Более того, с первых минут он думал, что неплохо иметь про запас возможность красиво слинять. Потайной лаз ему очень пришелся бы к месту. И судьба улыбнулась. Канализационные трубы в середине дома уходили между фундаментными блоками куда-то в сторону. Пространство было заделано наспех. Кладка в полкирпича оказалась «слабой» и разобрать ее не составило особого труда. Внутри оказалась глина вперемежку с мусором. В пару суток Фант расчистил проход, за которым оказался тесный проход. Этот лаз, длиною в десятка два метров вел прямохонько в уличный канализационный колодец. В одну из ночей Фант, пробравшись туда, осторожно приподнял чугунный люк и увидел двор четырнадцатиэтажки. Путь случайного отступления был готов и, на счастье, вряд ли кому известен. Это обрадовало и очень обнадежило Фанта. Счастливый, он замаскировал лаз и вернулся к основной работе.
В принципе он предвидел, что подвал может оказаться прибранным, поэтому и наделал из каленого полотна двуручной пилы пяток надежных скребков. Зона многому учит, и не избытком свободного времени, а неистребимым желанием скорой воли. Потому именно за колючей проволокой и выдумывается замысловатый инструмент, способный любую преграду взять, любую охрану одолеть.
Поначалу работа ладилась. С первым кирпичом Фант справился довольно быстро. Но, чтобы кладка стала разбираться, требовалось извлечь именно тот кирпич, который уходил поперёк вглубь кладки, а работнику выказывал лишь торец, как бы дразнясь. А извлечь его нужно только целым. Останется внутри часть, пиши пропало. Еще суток трое шкрябать швы между кирпичей придется. Тут-то и пришлось основательно попотеть. Но и вода камень точит, а уж вооруженный даже нехитрой приспособой человек и подавно.
Фант события не торопил и вскоре кирпич сдался. Далее было проще. Второй домкрат он приспособился упирать в стену посредством куска водопроводной трубы и остальные кирпичи просто выдавливал, слегка зачистив периметр. Тем не менее, на разборку "быка" ушла неделя. После работы приходилось восстанавливать кладку, чтобы вдруг нагрянувший сантехник не поднял тревоги.
Второй "бык" Фант решил не разбирать. После тщательного осмотра, он пришел к выводу, что достаточно будет опустить один конец плиты, что даже выгоднее, потому как затруднит доступ из помещения в подвал. В случае провала будет хоть какая-то фора улизнуть от охраны. Да и плита на второй "бык" заходила не более, чем на пару спичечных коробков и потому могла упасть во время разборки «быка».
Дважды работу приходилось сворачивать и таиться в норе. В подвал заглядывали слесаря. Но, благодаря аккуратности Фанта, всё обошлось и две недели спустя Фант выбросил на асфальт очередную маляву, где оповестил Маклера, что дело сделано и все готово к налету. Оставалось только выждать непогоды.
5. Только на пороге смерти Дыка понял, что серое его бытие определила хорошо продуманная и замаскированная спецслужбами изоляция. Раньше он об этом как-то не задумывался; всё времени не было. А сейчас размышления натолкнули его на эту мысль, и, анализируя минувшее, он, вдруг, понял, что многое не могло случаться само по себе, а было ловко подстроено, как и роковой удар в печень
От подобных выводов настроение портилось. Выходило, что его крепко надули. От мысли, что можно много лет не подозревая жить по чужому лекалу, так сказать "на поводке" становилось мерзко.
Вся семья Дыкион да доживающая в одиночестве век одряхлевшая мама. Дети у него, скорее всего, были, но Дыка никогда не интересовался этим, а мимолетные женщины, верно, боялись уведомить весьма значимое имя о попадании в неожиданное неловкое положение. На зоне Дыку обстирывали шныри, на волелегкие подруги.
Первой ходкой на зоне он обозначился под другой фамилией. Но вскоре после выхода из тюрьмы он вынужденно сменил эту данность. К слову сказать, и повзрослел Дыка после первой ходки, как-то сразу повзрослел. Причина этим изменениям была веская. С мальства Дыка гордился прадедушкой, который, будучи коммунистом, погиб в гражданскую войну. И только после зоны Дыка узнал всю неприглядную сторону родословной.
Дернула его нелёгкая после срока посетить захудалую донскую станицу. Тому способствовала заплаканная мать, по прабабушке урожденная Дыкина, из зажиточного казачьего рода, желавшая всеми силами оградить непутевого сына от дружков. Она-то и уговорила отпрыска навестить дальних родственников и пожить немного в отдаленном селении. И все бы ничего, но на беду нашлась гостьяместная говорливая востроглазая старушенция. Оказавшись случайной свидетельницей далеких событий, она, будто в насмешку, выложила Дыке горькую правду о его "героическом" предке. Во время застолья хватили самогону и начались разговоры о жизни, где дошло затронуть и прошлое.
