давайте организуем спуск.
Следуя приказу лейтенанта, все мужчины вышли из машины и встали на краю обрыва. Присев на корточки в свете фар, они быстро обнаружили следы в траве рядом с дорогой, которые, по всей видимости, принадлежали упавшему в ущелье купе.
Мы можем спуститься ниже, склон здесь пологий, сказал лейтенант Нацуяма и начал спускаться вниз, направляя луч фонарика на каменистую поверхность.
Лейтенант, раздался голос Оцуки за спиной детектива, вы нашли улики, подтверждающие, что убийцей является дочка Хорими?
Я нашел орудие убийства, ответил лейтенант. Это был изящный женский нож с гравировкой «В честь празднования твоего семнадцатого дня рождения». Датировано февралем этого года. А Томико семнадцать в этом году.
Оцуки молча кивнул и с помощью рассеянного света проложил себе путь вниз по травянистому склону горы.
Лейтенант, когда вы рождаетесь, вам исполняется один год. Когда вы празднуете свой первый день рождения, вам уже два. Когда вам три вы празднуете свой второй день рождения. Так что, если говорят, что кому-то семнадцать лет, значит, он празднует свой шестнадцатый день рождения.
А, что? Лейтенант резко повернул голову.
Лейтенант, если надпись на ноже говорит, что это подарок к семнадцатому дню рождения, значит имениннику на самом деле восемнадцать лет.
Восемнадцать? ошеломленный лейтенант на мгновение замер, но потом быстро достал из кармана записку и дрожащей рукой развернул ее. Слушайте... мне ужасно неловко. Вы, конечно, совершенно правы. Но у нас есть восемнадцатилетняя девушка.
Кто бы это мог быть?
Служанка, Тосия!
В этот момент фонарик лейтенанта выхватил несколько крупных следов крушения на плоском участке горного склона.
Должно быть, здесь машина перевернулась, оживился Оцуки. Она должна быть где-то рядом. Давайте поторопимся.
Группа начала молча расходиться веером. Стали попадаться какие-то сорняки и неведомые колючие кустарники. Внезапно Оцуки достал из сухих зарослей запасное колесо купе. Мужчины безмолвствовали, но их тревога росла. Маленькие огоньки крест-накрест чертили по поверхности горы, и единственным звуком был хруст ботинок, спешащих по склону. Вдруг лейтенант остановился как вкопанный.
Не было никаких сомнений, что прямо перед ними в небольшой ложбинке, черным днищем кверху, лежал кремовый купе.
Лейтенант и Оцуки, молчавшие все время, пока спускались вниз, с силой распахнули перевернутую дверцу машины.
Черт! вырвалось у лейтенанта. Машина была пуста. Но потом Оцуки, присев на корточки, поднял с водительского сидения несколько окровавленных, спутанных прядей седых волос.
Купе было в ужасном состоянии. Мелкие осколки разбитых стекол усыпали все вокруг. Заднюю ось согнуло пропеллером, пассажирскую дверцу вырвало, и она куда-то отлетела.
Внезапно кто-то из мужчин заметил кровавый след, тянувшийся от вырванной дверцы до подлеска. Убийца чудом выжил в катастрофе. Они двинулись по следу.
Значит, у девушки седые волосы. Можно, я полюбопытствую, какие улики вы нашли? Покажите мне этот ваш нож.
Раздраженный замечанием Оцуки, лейтенант нехотя вытащил из кармана нож, завернутый в носовой платок.
Оцуки взял нож и при свете фонарика изучил гравировку на рукоятке из слоновой кости. Его глаза заблестели, и он окликнул лейтенанта.
Разве дата ни о чем вам не говорит? Тогда вы, должно быть, слепы. Человек, который отмечает свой день рожденья двадцать девятого февраля, конечно же, двадцать девятого февраля и родился. Но двадцать девятое февраля бывает только в високосные годы. Значит, день рожденья у него один раз в четыре года. Как вы думаете, сколько сейчас лет человеку, который подобным образом отмечал свой день рожденья семнадцать раз? Шестьдесят восемь!
Теперь я понял!
Лейтенант бросился было вперед, но Оцуки остановил его.
В высоких зарослях кустарника перед ними послышался шелест потревоженной листвы. Мужчины бесшумно подкрались ближе. Пробираясь в темную гущу зарослей, лейтенант включил фонарик.
Темная человеческая фигурка отчаянно пыталась заползти обратно в заросли, несмотря на сломанную ногу. Увидев свет, она повернулась лицом к своим преследователям.
Это Эванс!
