Любое совпадение фактов, имен и событий является случайным.
***
Трубникову позвонила жена Виктора, очень просила зайти, сказала, что таким мужа еще ни разу не видела, что на грани развода.
Чем я могу помочь? Это их личная семейная жизнь, думал Трубников, выходя из дома на улицу. Жара за 40 градусов. А Виктор живет на Буденновском, туда с Западного пока доедешь вкрутую сваришься, везде пробки. Но доехал на удивление быстро.
Виктор уже третий раз женат. Светку Трубников видел раза два или три и то мельком. И вдруг она сама ему звонит. Что случилось? Машина только въехала во двор, а Светка уже бежала к нему:
Николай Федорович, спасибо, что приехали. Он со вчерашнего дня заперся у себя, не открывает, не отвечает. Мне страшно.
Они поднялись на четвертый этаж, зашли в квартиру. Дверь в комнату Виктора была закрыта. Трубников постучал:
Виктор, это я, открой.
Он стучал, наверное, минут десять, уже думал ломать дверь, но тишину нарушил кашель Виктора. Он открыл дверь, Трубников зашел к нему, дверь сразу закрылась. Светка обиженно топнула ногой и ушла в кухню. Трубников осмотрел полумрак комнаты. Шторы закрыты, душно, пахло перегаром.
Знал бы, огурцов соленых принес бы, сказал он.
Зачем, пить уже не осталось, да и не пью я.
Оно и видно, что не пьешь. Что случилось? Рассказывай.
Не хочу рассказывать, лень. Возьми эту хрень, сам читай.
Он ткнул пальцем в папку, на письменном столе. Трубников взял ее, сел в кресло, включил торшер, начал читать.
***
Это было уголовное дело. Сазонов Валерий Александрович и Бутенко Игорь Петрович, якобы являясь представителями немецкой фирмы "Карьера", открыли в Ростове офис на улице Красноармейской. Начали вербовку людей на сельскохозяйственные работы в Германию и на строительные работы в Испанию. Каждая группа по 25 человек. Начали работу по вербовке в апреле, но к августу собрали только по 24 человека в каждую группу. А поскольку группы не укомплектованы, их на работу за границу не отправляли. С каждого завербованного брали по 300 долларов США. В качестве предпринимателей ни Сазонов, ни Бутенко зарегистрированы не были. Бутенко работал геодезистом в крупной фирме, занимавшейся геологическими изысканиями и располагавшейся в большом здании на Красноармейской улице. Возглавляла фирму женщина. Бутенко обратился к ней с просьбой предоставить его другу Сазонову комнату под офис на лето, которую обещал отремонтировать вместо платы за аренду, что и сделал великолепно.
Офис получился шикарный. Над столом бухгалтера висел договор, подтверждавший, что Сазонов был представителем немецкой фирмы "Карьера". Рядом на стене под стекломлицензия. Люди внимательно читали эти "документы", платили бухгалтеру (пожилой солидной женщине) по 300 долларов. Она выдавала им квитанции об оплате, договор Все это выглядело вполне респектабельно и вызывало доверие у ростовчан, мечтавших подработать летом за границей. Они терпеливо ждали весь апрель, май, июнь, июль, но в конце августа все 48 человек собрались в офисе для серьезного разговора с представителями немецкой фирмы. Представители терпеливо разъясняли, что не виновны в том, что в каждой группе не хватает по одному человеку, группы не укомплектованы. Тогда и обратились в милицию все 48 человек с просьбой наказать мошенников и вернуть каждому члену неукомплектованных групп по 300 долларов.
Виктор, ничтоже сумняшеся, отправил туда следователя Сергея Ивановича Колдаева. Колдаев пришел в офис на Красноармейской вовремя. Обиженные люди уже не мечтали подзаработать летом за бугром, лето уже закончилось, но многие хотели нанести телесные повреждения представителям немецкой фирмы "Карьера". Бухгалтера давно уже не было в офисе. Колдаев привез двух представителей немецкой фирмы в отделение, захватив документы фирмы. Тщательно изучив документы, он выяснил, что договор, лицензия и прочие бумаги липовые. Настоящими были только квитанции об оплате за трудоустройство за границей. Хотел пообщаться с бухгалтером, но оказалось, что бухгалтер работала без оформления и в данный момент сама находится за границей, только на не заработках, а на отдыхе.