-Тю, та грец с тобою, встрепенулась разрумянившаяся бабка на скромное упоминание Дыкой о подвигах прадеда, Хто казав, шо твий прадед був гэрой? Вин такий же гэрой. як с козы балэрина. Казать начистоту, так щэ тот був пакостник твий прадед? Сибирска язва слаще, отсохни мий язык, чи хучь от тута и провалиться минэ на этом самом мисте.
Дыка попытался было возразить, на что бабка как отрубила: Казать тоби, дитятко, хто був твий пращур у самом диле? И понесла, понесла
На деле из её рассказа выходило совсем гадкое и плохо умещалось в неокрепшем сознании парня его прадедмот и пьяница. Косой сажени в плечах, но с мужичьей смекалкой хитрющий босяк в семнадцатом примкнул к банде зеленых, где был на посылках по хозяйственной части. Состоя в банде, он не упускал возможности пострекотать из "Максима" по "краснопузым", о чем как-то похвастал по пьяной лавочке. Когда же банду разбили, он, уцелевши, рванул на пока еще сытный и теплый Дон. Там, пользуясь неразберихой и понимая, что расклад выпадает в пользу Ильича, ловко утаил прошлое и в образе матроса-балтийца примкнул к большевикам. Руководствуясь принципом, что рыло должно быть поближе к кормушке, он втерся в доверие тыловикам и также "зажигал" по линии войскового снабжения. А несколько спустя, под благовидным предлогом, умудрился стать членом партии. Новоявленный принципиальный революционер повел себя сообразно своей животной натуре. Оборотень с энтузиазмом включился в раскулачивание, и, пользуясь безнаказанностью и вседозволенностью, пошел вразнос, не давая проходу бабам, изгоняя семьи с насиженных мест, избивая до полусмерти непокорных, а порой и стреляя невинных. Победителей не судят, частенько изрекал садист, напиваясь вдрызг.
Почти год верзила безбожно кутил, предаваясь блуду и нагло списывая продовольствие на якобы разбитые беляками обозы, сбывая налево излишки. Там, на Дону, и женился, хамски обрюхатив дочь раскулаченных им же зажиточных казаков Дыкиных. Но, сколько веревочке не вейся
Бурная деятельность идейного борца внезапно оборвалась в осеннее утро 20-го. Победителей, конечно, не судят, но случается их казнят.
Белоказачий разъезд услышал в степи нестройное пение. На трёх подводах красноармейцы везли провиант одному из кавалерийских эскадронов, что был расквартирован на брошенном хуторе. На первой телеге расположилось четверо в новехоньких буденовках и при оружии. На двух других сидели три бабы и маленькая девочка. Один из бойцов, по всему главный, безмятежно дрых, хорошо уработавшись с очередной селянкой на сеновале, а трое тянули пьяными голосами заунывную песню. Когда казаки окружили обоз, один из пьяных певунов, увидев беляков, попытался выхватить маузер. Этого казаки тут же зарубили. Двух других они стащили с телеги, отвели в балку и застрелили. А разбуженного шумом и ничего не понимающего Дыкиного прадеда, спустя минут пять после расправы над сослуживцами, повесили на ближайшей подходящей акации. О том, кто спящий, разьезду пожалилась одна из баб, не избежавшая грязных лап нахального ленинца. Когда непроспавшуюся скотину волокли к петле, тот только мычал и страшно таращил глаза на импровизированную виселицу. Зарвавшегося вояку казаки вздернули, громко поржав напоследок. Обоз реквизировали, а баб отпустили с миром.
По всему получалось, что заслуженный прадед Дыки никакой не герой, а напротивприспособленец и негодяй. Некоторое время Дыка не верил злопамятной старухе с противным взглядом. Но, умение сопоставлять редкие сведения и эпизоды, вникая в краткие обрывки белой эмиграции, которые, несмотря на запреты, всё-таки ходили в народе, внимательное слушание станичных баек о лихом времени, подвигло его сделать неутешительный вывод и тут же сменить фамилию из стыда за предка. Дыка очень сильно переживал. Ну, ладно, этого подлеца повесили. А кто ухитрился выжить? Такие же лжекоммунисты, которые заняли теплые места и умудрились передать их по наследству? размышлял он, чему верить-то в этой стране?