На них действительно смотрело лицо седовласой Эванс. Эванс, раздираемой чувством собственного достоинства, призванного защитить непорочность ее маленькой Томико, и сожалением о совершенном преступлении.
Призрак Гиндзы
1
Разноцветные магазинчики выстроились, словно радуга, по обе стороны узкой улочки едва ли в три кена шириной, создавая яркий квартал на задворках Гиндзы. Было там местечко весьма обширное для этих задворок с ярко-синей неоновой вывеской «Кафе Голубая орхидея», а напротив стояла маленькая табачная лавочка, именовавшаяся «Цунекава». Это было двухэтажное здание, фасад которого едва ли достигал двух кенов в ширину. Магазинчик был ярко освещен и красочно, детально оформлен. Поэтому он привлекал покупателей со всего квартала и словно собирал в себе всю джазовую музыку, несшуюся из соседних магазинов, обеспечивая должный уровень жизни владелице.
Владелицей была женщина чуть за сорок. Наколка на ее руке гласила: «Фусае Цунекава». Ходили слухи, что она вдова отставного чиновника, а ее дочь оканчивает местную школу для девочек. Фусае была полной женщиной с гладким лицом. Одеваясь просто и соответственно возрасту, она, тем не менее, распространяла вокруг себя ауру молодости. Некоторое время назад к ней переехал безликий молодой человек чуть за тридцать, не слишком общительный с соседями. Но семейная идиллия длилась недолго. Табачная лавка процветала, и перегруженной делами госпоже Цунекава пришлось нанять девушку, исполнявшую обязанности продавщицы и горничной. Немного времени понадобилось, чтобы существовавшие до тех пор между супругами мир и гармония дали трещину. Продавщица Сумико была юной девушкой лет двадцати, с загорелым телом, крепким, как мяч.
Первыми о стычках в этой паре узнали официантки из «Голубой орхидеи». Со второго этажа кафе видны были окна фасада табачной лавочки напротив. Поскольку улица имела в ширину всего три кена, официантки время от времени слышали отчаянные крики Фусае Цунекавы. Иногда виднелась даже ее растрепанная тень, проецировавшаяся на освещенные окна. В такие моменты официантки, развлекавшие гостей за столиками «Голубой орхидеи», потихоньку переглядывались и вздыхали. Но тревожная атмосфера в табачной лавке нагнеталась быстрее, чем можно было ожидать, что дало поистине ужасный финал. И именно официантки, в тот день работавшие на втором этаже «Голубой орхидеи», стали свидетелями непостижимой и необъяснимой трагедии.
Казалось, даже погода внесла свой вклад, поскольку та ночь выдалась крайне неприятной. Поначалу вечером задул холодный западный ветер, но около десяти часов он прекратился, так что воздух стал тяжел и даже душен, чего едва ли можно было ожидать осенней ночью. Одна из официанток, обслуживавшая гостя за угловым столиком второго этажа, встала и подошла к окну, вытирая шею платком. Она открыла раздвижное стеклянное окно и рассеянно взглянула на дом напротив, но внезапно отвернулась, будто увидев нечто ужасное, и вернулась на свое место, не говоря ни слова, но подавая коллегам знаки глазами.
На втором этаже табачной лавки через полуоткрытое окно ясно видна была владелица, Фусае, одетая в черное кимоно без узоров. Мужчины ее там не было, но помощница, Сумико, сидела перед ней, а хозяйка словно ее о чем-то умоляла. Впрочем, Сумико не реагировала на Фусае и молчала, угрюмо отвернувшись. Ее кимоно с безвкусным багровым узором «игета» на черном фоне делало ее еще прекраснее, чем обычно. Но Фусае быстро заметила взгляды с первого этажа «Голубой орхидеи». Она с враждебным выражением лица повернулась в сторону кафе, поспешно встала и захлопнула окно. Несмотря на весь гам джазовой музыки, стук окна был столь громок, будто Фусае захлопнула окно в самом кафе.
Официантки вздохнули и переглянулись. Взаимно посылаемые взгляды делались осмысленными.
Сегодняшний вечер отличается от прочих.
Конечно, Сумико наконец-то получит по заслугам.
Сегодняшний вечер поистине отличался от прочих. Вместо обычной истерики Фусае жестко и непреклонно что-то говорила Сумико. Даже повысь она голос, он бы сразу потонул в окрестном грохоте. Ровно в одиннадцать часов вечера школьница Кимико закрыла магазин в соответствии с указаниями матери. Но в стеклянной двери имелась дырка, похожая на маленькое окошечко, через которое припоздавшие покупатели могли купить табак. Тацудзиро так звали молодого человека Фусае в тот вечер почему-то не показывался в лавочке.