Когда Колдаев допрашивал обоих "представителей" в голове отчетливо прозвучало: "Мошенничество предполагает присвоение денег путем обмана или злоупотребления доверием" После этого он со спокойной совестью отправил "представителей" в изолятор временного содержания и приступил к расследованию. Для начала попытался установить контакт с немецкой фирмой "Карьера". Выяснил, что такой фирмы не существует. Через неделю передал дело в следственное управление города Ростова. Колдаев решил, что фирма "Карьера" плод воображения Сазонова, но, как показали дальнейшие события, ошибся. Воображение Сазонова ограничивалось только подсчетом долларов, которые он получал с доверчивых ростовчан. А воображение Бутенко ограничивалось мечтой о сердечном приступе, чтобы отомстить ретивому следаку.
С Божьей помощью сердечного приступа не случилось ни у кого: ни у "представителей", ни у следователя Колдаева. Случился нервный срыв у Виктора, да и то он постарался это скрыть, запершись у себя в комнате.
***
Трубников все прочитал и удивленно посмотрел на Виктора:
Обыкновенное мошенничество и незаконное предпринимательство. Ловкие ребята. Бухгалтер работала без оформления. Как же она в банке печать и подпись заверяла? Или деньги через банк не проходили? Тут еще кое-что доработать надо, а потом передавать в суд.
Трубников сказал это и тут же пожалел, что все это высказал. Виктор взорвался. Они уже лет тридцать дружили, но таким взбешенным он еще ни разу не видел Виктора. Трубников вышел из комнаты, Светка бросилась к нему:
Ну что?
Он махнул рукой и сказал, что сейчас вернется и попросил ее накрыть на стол, будем обедать. Вернулся скоро с бутылкой водки. Виктор вышел из своего добровольного заточения, пил и сосредоточенно ел. Еда была вкусной, водка тоже. Трубников уже не знал, как завести разговор, чтобы снова не спровоцировать приступ ярости. Но Виктор начал говорить сам:
Прокурор не дал санкцию на продление срока содержания под стражей обвиняемых, поскольку считал, что в их действиях нет состава преступления, дескать, зря сидели. Я приказал Колдаеву закрыть дело. Деньги обманутым должна была вернуть фирма, предоставившая комнату под офис. Я приказал этому Колдаеву, он должен был выполнить приказ. Он не знал, что со мной по телефону заместитель начальника следственного управления говорил, что городской прокурор по телефону мне сказал, что дело надо закрыть. Этот дурень поперся к районному прокурору, тот вычеркнул продление под стражей, утвердил продление срока следствия. Я его снова к себе на ковер: "Здесь нет состава преступления, а чисто гражданско-правовые отношения". А он на меня бараньими глазами смотрит и губы кусает. Молодой еще, понимаешь, молодой, горячий, не остыл. Я ему говорю: "Чисто гражданско-правовые отношения", а он молчит, только глазищи свои на меня таращит. Николай, ты думаешь, где сейчас Колдаев этот?
Дома, наверное, сегодня же воскресенье. Дома или на дежурстве.
Ха! Дома! На дежурстве! В ИВС сидит! Сам в ИВС сидит по обвинению во взятке, которую не брал. И я ему ничем помочь не могу, так все гладко обставили не подкопаешься. И деньги меченые с его отпечатками в наличии. Те двое на свободе, они несправедливо обиженные, ни в чем не виноваты. А этот сидит.
Виктор взял бутылку, она была пуста. Поставил ее, взял сигареты, медленно пошел на балкон. Трубников остался сидеть в кухне. Светка молча убирала со стола, потом начала мыть посуду. Трубников видел ее спину, полусогнутую над раковиной. Он не видел, но чувствовал, что она плачет. Пошел на балкон за Виктором:
Иди к ней, успокой, а то и эта от тебя уйдет.
Виктор курил, сосредоточенно смотрел на небо.
Иди, плачет же!
Сама успокоится.
А ведь Сазонов и Бутенко в Ростове живут.
И что с того?
Найду тех, кто их за ниточки дергал.
Найти еще не значит наказать.
Сначала найду, а там видно будет.
***
Изолятор временного содержания, Ростов-на-Дону, ноябрь 2009 г. Колдаев, его адвокат, частный детектив Трубников, охрана. Трубников спрашивает, Колдаев отвечает.
Ты отправил Сазонова, Бутенко в ИВС?