От предка-большевика Дыка унаследовал приступы неконтролируемой ярости, а по материнской линииупрямство и долготерпение. Второй раз зона встретила уже Дыкина и вскоре, упростив, переработала в Дыку.
Были ли у Дыки в крови руки? А Бог его знает. В доступных протоколах этого не засвидетельствовано. Дать же отрицательный ответ я тоже не могу, ибо полагаю, что сыскать настоящего вора без этой малости представляется определенно трудным. Да и не быть жестоким и без свирепого нрава вору высокого полета просто невозможно. Ведь если тебя желают убить, то неловко защищаясь можно запросто и зарезать страждущего. А Дыку убить хотели, и не раз.
Кому-то он мешал, скорее не он сам, а его мировоззрение, внутреннее устройство. И мешало оно кому-то настолько сильно, что как только Дыка слег, тут же набрали силу ранее едва приметные слухи, будто он ссученный. И заинтересованная в этом сторона так расстаралась, словно желала заживо вычеркнуть авторитета, будто того и не было. Тем не менее, это не помешало Дыке отомстить, виртуозно обтяпав последнее свое посмертное дело.
6. Все эти дни Фант размышлял: Что же, пинаясь коленом, имел в виду Дыка, на что хотел обратить его мысли, указать? Зачем подмигнул?
И как ни ломал голову, ничего толкового не приходило.
Сволота, злился он, вся эта уголовщина сволота. Я его подлюку выручил, а он вон как со мною. Смертничек. Это я-то смертничек? А за что же? Или им в падлу помощь от простолюдина? Хамло, рожи каторжные! Урки! Ты ему раз помощь на блюде, два, а он за оказанную услугу ухлопать тебя готов? Собака! У них, видать, принято платить смертью за добро? Черт свел меня с этим «привилегированным». Но хера вам от меня не снилось? Как я спроворю, так оно и будет. Все ваши блатные задумкипорожнее Посмотри-ка на них, выбрали себе инструмент. Еще посмотрим, кто место мастера займет, кто кем «бревна» тесать станет.
Позлившись таким образом, Фант снова и снова обращался к беседе с Дыкой и принимался раскидывать умом. До головной боли иной раз мучил себя думками, а ответа не находил. В бессилии он принимался выуживать нечто доброе в образе Дыки. Не получалось, старался извлечь из темноты хитрость какую или глупость. Но все безрезультатно. В конце концов, он перестал морочить себе голову. Бродя по подвалу в поисках материала и пиная щебень, его взору подвернулся ржавый обрезок двадцатимиллиметровой арматуры.
Ха, сгодится! Не хилая находочка. Если что, череп любому влёт проломит, определил он возможности железяки, на том и успокоился, найдя ей укромную щель в кладке и под рукой.
7. Несмотря на обилие травяных сборов, Богу оказалось угодным принять самое невыгодное для Дыки решение, и вор медленно отдавал концы. После очередного осмотра лекарь дал не более пары суток умирающему, прося по возможности утаить это от больного. Но Дыка, видимо, и так всё понял, потому наступившей ночью велел «шестеркам» обеспечить условия и позвать к себе на разговор Маклера, чем немало удивил рыжего громилу.
Маклер вынашивал тайную претензию к Дыке и на трон. И при случае не преминул бы высадить тому под ребро финку, о чем Дыка хорошо знал. По жизни этот маститый мордоворот был глуп. Делая ставку на силу, которую, впрочем, характеризовать, как недюжинную было нескромно, он никогда не искал причин, считая, что "катать вату" занятие никчемное. Если он не был уверен, то всегда хитроумно переводил стрелки на других или же подключал к сваре поддувал. Камнем преткновения между арестантами стала неожиданная смерть Баритона, которому Маклер был другом детства.
В противность габаритам, дебелый верзила обладал кошачьей походкой. Дыка придремал и не слышал, как подошел Маклер, потому и вздрогнул, когда открыл глаза и увидел силуэт верзилы.
А-а-а Всё пугаешь? Репертуар не устарел, не пора ли сменить напев? просипел Дыка.
Каждому своё. Не могу отказать в удовольствии понаблюдать испуг, вот в чем дело-тоосклабившись, съёрничал урка, высказывая тем своё превосходство.
По «бабушке» тасуешь? вопросил вор и подумал, Ишь ты, в башке солома, а ерепенится, что тот ёрш. Ну-ну, герой, поглядим, кто из нас в роли дамы будет, и после недолгой паузы: Что, в горло готов вцепиться? случай подходящийв лоб резанул обреченный Дыка и добавилУгомонись, я смерти не боюсь. Видишь, вон в том углу «косая» дожидается? Недолго мне осталось. Присядь-ка, пошебуршим напослед. Стараясь скрыть боль, Дыка сдвинулся к стене.