Сегодня поистине все выглядело иначе.
Должно быть, Фусае нашла доказательство связи Тацудзиро и Сумико.
Официантки снова перешептывались и переглядывались. Но постепенно они умолкли, а к моменту, когда послышался грохот поезда на пересечении с Четвертым проспектом, девушки уже думали о скором закрытии и забыли о табачной лавке. Они пытались избавиться от троицы, явившейся еще в начале вечера и уже вдрызг пьяной. Именно в этот момент произошла трагедия.
Сначала из освещенной комнаты на втором этаже лавки раздался приглушенный крик трудно было сказать, плач это или вопль. Окна все еще были закрыты, как створки раковины моллюска.
Девушки из «Голубой орхидеи» снова удивленно переглянулись. Но затем они услышали донесшийся оттуда же тяжелый стук. Удивленные этим звуком, девушки побледнели и, подойдя к оконной раме, попытались заглянуть в здание напротив.
Они мельком увидели пошатывающуюся фигуру, но почти сразу этот человек налетел на источник света, и комната мгновенно потемнела. Шатающаяся фигура появилась снова, приблизившись к переднему окну. С громким грохотом разбилось среднее окно, и все четко увидели спину женщины, одетой в простое черное кимоно. Правая ее рука высунулась из окна, в руке был зажат некий острый инструмент по-видимому, бритва, залитая кровью. Плечи женщины вздымались от тяжелого дыхания. Внезапно, словно ощутив взгляды из «Голубой орхидеи», женщина повернулась черты ее лица были искажены до неузнаваемости.
Официантки из «Голубой орхидеи» закричали. Три засидевшихся клиента, также наблюдавшие трагедию из-за спин официанток, быстро спустились по лестнице и крикнули официанткам и прохожим внизу:
Там случилось что-то ужасное!
Убийство!
Мужчины выбежали наружу, а один из них бросился в полицейский участок. Оставшиеся двое, протрезвев, метались туда-сюда по улице и слышали громкий шум изнутри табачной лавочки. С сильным грохотом дверь резко распахнулась, и из дома выбежала дочь хозяйки, Кимико, одетая в розовую ночную рубашку из махровой ткани.
Увидев мужчин и женщин, суетливо носившихся по улице, она, ни к кому конкретному не обращаясь, прокричала:
Суми убили!
Полиция не заставила себя ждать.
Убили действительно Сумико. Она лежала лицом вверх в темной комнате второго этажа, где разбили лампочку, в том же растрепанном кимоно с безвкусным багровым узором, которое видели чуть раньше официантки из «Голубой орхидеи». Полицейский с фонариком, ворвавшийся в комнату первым, услышал тяжелое дыхание Сумико. Но когда он подошел, чтобы помочь ей встать, она смогла только выдохнуть:
Фу... Фусае...
И обмякла.
Оказалось, что горло ее перерезано, и острый клинок оставил две четких линии следа на шее. Вокруг разлилась лужа крови. У окна валялась бритва японского производства.
Что до Фусае, ее нигде в доме не нашли. Пропала не только она отсутствовал и Тацудзиро. Дочь Фусае, Кимико, не стала подниматься наверх, а осталась стоять перед лавочкой, бледная и дрожащая.
Девушки из «Голубой орхидеи» взволнованно, но коротко рассказали полиции все, что видели. Подтвердили их слова и трое мужчин. На основании свидетельских показаний и предсмертных слов Сумико полиция быстро оценила ситуацию и стала искать Фусае.
На втором этаже табачной лавочки, помимо комнаты, где произошло убийство, было еще две в задней части здания и посередине. Но Фусае ни в одной из них не нашли. Внизу располагался магазин и еще две комнаты. Хозяйки не было и там. Входная дверь была заперта в одиннадцать вечера, а покинуть здание после того, как в него ворвалась полиция, Фусае не могла. Полицейские направились в кухню, где имелся черный ход, выходивший в проулок, шириной всего в три сяку, проходивший мимо еще трех зданий и выводивший на соседнюю улицу. В конце его стоял дружелюбный продавец якитори, этой ночью развернувший свою торговлю. Он утверждал, что в последние три часа из переулка никто не выходил. Полиция вернулась в магазин и начала тщательный обыск дома. Они облазили каждый закоулок от туалета до стенных шкафов и на втором этаже, в стенном шкафу той самой комнаты, где произошло убийство, наконец нашли Фусае.