Да. Сразу на Красноармейской в их офисе допросил потерпевших. Потом уже у себя в кабинете ознакомился с документами их рекрутинговой фирмы. Козе понятно, что эти документы липовые. Этих голубков допросил в тот же день, в изолятор отправил. Расследование начал.
Когда расследованием занимался, может, кто-то звонил тебе, рекомендации давал?
Нет. Я через неделю передал дело в следственное управление Ростова. Дело расследовал следователь Гринь. Но Виктор Петрович, тот самый, который Вас сейчас ко мне направил, меня на ковер вызывал. Говорил, что в действиях Сазонова и Бутенко нет состава преступления, они зря сидят. Но я так не считал. Истекали процессуальные сроки, я пошел за санкцией к прокурору района Марковичу. Он собственноручно вычеркнул продление под стражей Сазонова и Бутенко, но утвердил продление срока следствия. Я был не согласен, но с прокурором не поспоришь. Освободил их из-под стражи. Тут еще есть нюанс. Работники ФСБ брали у меня разрешение на встречи с Сазоновым. Несколько раз встречались с ним в ИВС. Я при этих встречах не присутствовал, о чем они говорили, не знаю.
Вскоре после того, как я освободил их из-под стражи (примерно через неделю) дело затребовала прокуратура области, прокурор Сорокин. Где-то за день, за два до окончания трехмесячного срока следствия Сорокин позвонил мне, сказал, что дело надо прекращать, поскольку он не усматривает состава преступления. Сказал, что здесь чисто гражданско-правовые отношения. Я вынес постановление о прекращении уголовного дела. Через пару дней ко мне пришел Сазонов, возмущался, что три месяца провел под стражей. Еще он сказал дословно: "Я сидел, придет и твоя очередь". Я попросил его уйти.
В тот же день позвонили из бутика Л'Этуаль, что находится в Золотом Вавилоне на Западном. Там задержали воровку. Духи в сумку положила, а заплатить забыла. Духи у нее сразу забрали, я ее в отделение привел. Девчонке 18 лет. У нее истерика. Клянется, что впервые, что больше никогда не будет. Я по базе данных пробил, нигде она не значится, вправду впервые. А она рыдает и все твердит, что о "Золотом яблоке" давно мечтала, но денег не было. Духи так назывались. Она у меня брезгливость вызвала и жалость. Подумал, что ведь и вправду впервые, а если дело заведу, то жизнь могу ей искалечить. Вот и отпустил.
На следующий день с восьми часов я заступил на суточное дежурство. Около 14 часов ко мне в кабинет пришел работник милиции, стоящий на входе в ОВД, сказал, что меня внизу ждет Егорова, хочет со мной поговорить. Это фамилия той воровки духов. Я еще подумал: "Какого черта ей от меня надо?" Но все же пошел, забрал ее, повел к себе в кабинет. Когда мы шли, то я увидел, что около входа сидит незнакомый мужчина. Я открыл дверь в кабинет, она зашла, а я спросил у него: «Кто он, что здесь делает?» Он ответил, что ждет какого-то сбора. Егорова сразу сама села за мой стол, я подивился ее наглости, сел рядом. Она какую-то околесицу несла, тот сумбур я пересказать не смогу, даже если захочу. Я ее и слушал-то не больше пяти минут, а потом выгнал. Причем сам буквально за шкирку до первого этажа довел и двери за ней захлопнул. Вернулся к себе, а там уже работники ФСК и прокуратуры. Деньги, которые были обнаружены при обыске в нижнем ящике моего стола, я раньше никогда не видел. Кому они принадлежат, не знаю. Как там оказались деньги в конверте, не знаю. Однако полагаю, что их туда положила Егорова, когда я разговаривал с незнакомым мужчиной, сидевшим в коридоре. Никаких денег я у Егоровой не брал. Я вообще никогда не совершал никакого преступления.
Однако, сказал Трубников, на меченых деньгах отпечатки твоих пальцев.
Я не понимаю, как это могло произойти.
Вряд ли тебе кто-то сможет помочь. И все же, может, у тебя есть просьбы?
Есть. За себя ничего не прошу, но у меня жена и сын четырехлетний. Им будет трудно без меня.
За жену и сына не волнуйся, поможем.
***
Трубников вышел на улицу, шел моросящий дождь, небо в тучах, на душе тоскливо.
Влип парень по-крупному, думал он, закуривая.
Он почувствовал сильную усталость. Виктор снабдил его координатами Сазонова и Бутенко, надо бы сейчас их навестить, но Дождь усилился, от исповеди Кодаева ныла душа.