Разговор или так? легкомысленно обронил Маклер, но присел на край койки и невольно правой ладонью коснулся ловко упрятанной заточки.
Это движение не ускользнуло от острого взора Дыки. Ухмыльнувшись, вор изрёк: Не мацай пера, когда плохо разбираешь собеседника. А то ить ответ недалёк, на сходе объяснять придется прореху.
И вдруг внезапно вскинулся и, к немалому удивлению Маклера, вор метнул заточку, которая с глухим звуком воткнулась в дверцу тумбочки. Маклер покраснел от злости. Как это ему удалось много лет таить такое умение? Надо же! понеслось в голове Маклера, и на лбу выступила испарина, а между лопаток пробежал неприятный холодок. Он понял, что Дыка пас его и, заблажься тому расправиться, Маклер давно бы примерил деревянный макинтош. Это вконец запутало и расстроило бандита.
Не забывайся и успокойся, ты мне нужен живым. Это мне теперь стоит поволноваться. Я без оружия, а не тыоборвал вор нехорошие мысли, и Маклер понял, что он очень мало знал Дыку и вызван им неспроста. Хорошо бы чего лишнего не ляпнуть, подумал Маклер.
Знаешь за мою крайнюю ходку? тихо начал вор.
Много наслышан, не «стиры катаю» последовал ответ гостя, немо намекая на шныряющие по углам камер слухи об обстоятельствах последнего дела. Вину в гибели Баритона во время налета на кассу приписывали Дыку, а от этого и считалось, что авторитет ссучился и репутацию подмочил.
Наслышан, это хорошо. Да не по теме. Слышал звон да не знаешь где он Или ты тоже принимаешь меня за гниду? повысил тон беседы Дыка, уверенный, что это так.
Нет, что ты! Успокойся, но ты проясни мне весь этот замут.
Ладно, скажу, да не песенку. Баритон сам виноват, и меня сильно подвел. Не владел собою стервец, через край горяч был. Не к месту пушкой большой любитель был размахивать. А надо бы холодным разумом ему жить
Я в тот раз лишь по случайности пулю не схлопотал. Вовремя понял, что дело провалено. Доведись мне не задрать лапы, а дернуться сгнил бы уже. В зоне говорят, что ты вот умный; знать обязан раз такни один вор авторитет из интереса так ронять не станет. Не клоуна корчим, когда "мыло варим". Это для закона и молокососов расклад, что я совесть потерял. Ну и пусть им. Думаешь, не знаю, что бают? Знаю. А разве кто взял смелости на себя приписать мне эту плюху в самом деле? Не слыхал за такое из мира?
Да не-ет, невнятно протянул Маклер.
И не услышишь. Кто знает Дыку, глупое нести не станет. А менты пусть дурку хавают, с них станется.
При наступившей паузе размышляющий Маклер в темноте рассмотрел, что лицо собеседника усеяно крупными каплями пота и понял, что Дыке должно быть очень плохо.
Ладно, хорош о пустом, снова начал Дыка, задуманное надо бы завершить. Не терплю недоделок. Мой дембельский аккорд так сказать, хе-хе-хе. Вот давай и перетрем мучицу. Или это не интересно?
Да как же, спохватился Маклер, в голове которого промелькнуло, что умирающий на воле оставил тайник и думает ему довериться, интерес к хорошему делу всегда имею, серьезный интерес.
Я скажу, а ты думай. Ту кассу, на которой погорел Баритон надо брать.
Как! аж подскочил Маклер.
Ты это, потише. Неинтеллигентно орать-то. О деле шепчем, а ты горло дерёшь. Разве так можно? Нехорошо. Знал я, что непоседлив ты, да не брал в толк, что через край заранее кипятишься. Нехорошо
Маклер почувствовал тревогу и легкий озноб. Из-за сволочного своего характера он мог лишиться доверия вора. А если заговорил Дыка, то стоило бы послушать. Этот так молоть языком не станет. Верно, старый хитрован что-то весомое замышлял, стоящее. Да не судьба. Вот и решил передать драгоценное наследие.
8. Занятому монотонной работой Фанту пришло в голову снова разобрать по полочкам членов бригады. Не тут ли закавыка? мелькнуло у него. Начал он с Маклера. Тут надо все до мелочей учесть, ни крохи не упуститьвнушал он самому себе.