Оставлю этих голубков на завтра, а сейчас домой, выспаться, отдохнуть. Хотя, нет. Все же заеду на Красноармейскую, это рядом. Поговорю с Бутенко. Хотя бы с Бутенко для начала, Сазонов сейчас за границей.
Но ему не удалось повидаться с Бутенко. Он работал геодезистом, был рабочий день, рабочее время, но его на работе не было.
Завтра к десяти часам он обязательно будет, сказали сослуживцы Бутенко.
А на его удивление, что работник отсутствует без уважительной причины, резонно ответили:
Когда нам последний раз выплачивали зарплату? Пусть скажут спасибо, что мы хоть по утрам приходим, отмечаемся.
Про их зарплату Трубников ничего ответить не мог и не хотел, поэтому уставший поехал домой. Не успел переступить порог квартиры, как к нему выбежала взволнованная жена:
Костя с Пашей летят к нам, скорей поезжай в аэропорт, надо их встретить. Леша заболел дифтеритом, Пашу надо изолировать, чтобы не заразился. Вот и побудет он у нас, пока Леша не выздоровеет.
Трубников сразу поехал в аэропорт
Небо в тучах, обложной дождь, думал он, погодка-то нелетная.
Леша и Пашаэто его внуки двойняшки. Им сейчас по четыре года. Они совсем не похожи друг на друга. Обычно они болели одновременно, но сейчас Паша оказался покрепче. Он был не только крепким парнем, но и звонким. Его было много. Костя привез его и в тот же день улетел домой, у него служба. Паша ворвался в тихую размеренную жизнь Трубниковых как стихийное бедствие. Он постоянно бегал и прыгал, о чем-то спрашивал, что-то разбивал. Их старый кот, привыкший к тишине и покою, прятался от него высоко на шкафу. Людмила взяла отпуск за свой счет, но у нее поднялось давление. Пришлось самому Трубникову брать воспитательный процесс в свои руки.
Может, его на художественную гимнастику отдать, думал он, глядя как малыш кувыркался на ковре и носился за котом. Леша болел долго и очень тяжело. Нужны были деньги. Трубников снова вернулся в охрану, часто выходил на внеурочные дежурства. Отправлял деньги дочери в Севастополь. Людмила все время порывалась ехать к ним, но он категорически возражал. Паша требовал много внимания. Только в марте Костя снова прилетел в Ростов и забрал сына.
В марте Трубников вернулся к Бутенко, но Он скоропостижно скончался в результате ДТП. Сазонов окончательно исчез за границей.
Прошел суд над Колдаевым.
Трубников, пытаясь найти причинно-следственные связи, ходил в суд, читал протоколы судебного процесса. С ростовскими газетами он знакомился ежедневно. Они дружным хором изобличали милиционера-взяточника, а Егорова выглядела то ли невинной жертвой, то ли героиней, изобличившей обортня в погонах. О том, что она украла флакон с дорогими духами, в газетах не упоминалось. Дескать, несчастную девушку схватил злой милиционер и хотел дело на нее завести. Вымогал деньги, чтобы дело не заводить. Судебный процесс был построен на показаниях Егоровой и отпечатках пальцев Колдаева на деньгах. Колдаев говорил Трубникову, что она первая прошла в кабинет и села за его стол, а из показаний Егоровой все было иначе:
Он сидел за столом, я на стуле рядом. Я достала конверт и передала Колдаеву. Колдаев взял у меня конверт с деньгами пальцами обеих рук за уголки конверта и, нагнувшись влево, положил конверт в ящик стола, по-моему, в нижний, так как ему пришлось нагибаться.
Если верить этому, думал про себя Трубников, то Колдаев не прикасался к деньгам, лежавшим в конверте, ведь буквально сразу после этого в его кабинет зашли с обыском. Как же отпечатки его пальцев оказались на меченых деньгах?
Но больше всего Трубникова шокировал приговор. Судебной коллегией по уголовным делам Ростовского областного суда Колдаев приговорен к восьми годам лишения свободы с конфискацией имущества, с содержанием в исправительно-трудовой колонии общего режима, а также лишен звания старшего лейтенанта.
Да, хреново, сказал ему Виктор при встрече, оставь это. Не дай Бог сам в этом болоте застрянешь. В конце концов, Колдаев сам виноват. Закрыл бы дело сразу, когда я ему сказал, так он же захотел правду найти!